Игорь АБРОСИМОВ
ВОЙНА СТЕПАНА ШКИПАРЁВА – XV
XV. Читая «Боярина Оршу»...
___________________________
«Читаю «Боярина Оршу», чтение трудное, но очень надеюсь все же дочитать до конца». В первых числах октября 1943г. Стёпа написал и отправил домой письмо с такой фразой. Он хоть как-то хотел подсказать, где воюет и откуда пишет письма. Неожиданно быстро, через неделю, письмо было получено в Баку. Малоизвестную поэму Лермонтова мало кто, конечно, читал тогда, тем более, на фронте, но военный цензор знал, вероятно, что такое произведение существует и ничего не заподозрил.
Вначале близкие удивились, что Стёпа находит время для подобного чтения. Но почти сразу догадались – Стёпа воюет под Оршей.
Между тем войска Западного фронта, выйдя в результате Смоленской наступательной операции в район примерно в 50 км от Орши, с 12 по 18 октября пытались, прорвав оборону противника, овладеть этим важным стратегическим пунктом. По решению Ставки наступление на Оршанском направлении планировалось продолжить после овладения Оршей в направлении Борисов и Молодечно, имея конечной целью захват Вильнюса. Столь сложная оперативно-стратегическая задача была поставлена без всесторонней оценки сил и возможностей противостоящих сторон. Западный фронт, только что завершивший Смоленскую наступательную операцию, не получил необходимых подкреплений, требуемого количества вооружения, техники и боеприпасов. Численный состав большинства стрелковых дивизий оставался менее 4,5 тыс. чел. Не было предоставлено времени и условий для приведения в порядок стрелковых и бронетанковых частей.
В составе Западного фронта в начале наступления состояло – 49 стрелковых дивизий, 1 стрелковая бригада, 2 укрепрайона, 2 штурмовые инженерно-саперные бригады, 9 танковых бригад, 5 отдельных танковых полков, 6 самоходно-артиллерийских полков, танковый корпус, кавалерийский корпус и ряд других частей. Количество стрелковых дивизий осталось таким же, как на завершающем этапе Смоленской операции, но подвижные соединения были ослаблены изъятием из фронтового подчинения и выводом в резерв Ставки 5-го механизированного и 6-го гв. кавалерийского корпусов, 94-й танковой бригады и трех отдельных танковых полков. [XV-1] Позднее, в первых числах ноября, был переподчинен и убыл 3-й гв. кавалерийский корпус. Также в ноябре из состава 31-й армии в резерв Ставки выводились 82-я, 58-я, 133-я и 359-я стрелковые дивизии. Все это говорит о демонтаже группировки и планах на свертывание операции.
Примерно аналогичной по составу все это время оставалась артиллерийская группировка фронта, но ее эффективность, наряду с недостатками в оперативном использовании артиллерии, резко понизилась из-за острой нехватки боеприпасов. При этом отставание тылов и состояние фронтовых коммуникаций после значительного продвижения на запад не позволяли ликвидировать недостаток снарядов полевой и противотанковой артиллерии, а также накопить достаточное количество выстрелов танковых пушек и САУ. Тем более, даже занаряженное фронту количество боеприпасов не покрывало заявок на них.
Однако, активные наступательные действия продолжались весь ноябрь, вплоть до 2 декабря, что вряд ли, даже при самых благоприятных обстоятельствах, имея в виду значительно сократившиеся силы фронта, могло привести к успеху. Но как мы увидим, позднее вина за неудачи и на первом, и на последующих этапах наступления была полностью возложена на командование Западного фронта и его армий.
Войскам Западного фронта по-прежнему противостояла 4-я полевая армия группы армий «Центр» [XV-2], в составе которой состояло 12 пехотных, 1 штурмовая, 1 танко-гренадерская и 1 танковая дивизии. Из пятнадцати дивизий до пяти действовали в не полном либо ослабленном составе, не получив необходимого пополнения после потерь в предшествующих боях. Добавим, что разведка Западного фронта числила в составе противостоящих войск противника в октябре четыре и в ноябре две лишние пехотные дивизии, не считая охранных, которые действовали на других фронтах или даже находились на Западе. Но даже преувеличение возможностей противника, на которые позднее начальнику разведотдела фронта полковнику К.Ф.Ильницкому было строго указано, не посодействовало усилению советских войск на данном направлении. Основное внимание Ставка уделяла Юго-Западному и Южному направлениям советско-германского фронта.
Численный состав боевых войск Западного фронта превосходил возможности 4-й полевой армии более чем в 2 раза. Однако, рубежи, занятые противником, их оборудование и инженерное обеспечение, связанные с условиями местности, благоприятствуя организации глубокоэшелонированной прочной обороны, изначально ставили наступающих в крайне затруднительное положение. Насыщенность войск автоматическим стрелковым оружием, сильная противотанковая оборона, традиционно мощный заградительный огонь гаубичной артиллерии также позволяли командованию Вермахта надеяться на прочность своего фронта. Отметим, что эффективность противотанковой обороны, имея в виду большое количество танков в советских войсках, значительно возрастала, ввиду наличия в 25-й танковой, 18-й танко-гренадерской и 78-й штурмовой дивизиях мобильных противотанковых частей - танкоистребительных дивизионов, укомплектованных противотанковыми 76-мм и 75-мм САУ «Marder», и дивизионов штурмовых орудий StG.III, вооруженных длинноствольными 75-мм пушками.
