Последняя высота Гладиатора.
Произошло это в середине осени. По небу поползли черные, брюхатые тучи. Однако было как – то тревожно, тихо и слишком тепло для этого времени года. Уже стемнело, когда вдруг за окном раздался страшный оглушающий треск и чудовищная белая вспышка, а за ней еще две подряд озарили все вокруг. После чего в доме погас свет, и весь район погрузился в полную темноту. В наступившей тишине по крышам как – то тихо но настойчиво застучали капельки дождя. И неожиданно подул такой сильный и резкий ветер, что стали слышно как где – то неподалеку повалилось дерево. И уже через минуту ливень хлестал с другой стороны окна, возле которого стоял Стриж. Отец, скрипнув протезом, подошел и положил на плечо сыну руку.
– Ишь как полыхнуло, будто снаряд от немецкого миномета разорвался! – Стриж не видел лица стоявшего у него за спиной отца, однако хорошо почувствовал, что в эту минуту он перекрестился.
– А что это было? – С тревогой и удивлением спросил сын, глядя на один за другим прилипающие к мокрым стеклам окна принесенные ветром осенние листья.
– Трудно сказать точно, однако свет погас, когда дождя и ветра еще не было. Так что возможно ударила молния в один из тех новых деревянных столбов, которые нам поставили вместо старых несколько дней назад. – Задумчиво предположил отец.
Через несколько часов уже глубокой ночью буря и ливень так – же неожиданно закончились, как и начались. И весь район в полной темноте притих, не было слышно даже лая собак.
…
Когда Стриж, и Музыкантик каждый из своего подъезда вышли на свою обычную утреннюю зарядку, воздух был очень прохладен, ароматен и наполнен озоном. Солнце только чуть показалось выше далеких горных вершин. На которых за ночь, выпал ослепительно белый снег. А небо было такое голубое и прозрачное что у двух друзей тут – же поднялось настроение. Стриж пожал руку друга и с возбуждением предложил пойти посмотреть на тот столб, в который вечером ударила молния. А уж потом позаниматься на турнике. Видимо и Сереге - Музыкантику этого тоже очень хотелось, потому что он тут – же согласился и друзья поспешили по направлению линии электропередачи. Пройдя несколько десятков метров и завернув направо по тротуару, они сразу – же увидели на пустыре этот самый еще не успевший потемнеть от времени столб верхняя часть, которого была обуглена и торчали стальные крючки с лопнувшими изоляторами. Вид столба немного озадачил Серегу - Музыкантика.
– Сыро после дождя, можно не увидеть провод. – С опаской заметил он. Но и Стрижу то – же совсем не хотелось наступить на оголенный провод и получить удар электротоком. И друзья, замедлив шаг стали с предосторожностями приближаться к месту ночного происшествия оставившего без электричества весь их район. Но подойдя ближе, они обнаружили, что столб стоит совершенно без проводов, которые с двух сторон, по-видимому, натяжением соседних столбов и бурей откинуло далеко по сторонам. Так что это место не представляло опасности, и друзья теперь стояли под самым столбом. Серега - Музыкантик внимательно разглядывал черную верхушку. Когда вдруг переведя свой взгляд на друга, и заметив его внезапно округлившиеся от ужаса глаза. Взглянув себе под ноги, туда, куда теперь смотрел Стриж. На мокрой, примятой, пожухлой траве на спине когтистыми лапами вверх лежало нечто обуглившееся, оскалившее желтые клыки и смотревшее прямо на них большими совершенно белыми глазами. И только сейчас Музыкантик почувствовал сладковатый запах горелой плоти и шерсти. Ужас не покидал Стрижа и он, неожиданно развернувшись, бросился бежать. Но обернувшись через плечо, заметил, что Музыкантик нагнулся над этим так сильно испугавшим его черным и оскалившимся и внимательно разглядывает.
– Я тоже сначала испугался! - Признался Музыкантик, взглянув на стоявшего теперь в метрах десяти от него Стрижа. – Пока не узнал, ведь это – же Васька – Гладиатор!
- Гладиатор…?! – Изумился Стриж. – А почему у него глаза белые? - показал он пальцем на оскалившегося в смертельных конвульсиях мертвого кота.
