Херфорд-Винница-Киев-Керчь-Аджимушкай-
Анапа-Б.Утриш-Новороссийск-Краснодар-
Ростов-Москва-Брест-Берлин-Херфорд. За рулём,
на полке вагона, паромом, пешком, лодкой,
автостопом…
Антону дали отпуск! Плёцлих! То-есть внезапно. И так же срочно захотелось ему в Крым. На мыс Тарханкут. Есть такой на западе полуострова. Мы с зимы мечтали там вместе отдохнуть среди, по слухам, необычайно доброй и интеллигентной публики, посетить Севастополь и заняться подводным плаваньем. Я, по его звонку, тоже засуетился и начал продумывать пути к этому мысу. Хотелось подешевле. А дешевле и даже менее, можно только взявшись гнать машину в Хохляндию. Я так и сделал – позвонил Павлу и изъявил. Павел в жизни своей занят поставкой хохлам немецкого автохлама. Я ему иногда помогаю. И в этот раз мы пришли к консенсусу – ему нужно булик в Винницу угнать, а мне на этом заработать и доставить своё туловище поближе к Крыму.
Но тут звонок из Нска: Папа у нас трудности – нужно собирать справки для Никиты. Иначе, без бумажек о прививках, согласии матери и справки о гражданстве, его не пустят за границу. Поэтому мы сдали билеты. (Шок!) И купили билеты в Анапу. (Уф!).
А мне сиренево – я в Анапе тоже не был. Теперь дело за Павлом – он обещал оформление булика проделать быстро. А рюкзак я ваще молниеносно собираю. Делаю последний визит на дачу и на обратном пути подарок судьбы – у дороги стоит стол, а на нём то, о чём я мечтал, но стоило недёшево – ласты Киту и Антону и впридачу маска и трубка. Уже пыльные по причине прохлады и нежелания немцев нырять в такую погоду. Но мне-то в масть! Отмыл и в рюкзак. Дети будут рады.
Вот уже у моего дома выстроились сразу три булика, и самый длинный будет мой. На двух поменьше едут Валера и Рома. Они жители Винницы и мои попутчики. К тому же Рома специалист по прохождению таможен и наша крыша при разборках с ДАИшниками Хохляндии. Так его отрекомендовал Павел. Поживём. Увидим. Последнее прости и в сёдла. Нина машет уполовником из окна… Попутного ветра желает чё-ли?
Германию проскакиваем махом! Я впереди на белом мерсе спринтере, а ребята, делая остановки, ускоряются и догоняют меня уже в Польше на первой заправке после пятидесятого километра от границы. У них булики скоростные, а мой валух кастрирован механиками, и не может бежать шибче чем 115 км/час. Зато не надо смотреть на спидометр – никак не превысишь скорость на автобане Польши. Польша тринадцатого года третьего тысячелетия отличается от Польши последнего года второго тысячелетия так же разительно, как и от первого от рождества Христова. Дороги, существовавшие от времён короля Леопольда поляки, после вступления в Евросоюз, заменили и расширили. Ехать по автобанам одно и даже два удовольствия! Особенно когда оплачиваешь автобан из кармана Павла. Но вот и издержки – штау! Да какое! На восемь часов с дерганьем каждые полчаса на двести метров. Не уснёшь. А вот, наконец, и конец мукам, и мы медленно, уже в четвертом часу ночи, проезжаем мимо виновника этой гигантской пробки – фуры тяжеловоза смятой в нечто трудноузнаваемое. Дай Бог водителю здоровья!
На первой же парковке после мытни, так поляки зовут место на дороге, перекрытое шлагбаумами и оборудованное будочками с паненками, гребущими плату за проезд в размере двух с половиной евреев, я иду в туалет и возвращаюсь из него с одним глазом. Не подумайте плохого – не рэкет и не хулиганы. Простой винтик. Выпал из очка, в смысле из оправы очков и стеклышко бздынь! Собрал в горсточку и поехал далее, прищуриваясь и временами смотря на свет одним глазом а временами двумя. Нужно что-то делать. Польские-то жандармы на дорогах отсутствуют, а вот хохлятским сволочам, обсидевшим дороги как мухи кучу навоза, только покажи мою физию с одним сияющим голубым, а вторым невидимым за затемненным очком оком. Уж они-то своего не упустят. С моими-то иносраными номерами.
После очередной встречи с Ромой и Валерой, мы условились о следующем рандеву, в тридцати км от границы с Украйной, и я залег на пару часов. Ребята же, имея проблему с дверью одного автомобиля (оно имело форточку, а по документу было грузовым), поехали искать по гешефтам Польши дверь или окно.
Продрав с трудом глаза – полтора часа сна маловато – я починил очки. Просто проволочкой вместо винтика удалось скрепить стекляшки. Фигу-с вам, поганые мздоимцы придорожные! И вперед к концу автобана и в ожидании дорожных ребусов.
Польские автобаны заканчиваются неожиданно не там где нужно и снабжены, а иногда и нет, надписями на таком языке, в котором сплошные шипящие и каркающие звуки. Это если их выговорить, но прочитать их невозможно, а запомнить не могу не только я…. Руководствуюсь только знаками обозначающими границу и проставленными рядом цифрами. Вот сюрприз – первое же кольцо после автобана не оборудовано этими символами и я, руководимый навигатором типа Гармин – Орегон, возвращаюсь на автобан и еду назад…. Съехав через полтора десятка километров со скоростной дороги переделал настройки и поехал далее уже просёлками. Жаль что они, в районах окончания автобанов, тоже перекопаны и всюду объезды. Мой Гармин, хотя и снабжён современными картами, всё равно блудит. В результате на встречу с ребятами я безнадёжно опаздываю.
И вот мы уже ждем своей участи в очереди перед шлагбаумом польской таможни. А вот мы уже выезжаем с украинской таможни. Между этими двумя событиями четырнадцать часов! Ничего нового за это время – как всегда гвалт и толпы народа. В придорожной толкучке увидел бабульку и подошел к ней с предложением увезти на Украину. Она удивилась – а денег вы мне заплатите? Смутился и отошел. Оказывается вся толпа на обочине не просто едет попутками, а делает свой бизнес. Любой водитель у кого в машине груза более чем пятьдесят килограммов, может взять попутчика или даже четверых. И каждый, имея пустые руки, вправе перевозить свои пятьдесят. За пять рублей. Еврейских. Два раза проедет бабулька через границу по «зеленому» коридору и уже приварок к пенсии в размере ста гривен. А цена обеда в самой лучшей столовой Киева – окрошка, котлета, естественно киевская, пампушки в чесночном соусе, сметана и узвар – 42 гривны.
И вот мы, глухой заполночью, после перекуса на заправке, опять расстаёмся. Ребята ложатся отдохнуть в кабинах, а я еду искать отель. Благо Павел заплатит. (193 гривны). Я нахожу ночлег в пятидесяти километрах от границы и, помывшись в душе, заваливаюсь в кровать. Четыре часа полузабытья восстанавливают и, перекусив, я жму на газ. Следующая встреча с попутчиками уже в Виннице, а до неё пятьсот верст.
Дорога местами неплохая, а местами никакая. И так около двух третей пути. Ближе к Виннице – лучше. Ментов встретил около двадцати пар. Твари! Иного слова для них нет! В прошлом рейсе достали и сейчас выказывают свою гнилую сучность – так и норовят вырвать кусок мяса из пробегающей мимо дичи. Стой! Что у Вас в салоне? Велосипед!!! А в декларации он у Вас есть? А на хрена? Видит, что велосипед я ему запросто не отдам и, шевеля извилинами в поисках к чему придраться, интересуется правами. Я, в свою очередь, интересуюсь, знает ли он, что я не имею права давать ему свои «права» в руки. (Интернет урок Нотаныча). С тоской он провожает меня и велосипед в моей машине. Велосипед этот еще аукнется мне в дороге….
