Дед Тимофей слыл среди дворового люда отпетым пьяницей, балагуром и матершинником.Добрые соседи и родственники тоже обладали всеми этими достоинствами, но молча признавали, что до Деда им весьма далеко и потому прощали ему все и очень любили. По-своему конечно, но Дед чувствовал эту любовь каждодневно и радовался, оглашая окрестности самыми нужными и человеколюбивыми выражениями в адрес близких, когда возвращался домой после встреч с ветеранами дворовых закоулков и гаражей.
Веселый барак – так называли старый дощатый дом, где проживало разнорабочее сообщество,считался местом весьма примечательным. Единственным интеллигентом в этом покосившемся здании был Дед, поскольку в тридцатые успел закончить курсы авиаторов и отлетал всю войну на штурмовике, волей судьбы ни разу не сбитый и не получивший ни одного ранения. По окончании войны его скоро списали в запас за постоянное употребление горячительных напитков и определили начальником овощебазы в Смоленске. Городе воинской славы и месте обитания его матушки, которая несказанно обрадовалась возвращению блудного сына, но, как оказалось, зря.
Первое, что сделал Дед, приняв овощебазу, распорядился продать все имеющееся в наличии фрукты и овощи, а вырученную сумму, положив в коробку, оставил на пороге детского дома. Деда разоблачили и, поставив к стене позора, посадили на пятнадцать лет. А кого еще сажать, если не чистых сердцем?
В лагере Деду жилось хорошо, потому что там обитали все свои и он недоумевал – Если здесь все свои, то кто же там на воле? По ночам ему снился один и тот же сон. Как он на своем штурмовике заходит на здание смоленского городского суда и плавно нажимает на гашетку. НУРСы*, отсвечивая пламенем идут к цели и все. А что все, он так и не понял. Сон все время прерывался и конца его он никогда не видел.
Когда он вернулся, мама уже умерла. Ее хоронили соседи. А кому еще? На Руси так принято. Походя забывать, а в беде собираться. Может быть нам нужна постоянная беда, чтобы быть рядом?
А потом он просто пил. А зачем еще жить, если не пить? Когда выпьешь и окрасишь свое одиночество красками лжи, то и жить легче. Только ложь она всегда, а счастья нет. И лишь соседи терпеливо пытались творить добро, а он отвергал все. Не любил Дед сантиментов. Но все дети в округе знали, что Дед всегда подарит конфетку, сделает самокат, починит все и расскажет сказку. Он любил детей и они любили его. Только ушел Дед…
Похороны шли весело. Все-таки восемьдесят пять. Все поминали деда. Словом. Разными словами, а потом пришли дети и сказали - Дедушка Тимофей нас любил и мы всей улицей хотим спеть ему песню. Можно? Можно, сказали старшие и дети спели.
Деда, деда Тимофей…
Нет радушней и добрей…
Будем сильно мы скучать…
И все время вспоминать...
Все по пьянке прослезились и началось веселье. Пели хором и порознь, произносили тосты в упокоение души и рассказывали небылицы, а Дед тихонько лежал в гробу и светился. Но никто не замечал этого. Да и зачем? Ведь Деда не стало. Ордена и медали, которые никто и никогда не видел до этого, никому не были нужны и их решили отдать детям. На память. А зачем еще нужна память, если её не хранят дети?
Поутру все проснулись и каждый ушел по своим делам. А когда вернулись вечером, то долго ждали почему-то старого Деда, но он не пришел и стало понятно, что уже не придет никогда. Ведь всегда тяжело терять того, кто стал родным.
Ушел Дед. Прокуренный войной и лагерями, пропитый болью и одиночеством… Кто заглянул ему в душу? Кто присел с ним рядом? Никто. Да и зачем? Ведь прошлого не вернуть. Лишь бы дети этого не знали.
НУРС - неуправляемый реактивный снаряд