– Ты ведь хорошо знаешь, как Гладиатор любил лазить по деревьям. – Напомнил другу Серега - Музыкантик. - Вот и решил, наверное, испробовать для своей забавы новый столб. Но ведь коты в школе не учатся и читать, то, что на каждом столбе написано «Не влезать! Опасно для жизни!» не умеют. - Грустно улыбнулся Серега. – Не было вчера вечером никакой молнии! Когда Гладиатор взобрался до проводов, то замкнул их накоротко своим телом и мгновенно погиб сгорев. А глаза ну что – же ведь была вспышка, электрическая дуга температура в которой мгновенно поднимается до нескольких тысяч градусов. Вот они и сварились у бедняги как яйцо, вкрутую – с хмурым выражением лица закончил он.
– Вкрутую… – Как эхо отозвался Стриж. В этот момент Музыкантик стал оглядываться по сторонам что – то ища взглядом. И заметив неподалеку большой кусок клеенчатой скатерти, видимо принесенный ветром, поднял его, стряхнув крупные блестевшие на солнце капли воды. Затем нагнувшись, стал заворачивать в нее тяжелое тело кота. Заметив на себе все еще испуганный и вопросительный взгляд Стрижа. Музыкантик пояснил:
Гладиатора надо закопать, а иначе ему вороны глаза выклюют. – Пояснил Музыкантик. И взяв увесистый сверток, пошел к дому. Хорошо, однако, заметив как Серегу - Стрижа помимо его воли то – ли от прохлады, то – ли от страха бьет мелкая дрожь.
Теперь уже тот шел следом за Музыкантиком, и в его голове было одна показавшаяся ему очень странной мысль. О том, что сварившиеся вкрутую глаза мертвого Васьки - Гладиатора могла выклевать какая – то ворона, которую тот ещё вчера мог запросто сожрать целиком.
…
Серега Музыкантик открыл калитку палисадника и, зайдя в него, постучал тетке Скворчихе. И та неожиданно быстро отворила скрипнувшую раму, выглянув на улицу, на голове у нее был теплый платок. Стриж и Музыкантик с каменными лицами вежливо с ней поздоровались. Когда пожилая женщина заметила тяжелый сверток в руках у Музыкантика, то выражение ее лица тут – же изменилось.
– Это мой Васька…? - Нахмурившись, спросила она, и оба мальчишки вместо ответа опустили глаза. – А я ещё вчера это поняла, когда свет погас. – Едва заметно, горько улыбнулась она. – А сегодня уже было собралась пойти посмотреть да тут Вы мои родненькие и постучали в окно!
– Гладиатора закопать надо. – Сообщил тетке Серега - Музыкантик. – Вы бы показали где?
– Сейчас, сейчас иду, миленькие! – засуетилась Скворчиха, прикрыв створку окна.
– Ну, ты это Музыкантик... – Отвел глаза в сторону Стриж. – В общем, не рассказывай никому, что я мертвого Ваську - Гладиатора испугался. – И вместо слов Серега - Музыкантик просто положил другу на плечо свою руку.
В этот момент звякнула лопата и из подъезда с трудом вышла тетка Скворчиха в старом линялом плаще. И два друга хорошо зная, что у тетки последнее время сильно болят ноги. Забрав у неё лопату и взяв под руки с двух сторон, помогли сесть на маленькую скамеечку, вкопанную тут – же в палисаднике среди кустов жимолости. После чего сели сами с двух сторон возле Скворчихи напротив лежащего на земле мертвого кота, завернутого в жесткую от утренней прохлады клеенку. Углы, которой стали медленно разгибаться, обнажив оскаленную, клыкастую морду Васьки - Гладиатора непривычно и странно обгоревшую без усов и с белыми глазами. Тетка Скворчиха взглянула вниз, и ее лицо на секунду перекосила судорога, она поспешно отвела взгляд в сторону. Стараясь больше не смотреть на то место перед ее ногами, где лежала клеенка.
