Восхождение

Ангелина Шевякова
        Солнце уже давно село, когда я оказалась у подножия Горы Синай, или, как её называют христиане – Горы Моисея. По преданию Ветхого Завета на этой горе Моисею явился Бог и дал ему Десять Заповедей. Считается так же, что поднявшемуся на эту гору верующему прощаются все его грехи. Сама я не верю в это, то есть не верю что всё так просто. Грех – это проступок души, а подъём на 2 тысячи 285 метров – подвиг тела. Разные категории.
Зачем же я тогда решилась отправиться туда? Во-первых, я подкупилась обещанием, что окажусь в самой высокой точке Синайского Полуострова как раз к рассвету. Восход солнца в горах – я не смогла бы отказаться. Тем более с моей страстью к пейзажной фотографии. Ну и во-вторых, наверное, чтобы испытать себя. Мне предстоял четырёхчасовой подъём на огромную высоту.
Рядом с горой расположилась бедуинская деревня. Четырнадцать бедуинских племён кочуют по огромной Синайской пустыне, что в общей сложности представляет около пяти миллионов человек. Услышав эти цифры, я пришла в недоумение – почему? Пять миллионов человек. Почему они живут в невыносимом климате, в бедности, в окружении одних лишь верблюдов и вечных песков? Ведь вот она, цивилизация, в нескольких километрах к морю. Нет.
Более-менее понятны мне были мотивы тех мужчин, которые встретили меня и других паломников и туристов у подножия Синайской Горы и взялись проводить нас на самый верх. Они хотя бы получили от нас деньги. Или вот несколько бедуинов, сидящих с козами у костра, которые завидев туристов, подбежали и стали протягивать пончо из верблюжьей шерсти. «Наверху очень холодно» - обещали они, уговаривая купить их поделки.
Итак, укутавшись кто во что, вооружившись фонариками и энтузиазмом, группа иноземцев, и я вместе с ними, в сопровождении Хоссейна – нашего бедуинского проводника, двинулись покорять гору. Ночь действительно была холодной, впрочем, как и полагается горной ночи. Дороги не было видно, белых пятен фонариков едва хватало, чтобы осветить камни под ногами. Но наш проводник шёл в темноту уверенно, и его уверенность передалась остальным.
Вскоре я поняла, что дорога представляет собой серпантин. Это было очень удобно и подниматься было довольно легко. Извиваясь, горная тропа уводила нас всё выше – становилось всё холодней. Вскоре нас нагнали ещё несколько бедуинов со своими верблюдами, предлагая помощь. «Такси!» - выкрикивали они, увещевая продолжить путешествие верхом.
Первый час дорога не казалась утомительной и вскоре я столкнулась с первым чудом. Я подняла голову вверх и увидела звёздное небо. Никогда прежде я не видела таких звёзд! Миллиарды огромных сияющих жемчужин рассыпались по небу и неистово сияли, захлёбываясь светом друг друга. Созвездия уже были неразличимы – звёзд было в тысячу раз больше чем на земле. Те маленькие звёздочки, увидеть которые я прежде не могла, сейчас горели ярким белым бисером, словно с картины Ван Гога.
Я остановилась – у меня перехватило дыхание от восторга и счастья, что я вижу это. На секунду мне представилось, что я на другой планете. Я достала фотоаппарат, чтобы сфотографировать это неземное небо, но, к сожалению, хорошей фотографии не получилось. То ли мои замёрзшие пальцы, то ли совершенная неопытность в этом жанре, помешали фотоаппарату сделать свою работу, но эти звёзды - это чудо навсегда осталось лишь в моей памяти.
Хоссейн поторапливал, и нужно было двигаться дальше. Хотелось идти задрав голову к небу, но дорога становилась всё труднее и приходилось постоянно смотреть под ноги. Несколько раз я останавливалась, чтобы взглянуть на звёзды, и каждый раз они оказывались всё крупнее. Мне вспомнилась песня БГ – «Небо становится ближе». Только строчку «С каждым днём» я заменила на «С каждым шагом». Напевая её, я шла вперёд.
В течение следующего часа, тропа становилась всё круче и подниматься было тяжелей. На очередном повороте я подошла к краю и посветила фонариком вниз – свет растворился в сплошной черноте. Подо мной был обрыв. Я поторопилась переместиться подальше от края.
Неожиданно верблюды, сопровождающие нас, повернули назад. Бедуины взяли их под уздцы и повели вниз, один за другим растворяясь в темноте. Мы поняли, что дальше животные передвигаться уже не могут.
