… Она родилась на пепелище. Невиданный пожар, пронесшейся в этих местах, стер с лица земли древний и такой величественный лес. Его кроны уходили высоко в небо, и когда в ветреную погоду они раскачивались, то звук, похожий на стон, заставлял содрогаться зашедших сюда по случаю путников.
То, что росло без малого триста лет, выгорело за считанные недели. Пепелище с черными, обуглившимися остовами вчерашних исполинов, протянувшееся на несколько гектаров, казалось на столько зловещим и не поднимаемым, что думать о том, что некогда здесь будет вновь бушевать жизнь, казалось делом фантастичным и маловероятным.
Таинство рождения новой жизни началось после прошедшего обильного ливня, который прибил собой тяжёлый и терпкий воздух. Его вездесущие капли пропитали собой почву, сдобрили пепел пожарища, превратив его в плодородные удобрения и вот, неделю после этого на поверхность выглянул первый зеленый росток, который и стал прародителем и старейшим, начав собой новый клан, обосновавшейся на столетия в этих краях Берёзовой рощи.
Прошло несколько лет, и вот уже молодая поросль дружно раскинулась от края до края вчерашнего пепелища. Конечно же, она была юна и неопытна, но ей так хотелось жить, быть нужной всему тому, что в ней нуждалось.
Поначалу её девственные ветви дали приют насекомым и маленьким пернатым. В высокой и такой сочной траве, взращенной на остове старого леса, дружно, на все лады летом, как заведённые стрекотали кузнечики, а юркие и неутомимые пичуги никогда не оставались без пищи.
Зимой её нежные и мягкие веточки стали излюбленным лакомством косуль и лосей, а от наглых и везде снующих зайцев, она чуть не погибла, лишившись за зиму добрую половину своей подножной коры.
Но вот, еще прошло четверть века, и молодые белоснежные красавцы, переродившиеся из серых и невзрачных стволов, гордо начинали тянуться к солнцу.
Они уже не казались такими юными и незащищёнными. Кора их стала грубеть, но еще юношеский белоснежный пушок завивающейся бересты не переставал радовать глаз своей теплой неоперенностью.
Появилась и новая напасть в лице деревенских мужиков и баб, приходящих в Бёрезовую рощу в апреле за соком и в июле за банными вениками. Ряды Рощи во многом от этого пострадали, но ощущение своей значимости и нужности людям, заставило её смериться с происходящим.
Роща наконец-то выросла, и в неё пришла новая жизнь. Теперь её квартиранты не ограничивались лосями, косулями и зайцами, пожаловали кабаны и хорьки. Кроты проделали в её почве многочисленные невероятные ходы, сделав доступ к корням воздуха и дождевой воды более доступным, а волки и лисы поубавили пыл в конец обнаглевшим зайцам, и благодарная Березовая роща разрасталась, как на дрожжах!
Первый, самый главный росток давно уже превратился в прекрасную и стройную плакучую берёзу с толстой шершавой белоснежной корой, и многочисленными косами, романтично свисающими с её густой кроны.
Теперь в Березовой роще, в любое время можно было услышать многочисленные и разнообразные голоса пернатых, на все лады радовавшихся такому прекрасному, светлому и гостеприимному дому! А зазевавшейся грибник, мог ненароком наткнуться на стайку полосатых поросят кабана или разглядеть пушистый хвост рыжей бестии. Стволы рощи, поросшие с южной стороны зеленым мхом, поднялись высоко в небо, а трескотня неутомимого дятла стала делом вполне обыденным.
Роща на столько окрепла, что великодушно позволила расти между своими кронами орешник, ель и сосну. Сказочная картина многочисленного папоротника, устлавшего своим терпким ковром самые темные и заросшие участки леса, будоражило восприимчивое воображение.
Да. Жизнь текла своим чередом, и кто бы мог подумать, что может произойти такое.
Березовой роще исполнилось без малого сто лет, когда она впервые ощутила на себе влияние близлежащего городка, который как-то вдруг перерос в индустриального монстра, ощетинившегося чадящими трубами местных фабрик. Поначалу лёгкие Березовой рощи даже не замечали этого, но вскоре белоснежная красавица поняла, что уже не справляется, что уже даже в самой сокровенной её глубине воздух не такой уже и чистый, и что листочки её стали желтеть раньше времени, а зверья поубавилось. Волки и лисы вовсе ушли, куда подальше, а на месте их вчерашних логов появились незаживающие кострищи субботних пикников горожан.
Но по началу и это всё выглядело намного чиннее и порядочнее. Люди, приходившие в рощу, с величественным трепетом поднимали головы высоко в небо и искренне любовались тем, как там, в вышине разросшиеся кроны защищают их ото всего того, к чему они привыкли и чем только и жили там, в городе. Эти гости, как их про себя стала называть роща, старались, как можно меньше навредить, и как можно больше сделать пользы, хотя бы тем, чтобы как можно больше собрать хвороста и опавших веток и убрать после себя все то, что обычно оставляет человек. Но то было только в начале.
И очень скоро роща поняла, что умирает. Она так и не смогла справиться ни с наглыми и взорвавшимися двуногими существами, врывающимися в самые сокровенные её места на этих рычащих чудовищах, после которых на годы оставались не зарастающие рубцы; ни того урона, который эти существа наносили своими пилами и топорами ради собственной прихоти, устраивая варварские кострища; ни тонны мусора, от которого Березовая роща просто задыхалась.
Еще немного и бетонные стены разрастающегося города подошли вплотную к тому, что еще по привычки так и называлось: Берёзовая роща.
Варварское растерзание и уничтожение того малого, что осталось, началось с завидной методичностью и с ужасающей обыденностью происходящего.
Прошло еще десять лет и вот уже на месте живого существа стояло урбанистическое чудовище, которое украло название того, на месте которого оно зиждилось. Новый микрорайон «Березовая роща» покорял своими высотными домами, уходящими высоко в небо. Визжащие от своих скоростей, по скоростной трассе проносились сотни машин, а загнанные в блочные коробки люди довольствовались зеленью на своих подоконниках.
Рождённая из пепла, Березовая роща ушла в пепел забвения.
Но где-то там, глубоко под землёй, лежало маленькое семечко и терпеливо ждало своего часа «Х», чтобы пробиться сквозь бетонную толщь и начать собой новый клан, нового тысячелетия, который обоснуется в этих краях, как и его пращуры миллионы и миллионы лет назад, ибо терпение земли велико, но не бесконечно.
2004-08-29
город Одинцово
Алексей Карелин