(исследование творчества Пушкина)
«Errare humanum est / Человеку свойственно ошибаться»
Марк Анней Сенека (ок. 55 г. до н. э. – ок. 37 г. до д. н.)
«Как уст румяных без улыбки,
Без грамматической ошибки
Я русской речи не люблю.
Быть может, на беду мою,
Красавиц новых поколенье,
Журналов вняв молящий глас,
К грамматике приучит нас»
А. С. Пушкин, «Евгений Онегин», Глава Третья, XXVIII,
см. сей источник: https://ilibrary.ru/text/436/p.4/index.html
«В течение последних четырех лет мне случалось быть предметом
журнальных замечаний. Часто несправедливые, часто непристойные,
иные не заслуживали никакого внимания, на другие издали отвечать
было невозможно. Оправдания оскорбленного авторского самолюбия
не могли быть занимательны для публики; я молча предполагал
исправить в новом издании недостатки, указанные мне...»
А. С. Пушкин, «Письмо к издателю «Сына Отечества»,
см. источник: http://www.as-pushkin.ru/index.php?cnt=13
«Вот уже 16 лет, как я печатаю, и критики заметили в моих стихах
5 грамматических ошибок (и справедливо):
1. остановлял взор на отдаленные громады
2. на теме гор (темени)
3. воил вместо выл
4. был отказан вместо ему отказали
5. игумену вместо игумну.
Я всегда был им искренно благодарен и всегда поправлял замеченное
место. Прозой пишу я гораздо неправильнее, а говорю еще хуже и
почти так, как пишет Г. **.»
А. С. Пушкин, «Опровержение на критики и замечания
на собственные сочинения», см. следующий источник:
https://rvb.ru/pushkin/01text/07criticism/02misc/1031.htm
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ <> ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Максим Калинин, «Песни западных славян», пояснительная цитата:
«В 1827 году французский писатель Проспер Мериме издал книгу Гузла,
включающую переводы песен сербского гусляра Иоакинфа Маглановича.
В 1833-м Александр Сергеевич Пушкин на основе некоторых из них соз-
здал свой замечательный стихотворный цикл «Песни западных славян».
Впоследствии Мериме в письме к С. А. Соболевскому указал, что сделал
свою Гузлу за две недели, и заметил: "Передайте г. Пушкину мои извине-
ния. Я горжусь и стыжусь вместе с тем, что и он попался..." На самом деле
книгу писал семь лет, изучая при этом сербский фольклор, и не всегда ори-
гиналы были песнями. Если в первом случае мы видим мистификацию, то
во втором — это отречение от собственного произведения. Да и каким об-
разом попался Пушкин? Переводить поэзию прозой у французов в обычае,
и они блестяще доказали несостоятельность подобной методы. […] Алекс-
андр Сергеевич использовал письмо Мериме в качестве предисловия. […]
Пушкин переложил стихами только 11 песен Гузлы.» См. также источник:
http://magazines.russ.ru/ural/2007/12/ka3.html
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ <> ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Как известно, человеку вообще свойственно ошибаться. Ошибаются все, ошибался и я, ошибался также и Александр Сергеевич Пушкин, великий русский гений с эфиопскими корнями. Собственно, немногие знают, что прадед Пушкина, по всей видимости, был эфиопом. Об этом более подробно можно узнать из работы М. Вагнера "Предки Пушкина" в сборнике "Род и предки А. С. Пушкина" (Москва, 1995 г.), цитату из которой можно найти в статье Бориса Безродного «Об африканских корнях А.С. ПУШКИНА», опубликованной в научно-культурологическом журнале «Regla» (№5 [11] 02.04.1999):
«После исследований Анучина загадочное происшествие Ганнибала представляется вполне разъяснимым. Это был не негр и не араб (житель Аравии, аравитянин), а абиссинец. Отец Ганнибала был владетельным князем в северной Абиссинии (т.е. в восточной Африке, к югу от Египта, в той части Абиссинии, которая еще в конце ХIХ века отошла к Италии, образовав ее колонию Эритрею) и имел резиденцию на абиссинском плоскогорье, в Логоне, на берегу реки Мареба. Есть даже основание думать, что это был князь приморской области, имевший своею столицею, в конце ХVII века, Добарву или Дебароу, которая могла называться также по имени всего округа и Логон». См.: relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=1187
