/"Пряничный Домик"/
/Начало новой странички знаменует начало новой истории! Сегодня с нами играет друг Осень, предлагающий свои правила, которые мы будем усердно нарушать горячим чаем с бисквитным печеньем, пушистыми варежками и несмотря ни на что - мыльными пузырями, разработкой и запуском новых бумажных самолетиков и корабликов с анонимными признаниями в любви! Именно! Какой же мы нарисуем эту историю? Знаете, когда-то, только начинаясь, эта история нарисовала себя такими же золотыми красками с серебристым отражением неба в ладошках листочков, и так же кого-то удивила ярко-розовая лохматая звездочка, упавшая в ворох листьев! Но эта история будет другой. Немного другой...
"Если ваши сердца бьются в унисон с привычным вам ритмом нашего города, то, боюсь, этот вечер покажется вам удивительно медленным и спокойным - не проверяйте ваши временные индикаторы! Это всего лишь иллюзия! Воздушное и наземное пространство артерий города сейчас не головокружительный полет впереди времени, а усыпляющий вальс сверкающих мотыльков... И, прошу вас, не проявляйте беспокойства из-за внезапно возникшей тишины и остановившегося сердца города - его механизмы в полном порядке и утро обязательно встретит вас его громкими ударами! А пока спасайтесь от тишины и... А-а-ах, фантастического вам вечера. Оставайтесь до утра с нашей информационно-новостной волной. Координаты <...>"
Перед беззастенчиво пустой витриной магазина остановился невысокий худой человек в темно-лиловом плаще и небрежно перекинутым через плечо васильковым шарфом. Пролетавшие мимо пешеходы старательно лавировали вокруг него, иногда задумываясь на секунду - не манекен ли это, по ошибке оказавшийся на улице?
- Всё любуешься собой, Араши? Не надейся даже, что преданные сотрудники примут тебя за манекена и ты сможешь сражать прохожих своей красотой! Только в твоих фантазиях! И выглядишь ты слишком безвкусно... - Высокая, статная женщина в строгом черном пальто и шляпе без полей надменно смотрела на своего знакомого сверху вниз. Порыв ветра легонько тронул тугие платиновые локоны, выпущенные, чтобы смягчить её острые скулы.
- Я обдумывал концепцию оформления этой витрины и то, насколько великолепно смотрелась бы здесь прекрасная врач... Особенно с твоими любимыми садистскими игрушками! Воплощенный призыв заболеть этим сезоном чем-то не поддающимся диагностике... И твое присутствие здесь не позволило бы даже наслаждающимся преступным отдыхом избежать пристального ока терзающей их совести - в твоем лице, и забыть о своем святом божестве - Порядке.
- Не язви, дорогой Лео... - устало и теперь уже без насмешки ответила Вильгельмина, переводя чуть более доброжелательный взгляд с витрины обратно на своего коллегу.
- Не смею, дорогая! Особенно перед свиданием со своей возлюбленной... Возлюбленной чашечкой горячего шоколада в старой кофейне. Милый Лафф был бы рад разделить со мной любовь шоколадного сердца, спрятавшись за паром из чашек... И вечер меня ждет определенно эмоциональный, занятый приватными уроками демона Люцифера. /
/На белой стене больничной палаты распахнулось нарисованное окно, приглашая игривый ветер полистать листы альбома и украсить их страницы ажуром золотых листьев. Несколько капелек недавно убежавшего дождика упали на пол и на рисунок мощенной булыжником площади, окруженной разноцветными домиками...
"Динь-динь-дон! Дон!" - голос робота был не менее мелодичен, чем капельки дождя, которые звонко падая на его металлический цилиндр, украсивший себя осенними листочками и распустившимися среди них цветами, скатывались с переполнившихся полей на его костюм.
С тоненьким скрипом робот выкатился на середину большой лужи, в которой отражались просветы удивительно синего неба, откинулся всем корпусом назад, чтобы взглянуть в самое небо и, выпрямившись, раскрыл причудливый зонтик, вылив на себя всю скопившуюся в нем воду, которая отозвалась на приглашение многоголосым звоном. Робот мелодично вторил эхом: "Динь! Динь! Динь!"
- Как тебя зовут? - Спросил Лафф, сидящий на коленях в ворохе мокрых золотых листьев.
Робот, с взмывающим вверх писком, резко развернулся к Лаффу и, в мгновение ока подкатившись к нему, с забавным звяканьем легонько стукнул Лаффа по лбу ручкой своего зонтика, произнеся при этом что-то созвучное "Дада". Так же быстро он отвернулся и зацепившись зонтиком за трамвай, укатился прочь от удивленного Лаффа, повторяя при каждом прыжке на булыжной мостовой "Дада!". А Лафф, проследив за ним взглядом, осторожно достал из лужи несколько золотых листочков и, посмотрев на свое отражение в обрамлении ещё многих, нарисовавших вокруг его отражения ажурную рамочку, тоже задрал голову вверх.
Критически оглядев потемневший от дождя пейзаж и свой рисунок, Лафф пришел к выводу, что красок в нем определенно не хватает и дождливо-осенняя гамма получилась не такой сказочно торжественной и яркой, какой могла бы. Он принялся тут же исправлять картину, поднимая время от времени глаза на красные черепичные крыши, как крылья, укрывшие невысокие дома, тесно жмущиеся друг к другу вокруг площади, словно дети возле новогодней елки, и сверкающие вертикалями узеньких глаз.
Лафф уже почти закончил исправлять свой рисунок, когда вместе с лучом солнца над головой раздалось знакомое уже, но более решительное "Дада!" и сбежавший робот опустился перед ним, спрыгнув с тут же умчавшегося на всех парах в совсем чистое теперь небо игрушечного дирижабля. Робот покачнулся или, может, поклонился, коснувшись рукой края цилиндра, но снова произнеся "Дада!", вновь поднял было свой зонтик навстречу Лаффу, который получив уже некоторый опыт общения с "Дада!" сам ухватился за его верхушку. Робот подался назад и попытался было утащить Лаффа следом за собой, издавая при каждом резком движении писк и звонкие щелчки, но Лафф рассудил иначе и пустился почти бегом вокруг площади, увлекая за собой робота, пока едва не свалился, наткнувшись на миниатюрный и совсем игрушечный малиновый в желтую крапинку, как клубника, автомобильчик. Тогда Лафф резко затормозил и с улыбкой поймал в свои объятия не слишком пока дружелюбного робота, с которым непременно хотел подружиться. Останавливаясь от столкновения с обнявшим его препятствием, Дада тихо пропел "Ня-я-я!" /