- В конце июня 1941 года в Лепеле было очень тревожно, - вспоминает житель белорусского райцентра Леонид Замковский. – К небу поднимались столбы пыли – от подошв солдатских сапог и стертых ботинок беженцев. Люди, как тени, проплывали на восток. «Куда, вы? Наша армия самая сильная, она победит!» - провожали их недоуменные взгляды мальчишек.
Но однажды я испугался. Мы из двора наблюдали за происходящим на улице, как неожиданно мелькнула фигура убегающего человека. Он быстро скрылся за поворотом. А следом, тут же, выскочил, тяжело топая, наряд чекистов:
- Куда он делся? – закричал старший, вертя в руке пистолет.
Мы показали, в каком направлении убежал неизвестный.
Позже я услышал: в Лепеле ловили диверсантов. А потом «громыхнула» ужасная новость: город бомбили немецкие самолеты, и смертоносный груз угодил прямо в здание военкомата. Удар был настолько точным, что разнеслась по городу весть: «навели». От взрыва погибла большая группа людей – человек сорок.
В «Книге памяти Лепельского района» есть уточнение: да, в здании находился люд, собранный «для отправки на фронт». Но кто конкретно, - неизвестно.
Леонид Замковский уверен: погибли летчики. О том же писал Иван Рисак в «Памяти о прошлом»:
«Про эту бомбежку рассказывал один милиционер уже в 70-е годы ... как он чудом остался жив... Служил он в милиции... в одном из городов Западной Белоруссии. В начале войны немцы наступали быстро, и они еле-еле успевали отходить. Теплым июльским вечером оказались в Лепеле и расположились на ночлег в здании военкомата. Только начали засыпать, как кто-то позвонил по телефону, чтобы они освободили помещение: «...Должны ночевать военные, и они уже едут туда»... Утром от здания и летчиков осталось пустое место с воронкой посередине».
Но откуда в Лепеле могли быть спецы летного дела?
Про сухопутный гарнизон в местной округе известно всем – он был одним из крупнейших в Красной армии. Конгломерат состоял из двух солидных баз на витебском и оршанском шоссе, объединенных между собой железнодорожной веткой. А непосредственно к городу с восточной стороны примыкала еще одна часть... Подступы с запада были хорошо защищены естественной преградой – Березинской системой рек и каналов и глубоководным озером.
На выгодное географическое положение военачальники Красной армии «положили глаз» еще в ходе операции по изгнанию Пилсудского. Стальную магистраль Орша-Лепель приезжал принимать прославленный маршал Тухачевский. А позже, летом 1936 года, когда проводились большие маневры, сюда наведывался сам нарком обороны СССР - Климент Ефремович Ворошилов.
Но это, так сказать, на земле. А что в воздухе?
С воздуха концентрацию войск прикрывала 12-я бомбардировочная авиационная дивизия, штаб которой, а также один из полков, размещались в Витебске. Еще два полка дислоцировались на севере, в Улле и Полоцке, и строился аэродром на юге, в Велевщине. А на западе?
Там располагалась авиачасть, о которой я и хочу рассказать.
Сейчас мало кто знает, что до войны по дороге в березинские болота, перед поворотом на Затеклясье, был небольшой населенный пункт, который назывался Травники: неприметное местечко из трех-четырех хат. К нему и был, что называется, «привязан» аэродром. Границей служил мелководный ручей, поросший кустарником. Сразу за ручьем начиналось взлетное поле, врезанное правым крылом в лесной массив, а левым – почти касаясь сельских крыш еще одной деревушки: Дражно.
Травники сразу после войны снесли, но Дражно пока на месте. Я и прошу Екатерину Крицкую, старейшую жительницу этой деревни, рассказать об аэродроме. Каким он был?
«Хорошо помню, как готовили стоянку, - говорит она, - сдвигали тракторами корчи с поля. А потом садились самолеты. Мы также хорошо видели, как они взлетали, шли на задания. Взлетали каждый день. А из хат было хорошо их слышно».
