Конкурс Копирайта -К2
***
Ветер поднял столб пыли у дальнего леса и погнал его к деревне. Подростки на околице бросили играть в бабки, и заворожено смотрели на разрастающийся вихрь. Не доходя до околицы, столб неожиданно наткнулся на старый тополь и рассыпался. Из-за дерева появился путник в длинном камлотовом плаще и, опираясь на толстый посох, стал приближаться к деревне.
Ребята разом загалдели.
– Колдун.
– Сам ты колдун. Он давно уже под деревом отдыхал. Я видел.
– Не бреши. Не было там никого.
– А вот, и был. Разуй глаза.
– А кто пыль остановил? Колдун это, точно. Вся нечисть на Купалу собирается.
– Бежим отсюда, пока он нас в жаб не превратил.
– Я его знаю, – вдруг сказал старший из подростков, прозванный за рост Оглоблей. – Это Наськин дядя. Вон, и тётка Марфа вышла его встречать.
Человек тем временем свернул с дороги и направился к знакомой всем избе. Подойдя, он поклонился женщине.
– Проходи, коли пришёл, – сухо произнесла та и посторонилась, пропуская гостя первым.
Тот притронулся к порогу посохом, зашёл в избу и уселся на широкой лавке.
Хозяйка вошла следом и прислонилась спиной к печи. Рядом, в закутке копошилась девчонка, двенадцати зим от роду, перебирая чечевицу.
– Издалека, видимо, спешил, Иларий? – насмешливо проговорила Марфа, разглядывая не тронутые пылью нубуковые туфли путника. – Только опоздал. Весть о том, что ты убил Стояна, опередила тебя.
– Побойся неба, Марфа, – сухим, каркающим голосом отозвался Иларий. – Врёт молва. Плечом к плечу стояли мы с моим братом против дэва Зураба.
– Как же, – хмыкнула хозяйка. – За спиною прятался, как обычно.
– За что же такое недоверие? Даже Стоян удивлялся твоему отношению ко мне. Мы с ним с детства друг за друга горой стояли.
Марфа сдвинула брови:
– Если так, то почему не победили? И почему только один из вас погиб.
Колдун сокрушённо вздохнул:
– И погибли бы оба, но Стоян принял удар на себя. А наши курдуши загнали дэва обратно в пещеру.
– И снова врёшь. Муж никогда не брал в помощники злых духов.
– Дело слишком опасное было, пришлось. А перед смертью брат передал мне своё наследство.
Марфа побледнела:
– Никогда не поверю! Тело Стояна, поди, земле ещё не предал, а уж явился его семьёй владеть.
Иларий встал и вытащил что-то из-за пазухи:
– Мне не веришь – мужу поверь. Что этой брошью сказано, только ты можешь ведать.
Женщина закусила до крови губу, а потом повернулась к дочери:
– Принеси-ка, Наська, воды с озера. А после почисти чугунок большой.
Девочка с неохотой вышла. У неё возникли сомнения. Брошь была наговорена отцом, чтобы мать могла, прикоснувшись к ней, услышать мысленное послание. Только, настоящая ли это брошь? Не обманка ли? Вернуться бы, проверить. Ладно, успеется – мать должна справиться сама.
Наська перелезла через прясло и пошла за огороды, но не к озеру, а к старой берёзе. Как из-под земли возник Оглобля:
– За силой пошла? С Иларием воевать собралась?
Девочка беззлобно осадила парня:
– Ой, не совал бы ты, малец, свой нос, куда не следует.
«Мальцу» минуло шестнадцать зим. Высокий, сухопарый, со светлыми кудрями до плеч. Нос «картошкой» смешно смотрелся на худом лице. Тем не менее, ни у кого не возникало желания над Оглоблей смеяться, настолько задирист он был. А прозвище сам себе такое дал. Наське же он готов прощать больше, чем насмешку. Любовь ли это? Пожалуй, нет. И не в возрасте дело – в её годы многие девушки уже сплетали свои косы в одну. К этой девчонке у него было уважение. Уважение и, в какой-то мере, трепет перед совсем недетской духовной силой.
Вот и сейчас, он безропотно поплёлся следом:
– Если надо подсобить, ты только скажи – всей деревней встанем. Дядьку Стояна все уважали.
Наська развернулась. Её круглое, но не полное, лицо было не по годам серьёзным. Под тонкими бровями за карими глазами чувствовалась такая глубина, что боязно заглядывать.
