(из черновиков, которым никогда не стать чистовиками)
История третья из пятнадцати.
О кукольном мастере Ван Криде этот рассказ. И о тонких нюансах сердечной механики.
Куклы Ван Крида.
(картинки словами)
Тонкая механика сердца.
Морган Ван Крид неторопливо прохаживался по магазину запчастей "Зипы у Фрица", недовольно и неразборчиво ворча на скудный выбор сердечных пружин, между делом смачно попыхивая сигарой в белесый луч солнца, который пробивался из единственного на всё заведение занюханного оконца. Изредка он оглядывался назад к прилавку, за которым возвышался высокий и худой, как палка, Фриц Майнштрюм – хозяин магазина. Морган показывал ему на очередной образчик пружины и ворчал: «Снова подделка, Фриц»
Господин Майнштрюм, который среди кукольников славного города Стокванхейма имел прозвище "Бр-барыга", с напускным равнодушием отворачивался в сторону и принимался что-то там высматривать в пыльном окне с высохшими мухами на паутине. Морган усмехался и делал новый круг по грязному помещению лавки со скрипучими шкафами вдоль стен и огромным столом в середине, на котором был развален совершеннейший хаос из механизмов и электрических блоков. Иногда он задерживался возле одного из шкафов и брал с полки замасленную картонную коробочку с золотой пружиной внутри.
–Это не живое золото, – печально шептал Морган, возвращая коробочку на полку. – Скоро я забуду, какое оно на ощупь. И всему виной ты, старый барыга. А ведь золото ласкается.
–Иди и поищи у Франца, – послышался резкий голос Фрица Майнштрюма, который неприязненно рассматривал Моргана и особенно его сигару. Морган усмехнулся. Ломка у него, батеньки вы мои, натуральная, самая что ни есть. Врач запретили курить Фрицу, когда обнаружил какие-то темные пятна на рентгеновских снимках его легких. Впрочем, прошу заметить, на самом деле то был не обыкновенный врач из плоти и крови, и в белом халате, а новомодный механический осмотрщик тела. Живых врачей становилось все меньше. А механических...
–Франц давно забросил механику.
–Вот-вот! – многозначительно произнес Фриц и поднял к верху указательный палец. – Во всём Стокванхейме я единственный торговец настоящими механическими запчастями! Цени!
Морган покачал головой и подошел к следующему шкафу. На средней полке стояли вряд сразу три коробочки с пружинами, но... Морган вздохнул и начал заново раскуривать погасшую сигару.
–Этот металл не совместим с кровадой. Пружина просто заржавеет и растворится в теле куклы.
Фриц Майнштрюм посмотрел вверх, словно призывая небо быть свидетелем своего нечеловеческого терпения. Стекла его очков блеснули в разбавленном свете. Вверху был пыльный потолок и черные жгуты силовых кабелей – неба там не было, как не было его и там, где оно должно было быть. Затем Бр-барыга буркнул: «Ну хорошо, уломал. Но это тебе выльется в сумму! И в весьма приличную, дорогой ты мой!». Он склонился за прилавок с куклой на пыльном стекле и принялся чем-то там греметь.
–Ох и капризен же ты стал, Морган, – за прилавком что-то скрипнуло, лязгнуло и, кажется, рассыпалось по полу. – На тебя не угодишь, честное слово. То пружины поддельные, то цены кусаются. А ну как перейду на живую электронику? Что тогда будешь делать?
Морган глянул на тощую спину Бр-барыги поверх сизого дыма.
–Ищи-ищи. У тебя покупателей-то осталось – раз-два и обчелся. Так что, кто кого должен ценить, тот еще вопрос.
–Неинтересный ты покупатель, Морган. То ли дело, Мишель или Максим.
–Пф-ф, – ответил Морган и мрачно усмехнулся. – Максиму впору открывать мастерскую по ремонту бытовой техники. А твой Мишель хорошо разбирается лишь в утюгах. И таки всё на этом... Да, кстати, почему я неинтересный покупатель?