Для несведущих поясню, что Эритрея — бывшая колония Италии, а впоследствии — часть территории Эфиопии, отделившаяся от нее и получившая независимость в 1993 году. Надо сказать, что эфиопы, несмотря на свою темнокожесть, совсем не негры, они ярко выраженные европеоиды, с аккуратными красивыми головками, небольшими, вполне европейскими ртами, очень выразительными лицами и длинными красивыми шеями. Это очень умный и на редкость сообразительный народ. Из Вики-источников мы можем узнать, что в «VI — V веках до н. э. на плато Тигре поселились выходцы из различных областей Южной Аравии, в том числе из Сабейского царства. Они принесли с собой письменность, семитский язык, технику каменного строительства методом сухой кладки и другие достижения цивилизации. Смешавшись с местным населением, они образовали древне-эфиопский этнос.» (см. https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/758881 ). Из другого Вики-источника касательно биографии Абрама Петровича Ганнибала, прадеда А. С. Пушкина, нам также становится известно, что «традиционная версия связывала родину петровского арапа с севером Эфиопии, вероятно, из этнолингвистической группы эфиопских евреев или амхара» (см. https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/17419 ). Другая версия, основанная на том, что прадед Пушкина был якобы выходцем из приграничья Чада, не выдерживает никакой критики, так как Абиссиния (она же Эфиопия) находится достаточно далеко от Чада и нет никаких упоминаний в письменных источниках, что Абиссиния простиралась аж так далеко. Я полагаю, что эта версия была создана, чтобы продолжить миф о мнимой негроидности прадеда Александра Сергеевича, хотя антропологические данные имеющихся прижизненных портретов Ганнибала, а равно и гениального правнука, как раз подтверждают версию эфиопского происхождения последнего. Однако, в статье речь пойдет совсем не об африканских корнях А. С Пушкина, а, собственно, о его совершенно банальных ошибках... Это кажется невероятным, но великий русский поэт и гений также совершал ошибки! Из комментариев к работе Пушкина «Опровержение на критики и замечания на собственные сочинения», касательно слов самого Пушкина о недостатках в его работах, нам становится известно следующее:
«...критики заметили в моих стихах 5 грамматических ошибок... - Перечисляя далее эти ошибки, Пушкин имел в виду стихи в поэмах 'Кавказский пленник', часть I ('Остановлял он долго взор // На отдаленные громады') и 'Руслан и Людмила', песнь III ('На теме полунощных гор'), строку в стихотворении 'Буря' ('И ветер воил и играл'), примечание к 'Полтаве' ('Мазепа сватал свою крестницу, но был отказан') и одно слово в 'Борисе Годунове', сцена: 'Ночь. Келья в Чудовом монастыре' ('Он говорил игумену и братьи'). Все эти ошибки были исправлены Пушкиным в ближайших переизданиях названных произведений.» А. С. Пушкин, см. источники: https://litmir.club/br/?b=67253&p=109 и https://rvb.ru/pushkin/02comm/1031.htm
Комментарии, как говорится, излишни. Ошибки Пушкина — это вовсе не миф, придуманный его недоброжелателями в свое время, хотя недоброжелатели, его современники и те, что были потом, однако, нередко клеветали на него и обливали грязью, примерно так же, как это делалось в отношении моей личности, но это тема совершенно отдельного разговора. Тут можно было бы закрыть тему, но, как оказалось, ошибки Александр Сергеевич допускал также и в работе над переводами. К примеру, у Пушкина есть цикл «Песни западных славян», где приведены переводы с сербского. Уже понятно, что сербы — южные славяне, а не западные (есть правда еще лужицкие сербы или сорбы, живущие в Германии, но это другой народ, он именно западно-славянский и их язык ближе к польскому). Назвать сербов с Балкан западными славянами уже само по себе было ошибкой, хотя, к сожалению, не обошлось без ошибок и в самом переложении стихами с французского текста компиляции Мериме, поскольку, взявшись за перевод или переложение, ему следовало бы лично проверить правильность самого французского текста компиляции Мериме, в основу которого был положен реальный сербский подлинник, из-за чего сам Пушкин, возможно, подвергся серьезной критике (выражаю свое личное мнение исходя из того, что ему, дабы избежать скандала, пришлось опубликовать в предисловии к своей работе «Песни западных славян» письмо Мериме, раскрывающее некоторые детали), а если еще учесть заказные и оскорбительные нападки на него придирчивого окружения, то это было смерти подобно. Речь шла о том, что Пушкину для детального изучения сербского источника необходимо было узнать подробности происхождения сербских песен, опубликованных в вышедшей в Париже в конце 1827 года книге, под названием «La Guzla, ou choix de Poesies Illyriques, recueillies dans la Dalmatie, la Bosnie, la Croatie et l'Herzegowine», и он обратился с просьбой об этом к С. А. Соболевскому, чтобы он отписал в отношении этого к Мериме, «с которым тот коротко был знаком». Полученный ответ, кроме выяснения ситуации, имел также