Уже под Винницей звонит мне Рома и долго объясняет, где я должен буду оставить и сколько взять за этот его велик. Пока беседовал, просмотрел стервятника и за превышение оставил ему двадцать евро. Естественно без протокола. Велосипед я оставил в деревушке-городке, как оказалось, начальнику ДАИ, изо всех сил хотевшего быть обаятельным, но внутренняя суть природного Гайца не обманула меня. Еще не зная ничего о его профессии, я почувствовал дух разложения – лихо обещать и ещё, болезнь всех погонял (носителей погон) – просить пригнать ему авто из Германии. Вот не нужно ему авто, но поговорить…, оторвать от дела спешащего человека, это хлебом не корми бездельников с дубинами. Позже Рома сообщил мне о занимаемой должности покупателя велосипедов и я убедился в правильности своей догадки.
И вот я в Виннице. Первым делом билеты на поезд и покупка очков. Билеты удалось купить, а вот очки уже разошлись по домам. В смысле продавцы очковые уже ушли с базара возле вокзала. Остались торговки другим мусором, и я купил у них мочалку. Что тоже здорово! Мочалка для чесания спины в походе очень важна! Позволяет сохранять хорошее настроение, – какое может быть настроение у чела пропотевшего? Никакое.
Рома отвез меня с мочалкой и билетами в Павлову квартиру, где я постирал, мочалкой смыл почесал, колбасой закусил, а в четыре ночи сел в заказанное такси и прибыл на вокзал. Четыре часа до Киева пролетели во сне. Спится в вагоне отлично! Правда кроме меня в этот раз никто в нашем купе не спал – на поворотах и стрелках тележка колёсная так рычала и стреляла! Утром пассажиры нашего вагона выглядели невыспавшимися и недовольными. Я же снял прежний двухсуточный недосып и бодро вышел в город - матерь всех городов русских.
КИЕВ
Первым делом спросил у дежурного, где находится камера схрону. Он мне с улыбкой ответил, что камера сховну в подвале. Там я и сховал рюкзак. Хотелось есть, но помня вкусовые ощущения чебурека по-киевски еще с прошлого посещения, я решил отойти от вокзала и, никого не спрашивая, похромал в сторону центра, как я предполагал. Предчувствия меня не обманули – я вышел сразу к Бессарабскому рынку. Погулял в рядах мяса и не увидел нужного мне сала. Все-таки сало по-хохлятски отличается от сала по-сибирски и по-немецки. Хохлам важна жирность. Главный показатель это толщина. Вкус для них дело второстепенное. Соль и сало. Мне же нужно перчёное, с чесноком, с лаврушкой, без каменного соляного слоя, с мягкой шкуркой…. Такого я не нашёл на центральном рынке Малороссии. Зато увидел персики и приценился у грузинообразного торгаша: сикоко стоит? 80 гривен.
А эти? Я ткнул в соседнюю кучку. Возникла хохлушка – 50 гривней. Взял, конечно же, у нашей. Не обогащать же горняка наглючего. К слову сказать, возвращаясь к вечеру на вокзал, мучаясь от пала жаждой, купил у уличной торговки персик по цене уже 30 гривней. Или 3 евро.
На базаре спросил торговок, где они едят, чтобы и мне не отравиться. Все дружно назвали Пузату Хату. Я в ней замечательно посидел и отведал окрошки и котлету по-киевски. Окрошка была отменной, а котлета оказалась запеченной в тесте и с большим количеством топлёного масла в серёдке. Непривычно, а значит и невкусно. Тем не менее, съел и даже вымакал это масло пампушкой в чесночном соусе. Посидел, подождал, пока съеденное уляжется по уголкам организма, запил узваром и пофотографировал всё внутреннее убранство ресторана-закусочной. Поверьте что и еда там и обстановка на высоте. Туалет тесноват, ну да об этом потом.
Жара напрягала, и я с расспросами добрался до кинотеатра «Киев», чтобы передохнуть в зале с климой. Но в обоих залах этого рассадника американской культуры шли американские фильмы на хохлятской мове. Плюнул я на порог и ушел несолоно. Все в городе говорят по-русски, мовы не слышал, а тут как оплеуху получил. Неуютно стало и обидно за русских киевлян. Хохлы рулят.
Стал расспрашивать про музеи и выставки. Навели меня два небритых типа-авангардиста на Арт Выставку Пинчука. Начинается она через дорогу же от того рынка где мне не удалось купить сала. И выглядело это начало в виде огромной гипсовой головы в фуражке форменной лежащей на асфальте. Голова принадлежала или Паку или Киму, а может быть и Мау. В тот день выставлялись произведения из той части планеты, где в моде прищур. Поэтому миллион фотографий узкоглазых на стенах подъезда я прошел мимо. Из того что видел, запомнилось огромное количество охранников. Это первое. Второе – огромная комната с огромной же клеткой в середине. Эта клетка изображает оружейную комнату с длинным столом и девятью мордоворотами на скамьях вокруг. Они чистят оружие и ведут неспешную беседу. Стены и решётки этой оружейной увешаны гранатомётами, пулемётами и прочими убивалками. Вход туда почему-то в носках. В соседней комнате сидят уже парафиновые бабы и мужики с головами в виде огромных булыжников…. Атас! Насладился в общем. Одно порадовало – бесплатность. Да еще спасибо Пинчуку за рабочие места для статистов и охранников – тридцать мужиков в соку изнывают от безделья. Но зарплату имеют более чем у таксиста. Об этом мне поведал один из охранников, когда я спросил его - сколько же получает тот мужик что сидит в коробке из-под холодильника и периодически хрюкает и ползает по одной из комнат. Фотографировать мне не разрешили, а то бы я вас порадовал.
Но вот я уже в «Пивной номер один». Побывать там нужно непременно любому челу из прошлого. Дело в том, что устроители всё так сделали, что вы перемещаетесь на 40 лет назад. В совдепию. Ненавидимую мной, но это моя юность, поэтому, местами, трогательную. По стенам плакаты 70х, банки с крупами, знамёна, бюсты Вовика, дядюшки Джо, Андропова, Гагарина…. Официанты вежливы и в пилотках. В пилотку же кладут и счёт. Пиво отменное и в отличие от тех времён разнообразное. При выходе размещён мешок с сахаром и самогонный аппарат. Туалет обозначен скульптурой Рабочего и Колхозницы.
Всё забавно и трогательно. Недорого.