В этот момент, скрипнув дверью из подъезда согнувшись и держась рукой за правый бок, вышел дядя Паша-Чекушок с морщинистым желтоватым лицом. Заметив сидящую тетку даже ни с кем, не поздоровавшись, он тут – же, по-нищенски стал клянчить:
Послушай тетка - Скворчиха ради всего святого дай мне немного водочки, мне бы немного похмелиться ведь помираю совсем!
…
Но на этом месте просто необходимо рассказать, о том, что, от дяди Паши - Чекушка, в конце концов, ушла жена. Испробовшая все средства борьбы с пьянством мужа. Не помог даже тот клей из рыбьих кишок и костей сваренный когда – то Серегой - Музыкантиком с помощью Сереги – Стрижа по рецепту Нигрикропа и издававший чрезвычайно отвратительную и мерзкую вонь. Дело в том, что к этому запаху Чекушок привык буквально за несколько дней. И иногда в отсутствии закуски даже занюхивал очередной стакан спиртного из той самой склянки, в которой его жена хранила этот «волшебный» ингредиент.
Однако к тому времени здоровье Чекушка заметно пошатнулось и врачи предупредили, что если он будет злоупотреблять алкоголем как прежде, то до своего сорокалетия может и не дожить. И поэтому тот, наконец решил бросить пить к тому – же втайне желая что – бы его жена вернулась домой. Он продержался целых два месяца и на работе где он был высококлассным жестянщиком, ему даже выдали премию. И, наверное, это его и подвело. На радостях с мужиками Паша - Чекушок выпил сто граммов и после этого уже не мог остановиться.
…
– Ведь помираю совсем… - Снова стал канючить Чекушок, умоляюще глядя на тетку Скворчиху.
– Сынок Сережа! – обратилась та к Стрижу. – Пойди ко мне домой, на кухне в шкафчике четверть бутылки водки осталась я ей ноги натираю. Да возьми несколько пирожков в тарелку и стакан не забудь.
– Стакан не надо, я её родимую и так опрокину! – Еще до конца не веря так неожиданно свалившейся на него удаче, обрадовался Чекушок. Стриж быстро встал и пошел к тетке на кухню, а дядя Паша тут – же уселся на скамеечку. И в этот момент его взгляд упал на белую клеенку у ног и лежащего на ней обгоревшего кота без усов с белыми глазами. Бледное, морщинистое лицо Чекушка пожелтело ещё больше.
- Это что? Это кто…? - зашептал он сбоку, снизу вверх с ужасом посмотрев на Скворчиху. И по хмурому выражению лица женщины понял всё. – А ведь какой кот был… – Вдруг совершенно изменившимся голосом заговорил он. - Знаменитый кот, ведь не говоря уже о других котах, к нашему дому даже ни одна посторонняя собака не подходит. Потому, что бояться я сам видел, как он за ними гонялся. И ещё подумал, что если бы собаки могли по деревьям лазить, то он бы их всех туда позагонял. Ведь это – же даже страшно подумать за один раз мог полтора килограмма колбасы сожрать. – Разговаривал Чекушок сам с собой. – И даже смертью своей лютой целый район во тьму вверг. Вот он животное вроде всего лишь кот, а люди о нем еще очень долго помнить будут и возможно детям своим расскажут. Да одно слово Гладиатор…! – В это последнее слово Чекушок вложил столько искреннего восхищения и удивления, что стало понятно, он действительно верил в то, что сейчас говорил. – А вот я человек вроде – бы. – Продолжал разговаривать сам с собой Чекушок. Очевидно не замечая ни сидящей рядом тетки Скворчихи, ни Сереги - Музыкантика, ни Стрижа который, вернувшись из кухни, теперь стоял, рядом держа в одной руке зеленую бутылку, а в другой тарелку с пирожками. – А кто я такой есть? Алкоголик Паша - Чекушок, умру скоро и, люди вздохнут с облегчением и на следующий день забудут.
– Ты бы выпил немного Пашенька, может, полегчает. – Робко предложила тетка Скворчиха, и тот посмотрел на нее таким взглядом как будто только, что увидел.
– Да не буду я пить... – Сообщил вдруг Чекушок настолько трезвым и обреченно спокойным голосом, что, почему то стало понятно, на этот раз он не шутит. Попрощавшись и по-прежнему держась за бок, Чекушок поплелся домой.