От взлетного поля деревню отделяла цепочка непролазных кустов с узенькой полоской песчаной дороги. Малообъезженная дорога заворачивала сюда с большака Лепель-Березино.
Жили летчики, со всем подсобным хозяйством, в лесу, в лагере, устроенном для кавалеристов. Когда тех вывели, лагерь отвели под авиачасть - 215-й авиаполк 12-й витебской авиадивизии.
Интересна история этого полка.
Судя по имеющимся на сегодня сведениям, он формировался в Смоленске, осенью 1940 года. Формировался как ближнебомбардировочный. У истоков формирования стоял полковой комиссар Силантьев. Намечалось, что полк будет наносить прифронтовые бомбовые удары. Но спустя полгода планы резко поменялись, Силантьев ушел, а полк получил статус штурмового.
Что-то аналогичное происходило с Лепельским минометным училищем. Сначала, в 40-м году, оно создавалось с артиллерийским уклоном, у истоков стоял танкист Иван Петрович Корчагин, а в январе 41-го училище поменяло статус, и стало чисто минометным, должность начальника занял ленинградец Терпиловский Борис Робертович.
Как и минометное училище, полк в Травниках был «новым изобретением». Штурмовые авиаподразделения были тогда в новинку. Откроем план боевых действий Западного Особого военного округа, составленный 1 июня 1941 года: в округе имелось по 12 истребительных и бомбардировочных авиасоединений, и только два штурмовых. Подчеркнем – только два, один из которых был в Травниках.
А сколько самолетов имел полк? «Ой, много!» - воскликнула Е.Крицкая. Но точно сказать не смогла - не хочет врать, а память в карман не засунешь.
Тогда заглянем в тот же план боевых действий. Читаем: «По штурмовой авиации: из имеющихся двух авиаполков полностью укомплектован старой матчастью 74-й авиаполк и имеет только 15 самолетов 215-й...»
«Имеет только 15 самолетов...» Налицо акцент – «только 15». Значит, они уже не относились к «старой матчасти»?
Что ж это были за самолеты?
Судя по открытым сведениям, И-15бис.
В начале 30-х годов конструкторское авиабюро Поликарпова приступило к созданию высокоманевренного истребителя на основе американского двигателя «Райт». Планировалось поставить в серийное производство машины-бипланы (спаренные крылья) серии И-15. Их строили на двух московских заводах.
И-15 неплохо зарекомендовали себя в противостоянии с немецкими истребителями в Испании. Однако, несмотря на опыт боевого применения, от дальнейшего их производства отказались. Летчики сетовали на частые поломки и неисправности, и самолет решили модернизировать.
Устранить недостатки намечалось в новейшей модификации, которая называлась «И-15бис». На И-15бис был установлен более мощный двигатель, оборудованный самопуском, новая радиостанция и целый ряд других новшеств. Оперение было цельнодюралевое, обтянутое полотном, а каркас состоял из хромансилевых труб.
Помимо прочего, И-15бис был усилен вооружением: в фюзеляже и крыльях нашли место для четырех синхронных скорострельных пулеметов, а в контейнеры помещались четыре авиабомбы. Теперь самолет мог выполнять атакующие действия в воздухе и крушить врага на земле.
Первые «бисы» появились в 1937 году, прошли «обкатку» на Халхин-Голе, потом в зимней кампании с Финляндией. Поставлялись также в порядке военной помощи Китаю.
Всего их было выпущено 2403, и весной 1941 года одна из партий была доставлена в Травники. Вот как вспоминает об этом Григорий Пигарев, направленный в техническую часть полка писарем:
«В середине марта 1941 года нас, одного командира, и 30 солдат, с одной автомашиной, выделили из 168 ВВБ (правильнее будет 168-й БАО, батальон аэродромного обслуживания, - авт.) и отправили поездом в БССР, Витебскую обл., Лепельский р-н, Стайский сельсовет, для принятия летнего лагеря от кавалерийской части... В начале мая стали прибывать эшелоны, и началась перевозка грузов от станции Лепель... Прибыли командир полка и комиссар...»