– Я сама ещё не разобралась, быть ли битве. Послание он привёз, будто батька нас с мамкой Иларию в наследство оставил.
– Ого, как, – почесал в затылке парень. – Ты же его, как жабу, можешь раздавить.
Девочка нахмурилась:
– Что я могу, в этом сама разберусь. Если послание настоящее, то мамка против законов неба не пойдёт. А мне останется только уйти из дома. Собери-ка мне котомку со снедью, да принеси её к берёзе, как стемнеет. А сейчас уйди, мешать будешь.
Оглобля кивнул и побежал к деревне, а Наська продолжила свой путь.
Дерево было не просто старым, а древним. Простые берёзы столько не живут, а эта хранила силу всех стихий. Шершавый ствол, покрытый твёрдыми чешуйками лопнувшей коры, был в два обхвата. На ветвях трепетала листва, необычно мелкая и тёмно-зелёная. Девочка поклонилась дереву и прижала к нему обе ладони…
Деревня Завидовка стояла между большим, продолговатым озером, дремучими лесами и широкими лугами. Вроде бы, красивые места, но уж очень неспокойные. В озере по одному не рыбачили из-за кикимор. В леса, даже гурьбой, далеко не заходили – три зимы назад пришлый леший их себе прибрал, изведя исконного хозяина. В луга по три пастуха снаряжали выгуливать скотину – змеи говорящие завелись, недавно одинокого косаря ума лишили своими речами. Лишь немногие жители были стойкими против нечисти.
Возвращалась Наська на закате. Солнце выкрасило края облаков в ярко-красный цвет. «Быть завтра ветру», – подумала она и вошла в избу. Мать хлопотала у печи, что-то весёлое напевая под нос.
Девочка огляделась и спросила:
– А где… этот?
– Иларий в малке. Отдыхает с дороги.
– Я бы его и в конуру не пустила, – буркнула Наська и прошла в свой угол, где стоял широкий сундук, заменявший ей кровать.
Мать повернулась и укоризненно покачала головой:
– Не серчай. Нам, по слову отца твоего, заботу теперь от Илария принимать.
Наська увидела брошь, приколотую к сарафану, и мысленно коснулась её. Пустая! Всё-таки, обманка.
Брошь, словно почувствовав магию, сорвалась и разбилась о пол.
– Дочка, как ты могла? Это же подарок. У Илария кровь отца в жилах – почему ты не можешь принять это?
«Успел-таки зачаровать», – подумала Наська, а вслух сказала:
– Прости, мама, я нечаянно.
Наська попыталась снять чары, но, на удивление, они ей оказались неведомы. Тогда она сняла с сундука заклинание охраны и вынула из-под белёной холстины перстень, подаренный отцом. Нет, она не позволит, чтобы какой-то пакостный колдун безнаказанно являлся в её дом и распоряжался тем, на что не имеет право.
Мать оторвалась от стряпни:
– Ты куда?
– Чугунок чистить, – ответила девочка, сдерживая подошедший к горлу комок.
Возле малки она остановилась и пригляделась. Тонкая магическая паутина накрыла постройку.
«Славно же он отдыхает», – усмехнулась Наська. Она надела перстень и легко шагнула внутрь сквозь паутину и дверь. В просторном помещении в четырёх углах горели свечи. Иларий стоял к ней спиной перед очерченным кругом. Он медленно провёл по замкнутой черте посохом. Следом вспыхивало голубое пламя. Когда огонь сомкнулся, колдун громко сказал:
– Именем Повелителя Мглы призываю тебя, демон силы!
В середине круга появился бледно-лиловый сгусток дыма, увеличиваясь в размере и обретая плотность.
Наська в одно мгновенье могла развеять колдуна в пыль, но отец всегда её учил не наносить врагу удар в спину. Она подняла руку с перстнем:
– Так вот, какая твоя плата за гостеприимство!
Иларий испуганно обернулся:
– Погоди, дай слово сказать.
– Ну?
– Не делай ошибки, дочь моего брата. Демон нужен мне, чтобы укрепить защиту дома Стояна. В своём сердце я несу слово, данное брату. Ты хорошая ведунья. Сама можешь спросить у его духа.
