Осознанное чудо. легенда о начале

            
                Рохлин Л.И.               
                ОСОЗНАННОЕ ЧУДО
                (  легенда о Начале )
               

Вольно или невольно, но мы всегда ждём чудо. Это наши врождённые стремления.
Они ощущаемы лишь когда Сознание, до того дремавшее, начинает предпринимать попытки  понимания  окружающего мира, но более ... себя.
Сознание, конечно, понимает, что её пробуждение уже является первым чудом, первозданным явлением, кристально чистым творением. И знаете отчего? Потому что, благодаря этому ощущению в организме живого существа впервые  появляется маленький личный мир, принадлежащий только ему. Никому не подвластный. Мир собственной свободы, мир собственной культуры. 
Этот организм и получит впоследствии имя Homo, то есть Человек. 

Какой бесконечной и таинственной была Природа, когда «проснулось» Сознание, что проявилось в осмысленных действиях глаз, рук, ног и ...впоследствии речи. Сколько вопросов возникло  в ещё полусонных клетках головного мозга. И какую радость доставляли ответы на вопросы.
Развитие Сознания , то есть наполнение культурными навыками, шло естественно медленно. На протяжении миллионов лет. И также естественно оно шло в тесном взаимодействии  с развитием окружающих видов животных и растений. Это было совместное взаимосвязанное развитие.
Сознание с самого начала искало цель своего возникновения и назначения. В поисках руководствовалось только нарабатываемым жизненным опытом.  Своей свободой, то есть возможностью проявления своей воли.
И никто не помогал ему.

А начиналось всё  и давно и недавно. Где-то около 8 - 10 миллионов лет назад, во время очередной смены магнитных полюсов Планеты, особенно интенсивно проявившейся в рифтовой зоне северо-восточной части Африки, произошло первое разделение линии шимпанзе. В среде животного мира выделился вид человекоподобного образа.  Жизнь нового вида «чуть теплилась» в течении почти четырёх миллионов лет. И угасла...
Потребовалось ещё приблизительно два миллиона лет и воздействие новой смены магнитных полюсов Планеты, оказавшееся наиболее интенсивным на территории южной части рифтовой долины Африки. Это вновь привело к разделению линии шимпанзе. Выделению подвида с новыми более устойчивыми свойствами. Это уже был отдалённый прообраз человека... 
Произошло это около четырёх миллионов лет назад.   

На берегу озера Абайа, что в южной части современного Эфиопского нагорья, в роще каменного дуба, остановилось на ночевку стадо шимпанзе. Вожак, восьмидесятикилограммовый громила, решительный и бесстрашный, разорвал на части туши двух свиней, пойманных по дороге и щедро поделился добычей с членами семьи. Немалые порции достались старикам, самым близким родственникам и любимым самкам. На других, стоявших с протянутой ладонью, только рявкнул. Затем коротким лаем приказал обустроить ночлег. Хотя все устали после 50-километрового похода вдоль русла заросшей колючим кустарником реки, но страх перед вожаком был настолько велик, что все взрослые самцы и самки стремглав бросились выполнять приказ.

На поляне остались две старые самки, бабки, с четырьмя детёнышами и семилетняя самка, новая фаворитка вожака. Она сидела, прислонившись к упавшему стволу, опустив руки на огромный живот и тяжело дышала. Подошла одна из бабок, лизнула её в щёку, подобострастно повизгивая. Потом притащила охапку зелёных мягких веток и расстелила на земле, подоткнув под спину молодой самочки. Она всячески выслуживалась.
А та не замечала ничего. Ворочалась, привставала, ложилась. Ни сесть ни лечь – всё было неудобно. Чувствовала, что вот-вот понесёт младенца. Дрожала от страха. Ведь в первый раз. Да ещё и не в родном стаде. Пришлая. Выследил, поймал в лесу вожак и силой притащил в стадо. Приняли плохо. Особенно молодые самки. Ещё-бы! Новая соперница, да сразу в фаворитки вожака. Но его боялись и потому молча служили «знатной» особе.