критические замечания в отношении Пушкина и, к великому сожалению, в виду того, что переписка в царское время часто вскрывалась, возможно, стал достоянием общественности. Понимая это, Пушкин в предисловии к своей работе вынужден был опубликовать критикующее его письмо, давая тем самым понять, что он только повторил уже допущенную Проспером Мериме ошибку и вина его заключается только в том, что он не обратился к сербскому первоисточнику, который послужил основой для французского текста компиляции Мериме. Доказательством того, что издание цикла «Песни западных славян» Пушкиным имело ряд специфических проблем, может служить хотя бы то, что Пушкин переложил стихами только 11 песен Гузлы, а 18 остальных не были затронуты им ни в какой степени. Это означает, что, возможно, здесь без ряда проблем не обошлось, ведь для Пушкина прояснение ситуации из письма Мериме было настоящим потрясением, что заставило его таким образом отказаться от дальнейшей работы над переложением 18-и оставшихся песен Гузлы для создания своего цикла «Песни западных славян». Привожу в качестве дополнения отрывок из письма французского писателя Мериме к Соболевскому:
«Я старательно собрал все эти слова и поместил их в примечания. Затем я прочел главу: De' costumi dei Morlachi [O быте морлаков] из «Путешествия по Далмации» Фортиса. Там я нашел текст и перевод чисто иллирийской заплачки жены Ассана-Аги; но песня эта переведена стихами. Мне стоило большого труда получить построчный перевод, для чего приходилось сопоставлять повторяющиеся слова самого подлинника с переложением аббата Фортиса. При некотором терпении я получил дословный перевод, но относительно некоторых мест всё еще затруднялся. Я обратился к одному из моих друзей, знающему по-русски, прочел ему подлинник, выговаривая его на итальянский манер, и он почти вполне понял его. Замечательно, что Нодье, откопавший Фортиса и балладу Ассана-Аги и переведший со стихотворного перевода аббата, еще более опоэтизировав его в своей прозе,— прокричал на всех перекрестках, что я обокрал его. Вот первый стих в иллирийском тексте: «Scto se bieli u gorie zelenoi» {Что белеет на горе зеленой (Серб.).}, Фортис перевел: «Che mai biancheggia nel verde Bosco» {Что же белеет в зеленой роще (Итал.).}. Нодье перевел Bosco — зеленеющая равнина; он промахнулся, потому что, как мне объясняли, gorie означает: гора. Вот и вся история. Передайте г. Пушкину мои извинения. Я горжусь и стыжусь вместе с тем, что и он попался, и пр.» Проспер Мериме, см. приведенный текст письма Мериме к Соболевскому в работе «Песни западных славян» А. С. Пушкина, см. источник: http://skaz-pushkina.ru/poetry/stihi.php?sid=730
Таким образом, кроме допущенных и исправленных Пушкиным 5-и грамматических ошибок в произведениях «Кавказский пленник», «Руслан и Людмила», «Буря», «Полтава» и «Борис Годунов», Александр Сергеевич все-таки допустил ошибку в работе над переложением стихами текста французской компиляции Мериме, в основу которой был положен сербский подлинник песни заплачки жены Ассана-Аги (были использованы также некоторые тексты сербского фольклора, часть из которых даже не были песнями), поскольку за добротно сделанной компиляцией французского текста Гузлы, опубликованного Мериме, стоял реальный сербский ПОДЛИННИК, который сам Мериме при работе над созданием Гузлы сопоставлял с переложением аббата Фортиса. Несмотря на то, что со слов Мериме, сборник сербских песен Гузла в виде франкоязычной компиляции был сочинен самим Мериме (он так и пишет: «Гузлу я написал по двум мотивам...»; см. предисловие к работе А. С. Пушкина «Песни западных славян»), он был создан на основе реального и весьма архаичного сербского текста песни заплачки жены Ассана-Аги, который был приведен в одной из глав книги Фортиса «Путешествия по Далмации» и в коем слово славянское «gora», как видно, употреблялось в архаичном его значении «гора», как это было в старосербском, но по мере эволюции языка приобрело другое значение — «лес». Следовательно, французский текст Гузлы был отчасти компиляцией из сербского и если исходить из того, что Мериме использовал аутентичный текст для создания своей компиляции, то при детальном анализе необходимо было учесть, что здесь имеет место сербская архаика. Однако, главная ошибка Пушкина заключается в том, что при переводе или переложении стихами текста французской компиляции следовало свериться с сербским весьма архаичным оригиналом. Он же этого не сделал и повторил ошибку, допущенную Мериме, поскольку славянское слово «gora» означало именно «гора», но