Спустя сотню метров я почувствовала под ногами снег. С каждым шагом его становилось всё больше и спустя каких-то десять минут мы уже скользили по заснеженной тропинке, всё круче уходящей вверх. Это было неожиданностью. Я уже успела обрадоваться, что вся дорога будет такой же, как в начале. Ещё большей неожиданностью стало поздравление Хоссейна – мы прошли половину пути. Половину. Получалось, что оставшиеся два часа мы будем двигаться по узкой занесённой снегом тропе, светя фонариками в шаге от обрыва. Но я ошиблась. На смену снегу пришёл лёд. Дорога стала напоминать залитую горку, за исключением торчащих из-подо льда верхушек камней. Эти камни и были спасением – цепляясь и становясь на них, можно было кое-как двигаться вверх.
Стало совсем холодно. Изо рта шёл пар и сильно замёрзли руки. Крупный мужчина, говорящий по-португальски – возможно, бразилец – надел поверх своей длинной шерстяной туники верблюжье пончо и стал напоминать индейского вождя. Я, хоть и не верила в искупление грехов, всё же достаточно уважала это место, как христианскую святыню, и не брала с собой спиртного. Так что приходилось кутаться в платки и свитера.
Спустя примерно час медленного карабканья вдоль обрыва, мы увидели огонёк и с какой-то усталой и облегчённой радостью направились к нему. Прямо в ущелье, среди снега, примостился шатёр бедуина, в котором гостеприимно горел свет. В нем можно было передохнуть перед очередным рывком, а тем, кто совсем вымотался или замёрз, бедуин разрешал остаться и переночевать у него.
Изнутри шатёр представлял собой устланную цветными рукодельными коврами квадратную комнату с длинными скамьями по периметру, на которых одновременно и сидели и спали, и ели, вероятно, тоже. Печки там не было, и всё же внутри было на несколько градусов теплее, чем снаружи.
Вскоре наш проводник поднял нас идти дальше. Часть людей осталась в шатре, но большинство решило продолжить путешествие. Ведь большая часть пути была пройдена и награда казалась совсем рядом. Выйдя из шатра, я взглянула на небо и на самом краю, на востоке, заметила светлые полосы – зарница. Звёзды начали медленно блекнуть. До рассвета оставалось около часа. 
Снег, сплошь покрывший склоны, немедленно начал отражать едва просветлевший краешек неба и я смогла разглядеть очертания вершины, к которой мы стремились. Казалось, она совсем близко, но подход к ней был слишком крут. Перед нами оказались «ступеньки», ведущие к вершине. Их вырубили основатели маленького храма Святой Троицы, построенного на самом верху. Дело в том, что эта лестница в 750 ступеней в действительности могла служить лестницей только в летнее время, когда в горах нет такого количества льда. Сейчас же мы стояли перед узенькой ледяной змейкой, стремительно уходящей сквозь ущелье вверх. При свете фонариков мы увидели, как Хоссейн направляется к ней.
Теперь уже люди не могли идти толпой – группа выстроилась в цепочку и медленно продвигалась вверх. Ноги разъезжались, а в полуметре угрожающе чернела пропасть. Люди пытались прикрепить фонари к одежде, цепляясь руками за выступы скалы и друг за друга. Я старалась ставить кроссовки ребром, чтобы не соскользнуть вниз и, закинув сумку с фотоаппаратом за плечи, карабкалась на четвереньках.
Одна женщина, начав скользить на очередном повороте, остановилась и решительно захотела вернуться в палатку. С ней был ребёнок лет восьми – мальчик молчал. Но спуститься было уже невозможно – за спиной выстроилась очередь людей, занимающая всю ширину крохотной тропинки. Было страшно, что если сейчас кто-нибудь наверху поскользнётся и станет падать, вся цепочка людей, как домино, посыпится вниз. Думая об этом, я постоянно смотрела вверх, хотя надо было бы больше смотреть под ноги. Несколько раз мои кроссовки соскальзывали и я падала, но не скатывалась, вовремя успев схватиться за камень. При таком холоде и, что важнее, страхе, боли не чувствуешь.
Вдруг за моей спиной послышался крик. Я обернулась. Не сразу я смогла разглядеть в темноте, что произошло. Как оказалось, вождь поскользнулся и сильно упал на камни. Какой-то мужчина подхватил его. Поднявшись, вождь двинулся дальше.
Странно, но я почти не чувствовала усталости. Единственно, холод становился всё сильней, и когда я поняла, что совсем замёрзла, вдруг снова увидела свет. Я уже знала, что это шатёр и что сейчас будет привал. Я заспешила к нему и вскоре уже лежала на верблюжьем пледе. До вершины оставалось всего несколько метров, а до восхода – около двадцати минут. Немного согревшись и передохнув, я настроилась на последнее маленькое испытание и покинула шатёр, чтобы взобраться на вершину Горы Моисея.
