За облаками алыми

Записки Кармиллы
Внимание.
Омегаверс. Альтернативная вселенная. Наличие эротики и гомосексуальных отношений.
И да. На заметку чувствительным "фиялкам". У всех любовь, а я пропаганда.


***
Теплые одеяла. Предрассветные сумерки. Из приоткрытого окна доносится запах цветов и свежего хлеба в булочной, шум ранних машин на тротуаре. Еще мгновение и только тишина небольшой уютной спальни, окно теперь закрыто.

 Вопросительный сонный взгляд из-под одеяла, тихий зевок и полуулыбка. Черные тонкие дреды рассыпались по открытым белым плечам.

 - Тише. С работы звонили, - мягкий баритон и через минуту полуголый плечистый мужчина снова оказался в постели, привнеся с собой прохладу квартиры. Сентябрь. Еще не топят.

 Приоткрытые губы и новый выдох, тонкие руки обвивают шею мужчины, скользят по плечам, чуть впиваясь ногтями в смуглую кожу по привычке.
 Мягкий поцелуй. Даже не поцелуй, касание губ, но лишком долгое и проникновенное, однако Эми не упустил момента укусить мужа за нижнюю губу. Привычка любимая.

 - Спим еще. Без двадцати шесть, - альфа снисходительно улыбнулся, под пуховым одеялом оглаживая выделяющуюся талию своего мальчика. В мыслях так называет.

 - У нас... Пятьдесят минут, - Эми кивает, пряча такую же улыбку, наблюдая за нависающем сверху альфой.

 Совсем не хочется спать. За окном уже трещат воробьи, доносится шум поезда.
 Сильные руки поглаживают бедра, Эми сейчас почему-то представляет своего мужа художником, фантазия еще пропитана ночью.

 - Не хочу я спать, - выдыхает в полголоса, но Уилл знал это еще минут пять назад.

 Влажные губы целуют шею, огрубевшие руки осторожно поглаживают грудь и спину, нежат каждую клеточку.
 Эми в блаженстве прикрывает глаза, еще не отойдя от сновидений. Разгоряченное тело пробуждается от ласк мужа. Приятный холодок по коже под теплым одеялом.

 - Что ты делаешь... Что ты, - слова обрываются, губы Уилла уже охватывают его соски, каждый поочередно и омега еще сильнее вжимается в сильное тело сверху, чуть выгибаясь от поцелуев и лишь тихо вздыхая, не позволяя себе застонать. Не хватает еще детей разбудить.

 Эми еще помнит, сколько ему лет. И все эти восемнадцать лет занятий любовью не перестает удивляться, как ощущения и чувства остаются теми, как часто бьется сердце, как перехватывает дыхание и в слиянии вспотевших горячих тел шепчутся слова любви. Как и прежде. Как и двадцать лет назад. Будто и не прошли они. Будто глаза закрыл.

 - Уилл, - вместо стона шепчет имя, одеяла откинуты.
 Сильные руки придерживают, а губы целуют бедра.

 Сладостные мгновенья и альфа пьянеет от нежного аромата, влага между упругих ягодиц и ямочки на пояснице, сводящие с ума. Навсегда в памяти.
 И вот уже Эми вцепился руками в подушку, перевернувшись на живот. Чуть слышно и умоляюще ойкнул, выгнувшись в спине и вильнув попкой, хорошо ощутив влажные ласки языка.
 Ласки вокруг сжатых мышц, постепенно раскрывающихся для любимого, и глубже, до бешеной пульсации. Член ноет, Эми не касается себя, зная, что весь во власти мужа и сам желает этого.
 Румянец на щеках, каждой клеточкой чувствует, как напряжен супруг, и от этого едва не всхлипывает, заводясь от юркого язычка все сильней.

 - Ааах, - более громкий стон, Эми расслаблен, чувствуя медленное проникновение.