–Ты жадный, – на мгновение над прилавком показались стекла очков Фрица Бр-барыги, его сухой указательный палец снова зачем-то показал вверх. – Ты очень жадный.
–Ну знаешь, – Морган возмущенно пыхнул дымом в луч и вдруг почувствовал запах этого помещения. Всего одно короткое мгновение он дышал запахом пыли смешанной со старым машинным маслом. Морган поперхнулся и вынул сигару изо рта. Надо же, всё из-за дыма... Как интересно.
–Ты не даешь мне тэму.
–Э-э? Ты о чем?
–О тэме, черт подери! Ты ведь никогда не рассказываешь мне о своих куклах.
–Зачем тебе?
–Для книги, конечно. Разве ты забыл, что уже десять лет я собираю истории кукольных мастеров Стокванхейма?
–Ах, ты об этом, – Морган махнул рукой. – У меня нет интересных тэм. Лучше спроси Максима.
–Истории Максима именно «пф-ф». А ты врешь ведь. Я слышал, что ты купил одну из кукол мастера Антона. Да?
Морган подошел к прилавку и посмотрел на скрюченного Фрица, который каким-то образом свернулся между ящиков и коробок со старой механикой, тем не менее, исхитрившись оставить над прилавком любопытные блёстки очков. «Хитрый старый орангутанг, вот кто ты такой», – подумал Морган Ван Крид. А вслух сказал:
–Она сломанная.
–А починить? Ты ищешь пружину для этой куклы. Да?
–Нет.
–Вот я и говорю, жадный ты.
Морган заметил кое-что в одном из ящиков, между которых ютился Фриц. Маленькую сверкающую деталь. Он перегнулся через прилавок и выхватил из пыльно-промасленной груды слежавшихся запчастей всего одну вещицу, которая была похожа на пуговицу с проводками. Глаза Фрица Майнштрюма в стеклах очков наблюдали за руками Моргана.
–Два-пи-резистор! – воскликнул Морган Ван Крид. – Месяц искал его по всему Стокванхейму! И в твоей грязной конуре, кстати, тоже!
–О моем магазине прошу не выражаться.
–Эх, как жаль.
–Тебя не поймешь. То радуешься, что нашел, то...
–Та кукла, для которой я искал эту деталь... Она умерла.
Стекла снова сверкнули над прилавком. Фриц вынул-таки из железного ящика деревянную шкатулку и встал со вздохом облегчения. Он вытер пыль со стеклянного прилавка рукавом и бережно поставил шкатулку перед Морганом.
–Узнаешь символ? – указательный палец постучал по желтоватой деревянной крышке с серыми пятнами пыли.
Морган оторвался от грустного созерцания два-пи-резистора и глянул на шкатулку. На её крышке имелся красивый золоченый вензель, стилизованный под букву "А" в ромбе.
–Мастер Антон?
Указательный палец Фрица снова принялся показывать в потолок.
–Откуда у тебя? – Морган прикоснулся к шкатулке. Затем вынул из кармана своего камзола чистый носовой платок и аккуратно протер крышку. – Ореховое дерево. Мастер Антон питал слабость к этой породе древесины. Она теплая! – восхищенно прошептал Морган и глянул на Фрица. – Теплая, как человеческое тело!
–Двадцать гульденов и она твоя. Вместе с содержимым, естественно.
–Опомнись, Фриц! Откуда у меня такие деньги?! Двадцать гульденов... Ты в своём уме?
–Не кричи и не смотри на меня такими глазами, Морган. Десять лет я вожусь с вашим братом кукольником и, поверь, научился разбираться в тонких механических хитростях. Если ты ищешь настоящую сердечную пружину, значит, она стоит того!
–Ты самый натуральный рвач и барыга! Нет, барыжище!! Наинатуральнейший!
–О да, – усмехнулся Фриц Майнштрюм и накрыл шкатулку своей мосластой ладонью. – Но могу предложить вариант.
–Вот это?! – возмущенно воскликнул Морган, показав на шкаф с рядами поддельных пружин. – Это НЕ ВАРИАНТ!