Она металась... Вскоре под стоны родовой песни фаворитки на крепких деревьях в развилках стволовых ветвей были построены гнёзда из сломаных переплетёных тонких веток. На эти матрасы навалили зелёные прутики и листья. Всё! Постель готова. Чистая, свежая. Поменьше размером для  одиноких самцов и самок, пошире – для самок с детёнышами. Самая большая для Вожака.
Все присели в ожидании дальнейшего приказа.

И тут раздался отчаянный визг молодой фаворитки. Началось. К ней подбежали две бабки, а остальные пристально смотрели на вожака. Тот от радости сопел и подпрыгивал, забыв о стаде. Отрывистым лаем приказал двум самкам не отходить от роженицы. В помощь бабкам. А другим спать. Что и было исполнено с удовольствием. Правда, некоторые наиболее любопытные ещё некоторое время взирали из постелей на происходящее на земле, но и они вскоре уснули.

А на земле события приобретали всё более драматический характер.
Бабки и помощницы прыгали вокруг молодой самки, размахивали руками, ухали и визжали, протягивали ей любимую пищу, желтую мякоть грейпфрута. Гладили живот, держали широко раздвинутыми нижние конечности. Ничего не помогало. Несчастная только мычала и тужилась.
Тогда одна из бабок решительно оторвала лопаточную кость от недавно съеденной свиньи и обглоданной острой частью стала осторожно ковырять в промежности роженицы, подсовывая туда другую конечность. Фаворитка взвыла от боли. Её крепко держали. «Операция» продолжалась долго. Лес оглашался диким визгом  роженицы и жалостливым лаем вожака.

Вдруг всё стихло на мгновение. И в тишине леса раздался... плач ребёнка. Он продолжался недолго, какую-то минуту-другую. И опять всё стихло. Слышалось только сопение и хмыканье вожака. А две бабки, ни на секунду не «задумываясь», положили захлебнувшегося ребёнка на толстые листья папоротника. Затем одна из них раскрыла ребёнку рот, осторожно вытянула пальцем язычок и своим ртом стала вдыхать в него воздух. Потянулись томительные минуты. Вот ребёнок закашлялся и вновь опушка леса заполнилась пронзительным криком. Бабка держала ребёнка на руках, а другая прыгала вокруг и осматривала. Визгом она подозвала вожака, тыча пальцем то на голову, то на ноги.

То что была очень большая голова не так удивило вожака как ноги. На левой ноге он увидел сросшиеся три малых пальца. Это было так поразительно, что вожак долго не мог отойти от ребёнка, качал головой и всё время старался дотронуться до пальцев левой ноги. Понюхать, пощупать. Но бабка не давала, боясь грубой силы вожака. Наконец, он очнулся и радостно завопил. Вторя  вожаку, лай и визг издало всё проснувшееся стадо шимпанзе.   

Только роженица встать не могла. Её чуть приподняли и она обессиленная,  истекающая кровью, тонко повизгивала, наблюдая за первенцем.
Вскоре она закрыла глаза.
К ней подошел Вожак. Наклонился, принюхался. Помолчал, поглаживая плечо  подруги и вдруг разразился громким и грозным лаем. Тотчас одна из молодых самок, недавно родивших, поспешила к вожаку навстречу, кланяясь и протягивая руки. На плечах у неё висел малыш. От страха он зарылся в шерсть и лишь тихонько повизгивал. Она взяла родившегося младенца на руки и пятясь отскочила к дубу. Один из самцов помог им взобраться в постель.

А Вожак ещё долго сидел возле трупа любимой. Гладил и жалобно мычал. Отходил и вновь возвращался. Казалось не мог смирится с внезапной смертью подруги. Так продолжалось до утра. Когда взошло солнце и стадо проснулось, вожак приказал оттащить тело умершей в ближний овраг, забросать листьями, ветками, а сверху наложить тяжелые камни.
И стадо ушло...