– Ты бы хоть пирожков взял Паша. – Предложила тетка Скворчиха, но тот ее, по-видимому, уже не слышал.
…
Ваську - Гладиатора закопали тут – же в палисаднике под старой черешней. И после этого тетка никак не хотела отпускать двух друзей, не накормив своими пирожками. И пока Серега - Музыкантик и Стриж, помыв руки, сидели у тетки на кухне и ели ароматные вкусные пирожки с зеленым луком и яйцом и запивали сладким чаем, Скворчиха рассказывала:
Я ведь кошек с детства почему – то не любила. Но вот однажды с мужем уже в конце лета ездили мы на картошку. – Картошку – то уже выкопали, она в мешках стоит, а вот машин – то еще нет. Мы женщины под навесом от солнца прячемся.
А у одного мужика собака была он ее из города, с собой привез, злобная, здоровенная такая овчарка. И слышим, визжит она и громко лает, а возле дерева толпа мужиков наших собралась. Выпили они после тяжелой работы, смеются, свистят, улюлюкают. Ну и подошла я посмотреть с лопатой в руках. И вижу, высоко на карагаче котенок маленький такой, полосатый видно глаза еще мутные совсем недавно открылись, а мужики его камнями с дерева сбить пытаются. И так почему – то мне его жалко стало, что начала я мужиков стыдить. А они мне на собаку показывают. Ты только посмотри, что эта дикая тварь наделала, у собаки то вся морда вдоль исполосована когтями того самого котенка чуть породистого пса зрения совсем не лишила.
- И как мы теперь на собачью выставку покажемся! – Сокрушается хозяин. – А все из – за этой твари, которую, мой Трезор из камышей выгнал. – А ты Валентина. – Говорят мужики пьяные. – Позови его, может он и спуститься. – А сами ржут шутке своей. И как будто кто подтолкнул меня. Подошла я к дереву и стала котенка подзывать. Говорю ласково первое, что мне в голову пришло: Васенька! Васенька! Ну, иди ко мне. – А может это Василиса?! – Подначивают меня мужики. – А котенок – то на удивление не только всем остальным но и мне самой стал спускаться задом, а мужики сразу ржать перестали, стоят рты поразевали. Вот спустился он до нижних веток, и хотела, было, я его в руки взять. Да тут опять эта собака стала на дерево кидаться. А котенок, стоя на нижней ветке, вдруг выгнулся дугой, ушки прижал, зашипел и глазенками своими так злобно сверкнул, что все мужики невольно шаг назад сделали. Тогда – то я ещё молодая была, здоровая взяла лопату наперевес и говорю хозяину. – Ты бы мил – человек свою невоспитанную собаку увел. А то ведь я ей голову отстригу ненароком, что – бы она от своих боевых ран не мучилась. – Ну, тот видит, не шучу я и начал ругаться, но собаку увел. И стало заметно, котенок успокоился. Только вот вспомнила я, как он только, что страшно глазами блеснул и брать мне его в руки боязно. Тогда прижалась я к дереву, расстегнула кофту и снова позвала, а котенок спустился еще ниже, шмыгнул, у меня на груди спрятался и затих. Только слышу, как его сердечко рядом с моим бьется быстро, быстро. Тут и машины приехали. Мой муж вместе с остальными картошку погрузили, а меня в кабину посадили. Мужики снова шутят. - У нас Валентина за картошкой приехала, а уезжает с грудным котенком!
- Дорога домой длинная, чувствую с котенка блохи ко мне перелазить стали и, кусаться чешется мочи нет, только боюсь я котенка потревожить так, и терпела до самого дома. Где в первый раз котенка в руки взяла, вцепился он в меня коготками, так что я его с трудом отодрала. Вымыла его в тазике с мылом, что бы от блох избавиться, а он стоит только фыркает и терпит. И вижу я, что такого худого создания в жизни не встречала, вытерла насухо старым полотенцем, налила ему в блюдце сливок, а он еще и лакать – то не умеет. Ткнула я его мордочкой, только тогда он понял, захлебывается, лакает, и рычит очень уж грозно и страшно предупреждает что – бы у него никто молоко отнять не посмел. А все мои родные сбежались, смотрят и удивляются, подлила я еще сливок, а сама пошла дела свои, домашние делать.