Стойкость обороны, организованной противником, не могла стать неожиданностью для советского командования. Десять дней, прошедшие после окончания Смоленской наступательной операции, не означали затишья в полосе Западного фронта. Как уже отмечалось, все это время войска, перешедшие к обороне, пыталась на различных участках локальными наступательными действиями испытать возможности противника, продвинуться вперед и не дать ему закрепиться на выгодных рубежах. Усилия эти, как правило, результатов не давали. Об упорстве и напряженности боев местного значения в полосе 31-й армии, к примеру, говорят потери за первые десять дней октября 274-й Ярцевской стрелковой дивизии В.П.Шульги. Только безвозвратно было потеряно по далеко не полным данным 106 чел., в т.ч. с 4 по 10 октября погибло 5 человек из командного состава дивизии в должности от командира взвода до командира батальона. Общие потери 274-й стрелковой дивизии накануне операции превысили таким образом 400 чел.
Казалось бы, учитывая данное обстоятельство, командование на всех уровнях должно было соответствующим образом подготовиться к наступлению либо не начинать его так, как оно было начато. Но этого не произошло. Почему?
Объяснением могут послужить исчерпанность подготовленных резервов советских войск, тяжелая ситуация, сложившаяся в обеспечении вооружением и боеприпасами, невозможность в короткие сроки организовать разработку, освоение в производстве и подачу новых видов боевой техники. При этом для того, чтобы по-прежнему сковать войска противника, не дать ему возможностей снимать части и соединения с неактивных направлений и ликвидировать с их помощью кризисы там, где Красная Армия успешно наступала, Ставка требовала проводить наступательные действия, пусть недостаточно подготовленные и плохо обеспеченные, практически на всех участках советско-германского фронта.
Не в последнюю очередь негативную роль при проведении наступательной операции на Оршанском направлении сыграли недостатки в ее планировании и подготовке на фронтовом уровне. Получив указание на проведение наступления, несмотря на всю серьезность задач и непростую обстановку, командующий фронтом Г.Д.Соколовский оперативное планирование предоставил проводить каждой общевойсковой армии самостоятельно. Без общего замысла, без проработки оперативной связи между соседями, ограничившись устными пояснениями командующих армиями по основным моментам принятых ими решений, командование и штаб фронта не разработали никаких боевых документов. Какие-либо существенные предложения и указания в ходе планирования операции и контроль за действиями армий отсутствовали.
Командующий фронтом, который находился на вспомогательном пункте управления (ВПУ), до 15 км приближенного к переднему краю с целью более четкого руководства сражающимися войсками, был оторван от своего штаба, расположенного в 100 км от линии фронта. Уже по этой причине полноценно управлять войсками он не мог. Фактически в ходе операции роль командования и штаба свелась к фиксации событий и составлению сводок для передачи в Ставку.
Позднее вся вина за подобную постановку дела была возложена на Соколовского, хотя Ставка знала о положении дел, а Генеральный штаб, рабочий аппарат Ставки, вопреки установившемуся порядку проведения масштабных операций стратегического характера, почему-то не потребовал предоставления на утверждение всех необходимых документов и не выдал своих указаний по совершенствованию управления войсками. Естественно, в подобной ситуации не могли быть решены вопросы взаимодействия Западного фронта с другими фронтовыми объединениями, которые одновременно проводили крупные наступательные операции. Так что промахи, допущенные Соколовским и штабом фронта, не снимают ответственности с Верховного командования Красной Армии.
Сведение планирования единой по замыслу фронтовой операции к самостоятельной разработке штабами армий ряда армейских привело, в частности, к тому, что штабом фронта не была спланирована и осуществлена перегруппировка войск с целю создания сильных ударных группировок. Необходимой концентрации сил и средств на главных направлениях осуществить не удалось. Не удивительно, что удары средствами армейских группировок наносились ограниченными силами на узких участках фронта шириной примерно в 5 км. Это давало возможность противнику вести губительный фланкирующий огонь по прорывающимся войскам и результативно контратаковать сравнительно небольшими силами с ударами во фланг, что сделало невозможным прорыв фронта на всю тактическую глубину.
Перегруппировка войск накануне операции проводилась без необходимой скрытности и дезинформации противника, поэтому внезапности достигнуть не удалось. Враг заблаговременно стянул на угрожаемые участки дополнительные силы и средства, укрепив свои оборонительные возможности. Некоторые стрелковые дивизии были введены в бой практически немедленно после выдвижения на исходные рубежи, что препятствовало изучению обстановки и особенностей боевых порядков противника, проведению рекогносцировки, отработке задач на местности и организации взаимодействия.
Неудача, которой закончилось наступление, помимо отмеченной здесь ограниченности сил и средств, которыми располагал Западный фронт, помимо недостатков планирования и организации управления, которых можно было так или иначе избежать либо их влияние минимизировать, объясняется и более фундаментальными причинами. Из-за них Красная Армия неоднократно в течение предшествующих более чем двух лет войны действовала неэффективно и несла повышенные потери. В директивных документах и приказах Ставки, Генштаба и командования фронтов мы постоянно встречаем повторяющиеся примеры недостатков в тактической и боевой подготовке войск, в управлении подразделениями, частями и соединениями, в организации связи, в постановке тылового обеспечения. Советское руководство хорошо представляло себе причины и пути преодоления всех этих недостатков, но, как видно, общий уровень развития страны, состояние военной, технической и общей культуры страны и армии препятствовали кардинальному решению всех этих проблем. Положительные сдвиги, которые происходили, не могли быть поэтому гладкими и быстрыми, не могли не сопровождаться повторением одних и тех же ошибок.
Хронические неудачи Западного фронта в октябре 1943 г. – марте 1944 г. вызвали соответствующую реакцию Ставки и, как следствие, поручение специальной комиссии ГКО под председательством Г.М.Маленкова в составе начальника Главного политуправления и зам. наркома обороны генерал-полковника А.С.Щербакова, начальника Оперативного управления Генштаба генерал-полковника С.М.Штеменко, начальника Разведывательного управления Генштаба генерал-лейтенанта Ф.Ф.Кузнецова и начальника Управления оперативного тыла Генштаба генерал-лейтенанта А.И.Шимонаева проверить работу командования и штаба фронта. В апреле 1944 г. в своем докладе Сталину комиссия констатировала неудовлетворительные боевые действия фронта за последние полгода и подчеркнула, что каждая операция «…заканчивалась в лучшем случае незначительным вклинением в оборону противника при больших потерях наших войск».