Это казалось бы незначительное событие в жизни небольшой стаи шимпанзе имело колоссальное значение для развития жизни на Планете. Оно произошло примерно 4,0 миллиона лет тому назад. В стае появился младенец с большой головой. Потому и не выдержали родовые пути матери. Разорвались. И она истекла кровью. Важность происшедшего заключалось в том, что и дальнейший рост объёма головного мозга младенца, что происходит у шимпанзе во всё время грудного вскармливания, будет гораздо более быстрым, чем у его собратьев. Возникнут новые психические функции мозга. Младенец будет развиваться, как в сказке - не по дням, а по часам. По совершенно необычной программе.  А дальше как цепная реакция. Активизация психической деятельности приведёт к изменению в опорно-двигательной системе. Постепенно произойдёт разделение функций конечностей.  Возникнут позывы к произношению членораздельных звуков, зачатков речи...
Всё это выведет родившегося младенца, но особенно его потомство на совершенно новый уровень, ставший недосягаемым для других животных.

Прошло десять лет с того памятного вечера. Стая вожака всё ещё жила в окрестностях большого озера Абайа. Уж очень склоны окружающих гор изобиловали рощами грейпфрута, до которых обезьяны были великими любителями. Особенно большими плодами отличались деревья в крутой долине северной части озера, где горы буквально нависали над рощами грейпфрута. Добраться туда было сложно, да и деревья были не в пример другим высокие. Зато плоды с тонкой желтой шкуркой были крупны и необычайно сахаристы. Старый вождь знал тропинку. Трудную и очень опасную. Когда стадо пробиралось туда, он заранее приказывал всем молчать. Он знал, что даже небольшой шум может вызвать обвал и тогда огромные камни в мгновение сотрут стадо.

Вожак сильно постарел. Да и прибавилось шрамов. Численность стада часто менялась. Иногда доходила до 40 обезьян.  Уходили молодые самки, приходили другие. Нередко Вожак  разрешал ссоры и драки среди молодых самок и выгонял из стада наиболее неуживчивых. Да и с выросшими самцами тоже приходилось расправляться. Почувствовав силу и влияние в стаде, они активно претендовали на власть. Расправа с ними всегда была жестокой… Если-бы не сын от той любимой и так внезапно умершей самки. Он всегда был рядом. Непохожий на других. Когда был грудным, то с ним было много возни. Часто болел. Лишь заботливые бабки и страх перед вожаком у кормящей самки спасали его. А так бы давно выбросили слабого и странного ребёнка. Такое светлое, почти без волос и морщин лицо. Непохожий нос, выступающий над верхней губой и эти сросшиеся пальцы левой ноги. Но главное странная походка. Он поздно начал бегать. Мешали сросшиеся пальцы. Бабки заставляли, объясняли, но он не мог. Или ленился. Но однажды все увидели, что он вдруг встал на полусогнутые задние лапы и ни на что не опираясь, спокойно проследовал мимо ошарашенных родственников. Долго шел и главное медленным шагом. Не рысцой, как иногда ходили все родственники. И с той поры он так ходил всё чаще и чаще. А бегать, как другие уже не мог так ловко. Не получалось.

С возрастом он всё менее походил на сородичей. Почти распрямились редкие морщины на лбу и щеках. Резко поредела шерсть на груди. Бабки и приятели замечали, что он вдруг вставал, опираясь на всю ступню и шел на задних лапах со скрещенными передними на затылке или бёдрах. Шел  с видимым удовольствием, потому как повизгивал от радости. Это было удивительно.
А в пять лет, запутавшись в высокой  слоновьей траве и чего-то сильно испугавшись, малыш замахал руками и в сильном волнении произнёс странные звуки. Было понятно, что он просил о помощи, но сочетание звуков было совершенно непохожим на обычные, принятые в стаде. Потом эти и другие новые для стада сочетания звуков стали повторяться. Но никто, кроме малыша, не мог их произносить. Он указывал на дерево и произносил звуки дятла (тук-тук-тук) и все знали, что здесь под корой можно найти вкусных жирных червячков. Издавал звуки полёта пчёл, указывая на дупла, крики кукушки, шипение змей. И стадо знало, что здесь можно полакомиться мёдом, птичьими яйцами, а здесь надо быть осторожным.