Подразделение, в котором служил Пигарев, называлось 262-й батальон аэродромного обслуживания. Но были также 177-я техническая рота и отряд со специфическим названием - «для нужд авиагарнизона». Спрашивается, зачем столь солидный набор обслуги для выполнения обычных полетов? Какой смысл раздувать штаты, «наращивать мясо», если скелет хилый – то есть всего 15 самолетов?
Никак «не тянет» это количество техники. Либо самолетов должно быть больше либо задачи, поставленные полку, некие особенные. И я начал искать дополнительную информацию.
Командовал полком Леонид Давидович Рейно. К началу описываемых событий ему было 34 года. Эстонскую фамилию он унаследовал от отца, рано его лишившись. А после смерти матери воспитывался в детском доме, где утвердился в мысли стать военным. Путь лежал в небо, хотя начинал Леонид с командной школы сухопутных войск и с должности командира взвода артиллерийского полка. А далее последовал необъяснимый каскад его перемещений в летной сфере. Все началось со стажировки в 22-й разведывательной эскадрилье Белорусского военного округа, вслед за чем – две военных школы: лётчиков-наблюдателей имени К.Е.Ворошилова в Оренбурге и летчиков Красного Воздушного Флота в Борисоглебске. Параллельно шло его движение по ступенькам служебной лестницы: младший летчик-наблюдатель, старший летчик, командир корабля, инструктор по технике пилотирования и теории полетов. А в конце 30-х – снова обучение - на высших курсах усовершенствования командного состава в Липецке (где, кстати, восемь лет, до прихода Гитлера к власти, тайно учились будущие немецкие асы) и новое повышение по службе. На должность командира полка в Травниках Рейно вступил в звании майора. Это было, как я уже отмечал, в марте 1941 года.
Под руководством Рейно летчики осваивали лагерь.
«Вечером у офицеров штаба, после работы, были обязательные занятия по немецкому языку, - рассказывает Пигарев. - Учительницу привозили из Лепеля. После занятий собирались командиры и совещались о чем-то...».
Учительницей немецкого могла быть Клеопатра Тараткевич, супруга Виктора Тараткевича – родного брата моей бабушки. Виктора перед войной направили в командировку – в Западную Белоруссию, а когда он вернулся, началась война. Жены дома не оказалось. «Сбежала с офицером, на восток», - проинформировали оторопевшего супруга. Клеопатра уехала, оставив детей – девочек на попечение родителей...
Рассказал об этом факте, потому что волнует история. В ней много несуразного, и я хочу разобраться: что же было на самом деле?
Еще одну «женскую» историю рассказала Е.Крицкая. Она была свидетельницей, как однажды, выполняя учебные полеты, самолет зацепился за высоко стоящую березу и перевернулся, упав на землю. Примчалась скорая помощь, куда поместили того, кто сидел за штурвалом самолета.
«Ее звали Вера», - уверенно назвала имя жительница Дражно.
Женщина на штурмовике? Маловероятно. Да, были смелые девушки, летавшие на истребителях, но я нигде не встречал, чтобы женщина садилась за штурмовик. Ее образ не укладывается в картину пикирования на вражескую колонну, ощерившуюся зенитками и пулеметами. Откуда же могла взяться Вера?
Разгадку внес тот же Пигарев. Оказывается, на аэродроме, по его наблюдениям, были и другие самолеты - У-2.
На У-2 новички отрабатывали искусство пилотирования. И вполне вероятно, что при полку находилась учебная команда, в которую входили также женщины. Может быть, уже тогда закладывалась идея об использовании женщин в боевых операциях. У-2 был удобен при выполнении бомбометания с очень низких высот и в любое время суток. Может быть, как раз из 215-го полка тянулась ниточка к славе «ночных ведьм» - женщин, летавших не днем, а после захода солнца. В списке отличившихся «ночниц» есть Вера Лукьяновна Белик, Герой Советского Союза. О ней мало что известно – только то, что в Красной армии с 1941 года. Не та ли это «Вера», про которую рассказывают жители Дражно?