Наряду с негативной оценкой деятельности командования фронта и общевойсковых армий, комиссия в очередной раз затронула вопросы, связанные с упомянутыми фундаментальными проблемами военного строительства, организации, вооружения, обеспечения и боевой выучки войск на всех уровнях.
Большое внимание комиссии, например, было уделено боевым действиям артиллерии, которая в ходе наступательных операций, несмотря на сосредоточение ее в больших количествах, не подавляла огневую систему противника. Часто огонь велся не по разведанным целям с необходимой корректировкой, а по площадям. Вместо того, чтобы артиллерийской разведкой вскрыть огневую систему противника, артиллерийские штабы планировали артподготовку указанием квадратов вдоль полосы обороны, причем в ряде случаев там не оказывалось объектов, подлежащих уничтожению. С началом наступления взаимодействие пехоты с артиллерией и минометами терялось, управление артиллерийским огнем, реагирование на обстановку и поддержка атакующих оказывались в динамике боя совершенно неудовлетворительными. Слабо была постановлена контрбатарейная борьба, т.к. артиллерия дальнего действия, как правило, привыкла стрелять по площадям, без корректировки огня. В результате пехота и танки несли в наступлении большие потери от артиллерийского и минометного огня противника. Показательно в этом отношении, что в некоторых операциях процент осколочных ранений личного состава доходил до 70-80%.
Неудовлетворительные результаты были получены при боевом использовании танков непосредственной поддержки пехоты, которые во всех боях несли исключительно высокие потери. Противотанковая оборона противника, не подавленная предварительно артиллерийским огнем, а также отсутствие необходимого взаимодействия танков с пехотой, приводили к тому, что танковые бригады и отдельные танковые полки быстро теряли боеспособность. Не изменяло ситуацию к лучшему использование для прорыва оборонительных рубежей противника танкового корпуса, который предназначался для развития успеха после преодоления тактической полосы обороны на всю глубину. Потери корпуса в бронетехнике ограничивали его последующее использование по прямому назначению.
Не вызывает сомнения, что выявление подобных недостатков и указания на них, даже неоднократно сделанные на самом высоком уровне, сами по себе не могли привести к кардинальным изменениям. Как уже говорилось, эти вопросы очень сложно или даже невозможно решить при том состоянии, в которых пребывала страна и армия. Даже конкретные недостатки в управлении войсками со стороны командования также были связаны в конечном счете с общим состоянием военной культуры вообще и вытекающей отсюда командной и штабной культурой в частности.
Начало наступления на Оршанском направлении было положено 12 октября войсками центрального участка Западного фронта - 33-й армией и развернутыми севернее ее боевых порядков 21-й и 10-й гв. армиями:
- 33-й армия - 65-й стрелковый корпус (58-я, 144-я стрелковые дивизии), 70-й стрелковый корпус (338-я, 371-я стрелковые дивизии), 42-я, 164-я, 173-я, 222-я, 290-я стрелковые дивизии, 43 гв. и 256 танковые бригады, 56 гв. отдельный танковый полк, 1495 и 1537 самоходно-артиллерийские полки;
- 21-я армия - 61-й стрелковый корпус (62-я, 95-я, 157-я стрелковые дивизии), 69-й стрелковый корпус (76-я, 153-я, 174-я стрелковые дивизии), 63-я стрелковая дивизия, 1-ю штурмовая ииженерно-саперная бригада, 23-ю гв. танковая бригада, 64-й гв. и 248 отдельные танковые полки, 1494-й и 1830-й самоходно-артиллерийские полки;
- 10-я гв. армия - 7 гв. стрелковый корпус (29 гв., 208 сд), 15 гв. стрелковый корпус (30-я гв, 85-я гв. стрелковые дивизии), 19 гв. стрелковый корпус (22-я гв., 56-я гв., 65-я гв. стрелковые дивизии), 3-ю штурмовая ииженерно-саперная бригада, 153-я танковая бригада, 119-й отдельный танковый полк.
Из 23 стрелковых дивизий, входивших в состав этих объединений, которые занимали 45-км участок фронта, и дополнительно введенной в состав 33-й армии 1-й польской пехотной дивизии в наступление назначалось 8 дивизий первого и 11 дивизий второго эшелона. Из 4 танковых бригад, 4 отдельных танковых полков и 4 самоходно-артиллерийских полков, входивших в состав армий, для непосредственной поддержки пехоты выделялось 3 танковые бригады, 6 танковых и самоходно-артиллерийских полков, в которых числилось 134 боеготовных танка. Для развития успеха планировалось участие 2-го Тацинского танкового корпуса и 6-го гв. кавалерийского корпуса. Артиллерийские группировки армий включали 12 артиллерийских бригад и 20 артиллерийских полков РВГК, что позволяло создать плотность артиллерии от 150 до 200 стволов на 1 км участка прорыва.
Противник противостоял советским войскам на этом участке фронта 39-м танковым корпусом, в состав которого входили 95-я пехотная дивизия, развернутая на северном крыле, 337-я пехотная дивизия и боевая группа 113-й пехотной дивизии – на южном крыле и 25-я танковая дивизия второго эшелона (примерно 30 боеготовных танков). В подчинении командования корпуса имелся подвижной резерв - 1-я моторизованная бригада СС. Для подкрепления боевых порядков противник использовал также силы оборонявшегося южнее 9-го армейского корпуса, в первую очередь штурмовые орудия и противотанковые САУ частей 78-й штурмовой дивизии, а также боевые группы соединений, рокируемые с соседних участков фронта.