С годами эти сочетания звуков обособились и стали как команды к действию. Стоило малышу, даже без движения рук, произнести соответствующие сочетания звуков, как всё стадо принимало их как конкретную команду и моментально действовало. Невольно, даже взрослые обезьяны, даже вожак, подчинялись его командам.
Малыш любил воду. Не в пример собратьям. Когда стадо останавливалось на берегу озера, то он часто уединялся и его можно было видеть бродящим по берегу, нередко по колено в воде, внимательно что-то высматривающим. Он собирал моллюсков, ловил рачков, лакомился ими. Приносил в стадо, но никто не понимал вкуса новой пищи и выбрасывали подарки. Утром и днём молодые и пожилые самцы и самки, разбившись на небольшие группы, уходили в лес в заросли кустов, обследовали деревья, вынюхивали землю в поисках орехов, ягод, сладких кореньев, птенцов, ящериц, мелких зверьков. Они двигались, перекликаясь, с шумом, визгом, уханьем и лаем.

А малыш часто отходил от всех и взбирался на вершинку холма или на крутой высокий берег реки, садился на камень или упавший ствол дерева и долго-долго сидел, внимательно наблюдая за полётом птиц, движением облаков, течением реки. Подходил вожак, обычно только он, принюхивался, топтался вокруг, громко сопел. Садился рядом и длинными руками нежно гладил сына, копошился в его шерсти на затылке, плечах, спине. Любимого сына. Малыш моментально перенимал всё чему его учили. И не просто перенимал, а будучи очень любознательным, тут же старался испробовать. И если получалось лучше радовался, прыгал и громко вопил. Нередко ставил в тупик опытных бабушек. Однажды сильно наколол ногу. Бабка зубами вытащила занозу. От боли «внучок» долго хмыкал и визжал. Потом ещё и ещё раз острые колючки впивались в его ноги. И вот однажды, после очередной операции по вытаскиванию заноз, он вдруг ... сплёл из прутиков нечто вроде сандалет. Всё стадо окружило его и в недоумении смотрело как он ходит. И не боится залезать в самую гущу колючего кустарника за спелыми красными ягодами.

Нередко попадал и в опасные ситуации. Но судьба была ему ласковой и заботливой матерью. Дважды спасала из казалось-бы гиблых ситуаций. Неожиданная встреча с леопардом, который поджидал, укрывшись в густой зелени ветвей дуба. Тогда чудо спасло его. Малыш инстинктивно отпрянул в сторону и летящий с дерева хищник упал на незамеченное им острие сломанного дерева, торчащее прямо за спиной  обезьяны. Прибежавший вожак долго отплясывал вокруг распластанного тела умирающего страшного врага, издавая радостные звуки.
Ну а второй случай был вообще из категории жутких случайностей. Стадо шло вдоль берега   
горной порожистой реки, впадающей в озеро. Стремительной, с длинными перекатами. Пожалуй река, отличалась от других уж очень большой скоростью течения и невероятной извилистостью. Ну, прямо как змея петляла, прорывая русло среди гор. По берегам росли густые леса и деревья нередко нависали над водой, каким-то невероятным способом цепляясь корнями за камни. Часто с грохотом падали в воду и яростным потоком уносились вниз. Но не долго неслись, до первого крутого поворота. А там нагромождались друг на друга, образуя гигантские завалы. Вода яростно набрасывалась на препятствие и промывала под ним бездонные ямы. Выбраться из-под завалов не представлялось возможным.

Стадо перебиралось на другой берег реки. Как обычно шли цепочкой, осторожно, по упавшему длинному стволу, перегородившему всю речку. Первым прошел вожак. Осмотрелся, принюхался и коротким лаем приказал двигаться остальным. Все пошли. Поначалу два ближайших помощника вожака, затем старые самцы и самки, потом молодые с детёнышами. Замыкать должны были молодые самцы.
И надо же было такому случится, что когда бабка с нашим малышом, уже довольно взрослым, подходила к противоположному берегу, ствол обломился. Не выдержал и они оказались в кипящей воде. Бабка ещё успела невольно оттолкнуть малыша и они плюхнулись в воду. Малыш всячески пытался встать на лапы, зацепится за камни. Ничего не получалось. Бешеный поток опрокидывал  вновь и вновь. Он  неумолимо нёс его ... под завал.