У-2 могли переместить из Смоленска, где они находились на вооружении, пока не поступила новая техника. А когда необходимость в них отпала, У-2 не отправили на слом, не выбросили за ненадобностью, а стали искать им другое применение.
В предвоенное время авиастроение настолько бурно развивалось, что не только У-2, а вся серия бипланов, их еще называли «чайками», потеряла ряд преимуществ. И-15бис, да, взлетал с короткого разбега, ему не требовалась длинная, обустроенная взлетная полоса, и он легко маневрировал в воздухе, но скорость его движения была совсем низкая - всего 360 километров в час. Как он мог конкурировать с немецкими «мессершмиттами», которые передвигались быстрее в 1,3 раза?
Тогда машине нашли другое применение – использовать как штурмовик. А низкую скорость решили компенсировать мощным ракетным вооружением - снарядами РС-82.
«Эресы» в Травниках были. При эвакуации, пишет Пигарев, «в каждую машину положили по несколько реактивных снарядов...»
«Эресы» были опробованы на Халхин-Голе. Пять истребителей И-16 произвели ими одновременный залп и сбили два японских самолета.
А разработали РС-82 еще весной 1928 года, и ученые очень долго искали оптимальный вариант их использования. Первоначально снаряды запускались из минометов для увеличения дальности полетов. Но одиночные выстрелы не давали особой точности, поэтому разумным было применять их в штурмовой авиации. Неуправляемый авиационный боеприпас имел вес всего 6,8 килограмма, а длину – 600 миллиметров. Летчики стреляли серией или залпом с высоты 800-1200 метров.
РС-82 был принят на вооружение, как и «бис», в 1937 году.
Так они попали в Травники.
...Война приближалась. 22 июня прозвучала тревога. «Они у нас частыми были, - вспоминает Пигарев. - Сразу штаб заполнился начальством, техники стали заводить самолеты. Но к 10 утра штаб опустел, и двигатели заглушили...» И только после митинга в 12 часов летчики стали выруливать на взлет.
До чего же бездарно и неуклюже вела себя сталинская команда: восемь часов идет война, настоящая бойня, гибнут наши солдаты, огнем охвачены Белосток, Брест, Минск, а в каких-то пятиста километрах от кровавых стычек солдаты слушают радио и митингуют!
Но это еще не все. По некоторым данным, 215-й авиаполк приступил к выполнению боевых заданий только спустя двое суток. Первая запись в отчетной графе - «патрулирование на перехват самолетов противника» - сделана 24 июня.
В чем же была причина, почему воздушное подразделение не бросали в бой, а держали, словно в засаде?
Из-за низкой скорости И-15бис требовалось прикрытие – надежное сопровождение, чтобы противостоять чужим истребителям. А где его было взять, если все советские аэродромы в глубокой полосе подверглись массированному разрушению, и стоящие на них самолеты были выведены из строя в первые же часы войны?
Виктор Николаевич Свищев, доктор военных наук, генерал-майор авиации, ветеран войны, отмечал, что на рассвете 22 июня 1941 года от ударов с воздуха сильно пострадали все аэродромы армейской авиации, кроме одного, о котором немцы не знали. Наверное, он имел в виду Травники.
И все же 215-й полк был введен в бой – когда стала вырисовываться катастрофическая ситуация: по дорогам Белоруссии двинулись на восток танки. Полк получил приказ: наносить удары по колоннам 39-го моторизованного корпуса Гота, рвущегося к Березине. Летчики атаковали танки сначала далеко на подступах к пойме речки - в районах Воложина, Молодечно, Смилович, а затем и в прибрежной полосе: у Борисова, Березино.
Точных данных о «работе» полка за период пребывания под Лепелем нет, о них можно судить косвенно. Забегая вперед, скажу, что в сентябре 41-го командир полка был представлен к высокой награде СССР - ордену Ленина, и в характеристике были отражены такие цифры: за три месяца войны штурмовиками совершено 495 самолето-вылетов, из них на И-15бис – 269, на Ил-2 – 226... Выведено из строя и уничтожено боевой техники: 65 танков, 2 бронеавтомобиля, 396 автомашин, живой силы – до 2700 человек. Подавлено 20 огневых точек зенитной артиллерии, 9 артиллерийских батарей,.. сбит в воздушном бою Ю-88...»