Ожесточенные бои развернулись в полосе наступления 33-й армии генерал-полковника В.Н.Гордова, в районе поселка Ленино. В центре боевых порядков, в полосе 2 км наступала 1-я польская пехотная дивизия под командованием генерал-майора З.Берлинга совместно с введенным в ее состав 1-м польским танковым полком, насчитывающим 41 танк Т-34 и Т-70. Соединение, полностью укомплектованное, с 12,7 тыс. личного состава, после длительного и изнурительного, почти 250 км марша было выдвинуто накануне и развернуто в первом эшелоне армии. Для непосредственной поддержки дивизии ей были приданы два артиллерийских полка из состава 144-й и 164-й стрелковых дивизий второго армейского эшелона, а также 67-я гаубичная артиллерийская бригада и 538-й минометный полк РВГК. На левом и правом крыле участка прорыва в полосе по 1,5 км наступали соответственно 290-я стрелковая дивизия генерал-майора И.Г.Гаспаряна и 42-я стрелковая дивизия генерал-майора Н.Н.Мультана совместно с 43-й гв. (полковник М.П.Лукашев) и 256-й (подполковник А.И.Поколов) танковыми бригадами. Стрелковые дивизии, как и все дивизии Западного фронта, имели значительный некомплект личного состава, численность каждого соединения не превышала 4,6 тыс.
1-я пехотная дивизия была сформирована из польских военнослужащих, находившихся на территории СССР с 1939 г. в статусе военнопленных, и впервые вводилась в бой. Части не имели боевого опыта и испытывали острую нехватку офицерского состава. Большинство пленных офицеров польской армии, не желая воевать на Восточном фронте, были отправлены через Иран в армию Андерса, а многие погибли в Катыни. В связи с этим дивизия на две трети укомплектовывалась командным составом Красной Армии, в основном, польского происхождения. Не все поляки, вступившие в ряды Войска Польского, хотели воевать в составе Красной Армии. Накануне операции, после вывода частей на позиции, несколько десятков военнослужащих перебежало на сторону противника, а в ходе двухдневных боев более 650 чел. пропали без вести и около 120 чел. сдалось в плен, что составило примерно 25% общих потерь дивизии. Для характера боев при наступлении на Оршанском направлении такое количество пропавших без вести и попавших в плен объяснить можно только тем, что многие из них сдались добровольно либо перешли на сторону врага. Однако, большинство польских солдат и офицеров, проявив стойкость и мужество, сделали все возможное для достижения успеха. Тем не менее, командование дивизии, тем более, советское командование, и до начала, и в ходе боев не было до конца уверено в их моральных и боевых качествах, получив к тому же сведения о перебежчиках, а затем о количестве пропавших без вести и пленных.
После сокращенной до 40 мин. артподготовки батальоны двух пехотных полков первого эшелона польской дивизии поднялись в атаку и через 30 мин. выбили противника из первой траншеи. Отражая контратаки, совместно с третьим полком, выдвинутым из второго эшелона, поляки вступили в ожесточенные бои за опорные пункты, оборудованные на господствующих высотах и в деревнях, которые располагались на возвышенных местах и поэтому хорошо приспосабливались для обороны. Продвижение дивизии составило за день от 1 до 1,5 км. Наступавшие на флангах ослабленные в боях и не получившие столь сильной артиллерийской поддержки 290-я и 42-я стрелковые дивизии продвижения не имели и вынуждены были под огнем противника отойти на исходные позиции.
Атакующие войска 33-й армии пересекали долину реки Мерея. Неглубокая река шириной в несколько метров не была значительным препятствием, однако ее долина в результате осенних дождей превратилась в труднопроходимое заболоченное пространство. Тяжелое вооружение и танки могли передвигаться только по заранее подготовленным в инженерном отношении путям, мосткам и гатям, которые под огнем противника наводили саперы. В связи с этим реальное участие танков непосредственной поддержки пехоты оказалось минимальным, не могла осуществить свободный маневр колесами и артиллерия. Все это сказалось на результатах атак.
На следующий день, 13 октября, В.Н.Гордов спланировал продолжение наступления для развития не столь уж впечатляющего успеха, что встретило резкое возражение З.Берлинга. Командир дивизии считал возобновление наступления бесперспективным и требовал остановить бесполезные атаки. На командном пункте армии вечером 12 октября состоялся разговор на повышенных тонах, в результате чего Берлинг вынужден был подчиниться.
Надо сказать, что генерал-полковник В.Н.Гордов, который почти всю войну командовал армиями, военачальник волевой, мужественный и преданный своему делу, отличался грубым и неуравновешенным нравом, проявлял прямое хамство во взаимоотношениях с починенными, командовал методом ругани и оскорблений, постоянно угрожал командирам расстрелом либо направлением в штрафные части, причем в некоторых случаях свои угрозы реализовывал. Такая манера обращения с подчиненными и управления войсками не была чем-то исключительным и непривычным среди командного состава Красной Армии [XV-3], но поведение Гордова выделялось и на этом неблаговидном фоне и, кроме того, нашло отражение, наряду с критикой его действий как военачальника, в упомянутом выше докладе комиссии ГКО. На этом основании в воспоминаниях участников войны, в свое время опубликованных в СССР, не возбранялось давать Гордову нелестные характеристики, чего в отношении других деятелей допускалось лишь в редких случаях. [XV-4] Так, к примеру, о грубости и жестокости маршала Г.К.Жукова, о его склонности добиваться своих целей любой ценой и любыми методами, невзирая на страдания и обиды подчиненных, писалось и говорилось только в годы его опалы. Личным качествам руководителей, тем более, имевшим неоспоримые заслуги перед армией и страной, как известно, принято было давать только положительные характеристики.