Фриц наклонился вперед, растянул сиреневые губы в свою фирменную акулью улыбку и сказал:
–Тэма, Морган, тэ-ма. Я обменяю сердечную пружину из мастерской легендарного мастера Антона на одну из твоих историй. Всего на одну, – и Фриц подмигнул.
–У меня нет историй, – растерянно пробормотал Морган.
Сухие узловатые пальцы обхватили изящную шкатулку и подвинули её ближе к себе. Морган побледнел и накрыл своей ладонью его ладонь.
–Может, сойдемся на десяти гульденах?
Рука Бр-барыги переупрямила руку Моргана и снова принялась двигать шкатулку по стеклу к себе.
–Ну хорошо, – Морган смотрел на золотые пластинки на уголках крышки и на вензель в середине. – Всего одну?
–О да!
**
Поздним вечером мрачный Морган Ван Крид вернулся в свою мастерскую, что занимала половину дома номер девять на улице Железных Гаргаронов. Стеклянная дверь звякнула колокольчиком, как всегда, задребезжало красное стекло в семицветном окошке, на светлый паркет лег луч света с улицы и черная тень в нем.
Морган держал деревянную шкатулку подмышкой. И его слегка качало от выпитого рома. Старина Фриц оказался вполне себе недурным человеком, его рука не уставала подливать орданвингского рому в рюмку с толстым дном. За это он выпытал у Моргана целых три истории, вместо одной обещанной. Три! Хорошо, что хватило ума вовремя остановиться, несмотря на отличный ром. Морган вздохнул и закрыл дверь на ключ.
Он недолго потоптался в прихожей, постоял возле прямоугольного напольного зеркала, которое купил на распродаже конфиската в канцелярии благословенных экзекуций. Зеркало имело свою историю. Мрачную, возможно, историю, но... Морган любил вещи с подтекстом, собирал их в своей мастерской уже много лет.
В луче фонарного света из окна он посмотрел на шкатулку с золотым вензелем и пробормотал: «Старину Рене будить не будем. Так? А лучше, что сделаем? Именно! Потому что не могу ждать до утра!» Протрезвевший мастер направился в другой конец холла, к неприметной двери с круглой ручкой.
Он вышел в длинный коридор, освещенный неоновыми лампами-колпаками на стенах, и направился в дальний его конец.
Скоро там скрипнула дверь, и Морган растворился в тени.
**
В мастерской он снял камзол и бросил его на спинку стула. Закатав рукава белой рубашки до локтей, он щелкнул выключателем, что золотился точкой на черной полировке стола. Посредине мастерской загорелась белая лампа.
И в её бледном луче показался железный стол.
На нём лежал ребёнок. Девочка, на вид как бы лет двенадцати, накрытая до плеч белой простыней. Морган подошел к столу и положил шкатулку на край.
Он склонился над ребёнком.
В середине савана имелась прорезь и в ней была видна аккуратно разрезанная и раскрытая в обе стороны грудная клетка. Вот только, вместо обычных ребер – сверкали титановые полоски. А вместо артерий и капилляров пульсировали мягкие полиэтиленовые трубочки.
Морган открыл шкатулку и подвинул её на середину стола. В белом свете он рассмотрел красный бархат, которым было выстлано дно шкатулки. И золотую пружину тончайшей работы, возлежавшую на специальном фигурном выступе.
Рука Моргана скрылась в тени. Там что-то звякнуло... И скоро рука вернулась в луч света над столом со стальным пинцетом.
Он осторожно поддел пружину плоским кончиком пинцета и поднял её над столом.
–Золото, – прошептал Морган Ван Крид. – Настоящее живое золото. И такая тонкая работа.
Он разглядывал пружину со всех сторон, поворачивая её на свету. Он восхищался гением мастера Антона.
Такая тонкая работа, боже!
Насладившись красотой сердечной пружины, Морган поднес её к зиявшей грудине и медленно опустил дрожащее живое золото внутрь. Скоро послышался щелчок, затем еще один, и...
Морган улыбнулся.
В груди куклы равномерно и мягко билось механическое сердечко.
Еще два часа он спаивал ребра и капилляры.