На улице всё время оглядываю пространство в поисках оптического магазина. Наконец вижу его на противоположной стороне улицы. Долго ищу переход. А все переходы в Киеве подземные и неместному трудновато ориентироваться попав в лабиринт. К тому же все пустоты заняты ларьками, киосками, впрочем, как и во всех других городах, но в Киеве виден размах столичный – под землёй же размещены и супер-пупер маркеты! Невиданной красы! С садами и лифтами и конечно на каждом повороте по охраннику. Кстати спрашивать их об объектах находящихся на поверхности бесполезно. Они тупо охраняют. Как правило, они знают только тот вход, по которому спускаются на работу. Но вот я и в оптике. А результат ноль. Цены поднебесные и главное – срок изготовления два дня. А мне вечером в поезд. Бреду из последних сил на вокзал – внутри силы еще есть, но хрустит правое колено затянутое бандажом и опухает левая стопа с растянутым ещё девятого мая голеностопом. Хромая на обе, дотаскиваюсь до вокзального Макдональдса и падаю на единственный свободный стул во всём Киеве. Ем мороженое и, озираясь окрест, вижу тётю торгующую искомым мной уже так давно товаром. А именно моими любимыми дешёвыми китайскими очками с диоптриями. На радостях хотел две пары купить, но подумав что вторую нужно всё же носить на спине, ограничиваюсь одной. 300 русских рублей. Я пока мыслю еврами и русрублями. Всю иностранную валюту вроде туземных тугриков, зайцев, гривен и прочих злотых вначале конвертирую мысленно в евреев или в русских. Тут же торжественно опускаю в урну свои старые, многовидевшие очки и иду в багажную ховальню за рюкзаком. Первым делом ощупываю карман с денежками и навигатором. Всё в порядке - оттопыривается. Так я делаю всегда после того как в камере хранения на Казанском вокзале в Москве у меня украли из кармана рюкзака пакет с фундуком. Я даже министру железнодорожному писал жалобу. Бесполезно. Не вернул украденное министр. Цу шпет!
И вот я уже в купе с парой художников рисующих в стиле 3Д и птицей типа «синица», еду в Керчь. Художники супруги едут на пленэр, и отдохнуть от жары столичной. Показали мне в фотоаппарате фото своих работ. Впечатляет! Чтобы было понятно новосибирякам, что такое 3Д картина, им нужно зайти в сквер Героев Революции. Там рука партизана с факелом восстала из могилы…. Вот это приблизительно то, что делает художник 3Д. Только раскрашивает в жизненные и яркие цвета. Синица же живёт у них с раннего детства и уже три года. Летает свободно по квартире и членка семьи. Чувствует настроение хозяев и совсем ручная. В купе она едет контрабандно. С удовольствием ест кусочки фруктов и сверчков живьём.
И вот я в Керчи. Расспрашиваю, как можно добраться до каменоломен и вскоре оказываюсь в Аджимушкае. Это в пригороде Керчи. Сама Керчь пустой город, но примечателен тем, что местный мэрин, побывав в Голландии, вывез оттуда идею раскраски бордюров в алый цвет. Это немного увеселило жизнь городка.
Аджимушкай, суть обыкновенный степной посёлок, но вот история сопротивления подземного гарнизона потрясает! Когда немцы надавили на крымский фронт и прижали наших к морю, пятнадцать тысяч военных и пять тысяч женщин и детей ушли под землю. Около полугода немцы затратили на то чтобы истребить всех их. Травили газами, копали колодцы и, начинив их дно десятком авиабомб, глушили людей в катакомбах, штурмовали огнемётами …. У наших не было света, патронов ограничено, но самое главное не было воды. Доходило до того что штурмом брали колодец в ста метрах от входа и выстроившись в шеренгу передавали фляжки и канистры друг другу под пулемётным огнём. Буквально ведро воды меняли на ведро крови. Были сколочены бригады из отборных мужиков, чьей задачей было снабжение детей и раненых водой. А делалось это просто – потолок местами «потел» и нужно было высосать это место и сплюнуть во фляжку. Норма воды была две столовых ложки на брата в сутки.
От газов защищались метровыми стенами и многослойными занавесями из одеял и шинелей….
Часовая экскурсия проходила в темноте и тишине при температуре +8. Когда вышел и уже согрелся на жаре, продолжал вздрагивать еще некоторое время, и ловил себя на мысли - как же было холодно тем людям в военное лихо. Им было ни выйти, ни попить, ни поесть, ни убить врага взявшего в клещи. Едва ли две сотни людей из числа защитников уцелело. Это были те, кто пытался выйти на связь с Большой Землёй и уходил крадучись к морю, чтобы переплыть пролив. Немцы пытались смутить подземный народ листовками типа «Бей жидов-комиссаров, сдавайся в плен», но из десяти защитников восемь были офицерами или комиссарами. Теперь-то я знаю, что не так был страшен немецкий плен, как его малевали Гроссманы и прочие записные, и многие бы остались живы, даже пройдя дополнительно и советские концлагеря.
Крым-Кавказ
И вот я, после мытарств на Малороссийской таможне, уже плыву на пароме из Порта Крым в Порт Кавказ. Тридцать машин и двести человек за полчаса преодолевают несколько километров водной глади и мытарства продолжаются. Теперь уже великорусские таможенники пьют наше терпение. Через пару часов, уже в кромешной темноте, я выхожу из душного помещения, и меня начинают жрать кавказские комары. Подумываю о смене шорт на брюки, но делать это некогда, так как нужно махать руками – ловить попутку. Автобусы то до утра не будут ходить. Часа через полтора за мужиком, приплывшем на том же пароме приезжает машина, и мы с ним едем до Кучугуров. Эта деревня прославилась в фильме «Сваты». Мужики-благодетели едут в эти Кучугуры, а я остаюсь на трассе. Через часок уже подумываю о ночлеге и поглядываю в сторону поселка, прикидывая, где там могут быть отели и ваще есть ли они там. С комарами спать не охота. Но тут идущая в сторону парома, то есть туда, откуда я приехал, машина разворачивается и тормозит возле меня. Из неё приветливо улыбаются мне два знакомых женских лица. Это те дамы, с которыми я беседовал на пароме. Они запомнили мой рюкзак и когда увидели меня на трассе, то не поленились вернуться и забрать бедолагу. В пути я развлекал всех рассказами о моих путешествиях. Сын старшей и брат младшей довёз меня прямо до дома, где остановились мои дети. Долго я благодарил их и расплатился своим электронным адресом и адресом сайта, где расположились мои путевые отчёты.
АНАПА
Звоню Антону по сотовому. И через пять минут обнимаю. Идём в номер где я вижу лупающего глазами Кита. Он сидит в кровати и смотрит, но не видит ничего и никого. Падает «у койку», как говаривал один наш родственник брянского разлива, и затихает. Мы же идем в кухню и, пока Антон сооружает стол, я «принимаю душ» или проще моюсь в душе мочалкой из Винницы. Потом уже натурально принимаем на грудь и идём гулять по ночному городу. Мне всё нравится: огни, тротуары, море, зелень, цветы, музыка, несмотря на три часа ночи. Купаемся, говорим. Спать совершенно не хочется, но надо – утром я нужен внуку. Возвращаемся и делаем переукладку. Я ложусь под кондиционер, а слабонервные и истощённые морозами дети мои укладываются на дальние от холодного ветра места.
Утром пляж, закупки, готовка обеда, пляж, изготовление ужина и назавтра опять пляж. Начинает такое надоедать. Тем более что все мои новые кавказские знакомые – люди из Кучугур, мать, сын и дочь из ночного авто, а также брат Петя по телефону из Краснодара, хором твердят, что Анапа это не место для отдыха. А есть Большой Утриш. Вот туда и нужно ехать.
Антон с Китом уже побывали в Аквагородке, поныряли с аквалангом, полетали на парашюте, а значит можно и сваливать из тесного города. Толпы народа на улицах напоминают мне день города в Новосибирске, а пляжи в большинстве частные, откуда нас просят удалиться или лечь к забору. Под забором пахнет не фруктами….