Всё стадо на двух берегах кричало, визжало, вопило, прыгало. Они понимали опасность. Но ничем помочь не могли. Вскоре бабка скрылась под завалом в пелене брызг, а малыша... Судьба выбросила на песчаный берег прямо перед самым завалом. Он лежал без движения. По пояс на песке и легкая струйка крови вытекала из раны на голове. Видно когда его несло, то сильно ударило. Подскочил вожак, затормошил сына. Малыш открыл глаза...
Да судьба миловала его. Он был нужен! 

В ту раннюю осень стадо как обычно пришло к опасной долине, где росли крупные грейпфруты. Вожак сильно постарел, но за власть держался цепко и жестоко. Потому многие взрослые самцы ушли из стада. Некоторые по своей воле, других вожак выгнал после жестоких трёпок, когда те слишком уж активно претендовали на власть.
В последние два года ему помогал удерживаться во власти любимый сын, выросший в могучего зверя. К тому времени на его спине и груди шерсть настолько поредела, что светилась чистая кожа. Это очень удивляла Малыша. Нередко можно было видеть как он влезал на ветви дерева, свисающие над водой и долго себя разглядывал в зеркале воды, гримасничия, дотрагиваясь до груди, плеч. Иногда длинными когтями расчёсывал шерсть и удивлённо взирал на клубки волос, остающиеся в ладонях. 

Малыш помогал отцу не столько силой, она ещё не покинула вожака, сколько каким-то странным умением объединять стадо, привлекать и подавлять чуть-ли не каждого члена, особенно молодых самцов и самок. Те буквально ходили за ним, стараясь перенять новые привычки, жесты, но особенно новые сочетания звуков, которые более чётко, конкретно объясняли где дупло с мёдом, куда направится на поляну с вкусными кореньями, где надо-быть осторожным, а где безопасно повеселится и попрыгать.
Вожак не мешал сыну и никогда между ними не было недомолвок.

Да, стадо сильно уменьшилось и Вожак опасался, что лишится части своих владений, потому как стало не кому защищать от грозных соседей. Обычно он отправлял «патрулировать» границы владений трём  группам из 4-5 самцов-подростков. В этот год в дозор ушла лишь одна группа, которую возглавил его сын. Шли тесной группой, молча и осторожно. У каждого было по длинному шесту  для перепрыгивания через неширокие овраги и водоёмы, короткая дубина для обороны и набор острых камней для нападения на противника. Дубинами пользовались давно, а вот использовать длинные шесты  и острые камни придумал и научил Малыш.
Часто останавливались, прислушивались, оглядывались. Поднимались на вершины холмов или Малыш приказывал влезть на высокое дерево и оттуда внимательно и долго осматривать окрестности.

Подошли к опасной долине. Нужно было проверить ту единственную тропу, которая вела к роще грейпфрутов. Лес кончался и дальше шло открытое пространство, поросшее густой травой. Дозор остановился на краю леса. Малыш принюхался и внимательно осмотрел склон. Внизу шумела река, ветер колебал верхушки деревьев. Всё было тихо. Вот только в кроне одинокого большого дерева, что росло на склоне, неуёмно кричали птицы. То взлетали, то садились и казалось ссорились, никак не угомонясь.

Осмотревшись, дозор вышел из леса и гуськом потянулся вниз. Малыш собирался сделать привал возле дерева. Уж больно хорошо оно высилось – самих не видно, зато все окрестности как на ладошке. Но на середине пути какое-то непонятное чувство заставило его обойти дерево и идти дальше, без привала, напрямик по густой траве, более чем по пояс скрывавшей обезьян. И вдруг с ветвей дерева, как горох, посыпались враги. Чужое стадо. Поляна огласилась воинственными воплями, криками, визгами. Чужаки с дубинами в руках быстро приближались, рассыпавшись дугой, чтобы отрезать от леса дозорных. Малыш приказал отходить и приготовить камни. Когда враги приблизились, на них обрушился град острых камней. Этого они никак не ожидали и после болезненного попадания нескольких камней левый фланг врагов остановился. На правом фланге чужакам удалось схватить двоих дозорных. Там завязалась рукопашная схватка. Малыш видел как избивали друзей руками и ногами, волочили по земле. Он понимал, что спасти их не удастся. Надо срочно предупредить вожака о врагах.

