В кислом воздухе деревенской избёнки зыбкий покой. Полдень, давно со двора доносится шум жизни, да окна забраны в ставни. В полумраке шелестя губами человек с топором неистово кладёт размашистые кресты глядя куда-то в угол. Нервно движется рука, треплются рукава зипуна - зловеще мечется тень на полу.
- "Святый Боже, Святый Правый ... спаси Господи и сохрани нас и детей наших и дай нам здоровья, благополучия, и наставь нас на путь истинный и просвети их ум светом разума!!! … спаси и сохрани Господи!".
Пал на колени и несколько раз бился лбом в затоптанный пол. На его глазах рушилась жизнь. Последней надеждой его оставались закоптившиеся лики едва различимые в красном углу. К ним взывал, их просил путаясь в словах: - " помилуй мя грешного … Господи, лучше пострадать и умереть за Тебя и за Веру Православную … даждь нам, не изменить Тебе и не принять проклятыя печати антихриста … спаси и сохрани. Аминь."
Дед его строил эту избу, отец здесь прожил всю свою недолгую жизнь, да и сам он уже доживает. В памяти человек искал опору. К Господу, к мудрости предков взывал, не знал, что с ним творится, и просил наставить на путь истинный, избавить от лихих мыслей …
Тот день на его двор из города явился сын. Сунул подарки – нужны были – да и давай хозяйничать. Не столько делает – сколько ломает! Нынче понаехали целой ордой. Со своей крашенной бабой, с беспутными пацанами, да ещё и с друзьями – пить, да жрать. Мангала им тут! Погнал он их за огороды. Там пусть куралесят то. Не поморщились. Ага, ещё помянут! Путного всё одно не везут и не делают. А ему ничего не надо! Говорил им: "Неча и деньги то попусту переводить и беспокоить!" Жизни не знают, прожиги. Не такие они - значит, как бы и не его. Была жива баба, вот она имя и занималась, да нет её. А так он сказал, что не до них ему.
Но едут. Навезут машину всякого безобразия, всего ненавистного. Каждый раз глядя на них человек мучился незнанием. Всё думал: нет ли тут ошибки какой? Что за люди? Ездят - незванны. Пацаны орут, балуют – так баба его музыку громче включает и дела нет. А вот и надо было то свою то брать, деревенскую. Своя бы порядок лучше разбирала!
Вот Отец по городу ходить в чистом костюме всю жизнь мечтал, а у этих всё уже есть! Они то всю жизнь скоромно, в заботах, за трудами себе и в радостях отказывали, а эти чисто басурмане. У этих сытые довольные рожи, забот нет. Одна дурь в голове. Уголья свои городские привез, без него дескать обойдутся! И вот когда сын его топор взял, вырвал он топор то ... да от греха в дом кинулся. Нате-ка! Сказался, вот и обойдись!
Так лошадьми заржали! Всё им смех. В говно ступили – смех. Коза бодает – смех, воду из колодца брали – и то смеялись. Будто он им тут клоун какой с цирком. Страшно стало человеку, очень страшно! Убежал он от их в дом к своим святыням. Воздел глаза: Святые угодники, помогите! Пропадём!