В 1982 году группе сотрудников из почтового ящика присуждали звания Лауреатов Государственной Премии, а также вручали ордена и медали за разработку технологии производства вакцины для нужд Министерства обороны. Вашему покорному слуге тогда досталась медаль «За трудовую доблесть». А вручал ордена и медали генерал-полковник Смирнов Ефим Иванович. Желающие ознакомиться с его биографией и уровнем организаторских способностей, могут найти информацию в Википедии. Для интереса читателей скажу только, что Берия несколько раз поднимал на него хвост, но Сталин не разрешал загубить этого Человека. По моему мнению, это была Личность равная по своей мощи герою из книги Александра Бека «Новое назначение». И мне посчастливилось видеть такого Человека и, более того, принимать из его рук награду.
И вот, как водилось тогда, вечером, после торжественного собрания, собрались все награжденные в кафе-столовой для обмывки орденов и медалей. Во главе стола, естественно, был Ефим Иванович. Кто-то, из рядом сидящих старших офицеров, заметил на лацкане его мундира значок «50 лет в КПСС», который был утвержден в 81 году и вручался высшему руководящему составу с 50 летним партийным стажем, и задал нескромный вопрос: «Как это происходило? Кто был? Кто вручал? Где происходило?»
Ефим Иванович усмехнулся очень незаметно (но я-то сидел почти напротив и во все глаза пожирал это глыбище) и сказал:
« Я про это говорить не буду, а вот расскажу, как меня принимали в партию.
Было это в тот период, когда я учился в военной академии. Дали мне отпуск на десять дней, и поехал я в свою деревню навестить родных. Вся деревня, естественно, сбежалась. Как же, невиданное и неслыханное дело - простой деревенский парень учится в Москве и не где нибудь, а в АКАДЕМИИ! Вместе с ГЕРОЯМИ и ПОЛКОВОДЦАМИ!
А тут голод, разруха, болезни, беспросветная нищета. И смотрели они на меня, как на ЧУДО, которое достается увидеть простому смертному, наверно, только раз в жизни, и только если крупно повезет. Смотрели они на меня, и в глазах их я читал НАДЕЖДУ, что может действительно будет это обещанное светлое будущее. Если не для них, то хотя бы для детей и внуков. И вот я таким примером этой возможности сидел перед ними.
Не знаю как в других краях, но у нас, у русских, принято угощать гостя. А угощать-то нечем. И всей деревней собирали, кто чего мог. По горсточке ржи, кормового овса, гороха и, естественно, самогона. И вот в каждые из этих десяти дней меня усаживали утром, днем и вечером за стол, наливали стакан самогона, ставили миску каши и наблюдали, как я ЕМ и ПЬЮ.
Это сейчас еда и питье воспринимается как естественная потребность. А они видели перед собой священное таинство передачи силы человеку, который делает и должно еще сделать в жизни большее, чем им довелось. И они присутствуют при сем таинстве и отдают все, что могут, чтобы это должное свершилось.
Трапезы проходили в тишине и неспешно.
Я понимал, КАК они воспринимают мое питье самогона и поедание каши и, поэтому, степенно и с достоинством исполнял обряд.
По прибытию из отпуска, через некоторое время, меня принимали в партию. Происходило это в стенах академии в большой аудитории, при большом скоплении студентов и преподавателей. И вот кто-то из зала задал вопрос: - А как вы относитесь к питью спиртного? И может ли коммунист выпивать?
И я честно признался, что в период десятидневного отпуска выпил тридцать стаканов водки. (Конечно, все поняли, что была не водка, а самогон, но не стали докапываться – откуда в глухой деревне водка).
Что тут началось! Начальство в президиуме в обалдении. На галерке от смеха надрываются и чуть не катаются.
Чтобы как-то выйти из скандала, чреватого даже выгоном из академии, пришлось срочно создавать легенду, так как истинная причина такого случая не для всех была бы понятной.
Говорю, что местные неграмотные и старорежимные обыватели, по-видимому, решили потешиться над красным командиром. Решили его споить и потом глумиться над его непотребным видом. Я это дело сразу просек и доказал, что настоящий коммунист выйдет с достоинством из любых испытаний. Даже таких.
Тут крыть президиуму стало нечем. А из зала пошел крик: Достоин! Только такие и должны быть коммунисты! Принять!!!
Вот так приняли меня в партию.»
Помолчав немного, он добавил: «Хотя, партия и выпивка тут совсем не связаны.»
Выпили мы, закусили, и он продолжил: «А вот вам чисто партийное поручение, связанное с выпивкой.
Было это уже после войны. На приеме у Сталина американский военный атташе начал разглагольствовать про демократию, свободу, либерализм, гуманность и прочие ценности и достоинства американской жизни. Сталин меня подозвал и попросил, так как знал, что я хорошо держу спиртное, напоить этого атташе, что называется, до поросячьего визга. Чтобы с него слезла эта шелуха, и видно было животное нутро любителя демократии.
Я это поручение, данное первым лицом партии, выполнил. Позже Сталин с довольной улыбкой рассматривал скотское состояние этого атташе на фотографиях, снятых службой Лаврентия Павловича».