Долго бы пришлось уговаривать их, но повезло – я прошёл в дом в сандалиях и был хозяином остановлен и наставлен. Тут же он получил от меня наставление как обращаться со своим пятидесятикилограммовым «торсом», который в виде голого пуза выше волосатых и кривых конечностей постоянно мозолит мне глаза. Тот заявил, что он тут хозяин и ходит как хочет, и тут же предложил Антону, как ответственному комнатосъёмщику, съехать. Даже деньги вернул. Мы «погоревали» и вышли на остановку, сели в автобус идущий в Б.Утриш. Означает это название Большой Обвал. Не знаю по-каковски. Есть еще и Малый Утриш. Позже мы и его увидели. Издалека.
А пока мы едем серпантинами и любуемся отрогами Кавказа слева и морем справа. Проезжаем курортный поселок СуккО. И через пять следующих минут оказываемся на конечной остановке. Мы приехали. С нами здороваются те, кто там уже живёт давно, уже неделю: Доброе Утро! И добавляют – в Утрише всегда утро доброе, даже вечером. Нам нравится посёлок и люди в нём. Потрёпанный панк из-под можжевелового дерева при дороге, объясняет нам, что про съём квартир он не знает толком ничего, зато рекомендует нам ехать на лодке в заповедник и пожить там. Но у нас нет палатки. Он заверяет, что там нам дадут и палатку и накормят, если надо. У них коммуна. Что это за место мы не поняли, но обещали подумать и отошли посоветоваться. На совете решили попробовать, для начала, найти квартиру.
И мы её уже через пять минут нашли. На втором этаже мини отеля получили двуспальную кровать и раскладное кресло плюс два квадратных метра пола для рюкзаков. Что ещё нужно? Ещё внизу был наш стол и полка в холодильнике. И всё это всего за десять ойро в сутки с носа. Те же цены и в Анапе.
Побросали вещи в номере и на море…. Море здесь совсем не Анапское – прозрачное и свободное от людей. Хотя отошли мы всего на четыреста метров от квартиры. А в Анапе нужно было идти не менее получаса. К тому же тут нет музыки и визга тёток и их киндеров.
Ребята тут же начали нырять и пробовать воду на солёность. Оказалось, что сибирякам законы не писаны и вода Чёрного моря их на плаву не удерживает. Я же спокойно лежу и гляжу в небо. Видимо сказывается заграничная сытая жизнь…. Никите важно видеть свои ноги на плаву и страх мешает расслабиться. Ласты тоже пока не пригодились – очень трудно парнишке делать плавные движения. В воде он ведёт себя как насекомое – дергает всеми членами во все стороны и кричит по-человечьи – смотри дед! Я плыву!
Маска с трубкой тоже пока ему не нужны, не хватает тяму держать правильно голову, и трубка наполняется водой. Выныривает в панике и отплёвывается, но из воды не идёт. А вот уже, после команды отца, трясётся на берегу. Замёрз. Через минуту уже мельтешит между мной и морем – швыряет в него камни. Отгоняю и, привязав к пластиковой бутылке якорь-камень, зашвыриваю эту плавучую мишень в стороне от нашего лежбища. Кит перемещается и грохочет и булькает, уже не досаждая нам постоянной опасностью получить по зубам кирпичом. Энергии в нём хватает до обеда, а перекусив, опять до вечера швыряет камни по цели. Нужно отметить, что к десятому дню попадания участились. И не только у него. Мы с Антоном тоже периодически впадали в азарт. Но у Антона вскоре начинает болеть плечо (видимо работа токаря не укрепляет, как и всякая работа), а у меня ваще, если не попадаю, падает настроение, и мы начинаем выпивать местное вино.
Вино тут всё очень сладкое и из всех бочек одного вкуса. Кроме муската. Оно белое и более отвечает моим пупырышкам. Вечером мы пьём водку. Она из холодильника и вкус её привычен пупырышкам и моим и Антоновым. Закусываем колбасой и супом. По завету Нины я варю часто суп и гречневую кашу – Китятина не может без гречи и печенья. Фрукты ест только под какой ни-будь угрозой.
Вечером во дворе собираются все жильцы нашей гостиницы и тихо беседуют ужиная, а потом выпивая и покуривая. Все милые люди, и почему-то, все из Астрахани. Были вкрапления из Азова и Москвы. Обстановка вечерних посиделок! Без музыки и молодёжи. Возраст от сорока. Люди уже знающие, что такое регулятор громкости. Дети резвятся меж столами. Никита приобрёл двух друзей почти мгновенно. Я ставлю тарелку намытого винограда на стол в отдалении, и наблюдаем с Антоном как наше чадо принципиально не берущее в рот почти ничего кроме гречки, в азарте игры в догоняшки и прятки клюёт ягоду. А как же он не будет есть, если друзья едят, да к тому же ЕГО ягоду. Жадность помогает перебороть принципы чалдона питаться только выросшим в Сибири.
Следущим утром идём на экскурсию по цивилизованным местам Утриша. Спускаемся к морю и идём единственной улицей, она же дамба неизвестного происхождения – то-ли действительно от обвала, то-ли люди насыпали. По берегам валяются загорающие, а остальное место занимают ларьки, дельфинарии и закусочные. В конце дамба расширяется и даже имеет пригорок, на котором стоит маяк и возле него часовня и несколько братских могил. В них лежат погибшие моряки сторожевого корабля и подводной лодки. Почтив и посетив, мы возвращаемся к обеду, но запахи не дают нам дойти до нашего вчерашнего супа и мы заказываем шашлыки - бараний и свиной, а так же окрошку. Когда приносят счёт, аппетит падает почти до нуля. Полторы тыщи! Но проглотив досадный комок, выпиваем пива и трапеза продолжается. Чтобы ребёнок запомнил это событие, папа кладёт ему в тарелку кусок баранины. Кит кривится и неловко отодвинув тарелку, получает затрещину. В ней всё – и желание воспитать, и пробудить интерес к баранине, и протест против общепита. Вторая половина дня опять проходит с праздности и швырянии в море оставшихся ещё камней. Последующие дни, проведённые на море, не отличались разнообразием. Кроме вылазки в Новороссийск.
НОВОРОССИЙСК
В Новороссийск можно попасть диким способом и по путёвке. Путёвка стоит 800 рябчиков каждому, а самостоятельно поехав, мы истратили, вместе с едой на троих те же 800! Помогло то, что я уже когда-то там бывал и имел представление, что можно увидеть. Антон же знал, что там стоит крейсер «Михаил Кутузов». Утром рано мы туда поехали и вечером поздно вернулись. Дорога в один конец около трёх часов, включая автобус от Утриша до Анапы и от Анапы до Новороссийска. Сам Новороссийск достоин нашего посещения. Бухта, горы, которые называются буграми, чистые улицы, широчайшая (зачем?) набережная, крейсер, конечно же, обед в столовой у вечного огня, сам огонь, вид на бухту, музей Малой земли, памятники танкам, самолёту, торпедному катеру, выставка военной техники…. Всё то, что и должно интересовать настоящего мужика. Меня лично впечатлил крейсер. И даже не сам он, а его никчёмность. Громадина длинной в двести сорок метров длинны, и с экипажем в тысячу двести здоровенных производителей мужиков, была вооружена пушками - мухобойками колибра 125 миллиметров. По-моему, ни в какие ворота не лезет. Любая береговая батарея имеет бОльшие колибры. А значит и не подпустит эту лоханку на выстрел. И таких корыт было в СССР шестнадцать штук.
Бетонный клин музея Малой Земли с его музыкой, льющейся из ниоткуда, и лестницей в небо, уходящей в море, произвёл на нас!
Потом было купанье внука и сына. Я, по причине хромоты, не рискнул прыгать с парапета. И бодрая рысца на выставку военной техники. Сибиряков, видевших у себя в городе лучшие образцы, остановили только глубинные мины. В барабинских степях нет ни одного экземпляра морских мин.