Только слышу вдруг визг из комнаты, забегаю и вижу, дочка моя стоит на одном стуле, а маленькая внучка Наташка на другом, говорят; котенок молока наелся и за ними гоняться стал. А Васька вдруг мужа увидел и стрелой к нему несется, мой Евгений Петрович, покойничек Царствие Ему Небесное… – На этом месте своего рассказа тетка Скворчиха перекрестилась и продолжала. – Всю войну прошел, ранен был, в танке горел, ничего не боялся, а тут побледнел, попятился да как закричит; - чур, меня не чистая, не подходи тварь дикая! - Тут мой Васька, наконец, меня увидел, ловко так прыгнул и по моему халату как по дереву взобрался. Прижался снова к груди и замурлыкал. И тут – то мы все, наконец, поняли это, он меня разыскивал, а мне больно от его коготков но радостно и смешно.
Вот с тех пор и стал жить с нами Васька, ел все подряд даже огурцы и помидоры и рос необыкновенно быстро. За год вырос из крохотного худого доходяги в громадного полосатого кота. Но, наверное, навсегда, запомнил ту овчарку, что его, когда, то маленьким котёнком загнала на дерево. И поэтому люто ненавидел всех собак, которых встречал на своем пути. Гладить себя никому не позволял, кроме меня, конечно, спал по ночам рядом с моей кроватью. А когда два года назад у меня ноги стали сильно отекать и болеть и я спать не могла. Мой Васька, вдруг стал на больных ногах пристраиваться. Я его сначала прогоняла тяжелый он больно, но перестал кот меня слушать и так упорно на мои ноги лезет. Неудобно ему лежать, а он свернется клубочком и мурлычет. И стала я замечать что боль – то проходит, а сама я вскоре засыпаю. Проснусь под самое утро, а кота моего уже нет. И что я теперь делать буду, ведь не стало моего Васьки… - после этих слов по щекам тетки Скворчихи потекли слезы. И друзья, доедая пирожки, озадаченно переглянулись.
– Да ведь у нас в сарае две недели тому назад чужая белая кошка пятерых котят родила в старом посылочном ящике на полке. – Неожиданно вспомнил Серега - Музыкантик. - А самый большой котенок на вашего Ваську - Гладиатора похож больше всех остальных такой – же полосатый, рыжий и мордастый.
– Да ну?! – Неожиданно удивилась и обрадовалась тетка Скворчиха, забыв о слезах. – Вы уж мои родненькие принесите мне его сегодня! – Оживилась она…
И в этот момент на потолке раздался такой страшный грохот и, звон разбившегося стекла, что все трое испуганно переглянулись.
– Это у Паши - Чекушка на втором этаже что – то случилось… - В полной тишине наступившей после грохота упавшим голосом обречонно сообщила сильно побледневшая тетка Скворчиха. Но уже в следующую секунду она забыв о своих больных ногах быстро подскочила с того стула, на котором сидела.
– Сейчас – же бегите вверх, мои родненькие и узнайте, что там произошло! – Теперь уже ее голос был, как и прежде сильным, властным и решительным. И двое друзей тут – же побежали на второй этаж, но дверь квартиры дяди Паши оказалась запертой изнутри, а на громкий стук никто не отвечал. Из соседней квартиры на втором этаже вышли родители Музыкантика и соседи из квартиры рядом. И даже люди из соседнего подъезда стояли теперь во дворе дома и с тревогой смотрели на окна злополучной квартиры.
– Дверь надо ломать. – С хмурым выражением лица посоветовал отец Сереги - Музыкантика, по своей привычке поправляя марлевую повязку, закрывающую то место, где не было правого глаза.
- А может лучше через окно попробовать, в его квартире форточка всегда открыта. – Предложила снизу стоявшая возле своей двери тетка Скворчиха. И после этих слов два друга не сговариваясь, бросились вниз по лестнице.
– Сядь на корточки! - Стоя теперь в том – же палисаднике тетки Скворчихи, где только, что закопали Гладиатора, велел Серега - Стриж.