Судя по наградным листам, Рейно лично водил в бой эскадрильи по 6-9 самолетов.
Были и потери, очень серьезные. Черным днем стало 26 июня, когда полк преграждал путь мехколоннам на дороге Молодечно – Минск. Было сделано три вылета численностью по пятнадцать-двадцать самолетов. В двух из них с задания не вернулись капитан Денискин и лейтенант Иванов, старший лейтенант Абрамов и младший лейтенант Кузьмин.
29 июня были сбиты еще двое.
Жизнь аэродрома поначалу не омрачалась атаками с воздуха. Новая авиабаза в Травниках не была известна немцам, поле было хорошо упрятано. И это естественно: реактивное вооружение надо было беречь как зеницу ока и, понятное дело, оно пряталось от любопытных глаз.
Окруженная лесными зарослями и деревенскими хатами, база в Травниках маскировалась сверху. Подсобные постройки и палатки летчиков размещались в лесу, и кто мог догадаться с неба, что в небольшом квадратике поля размещены русские штурмовики. Так, общественное предприятие, колхоз, где стоят, наверное, сельскоуборочные трактора и сеялки, а поле подготовлено к посеву. Засечь аэродром с воздуха было трудно. Только, сев на хвост самолета, возвращавшегося домой, можно было проследить его маршрут. Что, видимо, и навело фашистов впоследствии. Первый налет был совершен 26 июня 1941 года. Но он был еще «сырым», из разряда: посмотрим, кто там есть. Отбомбившись по Лепелю, два немецких самолета, возвращаясь, обстреляли палатки летчиков. Видимо, предполагали, что в лесу та самая воинская часть, что ежегодно выезжала в летний лагерь (раньше там располагались кавалеристы: эскадронные и полковые). К счастью, в палатках никого не оказалось. Все находились либо на рабочих местах, либо на вылете.
И только 2 июля был нанесен серьезный удар. Упали бомбы прямо на аэродром.Одному летчику оторвало кисть руки, несколько человек было ранено.В результате часть самолетов была выведена из строя, один разнесло в щепки.
К этому времени передовые части Гота находились уже на подступах к Березине и собирались форсировать преграду. Облегчали им работу диверсанты и разведывательные группы. Отголоски их действий ощущались непосредственно в авиачасти. «Вечером (1 июля – авт.) кто - то пустил слух, что немецкие танки движутся к аэродрому. Оказалось, что это опробывание моторов у автомашин, прибывших из народного хозяйства и разгрузка солдатами машин с ломами. Все вместе это напоминало звук танковых гусениц...», - вспоминает Пигарев.
Действительно «опробывание моторов и разгрузка лома» или все же мимо части проследовала диверсионная группа?
О том, что еще до прихода основных сил Гота в районе Лепеля действовали вооруженные отряды противника, свидетельствует ряд признаков. Это и высказывания воентехника 2-го ранга Лепельского минометного училища М.Буткевича о срыве эвакуации училища, и воспоминания жительницы правобережного Липска о том, что ее отец из Березинского погранотряда наткнулся на немецкий танк за рекой, когда мосты были еще в наших руках, и рассказ писаря Пигарева об аэродромной команде, возвратившейся назад с дороги на Полоцк в «потрепанном виде», и создание истребительного отряда по вылавливанию немецких парашютистов, и, наконец, точный удар по военкомату, который, как свидетельствует лепельская «Книга памяти», мог быть нанесен по наводке диверсантов.
В эту «колею» вписывается донесение в Москву из штаба Западного фронта – разведсводка № 10 к 22.00 29 июня 1941 года:
«Первое. В течение 28 и 29.6.41 г. противник... выбрасывал ряд мелких парашютных десантов в составе 3-5 танков и групп мотоциклистов, ведя... усиленную воздушную разведку в направлении Минск, Витебск, Орша, Смоленск».
Группы танков на парашютах?
