Сначала я решил стать интеллигентом.
О них я читал в книжках и почти не видел в жизни.
Главными интеллигентами были писатели.
Теперь-то я знаю какими забавами увлекались Пушкин и Чехов.
Некрасов доводил нас до слёз стихами о тяжёлой доле крестьян.
Но оказался жестоким крепостником и ловким дельцом.
Достоевский - неизлечимым картёжником.
Я, конечно, догадывался, что у Гоголя было не всё в порядке с головой.
Но не до такой же степени.
Даже тогда я всё-таки заподозрил, что писатели - не сливки интеллигенции.
С композиторами было проще.
Музыку я любил. А в нотах - крамолы не видел.
Поэтому, кроме обычной, районной - поступил в музыкальную школу по классу фортепиано.
Особых усилий это не вызывало, потому что учился я хорошо.
Галина Васильевна. Преподаватель музыки.
Удивительно спокойная и красивая молодая женщина.
Искренне радовалась моим успехам на всех фронтах.
Не только связанных с музыкой.
Старалась не замечать промахи.
Будь я постарше - наверное, влюбился бы в нее.
А тогда - её полюбил директор музыкальной школы.
И, желая видеть Галину рядом с собой даже на работе, назначил завучем.
Став начальством, она теряла большинство подопечных, которых вела много лет.
Вначале я не осознал трагедии, которая обрушилась на мою несчастную голову..
Новую учительницу звали Элла - отчества уже не помню.
Слегка прихрамывала, носила пенсне и странно улыбалась.
По причине хромоты Элла договорилась с руководством об уроках на дому.
Жила она в конце длиннющего коридора огромной коммунальной квартиры.
Коридор был вечно переполнен разнообразными запахами, шорохами и угрожающего размера предметами, подвешенными на крюках.
Ни запахи, ни предметы, ни звуки этого чудовищно длинного пространства меня не увлекали.
Даже наоборот.
Я пытался поскорей промчаться по коридору, который оказался лишь преддверием ада.
Адом, в котором правила Элла со своей приклеенной улыбкой, было именно её обиталище.
Свидетелями ужасов оказались слоники с поднятыми хоботами, недвижимо отдыхавшие на пыльной поверхности трюмо.
Начиная с первого занятия, Элла принялась бить меня по рукам при малейшей ошибке.
Остреньким локтем отталкивала от пианино.
И торжественно провозглашала: "Смотри - как играют таланты!"
Нужно сказать, что до тех пор меня не бил никто.
Даже не интеллигенты.
Даже если я был неправ.
Было не столько больно - как мерзко и унизительно.
К счастью или к сожалению - я не выдержал.
Наступил день, когда я резко захлопнул крышку пианино прямо на руки хромого таланта, и прижав её локтями, пообещал:
"А теперь, сука, я зажгу и переверну твой примус, закрою дверь комнаты твоим же ключом и уйду".
Не знаю, что Элла наговорила в школе, но ей вряд ли поверили.
У меня была устойчивая репутация интеллигента в перспективе.
Перевели к другому преподавателю.
Я так и не стал музыкантом.
И, наверное, интеллигентом.
Тем самым - из книжек...