всматривайтесь в хрусталь на столе и ждите , пока виноград созреет .
1.
Из бархатного рукава Бени цветным фейерверком пёстрая лента карточного крапа, и надо же – Зеленоглазому - на худые, костлявые колени двойка червей.
Мухлёвщика - взглядом по ушам, да что с него возьмёшь, и как на прямые рельсы перестроишь?
… двойка червей, и ладно…
…в голенастом детстве - за гриву коня рыжего друга с пеной у рта и яростью в глазах – вперёд, куда ноги несут, вперёд в холмы и дали, сурчинам норам урон и пашню поперёк; по грудь в ключевую воду, в обнимку с братом ветром, то вправо, то влево…
…крест на крест хворостина, вьёт периметр дрынами обложенный, но встал конь Искандер до секунды от волчьей ямы, Зеленоглазый вперёд, щучкой с обрыва, да не в пар воды, а в колья со дна ждут – ложись дружок и спи сном могильным.
Закрыл глаза, Зеленоглазый и парил долго, так помнится, а в деле миг один, и смерть рядом сидит и сухой ладошкой треплет мальцу макушку. Но открыл глаза, и под ним сырая земля, а копья рядом стоят, кинжальная сталь булатом блестит и сурово бдит в надеждах.
Чудо?
В малолетстве тоже так мыслил и слёз не лил, и забыл на другой день, и коня Искандера на долго забыл - навечную память…
Двойка червей, пришла и ушла в вечный прикуп, но сердце ожгло и память свело, а день ушёл в ночь и долог путь до тризны…
2.
Зеленоглазый задыхался ему стало плохо, резко схватило за глотку удушье, будто в рот сунули жёсткий кулак, и нет воздуха, нет воли, и жизни почти нет…
…карта, банальная и низкая масть – шестёрка пик, а ты подумай, как сжало сердце и крутануло всего в жёсткий штопор.
Духом подобен иссохшим ветвям,
Телом подобен угасшему пеплу,
Боли и муки познал до глубоких корней,
Память прошедшего сбросив навеки.
Режет себя и других не щадит,
Не говори с ним,
Ведь он — победит!
Когда нет возможности сделать вдох, сделай выдох, смирись и жди, и будь что будет…
Зеленоглазый выдохнул и замер, прислушиваясь к своей внутренней природе, постепенно все мышцы расслабились, лицо ослабло, краска схлынула и пришла свобода…
Умиротворённый он слушал себя изнутри, и забылась зловещая карта, забылось место и время, всё ушло, чёрная точка в белом безмолвии, вне времени и безразмерности, и он – Зеленоглазый…
Роскошная люстра в лепнине купола потолка медленно гасла.
Вольфрам нити накаливания, тускнел в серость и зыбкую ртуть, до точки, до черна, до кромешной тьмы.
Вспышка, всполох, выстрел трассером и яркий свет, яркий - в боль – в давление большими пальцами в глазные яблоки…
Зеленоглазый всхрипел и отринул стол, и сразу с жутким любопытством лицом к сукну, к карте.
Пальцем крутанул её верхтормашки и облегчёно захохотал, наместо шестёрки пик – девятка с опрокинутым сердцем – тем, что у него в груди и в снопе кинжального света цвет не виден – чёрный иль красный - и важно ли это…
3.
Зеленоглазый на миг прикрыл глаза, смаргивая слёзы воспоминания и пораженный замер. Напротив него сидело прекрасное дитя белокурая девочка в мириадах тонких колец завитушек.
- Лулу, заворожено прошептал Зеленоглазый и приветливо улыбнулся ребёнку.
- Ну, что ж, милый ангел давай сыграем с тобой.
- Дай мне на удачу карту.
Лулу сдвинула специальным скребком треть колоды и протянула золотым тиснением рубашки верхнюю карту.
- Девятка бубей, удовлетворённо спел Зеленоглазый.
Зеленоглазый молча смотрел на Лулу и думал – если он сейчас проиграет, то потерпит полное поражение. Пристально вглядевшись в глаза Лулу, он расстроился от мысли, что если выиграет сейчас, то проиграет нечто большее, быть может, больше чем сама судьба. Замерев в нерешительности, он постиг, что его проигрыш доставит ему больше радости, чем выигрыш. И молнией пронзила мысль, что случайный выигрыш заставит его испытать чувство вины и будет стократ сильнее поражения.
Зеленоглазый рассмеялся, поднёс карту к свече оплавленной в канделябр, карта вспыхнула оранжевым огоньком, и он в полном удовлетворении потёр руки…