Не вызывает сомнения, что с Берлингом Гордов разговаривал не столь жестко, как обходился, например, с генерал-майором С.Г.Поплавским, что зафиксировано в упомянутом докладе комиссии ГКО. Более того, решительные возражения польского генерала не могли не привести Гордова к пониманию возможной крупной политической ошибки, которую ему вряд ли бы простили. Ведь чувствительные потери 1-й пехотной дивизии в первом же бою могли привести к ее деморализации и полной утрате боеспособности, причем наличие перебежчиков, численность пропавших без вести и пленных не внушало оптимизма в этом отношении. Таким образом, политический эффект от провозглашения боевого содружества с польским народом, столь необходимый советскому руководству, не был бы достигнут, что не могло не отразиться на судьбе командующего армией, особенно учитывая позицию по этому вопросу З.Берлинга. Вот почему Гордов, весьма вероятно не без подсказки командования фронтом, вечером 13 ноября, после целого дня еще менее результативных действий своих войск, приказал отвести 1-ю пехотную дивизию во второй эшелон, заменив ее 164-й стрелковой дивизией.
Следует в данном случае отметить разницу в отношениях к потерям со стороны старших офицеров, воспитанных в разных условиях, под влиянием разных жизненных представлений и понятий. За два дня боев 1-я пехотная дивизия потеряла примерно 2,5 тыс. чел, из них более 500 чел. убитыми, т.е. примерно 20% своего состава. За первый день активных действий, по результатам которого произошло столкновение между Гордовым и Берлингом, потери не могли быть более 15%. Подобный уровень общих потерь дивизии в первый день наступления при успехе в продвижении, хотя и менее ожидаемого, для кадрового офицера польской армии был чрезмерным, но для советского офицера-фронтовика, прошедшего жестокие испытания первых военных лет, – вполне нормальным. Во всяком случае, отнюдь не таким, чтобы не добиваться более весомого результата в последующие дни. Поэтому безуспешные попытки прорвать оборону противника, выйти к Днепру и захватить плацдарм на западном берегу реки, т.е.решение ближайшей задачи, стоявшей перед 33-й армией, продолжались еще несколько дней. Только к 18 октября активные действия 33-й армии были остановлены.
Сделаем небольшое отступление, не отклоняясь при этом от основной темы нашего очерка. Ведь все, что происходило осенью 1943 г. на Западном фронте прямо или косвенно связывается в представлениях автора с войной Ивана Шкипарёва. Тем более, оценка потерь, а также вступление в боевые действия Войска Польского, что никак нельзя отнести к событиям малозначительным.
Оценка эффективности боевых усилий войск, наряду с учетом оперативно-тактических результатов, невозможна вне связи с понесенными ими при этом потерями. Сопоставляя эффективность боевой работы 1-й польской пехотной дивизии З.Берлинга под Ленино 12 и 13 октября 1943 г. со 2-м польским корпусом В.Андерса в легендарных боях 11 и 17 мая 1944 г. за Монте-Кассино, чаще всего делается вывод о безусловной неудаче поляков на Восточном фронте и, напротив, выдающейся победе в Италии.
Напомним, что две пехотные дивизии 2-го польского корпуса за двое суток потеряли под Монте-Кассино 4,2 тыс. чел., из них убитыми более 920. При этом результаты боев, в ходе которых польские солдаты, бесспорно, показали образцы стойкости и героизма, оказались не столь впечатляющи, как это часто представляется. 11 мая атакующие подразделения, потеряв до половины личного состава, вынуждены были отойти на исходные позиции. 17 мая, после того, как союзники прорвали фронт и немцы под угрозой окружения начали общий отход, 2-й польский корпус возобновил атаки, также оказавшиеся мало результативными. В ночь на 18 мая немецкие парашютисты по приказу командования, отводившего войска, оставили Монте-Кассино, после чего утром разведывательный дозор поляков вошел на территорию монастыря и водрузил над его развалинами красно-белое знамя.
Политические соображения привели к тому, что сегодня, имея в виду бои под Монте-Кассино, с одной стороны, и происходившие за полгода до этого на Оршанском направлении, с другой, ставится под сомнение тактическая целесообразность использования 1-й польской дивизии под Ленино, а результаты ее боевых усилий сводятся к нулю. При этом делается очередная попытка бросить упрек в адрес командования Красной Армии. Если подвиг польского солдата под Монте-Кассино стал национальным символом и результат двухдневных боев двух пехотных дивизий поднимается до уровня оперативно-стратегического успеха, то бои под Ленино упоминаются сегодня все реже и в совершенно ином ключе. Хотя вне зависимости от оперативной значимости и результативности, вне зависимости от заплаченной цены, а все это, кстати, в обоих случаях не столь уж различается, необходимо в одинаковой степени воздать должное всем участникам тех далеких событий, одинаково хранить память и благодарность по отношению ко всем сражавшимся и приближавшим нашу победу.
Для понимания характера той войны полезно также вспомнить о потерях, которые понесли союзники в кровопролитных сражениях в районе Монте-Кассино, проходивших на широком фронте в январе - мае 1944 г. Данные о потерях опровергают распространенное сегодня утверждение о бесчеловечных установках командования Красной Армии, которые, в частности, как утверждается, привели к неоправданным и непропорциональным потерям в наступательных операциях Западного и Калининского фронтов в 1942 – 1943 гг. Речь идет в данном случае не об абсолютном количестве убитых и раненых, на советско-германском фронте они были огромны и несопоставимы, так как нельзя сравнить масштабы вооруженной борьбы, развернувшейся на Востоке с той войной, которая шла на Западе. Речь идет о соотношении потерь воюющих сторон.
В совершенно иной обстановке, когда Германия стала утрачивать свой военный потенциал, при ином раскладе сил и средств и стратегическом масштабе сражений, союзники потеряли в районе Монте-Кассино в январе – мае 1943 г. до 100 тыс чел. Потери германских вооруженных сил не превысили 20 тыс. (соотношение 5 : 1). В то же время, оценивая относительные потери Красной Армии под Ржевом как 5 : 1, в ряде случаев не намного выше, многие авторы, не стесняясь в выражениях, называют советских военных руководителей «мясниками», которые безжалостно и бесцельно «гнали на убой» советских солдат, более того, оценивают результаты действий советских войск на Ржевском выступе как катастрофу. В данном случае тот бесспорный для многих факт, что цена человеческой жизни традиционно в представлении западного военно-политического руководства стояла выше, чем на нашем культурном пространстве, не может подменить существа проблемы.