Рука Наськи дрогнула. Но тёмно-изумрудный шерл в кольце уже ожил и требовал освобождения от энергии. Девочка направила удар на демона, чья рогатая фигура почти полностью сформировалась. Зелёный луч вырвался из камня и, собравшись в кулак, обрушился на чудовище. Постройка сотряслась, на пол посыпалась глиняная пыль и мох. Огонь, охраняющий круг, погас. Демон вновь превратился в бледное облако, быстро рассеиваясь.
Иларий облегчённо вдохнул:
– Стоян рассказывал о твоей силе, но я думал, что преувеличивает. Наверняка, ты и без турмалина бы справилась.
– Не советую проверять, – хмыкнула Наська. – Сними немедленно чары с матери.
– Я не накладывал. Просто передал ей брошь брата.
– Это не его брошь! – крикнула Наська. – И магия на матери не твоя, иначе бы я сама сняла заклятие. Радуйся, я ухожу.
– Куда? – поняв, что окончательно избежал опасности, колдун осмелел. – Куда и зачем? Мы теперь одна семья. Я обещал заботиться о вас.
– Не обольщайся, Иларий. Грош цена твоим заботам. Ты меня не тронул, потому что слаб. Я иду, по твоему совету, спросить правду у духа отца.
Иларий покорно склонил голову:
– Ступай. Буду ждать твоего возвращения.
От Наськи не ускользнула мелькнувшая на миг злорадная усмешка колдуна. Она больше ничего не сказала, вышла из малки и, не заходя домой, покинула двор.
Оглобля ждал в условленном месте, находясь на почтительном расстоянии от священного дерева.
– Всё-таки, решила уйти?
– Да. Только по другой причине. Спасибо, что помог. Давай котомку.
Но парень не спешил расставаться с поклажей.
– Можно, я пойду с тобой?
Наська внимательно оглядела его и ненадолго задумалась. Потом, неожиданно для Оглобли, согласилась:
– Можно. Только ничего не делай без моего слова.
Ночь накрыла деревню, луг, озеро, лес. Оглобля осторожно ступал за Наськой, держась за её плечо: интересно, как она находит путь среди деревьев в полной темноте? Девочка шла уверенно – ни одна ветка не хлестнула по ним, ни один сучок под ногой не хрустнул, ни одна паутинка не опустилась на головы. Чувствуя, как её спутник борется со страхами, она заговорила:
– Лес меня любит и сам указывает дорогу. Слушай, как тебя зовут? А то все: Оглобля, да Оглобля.
Парень засопел, потом с неохотой ответил:
– Пров. Так матушка назвала. А мне не нравится имя. Люди словно подвоха от меня ждут, а мне не хочется никому ничего доказывать. Вот, и спрятал я имя от людей. Пусть уж лучше меня разгуляем считают, чем в душу непрошено заглядывать.
– Эх, ты Провушка, бедовая головушка, – ласково пожурила Наська. – Честным именем тебя мать нарекла, а ты стыдишься.
– Не стыжусь я. Только, люди разные, кто-то и сглазить может. А куда мы идём?
– А ты устал уже? Или проголодался? Лес пройдём, а там сам увидишь.
Шли до рассвета. Ночной лес и пугал, и завораживал одновременно. То протяжно скрипнет дерево. То неясыть ухнет, заставляя вздрогнуть. То огоньки мелькнут, словно дикий зверь высматривает себе добычу. То листва на кронах зашелестит от случайного порыва ветра.
Когда сквозь верхушки деревьев забрезжило, Оглобле стало легче идти. Он стал видеть очертание стволов, кустарника, папоротника. Лес становился реже – значит близко край.
Внезапно послышался жалобный девичий голос:
– Помогите!
Путники остановились.
– Надо бы помочь, – встрепенулся парень и шагнул на голос.
– Стой, – окликнула его Наська. – Сама поведу. Вдруг кикимора или русалка.
– Откуда? До воды далеко.
– В лесу всякое бывает.
За поваленным деревом показался белый сарафан с синими горошинками, а затем и сама девушка с длинной толстой косой.
Наська нахмурилась – русалку непросто распознать, особенно новообращённую. Свечение как у человека.
– Ты кто? Как здесь очутилась?
Девушка обрадовалась нечаянным спасителям:
– Я Гая. Из Моховки.
Наська бывала в этой деревне.
– Не ближний свет.