Еще три часа он склеивал кожу на груди девочки-куклы и настраивал симулятор дыхания.
В начале седьмого часа Морган достал из серебристой утренней тени коробочку со своим именным клеймом, раскрыл её, но... Но так и не вынул клеймо. Ему стало необыкновенно жалко портить совершенную белую кожу куклы раскаленной печатью с инициалами M. V. K. (Morghanne Von Khreide)
Это было бы кощунством! Ведь она совершенна!
Морган убрал клеймо и скинул простыню на пол.
О да, само совершенство!
**
В девять часов утра Морган Ван Крид принимал особенного гостя в демонстрационной зале своей мастерской. На нём был лучший камзол с золотой строчкой по краю. В больших окнах сверкало солнце, его лучи игрались золотыми пятнами на паркете.
Гость сидел в кресле посредине и прикрывал лицо рукой в белой перчатке. За спинкой кресла возвышался мрачный секретарь в лоснящемся котелке, с черной папкой подмышкой. Морган предвкушал свой триумф!
–Надеюсь, вы понимаете, какому риску подвергается мой господин, потворствуя вашим капризам? – глухо произнес черный секретарь.
Морган глянул на своего особенного гостя в малиновом камзоле с белой бахромой на рукавах. Скользнув взглядом по секретарю, он кивнул.
–И надеюсь, вы не разочаруете моего господина.
Морган улыбнулся.
–Я тоже очень на это надеюсь, – ответил он и встал.
Морган подошел к шелковой накидке возле стены и отдернул её.
Двумя пальцами он взял тонкую бледную ладошку и вывел на середину комнаты девочку в белом платье.
Гость шевельнулся в кресле. Он не убрал руку от лица. Лишь длинные пальцы в белых перчатках раздвинулись... И между ними показался мутно-зеленый глаз.
Красивая девочка в солнечном луче открыла свои пронзительно синие глаза и посмотрела на Моргана. Он ободряюще улыбнулся ей, затем показал на господина в кресле.
Девочка сделал робкий шажок в его сторону. Затем еще. Цок – каблучком по паркету.
Она подошла к нему. Остановилась в шаге и сделал реверанс.
Зеленый глаз между пальцев в белых перчатках неотрывно смотрел на девочку. Господин шевельнулся.
–Покупаем, – объявил секретарь. – Распорядитесь упаковать куклу.
**
Гость приостановился возле двери и глянул на Моргана. Его лицо было скрыто маской, а на плечах серебрился легкий плащ.
Ровно одну минуту высокий яарит смотрел на Моргана Ван Крида, молча, чтобы тот вполне осознал то, что хотел сказать, но не мог в силу своего положения. Морган поклонился.
–Да, мой господин. Я вмонтировал в неё все ваши пожелания.
Взгляд стал острее.
–Абсолютно все. И даже те, с которыми был не согласен.
Гость кивнул и вышел на задний двор, где его ожидал роскошный паро-экипаж с золотым гербом на двери.
**
Вечером Морган Ван Крид смотрел на красивую девочку куклу, которая стояла посреди мастерской. Он был слегка пьян и испытывал необъяснимую радость. Впрочем, объяснение этому чувству существовало. Морган усмехнулся.
–Я не смог, – прошептал он в гулкой тишине мастерской. – Такая тонкая работа и живое золото в сердце. Для развращенного монстра из города Вермы... Я не смог, дитя. А еще, обещаю, что найду тебе другого, лучшего хозяина. Который оценит и по-настоящему полюбит тебя, возможно, как дочь, как подругу или просто, как невероятно красивую вещь. И ведь что за странность, скажи? Ты кукла, но...
Он встал и подошел к девочке. Она посмотрела на Моргана и улыбнулась.
–Твое сердце... Знаешь, все кукольные сердца щелкают. Такой характерный механический звук. Все кукольные сердца! Но твое... – он поднял руку, словно призывая вымышленную публику к тишине. – Слышите?
В тишине...
В гулкой ночной тишине...
Слышался равномерный упругий перестук сердца: думп-думп, думп-думп.
Конец третьей истории.
Сони Ро Сорино (2009)