Однако историк А.Герасимович категорически отметает такую возможность. Все разговоры о десанте с самолетов – сущая нелепица, выдумки паникеров и пустобрехов. У немцев просто не было возможности осуществлять десантные операции такого масштаба...
Как бы там ни было, а оставить без внимания крупную военную базу, какой являлась лепельская, ведомство вермахта не собиралось. И делалось все возможное, чтобы застать гарнизон врасплох, захватить военнослужащих, что называется, тепленькими.
Понимали это и те, кто отвечал за секретное оружие, а потому предпринимались заблаговременные меры к эвакуации. 27 июня была снаряжена команда аэродромного обслуживания для перебазирования под Полоцк.
Поступил также приказ - отправить часть летчиков в тыл. «На переподготовку».
В каком количестве была сформирована команда, на чем и по какому маршруту она двигалась, неизвестно. Можно предположить, что не на самолетах. Почему я так думаю?
А.Герасимовичем расшифрованы отчеты немецких танковых подразделений, вошедших в Лепель первыми. Так вот, в журнале боевых действий 7-й танковой дивизии Гота есть запись за третье июля: «Боевая группа дивизии вышла в 10.30 к взорванному мосту» у Лепеля.
Оборудовав КП на подступах к городу, командир дивизии приказывает 6-й роте 7-го стрелкового полка «обнаружить аэродром в 8 км юго-западнее Лепеля».
Первоначально немцы искали его в районе Оконо, такие координаты дали разведчики. Только в 22.00 поступил доклад роты, что аэродром занят, организовано его прикрытие. По отчету, «захвачено 30 частично поврежденных самолетов, три склада горюче-смазочных материалов, а также большое количество техники и военного снаряжения». В данных за сутки было уточнено: захвачено 38 русских самолетов. Откуда взялись еще восемь, можно только догадываться.
Во всяком случае, их было не пятнадцать, о чем утверждалось в боевом плане командования Красной армии. Полностью укомплектованный штурмовой авиаполк состоял из пяти эскадрилий.
Странно, что такое большое количество техники было брошено и досталось врагу в качестве трофеев. Пусть даже не в лучшем виде. Почему?
Давайте рассуждать.
Она была повреждена при бомбардировке? Но свидетели не отмечают значительного ущерба. О выводах писаря технического авиабатальона я уже говорил. Он отмечал, что только «часть самолетов была повреждена и требовала небольшого ремонта». Не видела «кладбища самолетов» жительница Дражно Е.Крицкая. «Воронки от бомб были, - говорит она, - потому что помню, как их засыпали, а о самолетах ничего сказать не могу». И в рассказе о боевом пути полка утверждается, что попытки разбомбить аэродром «заканчивались безуспешно и главным образом благодаря самоотверженности и высокой дисциплинированности всего личного состава...».
То есть, налицо, что полк справлялся с последствиями налетов.
Тогда что?
Сопоставим два факта: 38 частично поврежденных самолетов, обнаруженных немцами, и около сорока человек, находившихся в здании Лепельского военкомата, которых накрыла точная бомба. Это мог быть летный состав 215-го авиаполка?
Вполне.
Уже заканчивая материал, я неожиданно наткнулся на книгу Г.Чечельницкого «Московский гвардейский штурмовой» о боевом пути 6-го ордена Ленина и ордена Суворова II степени Краснознаменного авиационного полка, написанную еще в 1960-м году, можно сказать, по свежим впечатлениям. Это – о бывшем 215-м. Автор подтверждает все мною сказанное. Я напряженно искал ответ: что он говорит о финальном раунде десятидневных боев, о завершении «лепельской эпопеи». Ответ оказался более чем неожиданным: «Последовал приказ командования, и личный состав, передав самолеты другой части, покинул аэродром, чтобы направиться в глубь страны и получить там другие самолеты».
Кажется, мои предположения становятся реальностью. Самолеты были не просто брошены на растерзание врагу, они были переданы «другой части».
Но какой? Подрывникам, чтобы их взорвать и вывести из строя, или другому составу летчиков?