– Как это? – Не понял Музыкантик.
– Да вот так – же! – Показал Стриж. – Я лицом к стене залезу тебе на плечи. А ты станешь вставать на ноги и поднимешь меня вверх, сколько сможешь, мне бы только за что нибудь зацепиться! Давай Серега быстрее! Быстрее! – Торопил друга Стриж и вскоре уже стоял на плечах у Музыкантика и тот с большим трудом стал подниматься на ноги.
– Еще немного! – подбадривал его Серега - Стриж, изо всех сил помогая другу, цепляясь за выщербленную от времени кирпичную кладку. Теперь уже Музыкантик выпрямился во весь рост, однако, хорошо чувствуя, что долго так простоять, не сможет. Но в этот момент он понял, что Стриж уже не стоит у него на плечах. И отойдя на шаг, теперь с замиранием сердца наблюдал как его друг Серега - Стриж, распластавшись по стене, судорожно ищет ногами, обутыми в китайские кеды опору и потихонечку поднимается к окну второго этажа. Но через минуту его правая нога соскользнула, и Серега - Музыкантик протянул руки вверх, хорошо понимая, что он во что – бы, то не стало должен самим собой смягчить удар от падения Стрижа на землю.
- Сережа! Миленький! Родненький только не упади! – С ужасом застонала стоявшая внизу тетка Скворчиха. Однако Стриж недаром лучше всех в школе вертел на турнике солнце, он уже успел ухватиться за край окна и тут – же перенес вес своего тела, закинув ногу на подоконник и прижавшись вплотную к стеклу, стал медленно вставать. Когда он ухватился за открытую раму все наблюдавшие за этим, наконец, с облегчением вздохнули. Серега - Стриж обернулся и, посмотрев вниз, с улыбкой помахал рукой. Однако Музыкантик с удивлением не заметил на лице друга ни капельки страха, а наоборот его взгляд сейчас был очень твердым и решительным. А ведь еще час назад он сам признался, как сильно испугался мертвого, обгоревшего Гладиатора.… Впрочем, времени на раздумье не было потому, что Стриж как белка уже нырнул в открытую форточку. И тетка Скворчиха заспешила вверх по лестнице, а Серега - Музыкантик помогал ей, взяв под руку. Они поднялись на второй этаж довольно быстро, как раз когда Серега - Стриж весь в штукатурке и разводах от красного кирпича открывал входную дверь квартиры.
…
Дядя Паша - Чекушок сидел посередине комнаты, на полу вытянув ноги. По его лбу, стекала струйкой кровь, рядом лежала тяжелая, разбившаяся, бронзовая люстра, к которой была привязана скрученная в несколько раз бельевая веревка. Второй конец, которой затягивал тонкую худую шею дяди Паши.
– Тоже мне Чекушок даже повеситься не смог… – Горько усмехнулся он, снизу вверх глядя на стоявшую перед ним тетку Скворчиху.
– Быстро сынок беги к его жене, ты ведь хорошо знаешь, где она живет. – Зашептала она на ухо стоявшему рядом Сереге - Музыкантику. И тот тут – же бросился из квартиры вниз по лестнице, расталкивая соседей, и побежал к маленькому зеленому домику за квартал от их дома, где теперь у своей матери жила жена Чекушка красавица тетка - Мона.
А Серега - Стриж поставил возле неудачно повесившегося дяди Паши маленький стульчик, на который и помог сесть тетке Скворчихе. И та стала развязывать петлю на шее Чекушка, очень осторожно поворачивая его голову то влево, то вправо.
– Повезло тебе Пашенька, позвонки на шее не повредил. – Чекушок огляделся по сторонам и вдруг огорчился.
– Эх, люстру – то жалко от бабки моей осталась. Ее ведь из старинного свечного канделябра переделали.
– Да молчи уж, какая там люстра о себе лучше подумай. – Очень строго отозвалась Скворчиха.