Девушка торопливо стала объяснять:
– Мы с подружками цветок папоротника пошли искать. Далеко зашли. В ежевичнике треск раздался. Кто-то крикнул: «Оборотень!» Все бросились врассыпную, и я побежала. Споткнулась о корень и подвернула ногу. Кричала, но меня никто не услышал. Так всю ночь тут и дрожала.
Наська склонилась посмотреть – лодыжка была слегка опухшей.
– Ничего страшного. Сейчас поищу подорожник – привяжу. Идти сможешь?
– Больно.
Через пять минут крупный лист подорожника был привязан травинками к ноге.
– Что же нам с тобой делать? Мы не можем свернуть к Моховке – торопимся.
Всё это время Оглобля стоял, разинув рот. Девушка была немногим его старше. Узкое лицо с белой кожей, большие голубые глаза, тонкие губы. Красавица, каких редко встретишь. После последних слов спутницы он вышел из оцепенения, потуже закрепил котомку и легко поднял девушку на руки:
– Наська, может, с собой возьмём? Я не устану нести. Если Гая не против.
Девушка была не против, Наська тоже.
Гая, увидев, что её спасители пошли не к опушке, а свернули чуть вглубь леса, спросила:
– А туда не опасно идти? Я слышала, что в той стороне ведьмин колодец находится.
– Мы как раз туда идём, – ответила девочка, не обращая внимания на удивлённо вскинувшиеся брови Прова. – Если боишься, можем здесь оставить.
– Нет-нет, – заверила новая спутница. – Я лучше с вами.
Через два часа путешественники остановились возле зарослей шиповника. Они подкрепились лепёшками, взятыми Оглоблей в дорогу, и продолжили путь. После полудня маленькая группа вышла на широкую поляну. На середине возле разрушенной постройки находился просмоленный сруб колодца.
– Кто здесь жил? – спросил Пров.
– Какой-то отшельник, – ответила Наська. – Он вырыл колодец на заклятом месте. Тот его и сгубил.
Оглобля осторожно положил Гаю на траву, а сам подошёл к срубу.
– Он пуст.
– Быстро отойди от него, – крикнула Наська.
Парень послушно отпрянул. И вовремя – из колодца ударил столб мутно-коричневой воды и осел обратно, оставив с краёв стекать крупные капли. Затем вода вновь подошла к поверхности и стала невероятно быстро переливаться через сруб.
Наська с досадой топнула ногой:
– Просила же без моего слова ничего не делать. Смертному нельзя в колодец заглядывать. Теперь нам вместе придётся идти в тёмный мир. Держитесь за меня.
Пров поднял Гаю и встал рядом с девочкой. Вода неумолимо заполняла собой место вкруг колодца, а когда поднялась до колен, то вдруг забурлила, вскинулась волной и накрыла всех троих.
Земля ушла из-под ног, и неведомая сила швырнула путешественников в кромешную тьму.
Прову показалось вечностью падение в никуда. Он крепче обнял Гаю, прижавшись плечом к Наське. Потом всё окончилось. Воды вокруг больше не было, а темнота стала рассеиваться. Они стояли в тускло освещённой пещере. Перед ними, скрестив ноги на каменном полу, сидели три древние старухи с распущенными донизу седыми волосами.
Дребезжащим, но грозным голосом заговорила средняя:
– Маленькая На, зачем ты привела сюда смертных?
– Это мои друзья, Хранительницы Мглы, – смело ответила девочка.
– Даже русалка? – хихикнула та, что слева.
– Она не русалка! – громко заявил Пров.
Наська повернулась и приложила палец к его губам:
– Ничего здесь не говори!
Затем снова обратилась к старухам:
– Они мне нужны, как проводники назад. Я собираюсь пройти по тропе справедливости.
Хранительницы дружно расхохотались, потом средняя гневно сказала:
– Тебе рано идти этой тропой, маленькая На, – ты не полностью инициирована.
Наська невозмутимо ответила:
– Мой отец представлял меня Верховным жрецам, и вы это знаете.
– Но Стоян мёртв, – вставилась снова та, что слева. – Он не успел тебя показать Повелителю Мглы.
Девочка победно улыбнулась:
– На закате я низвергла демона силы – Повелитель теперь знает обо мне.
Старухи переглянулись, затем закрыли глаза и некоторое время сидели неподвижно. Когда они подняли веки, вновь заговорила средняя:
– Тебе разрешено пройти тропой. Дух Стояна будет тебе представлен. Но русалка должна остаться здесь.