По пути несколько раз заходили в банки, чтобы обменять моих евреев на русских. Одну сотню удалось разменять быстро, а ко второй придрались – миллиметровый надрыв. Зато, при посещении банков можно было побывать всем троим в туалете и попить воды из их фляг. Кулер называются. Внук сказал.
Новороссийск огромный город и передвигались мы по нему общественным транспортом. До автовокзала от Малой Земли ехали в автобусе, идущем в какую-то «Щель номер восемь». Долго я допытывался у попутчиков: как выглядит эта щель и чья она? Чем насмешил публику. Оказалось что так они, Новороссияне, называют ущелья меж буграми. С юмором люди. И вот мы, затарившись кое-какими едовыми и питейными запасами – дома у нас пусто, едем в Анапу и долго стоим там на остановке, а когда подходит последний этим вечером бус, то оказывается что он идёт только до СуккО. Оттуда мы взяли такси и за 150 р. в пять минут добрались в Утриш уже ближе к полуночи. С добрым утром! День прошёл не зря.
Вторая лагуна
Ещё пару дней мы вели овощной образ жизни – ели, загорали, мокли, швыряли камни, опять ели и, несмотря на первоначальные уверения сибиряков, что они никогда в жизни в обед не лягут спать, а если и лягут, то ни за что не уснут, ХРАПЕЛИ ВО ВСЕ ЗАВЁРТКИ. Никита по утрам кашлял, но это оттого, что вчера хлебал морскую воду.
Мой Гармин обнаружил в окрестностях какие-то бугорки и Антон с Никитой решили проверить, не дольмены ли это? Пару часов их не было, а потом выяснилось что не дольмены. Что впрочем, не страшно т.к. что такое дольмены не выяснил ещё никто. Не они первые. Зато они видели черепашку. Только что вылупившуюся. И не взяли её с собой. Я решил сходить за ней и тоже сделал вылазку пока дети дрыхли. У меня не получилось даже удалиться от посёлка – то забор-сетка, а то «ёжики» мешали пройти в лес и горы. «Ёжиками» мы, спелеологи, называем отходы человеческой деятельности. Отложенные в дальних гротах пещер они покрываются плесенью и выглядят очень похоже на этих милых колючек. Вот и окрестности Утриша тоже усеяны бумажками и другими ещё не переваренными природой предметами. Побродил я в зарослях и черепашку не нашел. А так хотелось парочку увезти в Германию и одну в Сибирь сослать.
Оставалось у нас два дня до отъезда, когда мы всё же решили прокатиться на моторной лодке и посмотреть что там за горизонтом, куда все дни сновали разнообразные судёнышки набитые рюкзаками и головами. Рассчитались за гостиницу и влезли в лодку с подвесным стапятидесятилошадным мотором. Пятнадцать минут гонки по штилевому морю и перед нами открылся берег, по которому бродили хиппи в разнообразных живописных нарядах. Некоторые были без них. Развевались знамёна нудистов и одеяла буддистов. В кустах можжевельниковой рощи бренчали гитары, и раздавалось нестройное пение бардистов. Я тут же снял шорты и то, что под ними и под возмущённые вопли сына: вернись! Оденься! Мы уезжаем! Мы не можем тут оставаться! Как тебе не сты…. Схватил фотоаппарат и начал фотографировать всех и вся! Собак, их хозяев выпимших и трезвых, деревья украшенные верёвочками и бутылочками, палатки и разбросанные повсюду одеяла и предметы быта, женщинов , небритых буддистов, нетрезвых нудистов, горластых бардистов, камни расписанные детьми, самих голых детей, тропы и даже дороги, выложенные каменными лепёшками-голышами. Потом решил вернуться к родным. Вернулся, выслушал ворчание Антона: а если бы тут была Маша, ты бы тоже гулял вот так? И мы приступили к обеду, во время которого я, по настоянию пуритан из моей свиты даже рубашку натянул. Обедали мы гречневой кашей с мясом, унесённой из гостиницы. Просто разогрели на можжевеловом костерке. Потом поспали в тени можжевела же. После обеда гуляли в сторону лотоса. Лотос это огромный старый можжевел развалившийся от старости на четыре стороны. Забравшись повыше можно отправить смс и даже, если у вас хороший анбитер, поговорить. Нам удалось известить Юлю, что мы сегодня ночуем на берегу и не успели мы ничего добавить на её ответный вопль: у вас же нет палатки, Никита простыть мож…. Связь прервалась, и мы вернулись к рюкзакам и морю. Остаток дня дружно посвятили утоплению пенопластового кораблика остатками пляжных камней. Потом был сон под открытым небом и доброе лагунное утро. Утро все здесь встречают стоя и сидя лицом на восток! Просто стоят полуголые туземцы на кромке реликтовой можжевеловой рощи и наблюдают восход. Идиллия единения моря леса и нас. Мы с Никитой, затеяв соревнование, очистили близлежащую территорию от бутылочных пробок. В результате на площади в триста, приблизительно, метров мы собрали по пятьдесят пробок. В полдень, в последний раз искупавшись в Чёрном море, сели в лодочку и подпрыгивая на волнушках, поплыли в Большой Утриш. По пути нас насмешил Никита – в то время когда лодка взобралась на волну, он решил передислоцироваться на другое место, и встал. Лодка пошла вниз, и наш Кит повис в воздухе, в следующий момент лодка пошла вверх и Кит шлёпнулся на четыре свои тоненькие конечности. Потом лодка опять провалилась, и Кит подпрыгнул «на четырёх». В общем, насмешил и напугал. Но вот мы уже на берегу и ждём автобус, попивая пиво и лимонад в придорожном кафе. Заряжаем аппаратуру из кофейной розетки.
Еще через час едем на втором этаже автобуса в Краснодар. В пути перекусываем мороженым и вскоре переезжаем по мосту Кубань. Это неожиданно большая река. Въехали в город и прибыли на вокзал. Петя подал машину уже через десять минут после нашего звонка. А до его дома мы добирались чуть ли не целый час. Он, видимо, хотел показать нам город, и мы ехали длинно. Потом был дом, и там был стол, и там был душ, и добросердечная Наташа, сливы с дерева, чача восьмидесятишестиградусная, знакомство с племянниками Ромой и Данилом и застолье за полночь.
Утром завтрак овсянкой и поход в город. Посетили собор, охраняемый двумя казаками, сфотографировались у памятника Екатерине. И пошли в художественный музей. В нём я не обнаружил ничего. Потом была часовня, в которой Петя увидел свой проект алтаря уже вырезанный из дерева и установленный. Очень огорчился, потому что хотел эту работу сделать сам, а поп оказался жуликом – за проект заплатил гроши и обещал остальное выплатить за работу. А резчика взял со стороны. Петя немного успокоился только в краеведческом музее. Тут мы задержались на пару часов – прохладно, да и экспозиции стоящие. Мы осмотрели стенды Отечественной Войны, регалии казаков, оружие и конечно кусок истории освоения Тамани. Запомнилась черкеска Александра третьего, скипетр, держава и корона Кати, и фильм о суде над полицаями 43 года.
Вернулись мы буквально за полчаса до старта на вокзал. Быстро перекусили, тем, что наставила на стол Наташа, и загрузили машину рюкзаками и туловищами. Неожиданно быстро добрались до вокзала и распрощались с ребятами. Им пилить четыре дня до Новосибирска. А мне пора на дорогу. Уже шесть часов и в Ростове нужно быть не очень поздно.