– Ах ты, урод проклятый, что удумал!!! – Расталкивая толпу соседей в коридорчике, завопила во весь голос жена Чекушка. Когда музыкантик сообщил ей о случившемся, она побежала по лужам, оставшимся после дождя, как была одета в этот момент. В легком домашнем халатике босиком и так быстро, что Серега - Музыкантик не мог ее догнать. Громко ругаясь, тетка Мона оставляя на полу мокрые следы босых ног, вошла в комнату и увидела Чекушка сидящим на полу возле разбившейся люстры. Однако стало хорошо заметно, как ее вдруг поразило то новое выражение лица мужа, которое она за их двадцатилетнюю совместную жизнь увидела впервые.
– А я ведь больше не буду пить… – увидев ее, сообщил Чекушок, таким голосом, которого она его жена тоже совсем не узнала. И в этот момент этой женщине показалось, что ее муж только что ушел куда – то. А вместо него вернулся совсем другой не знакомый ей человек, который почему – то вызывал у нее непреодолимое чувство страха.
– Что – же ты с собой сделал Паша…? – Побледнев упавшим голосом, спросила тетка Мона и, встав на колени, обняла мужа за шею и заплакала. Скворчиха с помощью Стрижа с трудом поднялась на ноги.
– А вы все, что здесь делаете…?! – Вдруг не на шутку обозлилась она, заметив толпящихся в комнате и с любопытством наблюдающих за происходящим соседей. - Им, видите – ли, концерт бесплатный посмотреть хочется… - Злобно зашипела тетка. – А нука быстро выходите из чужой квартиры! – Грозно велела она. И все, хорошо понимая, что тетка Скворчиха действительно права дружно повалили из комнаты.
…
С тех пор дядя Паша - Чекушок действительно перестал пить. Часто ходил в церковь, и все свободное время проводил, читая Библию, стал очень молчаливым и замкнутым. Но его жена красавица Мона, которая так долго мечтала о том, как ее муж, наконец, бросит пить, и всю свою жизнь, боровшаяся за это. Однако так и не смогла привыкнуть к его новому состоянию.
– Да не Паша-Чекушок это вовсе… – Шепталась она с соседками. – А кто? Я и сама не знаю… – тяжело вздыхала Мона, со страхом оглядываясь по сторонам. – Вот коснется он меня случайно, а у меня холодок по спине так и пробежит, потому что боюсь очень я этого другого, который вместо Пашки моего со мной сейчас живет…
Через полгода они без скандалов и взаимных обид разошлись, но теперь уже окончательно.
…
А еще через несколько месяцев к маленькому зеленому домику, в котором у матери жила тетка Мона подъехала красивая, черная машина Волга. И из нее вышел тот самый, но уже не молодой художник, который когда – то давно любил, очень красивую девушку по имени Клава и называл ее моя Мона Лиза. Этот мужчина так больше и не смог никого полюбить. И как в грустной сказке, но с очень счастливым концом он увез ее в далекий город Москву.
…
Но, то, что произошло дальше с дядей Пашей, было еще удивительнее и загадочнее. Окружавшие люди, знавшие его, ни один десяток лет как то, почти сразу не сговариваясь, перестали звать его Чекушок. Произошел очень редкий случай, прозвище оставило человека перестав влиять на его судьбу.
А через три года после неудачной попытки свести счеты с жизнью. Дядя Паша женился на одной из прихожанок той церкви, куда ходил каждое воскресенье, она была на пятнадцать лет младше его и родила ему девочку.
…
Котенок, которого Музыкантик и Стриж в тот – же день принесли домой к тетке Скворчихе, действительно оказался очень похож на Ваську - Гладиатора такой – же рыжий, полосатый с непропорционально большой головой. И тетка в шутку называла его Василием Васильевичем. За год он подрос и очень любил сидеть на подоконнике, рядом со своей хозяйкой глядя во двор своими большими, зелеными глазами.
Но с первого – же взгляда было понятно, что Василий Васильевич вырос не очень большим, простым домашним котом. И почему - то никому и никогда не пришло в голову назвать его гладиатором. Ведь это только, кажется, что необычные прозвища придумывают люди. Но чем больше об этом думаешь, тем загадочнее становиться, то каким, же образом и по каким тайным и непонятным законам клички или прозвища находят своих хозяев что – бы влиять на всю их последующую жизнь.