никак не «лес», как это имеет место в современном сербском. Это только лишний раз подтверждает, что не следует слишком полагаться на разного рода подстрочники или компиляции, основанные на них, переводить всегда следует исключительно с оригинала или сверяться с используемым оригинальным первоисточником, который послужил основной для создании компиляции. Пушкин не был профессиональным переводчиком и по этой причине не смог определить, что имел дело с французской компиляцией весьма архаичного сербского текста, с которым ему следовало бы ознакомиться, что уже само по себе было ошибкой, к тому же использованный им для перевода источник не имел отношения к настоящему сербскому фольклору, но к французской компиляции, основанной (повторюсь) на реальном сербском подлиннике. Публикация этого письма несколько смягчила ситуацию, но еще долгое время Пушкин старался нигде публично не упоминать Мериме. О том, что творчество французского писателя у него вызывало искреннее восхищение, Пушкин упомянул вскользь только один единственный раз. Об этом можно узнать из статьи А. В. Чичерина «ПУШКИН, МЕРИМЕ, СТЕНДАЛЬ (о стилистических соответствиях)»:
«Пушкин только мельком, однажды в 1835 г., но с восхищением говорит о прозе Мериме, резко выделяя его во всей французской литературе: «...острый и оригинальный писатель автор Театра Клары Газюль, Хроники времен Карла IX, Двойной ошибки и других произведений, чрезвычайно замечательных в глубоком и жалком упадке нынешней французской литературы» (III, 334).» А. В. Чичерин, см источник: http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/is7/is7-142-.htm
Однако не будем делать далеко идущих выводов, ибо, как мы знаем, поспешные выводы далеко не всегда могут идти на пользу. Несмотря на то, что Пушкин совершал ошибки, он был все-таки гением и его гений компенсировал все те недостатки, которые имели место в его жизни и творчестве. Заинтересовавшись творчеством Пушкина, Мериме ощутил с последним какую-то неуловимую связь... Всё из той же статьи А. В. Чичерина мы узнаем следующую информацию:
«Читал Merimee Chronique de Charles IX. Странная его умственная связь с Пушкиным». Это запись в «Дневнике» Льва Толстого, сделанная 20 сентября 1865 г.1 Действительно странная умственная связь. Особенно когда читаешь труды Мериме, посвященные русской истории, Лжедмитрию, Смутному времени, порой начинает казаться, что это Пушкин, пишущий по-французски.» А. В. Чичерин, см. источник: http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/is7/is7-142-.htm
Я думаю, что тут добавлять ничего не стоит. Из данного текста можно понять, что Мериме подражал Пушкину, творчество Пушкина несомненно влияло на него во всей широте, он немало переводил Пушкина на французский и всецело преклонялся перед личностью этого великого русского гения. В статье А. В. Чичерина касательно этого эпизода имеется следующее упоминание:
«Странную умственную связь» почувствовал не только Пушкин, ее не менее, а еще сильнее почувствовал Мериме, в будущем — вдохновенный переводчик и стихов и прозы Пушкина, Мериме, тщательно изучая русский язык, лучше многих критиков понял, до какой степени творчество Пушкина исходило из богатств и своеобразия этого языка, до какой степени он «создал язык для своей поэзии»; Мериме понял и то, как «Капитанская дочка» и «Пиковая дама» во всех отношениях совершенны.» А. В. Чичерин, см. источник: http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/is7/is7-142-.htm
Несомненным является то, что вклад Мериме в популяризацию русской литературы во Франции, а через нее на всем Западе, просто неоценим. Благодаря ему о Пушкине узнал весь мир и преклонился перед гением этого величайшего из всех русских классиков. Чтобы подытожить свою статью, хочу сказать, что ошибки Пушкина нисколько не умалили проделанных им трудов, ибо гению, как известно, простительно всё, а вот мнящему о себе не бог весть что бездельнику — нет! Давайте не будем строго судить, а начнем наконец ценить великий труд всех тех, кто нес в этот мир истинную красоту.
Валентин ВАЛЕВСКИЙ
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Для дополнительного чтения:
«Мы знаем судьбу. Алекса Шантич»
https://www.stihi.ru/2011/09/18/1175
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
в качестве иллюстрации к материалу произведения
представлена картина иллюстратора В. Н. Суворова
«Российского Престола Пленник», см веб-источник:
https://images90.fotosik.pl/681/3db05cba378c2f86.jpg
© Copyright: Валентин Валевский, 2012, Стихи.ру
Свидетельство о публикации №112060706324