Пров не успел открыть рот, как Наська повторно его остановила.
– Она незаконно была ночью обращена демоном воды вне его стихии! Я требую её отпустить.
– Маленькая На, ты много на себя берёшь, – подала голос та, что справа, но средняя её оборвала.
Хранительницы повторили безмолвное общение с Повелителем, которое длилось намного дольше первого. Затем средняя вытянула руку:
– Русалка твоя. Тропа открыта у тебя за спиной. Но возвращаться в свой мир будешь сама. А цену за всё сама знаешь.
Наська благодарно поклонилась, развернулась и пошла в открывшийся тоннель. Пров последовал за ней, что-то нашёптывая Гае. За спиной мгновенно сгустилась темнота. Девочка остановилась:
– Мы уже на месте. Теперь будем ждать. Пров, можешь поставить Гаю – здесь нет физической боли.
Оглобля послушался. Девушка ойкнула, но уверенно встала на обе ноги рядом со своим спасителем.
Слабый свет впереди освещал часть каменной дороги, а вокруг была тьма, уходящая в пустоту.
– Где мы? – спросил Пров. – Что это за тропа справедливости? Почему ты назвала нас проводниками? Точно ли нас отпустят отсюда? И о какой цене говорила старуха?
Наська сосредоточенно смотрела перед собой, но отозвалась:
– Слишком много вопросов. Мы в тёмном мире, во владении Мглы. На этой тропе я узнаю правду о смерти отца. А цена…
В это время впереди появилось светящееся облако, в котором проступили черты человека.
Наська шагнула навстречу:
– Отец!
Человек поднял вверх обе ладони. В глазах вспыхнул яркий свет и девочка увидела перед собой вход в пещеру.
Из пещеры вышло чудовище с огромной головой:
– Ты звал меня, Стоян? Что тебе нужно?
Её отец стоял напротив, держа в руке длинный посох:
– Зураб, я пришёл заключить с тобой сделку. Мне нужен твой огонь.
Дэв громогласно расхохотался:
– А что у тебя есть, жалкий маг? Мой огонь стоит дороже всех земных сокровищ.
– Голубая жемчужина морского повелителя.
Дэв задумался:
– Редкая вещица. Но этого мало.
– Не хитри, Зураб. Сам ты её никогда не добудешь.
– Это ты хитришь, жалкий маг? Ты пришёл не один.
– Со мной никого нет, – стал заверять Стоян.
В тот же миг из-за спины отца к дэву метнулись чёрные тени.
Отец обернулся и закричал:
– Брат, отзови курдушей. Это мирная сделка.
– Глупец, – Иларий остановился неподалёку. В одной руке был посох, а другой он держал зеркальный щит. – Мне не нужен огонь дэва. Мне нужна твоя жизнь. Ты живёшь с той, которую я первый выбрал.
Отец поднял посох, но не успел. Дэв, которого теснили к пещере чёрные тени-духи, взревел и сверкнул своими красными глазами. Смертельный взгляд предназначался Иларию, но тот поднял щит и повернул его. Два красных луча ударили в грудь Стояна.
Видение исчезло. Потрясённые увиденным, Пров и Гая стояли за спиной Наськи, не шелохнувшись.
– Спасибо, отец, – сказала девочка. – Значит, правда на моей стороне, и мне нужно было убить подлого колдуна.
– Всему своё время, На, – ответил человек из облака. – Убить врага, и победить его – это не одно и тоже. Возвращайся и всё сделай правильно.
– Постой, отец! А жемчужина? Она тоже у Илария?
– Нет, – образ человека постепенно растворялся в белом тумане. – Он не смог бы даже прикоснуться к ней. А сила жемчужины в этом облаке.
Дух Стояна исчез, а облако подплыло к Наське и, вращаясь по спирали, растворилось в ней.
– Теперь назад, – сказала девочка и повернулась.
Через несколько шагов они оказались в первом месте, только Хранительниц уже не было.
– Как мы попадём домой? – спросила Гая. – Опять через колодец?
Наська покачала головой:
– Не всё так просто. Колодец – это не дверь в избу, чтобы шастать туда-сюда. Выйдем мы по-другому. Стойте и ничего не говорите.
Она прошла вперёд, сняла с руки перстень и очертила им круг. Потом оставила кольцо в круге, отошла и крикнула:
– Демон воды, призываю тебя именем твоего Повелителя.