Петя повёз меня на выезд из города. Был уже час пик и дороги запружены, поэтому только около семи я попрощался с братом и начал голосовать.
Долго никто не брал, но потом молодой манагер, дожидавшийся недалеко от меня своего партнёра, заинтересовался – чего это дед тут машет? Результатом было моё продвижение на несколько километров вперёд, к посту ГАИ. Я встал там, где машины только начинают разгоняться и совсем скоро уже ехал в МАНе. Стареньком, но с молодым водителем Сергеем. Он москвич и уже два года ездит с товарами в Анапу, но моря не видел. Вот судьба! Зато он был водителем на стройке моста во Владивостоке! Более года. Долго рассказывал, но вам могу передать только одно: высота опоры моста на остров Русский триста метров! А краны ещё выше. Крановщики первые сто метров поднимаются на лифте, а потом ползут по лестницам….
И вот уже почти в полночь я вышел из Сергеевой машины и ушёл с автобана в пригород Ростова.
РОСТОВ
Благодаря навигатору нигде не блудил и вышел на заправку. Долго не заморачиваясь вызвал такси и через полчаса и стопятьдесят рублей был у порога братова дома. Ирина встретила на «ъ»! Горячительное из морозильника и традиционные фаршированные перцы. Что ещё нужно после душа с дороги. Я его «принял». Помылся, в смысле. А помывшись, был уличён Ириной – а ты немец – сказал она. - ??? - Я слышала, как ты воду то включал, то выключал – экономил, значит.
Помянули Витю и условились утром по холодку поехать к нему. Часов в шесть утра такси было подано и мы, проталкиваясь сквозь пробки, доехали до кладбища. Кладбище оказалось, конечно же, самым большим в Европе. Опять мы впереди! До могилки Вити шли кругами, и дошли за полчаса, а обратно, по-прямой, за десять минут. Памятника ещё нет, а стоит деревянный крест. Пропололи бугорок, а вокруг могилы, по местному обычаю, трава не растёт, так как выстелено полиэтиленом и слегка присыпано. Поправили эмалевую регистрационную табличку, положили букет гвоздик и подались восвояси.
Обратно ехали на автобусе и добрались не медленнее чем на такси. Для вечерней трапезы – должны будут придти Ксюша со Стасом и Гриша с Таней - купили селёдки. Ирина осталась дома, а я побрёл в город. Жара поднималась, и я решил её пересидеть в кинотеатре «Ростов». Нашёл фильм без негров и благословясь, приступил к просмотру. Негр, в чине маршала появился уже через пятнадцать минут, и не слезал с экрана уже до того момента пока я не покинул зал, с вывернутыми за спину руками…. Дело в том, что фильм был очень нудным, хотя всё время стреляли и прыгали и боролись с подводными монстрами, вылезавшими из тектонических щелей в дне океана. Тема конечно же животрепещущая, но меня абсолютно не тронувшая. И я стал, в назидание потомкам, фотографировать этих монстров. Правнуки доживут и сравнят натуральных с придуманными америкосами. Сделал десяток кадров и уже хотел допить своё пиво и пойти поискать, по своему обычаю, книгу жалоб, как передо мной возник мужик с толстым тазом в форме охранника и потребовал выйти. Я, конечно же, не вышел, хотя минутой ранее очень этого хотел. Толстожоп вышел и вернулся уже с настоящим мужиком. Вдвоём они постарались убедить меня в том, что я занимаюсь противозаконной деятельностью. Мне стало любопытно и, пока дело не дошло до рукопашной, покинул зал, забыв, как всегда, кепку. В фойе меня ожидали ещё две девушки, принявшиеся меня стыдить, потом прискакала третья облечённая какой-то властью и все вместе стали мне грозить милицией. При этом они хором называли меня «мужчина». Я их здорово озадачил тем, что запретил называть меня иначе как «господин», и заодно удивил, тем, что стал требовать вызвать милицию. Облечённая попросила всех заниматься своими делами, и мы с ней быстро договорились разойтись мирно. Я вернулся за кепочкой и даже не взглянул на экран и на обрыдшего мне черномазого маршала, который уже голыми руками, кажется, душил щелевых монстров. Вышел в солнечный день и спустился на набережную Правбердона. То есть, по-Ростовски, правого берега Дона. У них тут есть ещё и Левбердон. Произносится быстро и звучит скабрёзно.
Тут прогулялся в поисках шашлыка. Все изготовители этого блюда не смогли мне угодить, и я пошёл на базар, где хотел купить себе традиционный ростовский сувенир - мочалку. Мочалку тоже не нашёл и приступил к поискам «Радуги». «Радугой» зовут местные торговки закусочную, и я её нашёл. И, хотя в ней и не было книги отзывов и предложений, лично отблагодарил повариху, изготовившую мне тарелку окрошки. Это был высший полёт! Такой я даже у мамы не едал. Там было всё – и даже хрен, а квас был кислым. И телевизор работал молча, и было прохладно в трапезной. В восторге я удалился.
Ещё погулял в парке, где был остановлен слегка нетрезвой дамой. Она пожалела меня, взопревшего и, подвинувшись на скамье под сенью дуба, предложила охладиться из её бутылки минводы. Поговорили за жизнь. Оказалось что у неё не сложилось…. Так как помочь ей можно было только оставшись тут жить и выпивать с ней;то я решил что местный климат мне вреден. Вспомнил свой прошлый визит в Ростов и даму ростовчанку, от которой меня спасали родственники в полном составе. Дама тогдашняя была тоже под турахом и непременно хотела меня…. Пока сегодняшняя ситуация не напряглась ещё настолько, что меня нужно было бы спасать, я взял себя за остатки волос и утащил из тенистой аллеи.
По дороге к дому купил две разных бутылки донского полусладкого вина, чем удивил и Ирину и Гришу. У них обычай пить сухое и, или, крепкое. Меня же общественные мнения и вкусы не прошибают - пью то, что мне нравится. Помянули Витю…. За столом мы беседовали об аудиолитературе и кино. Остальные виды искусств в этот вечер для нас не существовали. К общему знаменателю мы не пришли, да и не удивительно – пропастью легла между нами целая вечность - тридцатипятилетие. Детям нужно только американское, а мне только русское. История их не очень интересует.
Вот уже все съедено, гости выпровожены, и мы с Ириной просто посидели в тишине, поговорили, вспоминая прежь. Около двенадцати ночи подошло такси (35р), и я покинул гостеприимный дом моего покойного брата.
МОСКВА
В столицу прибыл наш поезд в пять утра. Метро уже жило, и я перевёз рюкзак с Курского на Белорусский. Сдал в багаж, попил кофе и похромал в центр. На Садовой решил сесть в троллейбус и прокатиться по городу. Но водительница потребовала целых сто рублей. Я не стал вникать в систему оплаты и вышел. Побрёл пешком до самого Кремля. Там, как всегда, у меня не получилось попасть на экскурсию по Кремлю или в Оружейную палату. Я не переношу очередей и невнятные расписания. А тут всегда никто и ничего не знает. Указателей нет. Пенты грубят. («Пентами» москвичи называют теперь ментов.) Половина дорог перекрыта спинками от кроватей по причине какого-то саммита, какой-то двадцатки. А в районе Храма Христа вообще всё перекрыто и запружено пацанами в берцах и беретах – ждут привоза Креста, на котором распяли Ивана Крестителя. Богомольцев пропускают тоненькой струйкой. Чувствуется близкое присутствие Путина….
