Сломанные механические часы оживают дважды в сутки на одну минуту, когда астрономическое время на циферблатах всех остальных часов совпадает с временем, которое показывают их остановившиеся стрелки. Другие предметы в комнате, спесивцы по природе своей, свысока взирают на сломанные механические часы. Их не колышет, что внутри их собственной утробы нет ни стрелок, ни пружин, ни тикающей механической жизни: они-то не умирали, поэтому считают себя живыми, а сломанные механические часы умерли, значит, они мертвы. Но память у предметов коротка, они не умеют удерживать информацию подолгу, и вот дважды в день, ровно в одно и то же время, минута в минуту, кто-нибудь из них удивленно восклицает, глядя на сломанные механические часы: «Глядите-ка, да они живы!»