Тут же появилось бледно-сиреневое облако, превращаясь в рогатого служителя Мглы. Глухим, но сильным голосом он обратился к девочке:
– Ты не по годам умна, маленькая На. Я прощаю тебе русалку. Что ты хочешь за шерл?
Наська произнесла только одно слово:
– Озеро.
– Исполню, – ответил демон. – Но не пересекай мне больше дорогу.
Наська подошла к своим спутникам и взяла их за руки:
– Закройте глаза.
В тот же миг на них обрушилась тьма, закружила и словно куда-то швырнула. Когда все трое открыли глаза, вокруг был светлый день, и плескалась вода.
– Мы на острове! – воскликнул Пров. – Значит – это не наше озеро.
– Наше, – ответила Наська. – Этот остров – часть тёмного мира, и с берега его не видно. Но мы ещё не выбрались. Кто-то из вас должен стать проводником, но добровольно. Я не могу ни уговаривать, ни заставлять – это не поможет. Но если проводника не окажется, то ночью мы вернёмся в Царство Мглы. Навсегда.
Повисла тишина, выворачивающая души. Каждый думал о своём. Пров растерянно переводил взгляд то на спутниц, то на воду, то себе под ноги. Гая вдруг сделалась грустной. Она отошла от своего спасителя к воде и долго смотрела на лёгкую рябь. Потом повернулась к Наське:
– Со мной что-то странное произошло ночью. Я вдруг стало понимать то, о чём раньше даже не слышала. Может и не случайно вы меня нашли в лесу, но я вам чужая. Поэтому, моё согласие примите легко. Ты знаешь, что дальше делать.
Она отвернулась и тряхнула косой. Наська подошла и провела ногтём под затылком у девушки – упругие волосы упали ей в руки. Гая побледнела и стала падать. Пров подскочил и подхватил её, закричав на Наську:
– Что ты с ней сделала?
Девочка не стала отвечать. Она бросила косу в воду, приговаривая:
– Вода-сестрица, выведи на сушу.
Коса мгновенно разрослась в длинную, до самого берега, волосяную тропу. Наська повернулась к Оглобле:
– Иди первый, и не вздумай оглядываться – погибнем все.
Пров сердито сжал губы и, не выпуская Гаю из рук, шагнул на качающийся мост. Прошли быстро. Когда Наська вступила на берег, за спиной ухнуло, хлопнуло и всплеснулось. Она посмотрела – ни моста, ни острова. Ей самой не нравилась ситуация. Она повернулась к Прову. Тот стоял на коленях, положив девушку на прибрежный песок. Потом встал. Лицо было перекошено злобой.
– Ты убила Гаю! А если бы не встретили её в лесу, то убила бы меня. За что? За то, что ты и так знала без тёмного мира.
– Остынь, Провушка.
– Я тебе не Провушка, – парень откровенно сжимал кулаки.
Наська чуть шевельнула ладонью. Раздался шлепок, на лице Оглобли появился красный след от пятерни, а сам он затряс головой.
– Остынь. И послушай меня. Никогда не верь служителям Мглы. Никто нам её не отдавал – это была их нечистая хитрость. Единственное, что я смогла сделать для девушки, это спасти её душу. Теперь Повелитель Мглы не имеет на неё прав.
Пров некоторое время недоверчиво смотрел на спутницу, потом опустил голову и заплакал.
Наська подошла и похлопала его по плечу:
– Тело тоже нужно спасти. Неси её вон на тот пригорок.
Когда Пров опустил Гаю в густую траву, девочка распростёрла над ней руки:
– Земля-матушка, прими светлую плоть твою.
Почва вокруг тела девушки зашевелилась, и вскоре перед глазами снова была непримятая трава. Оглобля сходил к озеру и принёс несколько крупных камней, чтобы пометить место.
– Это и была плата? – спросил он тихо.
– Нет, – ответила Наська. – Пойдём в деревню, и сам поймёшь.
Ещё на подходе к Завидовке Пров стал недоумённо оглядываться – вроде знакомые с детства места, но что-то было не так. У околицы встретился пробегавший мимо конопатый сорванец. Оглобля поймал его за полу рубахи:
– Ты чей? Из приезжих? Что-то я тебя не помню.