Решил идти в Пушкинский музей. Сходил. Вынес оттуда чувство неудовлетворённости – музей заполнен подделками шедевров. Вместо мрамора или гранита мы видели гипс и глину. Картины тоже не впечатлили, кроме ранних голландцев. Вспомнился одноимённый музей в Риге. Вот там стоит копия Венеры, уж не помню её фамилии, без рук конечно, но из белейшего мрамора! Влюбляешься в неё сразу как войдёшь в зал, а выходя, оглядываешься. А на втором этаже рижского же музея, лежит Психея – голенькая девочка с крылышками стрекозы. Она из розового мрамора выточена! И никаких дежурных дворничих рядом. Любуйся и даже фотографируй сколько хочешь.
Пушкинский музей города Москвы я покинул с глубоким чувством удовлетворения – поставил галочку. Даже второй этаж с выставкой Тициана не оставил отклика во мне.
Завтракал в пельменной под грохот телевизора. Были пельмени, но вкуса не почувствовал. Жалобу писать побоялся – повара чечены и даги официанты могли неправильно истолковать.
Москва это вам не Россия! Ешь что дают мовчки.
Переваривая комки теста с непонятной массой, побрёл в сторону старого Арбата. По пути похохотал в Художественном кинотеатре над русской комедией с Гошей Куценко в главной роли.
Старый Арбат, то ли от жары, то ли от старости перестал собирать толпы, и сидят там только несколько скучных художников да двухгрифовый гитарист.
Пришло время опять закусывать, что я и сделал четырьмя мантами с безвкусной начинкой. Мясо наверное украли или клонировали или банально переморозили. За столик в подземной забегаловке попросилась усталая дамка. В разговоре выяснилось что, как и я, она бегает по музеям. Поделились инфой, и я отсоветовал ей идти в Пушкинский музей, куда она после перекуса печенюшкой, направлялась. Она же рассказала о посещении «дома Высоцкого». Была в восторге.
У меня до посещения театра Станиславского еще было время, и я поехал до метро Таганского. Там сфотографировал сам театр и на задах его нашёл Дом Высоцкого. Внутри было много фотографий, а на третьем этаже воссоздана комната, где он жил и работал. Мне особенно понравился стеллаж для книг, сделанный Володей собственноручно из почти неструганых досок сороковок. Пятнадцатиминутная лекция экскурсоводицы оживила экспозицию.
На улице, невдалеке от Таганской, обнаружился дом с вывеской «Русское зарубежье». Зашёл, осмотрел. Сделал вывод, что русскими в зарубежье считаются только те, кто туда уехал до революции или после ленинского пинка. Я уже таковым не считаюсь.
Потолковал с «секьюрити» ресторана этого дома, мужиком постарше меня, но вынужденным стоять в любую погоду примундиренным у дверей и делать вид, что он тут что-то караулит. На самом деле все эти нынешние «охранники» уже фикция. Отмирающая профессия. Бандюков не стало, а от горняков эти деды в дверях защитить не смогут.
Захотелось опять есть, но забегаловки-кафе у метро могли предложить только пирожные и кофе, и я купил в захудалом гастрономчике охотничью колбаску, немного хлеба и минералки. Перекусил в подворотне, под стук молотков узбеков, делающих вид, что они ремонтируют водосток. Под этот же аккомпанемент попытался вздремнуть на садовой скамеечке. Но соседство это обрыдло, и я начал поиски театра Станиславского. Он был затиснут в ряд домов на Садовой. Всего в двух метроостановках от Белорусского вокзала. Давали «Дураков».
В фойе познакомился с двумя дамами почтенного возраста, посещающими все театры Москвы по пригласительным билетам от Дома Инвалидов. В точности как мой отец в Новосибирске. Долго расспрашивали они меня об отношении немцев к нашей общей Второй Мировой. Потом они поднялись в бельэтаж, а я уселся в партере. Народу было битком. Приставные стулья к приставным стульям тоже были заняты!
Спектакль занятный. Из известных актёров я увидел только одного второразрядного, когда-то исполнившего роль третьего друга мушкетёра Боярского.
После окончания у меня было ещё достаточно времени, и я не спеша прогулялся по вечерней Москве. На подходе к вокзалу пришлось компенсировать прогулку пробежкой – гроза надвинулась и нависла внезапно над древним городом Ершалаимом…. (читать альтернативную историю).
И вот я в поезде и даже на второй полке плацкартного вагона. Наконец-то могу вытянуть ноги. Никакие Джамшуды с молотками меня не потревожили до самого Бреста. А в Бресте их уже давно Батька вывел. И я спокойно дошёл до центрального Универмага. Там сел в маршрутку и за 100 русских рублей доехал до таможни. А таксисты просили 500. Могли бы и пять тысяч просить….
ПОЛЬША
Полчаса ожидания и меня соглашаются взять в своё авто муж с женой, белорусы, едущие в гости к своим польским родственникам. Бодро въезжаем на территорию таможни и зависаем на четыре часа. В стороне два туристских автобуса. Я иду и беседую с водителями. Долго почему-то не понимают своей выгоды и отказывают мне в месте, хотя автобус почти пустой и идёт в Берлин. Наконец до них доходит мой вопрос – сколько бы они хотели на мне заработать. Соглашаюсь, что сорок евреев будет в самый раз. Но у них условие – пересаживаться не тут, а после границы через тридцать километров. И они уезжают, чтобы в Польше поменять колесо. Что ж, договор состоялся и я, после прохождения польской границы спешу на ловлю попутки. Как назло кокос не ловится….
А когда всё таки меня подбирает пожилой поляк и провозит целых сорок километров, оказывается что автобус мой уже тю-тю….
Битый час стою я на обочине возле небольшой парковки с корчмой. Машины туда заезжают редко и выезжают тоже не часто. Чувствую, что нужно и мне посетить корчму. Посещаю и даже ем там куриный супчик . Правда без мяса, но я сам виноват – ничего не понимаю в меню. Добрые красавицы паненки, подтянутые как стюардессы на советских рекламных щитах, наливают мне чаю и заполняют мои полторашки водой из-под фильтра. Дзенькую и выхожу на дорогу. Полчаса выстойки и терпение лопается. Решаю идти сколько смогу и до лучшего места. Здесь машины пролетают на большой скорости. Иду не оглядываясь, временами выставляя вверх большой палец. Ноль эмоций со стороны водителей. Навигатор показывает, что до конца объездной дороги ещё кило с десяток. По ногам течёт пот, вытекающий из-под рюкзака.
Перед самым слиянием дорог мне сигналят две фемины и справляются, чем они могут мне помочь? Чем, чем, только тем, что увезут меня в сторону Варшавы. О! Им, к сожалению, в другую сторону. Уезжают. Но всё равно приятно.
Мир проясняется и чёрная полоса, кажется, кончилась – меня подхватывает грузовичок и везёт почти до Варшавы. Более ста километров мы трясёмся со скоростью пятьдесят км в час. Ноги отходят и, когда я снова оказываюсь на трассе, даже пробую бежать. Разминаюсь, выбираю толковое место за перекрёстком и жалею только о том, что не взял налобный фонарик. Если с полчаса меня никто не подберёт, нужно будет искать ночлег в придорожной рощице. Её я вижу в ста метрах от места моей дислокации. Но ночлег в кустах не состоялся.
Чувствую чью-то руку у себя на плече. Поживший уже более меня на целых пять лет поляк предлагает мне занять кресло в его машине типа Мерседес. Он уже давно мне сигналил, и даже сдал назад, потом вышел и усадил глухого автостопаря….