В боях в районе Монте-Кассино группировка войск союзников в разные периоды сражения не превышала 12 - 16 дивизий, которым противостояло от 3 до 7 дивизий противника. Усилению возможностей наступавших способствовало многократное превосходство в артиллерии и танках и особенно наличие примерно 4 тыс. самолетов, что более чем в 12 раз превышало силы Люфтваффе. При соотношении потерь примерно одинаковом, союзники понесли абсолютные потери в 1,9 раза меньшие, чем советские войска в ходе летней Ржевско-Сычевской наступательной операции 1942 г. Но в летней Ржевско-Сычевской операции участвовало не 12 – 16, а до 46 расчетных дивизий Красной Армии, которым противостояло не 3 – 7, а не менее 17 дивизий противника. И масштабы сражений, и их влияние на ход Второй мировой войны, и соотношение сил, и потери нашего общего врага, и, наконец, приведенные соотношения потерь сторон отнюдь не свидетельствуют о более высокой эффективности войск союзников. Учет несколько меньшего срока, в течение которого велись активные действия в ходе летней Ржевско-Сычевской операции 1942 г., не может существенно повлиять на сделанный нами вывод. Аналогичные выкладки можно привести и к подобным заключениям придти относительно осенне-зимней Ржевско-Сычевской операции 1942 г. «Марс».
На самом деле бои Западного и Калининского фронтов в 1942 – 1943 гг., как и союзников в районе Монте-Кассино в 1944 г., стали классическим «позиционным тупиком», в ходе которого, опираясь на мощные рубежи обороны, стойкие, хорошо обученные и вооруженные соединения Вермахта длительное время успешно сдерживали численно превосходящего противника, нанося ему громадные потери. Победа была оплачена очень высокой ценой, но не наступать, особенно Красной Армии в 1942 – 1943 гг., означало проиграть. «Позиционные тупики» преодолевались сложным процессом выведения Красной Армии на иной, несравненно более высокий уровень боеспособности.
Вернемся к сражению, которое развернулось на центральном участке Западного фронта в октябре 1943 г. В направлениях наступления 21-й армии генерал-лейтенанта Н.И.Крылова и 10-й гв. армии генерал-лейтенанта А.В.Сухомлина, которые в тот же день, 12 ноября на участках по 5 км атаковали противника силами двух и трех стрелковых дивизий первого эшелона соответственно, также заметных успехов не было достигнуто. Ударную группировку каждой армии поддерживала танковая бригада и танковый полк. Помимо этого для допрорыва обороны противника уже в первые дни операции в бой был введен 2-й гв. танковый корпус, который предназначался для развития успеха в глубине обороны при выходе наступающих к Днепру. В очередной раз танки корпуса использовались для непосредственной поддержки пехоты.
Приходится констатировать, что войска Западного фронта, не достигнув в ходе боев 12 – 18 ноября, первого этапа наступательной операции на Оршанском направлении, даже минимальных успехов, понесли значительные потери - 23.3 тыс. чел, из них около 5,9 тыс. было потеряно безвозвратно. Только 15 октября, когда неудача наступления стала очевидной, к сожалению постфактум, Ставка указала командованию фронта, что направление ударов было выбрано неудачно. Даже в случае успеха войска центральной полосы Западного фронта выходили к Днепру, а следовательно, должны начать борьбу за плацдармы на его западном берегу и только затем преодолеть реку широким фронтом.
Вместе с тем активные действия на северном крыле Западного фронта позволяли развить наступление на запад вдоль Днепра, прикрыв к тому же свой открывшийся левый фланг оборонительными порядками, развернутыми вдоль левого берега реки, что препятствовало успешным контратакам противника во фланг и в тыл ударной группировки. В связи с этим командованию 68-й армии генерал-лейтенанта Е.П.Журавлева и правофланговой 31-й армии генерал-майора В.А.Глуздовского было приказано наступать севернее Днепра непосредственно на Оршу, а войскам 10-й гв. армии обеспечить прикрытие левого фланга наступавших.
В составе северной группировки Западного фронта находились:
- 31-я армия - 36-й стрелковый корпус (215-я, 274-я, 359-я стрелковые дивизии), 71-й стрелковый корпус (82-я, 133-я, 331-я стрелковые дивизии), 42-я гв. танковая бригада, 2-й гв. мотоциклетный полк;
- 68-я армия - 45-й стрелковый корпус (88-я, 251-я стрелковые дивизии), 72-й стрелковый корпус (192-я, 199-я стрелковые дивизии), 159-я и 220-я стрелковые дивизии, 1435-й и 1445 самоходно-артиллерийские полки.
Следует заметить при этом, что войска северного крыла Западного фронта, особенно 31-я армия, перешли к обороне в полосе, крайне неблагоприятной для ведения боевых действий, особенно в осенний период. Местность представляла собой сплошные торфяные болота, во многих местах ставшие непроходимыми, передвижение вне дорог было затруднено. Устройство полевых укреплений, укрытий для личного состава и артиллерийских позиций встречало поэтому большие трудности. С другой стороны, оборонительные рубежи противника располагались на господствующих высотах и западных, возвышенных берегах многочисленных рек бассейна Днепра, что позволяло соответствующим образом их оборудовать. Расположение советских войск, которые готовились продолжить наступательные операции, просматривалось и простреливалось прицельным огнем на глубину местами до 10 км, что создавало дополнительные препятствия для сосредоточения ударных группировок. Так что новое направление, выбранное для наступления, также не являлось во всем удачным.