Мальчуган вырвался и, отбежав, ответил:
– Я сам свойский. А вот вы чужаки. Хозяин не любит чужаков.
– Как это, мы чужаки? Какой такой хозяин? – оторопел Пров.
– Во-он! – махнул рукой конопатый и побежал дальше.
Оглобля и девочка повернули головы одновременно. Там, где стояла Наськина изба, раскинулись высокие хоромы, обнесённые тесовым забором.
– Теперь понял? – спросила девочка. – Мы заплатили временем. Ну, держись, Иларий.
Она направилась к дому и чуть повела головой – в распахнувшихся воротах мелькнула тень, во дворе суетилось ещё несколько.
– Курдуши, – сказала Наська и резко вскинула руку. – Убирайтесь в свой мир!
Что-то завыло, и со двора потянулся неприятный дымок.
А девочка уже взбегала на крыльцо. Пров еле успевал за ней.
В просторной светлой горнице их ждал Иларий. Марфа неизменно стояла у печи.
– Вернулась, глупая девчонка, – торжествовал колдун. – Проверю теперь твою силу.
Из его посоха вырвался голубой шар и полетел в Наську, но в полушаге словно в стену ударился и рассыпался мелкими искрами.
Наська взмахнула кистями рук – на Илария упала сеть из толстой паутины и спеленала его.
Марфа охнула, опустилась на пол и схватилась за голову.
– Встань, мама, – ласково произнесла девочка. – Чары больше не действуют.
Мать в голос зарыдала:
– Ой, доченька, девять зим я тебя оплакивала и прислуживала этому гаду. Убей его, отомсти за отца своего.
За спиной Наськи подал голос Пров:
– Ты опять его не захотела в прах развеять?
Колдун метался в коконе паутины и что-то мычал.
Наська помогла матери сесть на лавку, потом стала объяснять:
– Мама, я видела отца и знаю правду. Она такая же, какую нам молва людская принесла.
– Так, почему ты его не убьёшь?
– Помнишь, отец привозил с Востока слова тамошнего нового бога? Там были и такие: время убивать и время врачевать.
– Так, разве его исправишь и вылечишь такого? – всплеснула руками Марфа.
Наська не сразу ей ответила. Она подошла к Оглобле и погладила его по щеке:
– Прости, Провушка, за то, что ударила у озера. Прости, что изменила твою судьбу без спросу. Хочешь, скручу для тебя косы в одну?
Не дожидаясь ответа парня, девочка повернулась к Марфе:
– Мама, готовься к свадьбе после урожаев. А с этим, – она кивнула на Илария, – я знаю, как поступить…
Солнце палило нещадно. Трое мужчин, еле передвигая ноги, подходили к холму за озером. Даже воздух звенел от зноя. Путники облизывали потрескавшиеся губы сухими языками. Не то, что говорить, дышать было трудно.
На холме стояла невысокая изба. Рядом с порогом, ожидая гостей, стояла пожилая женщина. Рядом, поскуливая от жары и высунув шершавый язык, лежал старый пёс. В руках старуха держала кувшин с водой. Когда путники подошли, она протянула им кувшин.
Мужчины прежде поклонились хозяйке в ноги, затем стали пить. После этого заговорил самый старший:
– Великая На, не оставь в беде! Всё сгорит: и посевы, и выпасы. Люди мрут от нещадного солнца. Неужели так грехи наши велики? Защити, родимая, призови воды небесные.
Наська помолчала, потом молвила:
– Ступайте, люди добрые. Не ваши это грехи – дэв Зураб своим огнём забавляется. Третий день за вас уже прошу. Завтра будет вам дождь.
– Спасибо, благодетельница! – все трое бросились на колени. Затем поднялись и бодрее прежнего отправились в обратный путь.
Наська долго смотрела им вслед. Потом обогнула избу и остановилась возле двух каменных груд. Пёс приплёлся и лёг рядом. Наська заговорила:
– Пров и Гая, вот уже год, как вы там вместе. Завтра сыграю тризну по вам. Бедный Провушка, так и не захотел стать никому мужем. Одно радует – не слабеет добро на земле.
Потом повернулась к собаке:
– Правда, Иларий?
Пёс повилял хвостом.
– То-то же. Дождёмся дождя и пойдём в деревню – много после жары не упокоенных душ…
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2013
Свидетельство о публикации №213091301467
рецензии
http://proza.ru/comments.html?2013/09/13/1467