Его зовут Витэком Хвоинским. Бывший строитель, а ныне пенсионер и конструктор лодок и яхт. Едет домой к своей пани и беседует с ней по телефону. Включена громкая связь и слышен её чарующий Марии Бабановский смех. Была в пятидесятые актриса М.Бабанова. Её звёздная роль – Маленький Принц в сказке Экзюпери. И вот мы едем в ночи сквозь Варшаву в прохладной машине, и я слышу голос из детства….
Пытаюсь ей рассказать об этом, кстати, у неё красивейшее из польских имён – Гражина, но она, к сожалению меня не понимает. Витэк переводит и Гражина долго хохочет, рассыпая колокольчики по закоулкам и отдаваясь эхом в динамиках. Но вот мы уже и проехали город. Витэк пытается пересадить меня в стоящую с аварийными огнями русскую фуру, но фурист сам не знает, куда он едет, и поедет ли ваще. Едем дальше и я умоляю пана Хвоинского оставить меня на первой же парковке – он везёт меня уже тридцать километров и, как выясняется, удаляется от дома и от свой Гражины. Ага! Вот и парковка, но, к сожалению, не достроена, и там нет заправки и отеля. Есть только туалет. Значит, уехать оттуда будет сложно. Но напрягать Витэка уже неприлично, и я прошу его оставить меня здесь.
ОБОЧИНА
Ведь знал же я что чревато делать пересадку возле туалета! Но обстоятельства сложились хреновые, и полоса неблагополучия началась. Виновных нет, и путь мой по Польше состоял далее из кусочков по пять, двадцать километров в чужих авто, и пеших переходов.
До двух ночи я проголосовал на выезде с парковки, периодически подбегая к туалету, когда видел подъезжающие к нему экипажи. Ни одна живая душа не смогла мне помочь, а те, что могли, почему-то говорили, что у них принцип – не брать попутчиков. Недоумеваю – время бандюков уже прошло – чего они боятся. Тем более что эти принципиальные мужики – белорусы, а в Белоруси батька бандюков велел отстреливать без суда, и беспредела на дорогах у них не было никогда. Может быть, только когда бульбаши-партизаны мешали транзитному транспорту на Смоленск и Москау. Но это было так давно….
Устал я за день и полночи, и решил соснуть вдали от дороги. Ан нет! Это же не просто дорога, а автобан и, поэтому даже парковка обнесена сеткой в два метра высотой. Поэтому я просто ушел вдоль сетки подальше от туалета, разложил коврик и укрылся спальником. Под рёв автомашин пролетающих мимо, вздремнул пару часов. Более не получилось – роса выпала и стало прохладно. Приступил к голосованию, но вскоре понял, что тактику нужно менять, иначе тут и жить можно остаться. Пошёл опять вдоль сетки и вдоль бетонной стены, нашёл промоину под забором и протиснулся в неё…. Оказался опять на автобане! Но чудеса бывают! Остановилось такси и довезло меня до настоящего съезда с проклятого автобана. Для очистки, я еще с полчаса поголосовал, а потом ушёл на просёлки. Нави помог мне занять правильную позицию на выезде из деревни. Отсюда я смог добраться до ПознАни. Трудно везли меня две машины до Лодзи и автобус до самого выезда из ПознАни. Здесь я отстрадал несколько часов на самом солнцепёке, перебегая с одного направления на другое. Это из-за того, что одно имело отвилок на город и, значит, у водителей был соблазн показывать мне пальцем налево. Между делом перекусил на заправке обрыдшей собакой в тесте и, заодно, изготовил из картона плакат с надписью «Frankfurt». Когда начало трясти от злости, ушёл пешком. Нави показал пятнадцать километров до перекрёстка. Что ж делать, если не берут. Обочина песчаная и я изрядно пропылился, когда впереди затормозил вонваген – дом на колёсах. Подбегая на полусогнутых, успел заметить на номере букву «F». Заглядываю в пыльную кабину и вижу настоящую фемину-француженку. Что её занесло в Польшу в одной комбинации? В пыльной же спальне вагена сидит здоровенный пёс. Охраняет! Провезла она меня четыре километра, до самой главной дороги. Значит, пеши я отмотал одиннадцать! Ноги мои, ноги! Долго простоял я опять в ожидании и начал от нетерпения махать машинам кепкой – плакат я где-то потерял. Это возымело – еще одна тётя в этот день и третья в моей автостопьей жизни, взяла меня до следующего свёртка. Далее я уже не стал ждать, а пошёл, держа палец вверх. В какое-то мгновение обернулся и помахал кепкой девушке за рулём, а она в ответ разулыбалась улыбкой моей Маши, и затормозила.
Двадцать кило провезла она меня и повернула направо, указав мне прямо: «Просто!» Так по-польски будет «прямо». Я и пошёл. Но чувство беспокоило. Достал, подчиняясь ему, нави и сверил. Точно! Мне назад топать два км. И потопал. Достигнув перекрёстка и выйдя на нужное направление, сразу начал интенсивно махать и жестикулировать. Успех пришел незамедлительно – крутой ман подобрал меня до автобана. Всё мне подробно объяснил – как выйти на парковку для Тиров. Тирами поляки называют грузовики, а самоходами все остальные машины. Но вышла осечка. Автобанный сторож увидел меня ещё на подходе и, выйдя навстречу объяснил, что парковка совсем в другой стороне и до неё два с половиной километра. Развернул я лыжи и побрёл солнцем палимый (+35 в тени) в ту сторону куда указали. Вдруг впереди машина свернула в лес и мужик, выскочив из неё, оттянул себя за середину…. Я вежливо подождал, отвернувшись, и задал вопрос про парковку тиров, поскольку я уже стал сомневаться в её существовании. Но тут скрипнули тормоза, и из распахнутой двери, остановившейся за моей спиной Мазды, меня пригласил в салон тот самый автобанный сторож. Мужик так и остался с распахнутой «калиткой» и ртом – что это было? Похищение автостопщика? Уже через пять минут я обходил строй фур со спящими и бодрствующими водителями. Первый же из них, согласился меня взять до Берлина. Или Франкфурта. На выбор. Но я решил поискать машину до Херфорда, или, по крайней мере, до Ганновера. Обошёл еще одну парковку и вернулся к Берлинцу. Ему можно трогаться в двадцать два часа и у меня еще есть три.
Ем опять колбасу с салатом и запиваю пивом. Иду в душ и валюсь в траву при дороге, чтобы забыться на часок. Блаженствую после дня без воды, попивая из второй бутылки пиво по имени «Козёл». Уснуть не дают мелкие комары. Козлы! Всё равно лежу задрав ноги на рюкзак, и прею под спальником. Но вот пищит хендюк, предупреждая, что до старта осталось пятнадцать минут. Сворачиваю монатки, и иду пить обещанный водителем Виктором кофе.
Ровно в десять вечера мы, как и большинство фур в Европе стартуем после длительного отдыха. Дорога до Берлина известна Виктору в мельчайших подробностях, и мы туда прибываем по расписанию в час ночи. Район называется …. Забыл. Но что-то на букву «М…»
Как Виктор сказал -там есть вокзал и значит можно уехать утром, когда в Германии начнут ходить поезда. Так оно и случилось. Только утра мне пришлось ждать на скамеечке детского игрища. Попервоначалу я залёг в кустиках, но начали клевать комары, и я ушёл под фонарь на скамеечку. Комары клевали фонарь, не обращая внимания на меня. Полуночники собачники обходили меня стороной. В 4,30 я уже ехал в Берлинском трамвае по направлению к главному вокзалу. А в три часа пополудни добрался, с тремя пересадками и до дома, проделав последние три километра пешком.
всё
06.08.2013