Второй этап наступательной операции на Оршанском направлении начался 21 октября. Для наступления назначалось 11 стрелковых дивизий из наличных 12 дивизий 31-й и 68-й армий, причем, сосредоточив основные силы в первом эшелоне, во втором оставили только 3 стрелковые дивизии. Это позволяло сразу же нанести сравнительно мощный удар, возможный при наличных силах, а не наращивать их в последующие дни, давая возможность противнику усиливать боевые порядки за счет неактивных участков обороны. Однако, общий количественный состав ударной группировки был гораздо меньшим задействованного на первом этапе Оршанской наступательной операции на центральном участке фронта. Следует иметь в виду при этом, что после кровопролитных боев в ходе Смоленской наступательной операции войска не получили необходимого пополнения, оно ограничивалось вернувшимися в строй ранеными, которые проходили лечение в армейских и фронтовых госпиталях.
Общее количество боеспособных танков в ударных группировках обеих армий, в основном, за счет восстановления поврежденной техники, к началу наступления доходило до 172 боевых машин. Для артиллерийской поддержки к началу наступления было сосредоточено 13 артиллерийских бригад и 19 артиллерийских полков РВГК, что составило плотность артиллерии на 1 км участков прорыва до 113 – 260 стволов.
Помимо танковой бригады, а также танковой бригады, дополнительно введенной в ходе операции, и двух самоходно-артиллерийских полков ударной группировки, в подчинение 31-й армии был передан 2-й гв. Тацинский танковый корпус. Таким образом, армия В.А.Глуздовского, в состав которой по-прежнему входила 274-я стрелковая дивизия В.П.Шульги, оказывалась ведущей силой в ходе второго этапа наступления. 10-я гв армия, которая обеспечивала левый фланг наступающей группировки, пополнилась 207-й и 212-й стрелковыми дивизиями, преданными из состава 5-й армии.
Советским войскам на этом участке фронта противостоял 27-й армейский корпус, на оборонительных рубежах было развернуто 4 дивизии – 113-я, 197-я, 52-я пехотные и 18-я танко-гренадерская, причем все они, кроме 197-й, действовали в ослабленном составе из-за больших потерь в августе - сентябре на Смоленском направлении. В качестве подвижного резерва в полосу 27-го корпуса была переброшена 1-я моторизованная бригада СС. Как обычно, уже в ходе отражения наступления, командование противника выдвигало на угрожаемый участок дополнительные силы.
Результатом напряженных боев, в основном усилиями первых дней, удалось прорвать первую полосу обороны противника и вклиниться в его расположение на 4 – 6 км. На правом фланге наступали силами всех шести дивизий 36-го и 71-го стрелковых корпусов при поддержке 2-го Тацинского танкового корпуса войска 31-й армии. Однако, более значительных успехов, тем более прорыва обороны на всю тактическую глубину, достигнуть не удалось. Активные действия продолжились шесть дней и были остановлены 26 октября.
Второй этап Оршанской наступательной операции стоил потери 19,1 тыс чел., в т.ч. 4,8 тыс. безвозвратно. Это несколько меньше, чем в ходе первого этапа наступления, но учитывая незавершенность второго этапа, как и первого, при более чем незначительных тактических успехах, потери могут быть оценены также как очень высокие. Только 274-я стрелковая дивизия, где служил Степан Шкипарёв, по не полным данным потеряла безвозвратно с 20 по 30 октября около 200 чел, а это значит, что общие потери доходили до 800 чел. и более. Если учесть, что потери приходились, в основном, на боевые части и особо чувствительные потери были, как всегда, в активных штыках, а также, что численность стрелковых дивизий составила к началу операции 4,5 - 4 тыс. чел. и менее, причем в стрелковых батальонах сохранилось не более 600 активных штыков на дивизию, легко представить, насколько сказались понесенные потери на боеспособности частей.
В 951-м стрелковом полку среди погибших в эти дни числились по именному списку безвозвратных потерь офицерского состава командир стрелкового батальона капитан Е.Г.Рогачев, командир стрелковой роты старший лейтенант Г.К.Морозов, командир стрелкового взвода лейтенант Г.В.Степанов, делопроизводитель штаба полка старший лейтенант С.И.Шкипарев. В наградном листе с представлением С.И.Шкипарёва к ордену Отечественной войны первой степени, подписанным командиром 951-го стрелкового полка полковником П.В.Додогорским в разгар боев, 23 октября, раздел «краткое конкретное содержание личного боевого подвига или заслуг», который уже здесь приводился, заканчивается фразой: «22 октября 1943 г., выполняя очередное срочное задание командования, был убит».
Так на второй день наступления правого крыла Западного фронта на Оршу закончился боевой путь Степана Шкипарёва. Похоронили Стёпу в расположении полка, в братской могиле на восточном склоне высоты 208.0 Дубровинского района Витебской области.
Исключительно тяжелые, но по-прежнему малоуспешные наступательные бои на Оршанском направлении продолжались вплоть до 2 декабря. Когда накал сражения стих, 6 декабря, командир 274-й Ярцевской стрелковой дивизии полковник В.П.Шульга подписал следующее заключение в наградном листе: «Достоин правительственной награды ордена Отечественной войны второй степени». Позднее в наградном листе появилась еще одна запись: «Награжден орденом Отечественной войны второй степени приказом по 36 стрелковому корпусу № 02 от 2 января 1944 г.»
Как уже упоминалось, наступательные действия Западного фронта в октябре 1943 г. – марте 1944 г. с целью захвата Орши и дальнейшего продвижения в направлении Вильнюса, перенацеленного затем на Витебск, проходили неудачно, что позднее послужило даже предметом специального разбирательства комиссии ГКО. Достаточно сказать, что Орша была освобождена только 27 июня 1944 г в ходе Белорусской стратегической наступательной операции «Багратион». В результате в апреле 1944 г. командующий войсками фронта генерал армии В.Д.Соколовский был снят со своего поста. Еще раньше, 8 декабря 1943 г., как выражение неудовлетворения действиями командования, приказом Ставки был снят с должности «за бездеятельность и несерьезное отношение к делу» заместитель командующего генерал-полковник М.С.Хозин.