И вот наконец я – там. Выше некуда. Люди устраивались на камнях, уставшие и возбуждённые ожиданием того, за чем пришли. Я подошла к краю, но почти ничего не сумела разглядеть. А затем взглянула на восток – и уже не могла оторвать глаз.
Весь горизонт, с севера до юга, словно окольцевала ярко абрикосовая полоса. С каждой минутой она становилась всё шире, а облака на небе начали переливаться всеми цветами, от красного до фиолетового. И они были такими объёмными и такими пышными, какими я не видела их никогда. Пока один край облака пропитывался ярко-красным, другой уже становился жёлтым, а тонкие перьевые облака расплывались нежными мазками – молочно-розовым по голубому. И всё это менялось так быстро, словно ты находишься внутри кристалла, который вращают на свету и каждая его грань отражает лучи разноцветными бликами.
Освещённые пламенем горы резко приобрели очертания, и тут я поняла, как же я высоко. Я подошла к краю – подо мной был весь мир. Я была выше облаков.
Внезапно мой онемевший восторг прервал крик. Я обернулась. Худой пожилой мужчина, обхватив голову руками, стал громко плакать и причитать на незнакомом мне языке. Я поняла, что он молится. Заламывая руки, он смотрел в ту точку, из которой вот-вот должен был вынырнуть раскалённый диск солнца, и пронзительно, на распев причитал. Он не замечал никого вокруг, а моё сердце сжалось – что же он так отчаянно просит? Отмолить какой грех он поднялся сюда? Что сделал этот человек…
Может быть, я ошибаюсь и если так молить, так верить, что в этом месте Бог слышит лучше, грехи действительно прощаются?
И тут мои размышления были прерваны. На горизонте, под сияющим лоскутным покрывалом неба вспыхнул первый золотой луч. Он мгновенно осветил всё вокруг, включая замерших от восторга на горной вершине людей, меняя цвет облаков и покрывая вершины гор сусальным золотом. Небо стало походим на воду, в которую пролили расплавленную медь.
Все, даже плачущий мужчина, затихли, глядя, как огненный шар медленно восходит из-за гор. Я не чувствовала дыхания. Это был один из самых красивых моментов в моей жизни.
И тут я почувствовала, что в этом рассвете, в этом безумстве красок, великолепии пронзённых лучами лёгких медных облаков и есть Бог. Вот Он – пылает на востоке во всём своём величии и блеске. Иначе откуда – зачем? – вся эта красота? Она не кормит, не греет, она не нужна телу. Она целится прямо в душу.
И вот наконец солнце оторвалось от горизонта, на последок словно поцеловав краешек гор. Всё вокруг теперь было освещено и я видела под собой весь путь, проделанный мной этой ночью. Бесконечные горы тянулись до самого горизонта. А над ними пылал огненный шар.
При свете утра я смогла осмотреть маленькую церквушку – ту самую церковь Святой Троицы и рядом с ней совсем крохотную мечеть. Приятно было видеть два храма разных религий вместе, делящих одну вершину. Это напоминало нам, что Бог – один, лишь имена у Него разные.
Существует ещё одно поверье, что желание, загаданное на этой горе, обязательно сбудется. Моё мнение опять ставит себя поперёк – я думаю, Бог слышит все наши желания везде и всегда, но всё равно поступает по-своему. Но в тот момент и мне захотелось желание загадать. Меня охватывало совершенно волшебное чувство. И я попросила о самом заветном.
На память, я подняла маленький камешек с вершины и положила в карман. Теперь мне предстоял путь вниз.
Спускаться по крутой заледенелой лестнице оказалось ещё труднее, чем подниматься. Зато теперь мой путь освещал солнечный свет. Осторожно, тщательно вымеряя шаги, я преодолела заснеженную часть пути. Идти дальше было уже совсем легко. Моё сердце переполняло счастье и восторг.
Спустившись вниз, я снова встретила бедуинов. Они разложили на своих коврах поделки – ониксовые фигурки, расшитые кисеты – и предлагали купить их за бесценок. И вдруг я поняла, почему эти люди не хотят менять свою жизнь. Они живут душа в душу с природой, каждую ночь могут видеть эти безумные ван-гоговские звёзды, каждое утро могут позволить себе встретить этот потрясающий рассвет. Они строят в горах хижины или путешествуют на своём верблюде по пустыне, женятся, заводят детей, время от времени приторговывают безделушками и не задумываются о лишнем. Им больше не нужно ничего.
Вспоминается цитата из всем известного фильма: «Что мы можем им предложить? Дешёвое пиво и джинсы?».
Они счастливы. Счастливым ничего не нужно.