 Приподнимается на локтях, разводя ноги шире. До безумия обожает вот так. Уилл придерживает омегу за бедра, после поглаживает живот, затем затвердевшие соски. Первые сильные толчки и Эмиль кусает губы, позволив себе поскуливать, ощущая себя самым желанным, самым сладким для своего мужа. Именно так, когда отдается ему покорно, сжимая огромный член внутри, чувствуя грубые руки, слушая хриплое шумное дыхание за спиной. И теплое наслаждение по венам. Еще и снова.

 - Любимый... - шепчет в подушку, чувствуя, как тает, растворяется в блаженстве, ощущая горячую вязкую жидкость в себе, излившись на простыни с тихим вскриком...



 - Половина... Выключи, - недовольно бормочет омега под мерзкий писк будильника, в тайне наслаждаясь нежными жадными поцелуями. Еще одно расставание на целый день. Но сперва завтрак. И вставать хочется. И хочется жить.

 Накинув теплый халат, Эмиль улыбается, занимаясь яичницей с беконом под треск радио.
 Шум в душе стихает, снова объятия со спины и свежий запах парфюма. Любимый.

 - Доброе утро, - подлизывается, Эми хорошо этого заразу знает.
 Птицы по-особому щебечут. Он забыл уже, сколько лет влюблен точно.

 - Виделись, - отмахивается с довольной улыбкой, сразу же стыдливо покраснев.

 - Доброе утро, - Джим, их старший, совершенно невозмутим.
 Пусть себе сколько хотят, столько обжимаются. Медовый месяц. Или девятнадцатый сладкий год.

 А вот Эмиль смущен. Даже злится на альфу. Ни стыда, ни совести. Еще был по пятой точке шлепнул.

 - Садись, родной. Будем есть сейчас, - омега улыбается, заметив в дверях уютной кухни младшенького восьмилетнего омегу. Дэни. Малой, а такой красивый. Эмиль с удовольствием отмечает в нем все больше схожести на мужа. Темные, слегка кудрявые волосы, карие, почти черные глаза в обрамлении густых ресничек.

 - Тебе ко второй паре? С собой тосты взять не забудь. Еще и работаешь. Ешь давай, - в полголоса наставляет спешащего Джима.

 Первенец. Альфа. Те счастливые глаза Уила в памяти. И новые трудности. Но такие приятные.

 - Учителю задачу покажи. Не зря с тобой весь вечер разбирали, - строго, но с улыбкой обращается к Дэни Уилл, погладив мальчика по волосам.

 Омежка весь в Эми характером. Смущается, а затем кивает, получив еще один одобрительный взгляд от папы. Это важно.
 Легкие поцелуи в щеку, заключительное обещание Уилла выбраться за город на выходных, шутки Джима, которые Эмиль почти не слушает, смеясь.
 Он весь в себе. В своем обоснованном, теплом счастье.

 Дети убежали. Поцелуи в прихожей, еще несколько минут сильных объятий и тихого любовного шепота на ухо, Эми краснеет и смеется куда-то в шею альфы.

 - Все. Иди, Уилл... Иди.
 Тихо и с легкой грустью. Но тепло не покидает.

 Словно и не было того детства совместного в сиротском приюте, унижения и холода, первой дружбы, начавшийся с пары конфет. Тех мечтаний быть одной семьей и жить с одними на двоих родителями. До сих пор в памяти издевательства одноклассников и мальчишеский голос. Самый родной.

 - Отстаньте от него!

 Он всем сдачи давал за Эми, и сам за это получал.
 А потом...
 Эмиль помнит те алые облака и искрящийся снег, ту тринадцатую зиму.
 Несмелый, детский поцелуй и разрывающие чувства изнутри. Невозможность объяснить, но четкое уяснение того, что все же не нужны им одни на двоих родители. Им самим нужно быть вместе.
 Никогда и ничего не складывалось замечательно. И копейки за девятичасовую работу, и сырость стен общаги Эмиль знает.
 Улыбка не сходит с губ.
 Уборка и приготовление обеда незаметно. За окном осеннее бледное солнце. А он все еще вспоминает те алые облака, Уилл утром напомнил.