Известно, что награды отличившемуся личному составу при неудачном результате боевых действий присуждались очень скупо. Напротив, общий успех войск всегда сопровождался массовым награждением отличившихся воинов. Например, 12 октября 1943 г. Генштаб приказал представить списки генералов, офицеров, сержантов и рядовых, отличившихся при форсировании Днепра для присвоения им звания Героя Советского Союза.. При этом указывалось, что от каждой дивизии, форсировавшей Днепр в первом эшелоне, следует представить для присвоения этого высокого звания по 40 – 50 человек из числа сержантского и рядового состава.
Тем не менее, в том самом январском приказе, подписанным командиром 36-го стрелкового корпуса генерал-майором Олешевым и начальником штаба корпуса полковником Бойко, от имени Президиума Верховного Совета СССР по 274-й стрелковой дивизии награждались за заслуги в боях на Оршанском направлении орденом Отечественной войны первой степени 17 человек, орденом Отечественной войны второй степени 46 человек и орденом Красной звезды 1 человек.
Прошло больше месяца, прежде чем из райвоенкомата пришло извещение о гибели Степы. Но уже в начале ноября стало понятно, что случилось непоправимое. Как известно, в годы войны денежное довольствие, положенное военнослужащим, перечислялись на вкладные книжки Госбанка, а затем обычно большая часть переводилась на денежный аттестат. Выплаты по аттестату производилась через военкомат по месту жительства тех, на чье имя был аттестат выписан. Поддержка, которую получала семья, была минимальна, ведь деньги при карточной системе распределения во многом утратили свое значение, тем более, должностные оклады младшего и даже старшего офицерского состава были невелики. О рядовых и сержантах и говорить нечего, на них и аттестаты и не выписывались. [XV-5]
Но система эта действовала очень четко, поэтому если выплаты по аттестату шли, значит близкий человек, от которого неделями, а иногда и месяцами, почему-то не было вестей, жив. Может быть он ранен и находится в госпитале, но, самое главное, не погиб, не пропал без вести и не находится в плену.
В ноябре выплаты по стёпиному аттестату прекратились, но в худшее все же верить не хотелось, тем более, в военкомате ничего определенного не говорили. Ссылались даже на вполне возможные задержки в переводе денег. Только через месяц с фронта Ангелине пришло письмо, причем не воинское, а заказное, в конверте, склеенном из старой армейской газеты. Начальник финчасти сообщал, что «...11 ноября Вам посланы деньги в сумме 3328 руб. 01 коп. остаток вклада Вашего мужа Шкипарёва Степана Ивановича. Деньги посланы через Госбанк г.Баку, куда Вам и следует обратиться за получением их». И почти сразу получили военкоматовское извещение о том, что «старший лейтенант Шкипарёв Степан Иванович в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, погиб 22 октября 1943 г.»
Летом 1944 г. Ангелину неожиданно вызвал районный военком и вручил орден Отечественной войны, который в соответствии с положением об этом ордене был единственной наградой, передаваемой семье в случае гибели награжденного. Вместе с орденом было получено письмо командира дивизии генерал-майора В.П.Шульги, который писал: «Примите фронтовой привет от боевых соратников Вашего мужа. Вместе с Вами мы глубоко скорбим о павшем смертью храбрых на полях сражений с немецко-фашистскими захватчиками отважном воине старшем лейтенанте Шкипареве Степане Ивановиче... Мы гордимся тем, что он до конца остался верным отчизне, сражался храбро, презирая смерть... От имени Президиума Верховного Совета СССР вручается Вам этот орден. Храните его как священную реликвию, как символ светлой памяти Вашего мужа... Вечная слава герою, павшему в бою за свободу и независимость нашей Родины.»
Карту см. в Приложении II - http://www.proza.ru/2014/05/17/723
(Окончание следует)
«Война Степана Шкипарёва. Предисловие» - http://www.proza.ru/2013/06/26/945
«Война Степана Шкипарёва - I» - http://www.proza.ru/2013/07/15/989
«Война Степана Шкипарёва - II» - http://www.proza.ru/2013/07/16/1398
«Война Степана Шкипарёва - III» - http://www.proza.ru/2013/07/17/691
«Война Степана Шкипарёва - IV» - http://www.proza.ru/2013/07/20/1047
«Война Степана Шкипарёва - V» - http://www.proza.ru/2013/07/20/1641
«Война Степана Шкипарёва - VI» - http://www.proza.ru/2013/07/21/1904
«Война Степана Шкипарёва - VII» - http://www.proza.ru/2013/07/24/1030
«Война Степана Шкипарёва - VIII» - http://www.proza.ru/2013/07/25/1042
«Война Степана Шкипарёва - IX» - http://www.proza.ru/2013/07/29/1426
«Война Степана Шкипарёва - Х» - http://www.proza.ru/2013/08/01/996
«Война Степана Шкипарёва - ХI» - http://www.proza.ru/2013/08/03/1608
«Война Степана Шкипарёва - ХII» - http://www.proza.ru/2013/08/16/756
«Война Степана Шкипарёва - ХIII» http://www.proza.ru/2013/09/19/1017
«Война Степана Шкипарёва - ХIV» - http://www.proza.ru/2013/09/29/1677
«Война Степана Шкипарёва - ХVI» - http://www.proza.ru/2013/10/19/1291
«Война Степана Шкипарёва. Примечания» - http://www.proza.ru/2013/07/20/1069
Перечень литературы - http://www.proza.ru/2013/09/29/826