Если взять за основу второе, то из всей логики событий вытекает: новая команда спецов направлялась в Травники, чтобы принять самолеты, и заночевала по дороге, найдя пристанище в военкомате. А кто-то выследил и навел на них вражеский бомбардировщик.
Летчики погибли. Замена не состоялась.
Времени, чтобы исправить положение, уже не было. Удар по военкомату был нанесен утром 2 июля. А спустя сутки, утром 3-го июля, авангардный отряд противника уже вышел к Лепелю.
Советская разведка проморгала прорыв. Наблюдение с воздуха, которое осуществляла 12-я авиадивизия, засекло движение танков по дороге Березино-Лепель только в 17.45 вечера (А.Стельмах: «Участник Лепельского контрудара»). Это двигалась уже основная колонна двух дивизий Гота, путь которой ранее скрытно расчистила передовая боевая группа.
Ясно, что времени на создание новой команды, чтобы перегнать самолеты, уже не было, и было принято единственно правильное решение: вывести технику из строя.
За дело взялись подрывники. Е. Крицкая слышала взрывы: «Рвались то ли цистерны с горючим, то ли склады с бомбами...»
Намекает на это также писарь Пигарев. Он был еще раньше отправлен с технической командой в тыл и слышал отголоски случившегося: «Был приказ генерала Павлова собрать все неисправные самолеты в кучу и подорвать, а вместе с ними подорвать все военные склады и административные здания...»
Трофеи немцам достались, прямо скажем, не очень. Металлолом. Но они их быстро эвакуировали. Куда? Наверно, на переплавку. Не восстанавливать же старье.
А история 215-го штурмового авиаполка продолжилась, он воевал уже на других машинах – на Ил-2, которые называли «летучими крепостями». В августе полк снова наносил штурмовые удары - в составе Западного фронта - в Смоленском сражении, а в октябре действовал на Московском направлении, отражая натиск вражеских моторизованных колонн. 6 декабря 1941 года 215-й первым среди штурмовых частей получил звание гвардейского и был преобразован в 6-й с приставкой «Московский».
Весь дальнейший путь гвардейцев – достойный и героический. В 1944 году штурмовики бывшего 215-го авиаполка снова появились в небе над Лепелем - уже как освободители, участвуя в наступательной операции «Багратион». Трудно сказать, кто из прежнего состава был среди летчиков, но командовал полком другой человек.
А майор Рейно войну закончил в звании генерал-майора. Возглавлял дивизию, а в конце 50-х годов - Особую оперативную группу в Арктике. Снова был аэродром, но совершенно другой - не такой, как в Травниках, он был теперь на льдине дрейфующей научно-исследовательской станции. Леонид Давидович руководил строительством «плавающего» военного аэродрома и организовывал посадку на него дальнего бомбардировщика ТУ-16.
Смотрите, какой огромный путь проделала советская авиатехника всего за неполных двадцать лет! Просто невероятно. От «чаек» над зеленым покровом лесного поля до тяжелых бомбовозов в холодной Арктике!
Я сравниваю с тем периодом нынешнее состояние республик бывшего Советского Союза, и горько становится. Они отброшены назад в своем развитии.
Ну, а поле в Травниках с тех пор заросло травой, и сейчас не осталось даже малейшего намека на то, что более 70 лет назад оно служило взлетно-посадочной площадкой для боевых самолетов, считавшихся накануне войны очень перспективными.
Немцы, в период оккупации, аэродром не использовали. При них поле еще один раз послужило нашим летчикам. Возвращаясь с задания, в Травниках приземлился объятый пламенем экипаж. Падение засекли оккупанты, и выслали группу захвата. Из кабины поврежденного самолета выскочили двое летчиков и побежали в сторону женщин, которые жали жито. Спросили: «Где тут партизаны?» Те показали направление, и летчики скрылись в лесу...
Все же остается неизвестным, кто именно был в военкомате Лепеля, когда туда угодила вражеская бомба. Неужели сложно установить имена тех людей?
08.10/13
На снимке: бывшее летное поле в Травниках.