Трое дозорных успели добежать до леса и скрыться среди деревьев.
Они долго бежали. Возле ручья Малыш остановился. В лесу было тихо и душно. Тяжело дыша все трое присосались к холодной воде. Долго пили. Напившись вдоволь уселись спина к спине, прислушиваясь и внимательно осматривая лес. Из разбитой головы одного из них текла кровь, заливая лицо. Малыш встал и прыгая по поляне, нашел мелкие мясистые листья. Пожевал и жёванными комками обложил рану. Немного отдохнув и почувствовав безопасность, трое дозорных разбрелись по поляне. Вооружившись палками они ковыряли землю в поисках сладкого картофеля. Наткнулись на клубни в небольшой ложбине. По приказу Малыша добычу собрали в кучу и только тогда усевшись в кружок смачно, с хрустом стали жевать сладкие плоды.

Малыш торопил друзей, так как Вожак уже вёл стадо к роще грейпфрутов и надо было предупредить, что она занята врагами.
Они опять понеслись быстрой  рысцой. Лишь через день встретили своё стадо. Радости не было конца. Трое дозорных громко кричали, швыряли камни, барабанили палками по стволам деревьев, приветствовали родных широкими объятиями и поцелуями.
Особенно радостной, нежной была встреча вожака и сына. Они долго ходили кругами, похлопывали друг друга по плечам, скалили зубы и вскрикивали от удовольствия.

Затем отошли в сторонку и прислонившись к стволу огромного каменного дуба стали “говорить”. Вожак хмыкал, сопел и звуками “убеждал” сына, что не стоит связываться с большой стаей врагов. Сил мало, погибнем, нужно уходить. Малыш не соглашался  и поначалу  яростно возражал, громко крича, размахивая руками, прыгая, стуча палкой по ветвям дерева. Волнение его души было настолько сильным, что он вновь неожиданно перешел на короткие звукосочетания, на подобие... слов.

Такое состояние с годами всё чаще и чаще случалось с ним. Родные привыкли к новым звукам. Молодые братья и сёстры вовсю старались подражать. Но сегодня было иначе. Ярость была настолько сильной, что Малыш остановился как вкопанный, пристально поглядел на отца и медленно, помогая себе взмахами руки в такт, с трудом ...произнёс.
Я справлюсь с врагом. Я знаю как. Ты оставайся здесь и жди.
Звуковая новизна обращения настолько поразила, что Вожак, поняв сказанное, остолбенел и не стал более возражать. Остальным в стае стало ясно, кто теперь вожак...

Наутро шестеро молодых самцов молча нырнули в тишину леса. Они быстро двигались в сторону речной долины с грейпфрутовой рощей. Но не по обычной тропе. Малыш вёл группу в те горы, которые круто нависали над долиной реки. Он торопил друзей. Не давал останавливаться, чтобы хоть немного перекусить сладких орехов и кореньев. Только пить и быстро дальше.
Маленький отряд поднялся на вершину горы откуда открывался широкий обзор. Было раннее утро и солнце только-только озарило бесконечную панораму долины реки, утопающей в буйной тропической растительности и далёкие горы с белыми шапками, что высились за озером. Ясность, прозрачность картины была необыкновенной ещё и потому, что солнце вставало из-за спины, не слепило глаз. Оно поднималось и потому лучи как-бы скользили по поверхности земли, постепенно зажигая пространство за пространством.

Вот озарился крутой склон горы с хаотическим нагромождением больших и малых валунов. Затем склон долины с любимой рощицей грейпфрутов. Засверкали воды реки.
Пора – решил Малыш – враги наверняка проснулись и вскоре всё стадо побежит кормится в рощу. Необходимо немного спуститься. Как раз успеем во время. Он строго предупредил друзей идти медленно, осторожно, след в след. И не кричать. Полная тишина. Отряд гуськом двинулся вниз. Спуск был трудным и нужной позиции они достигли, когда солнце осветило всю долину. Остановились на самой верхней кромке камнепада. Малыш молча, приказывая жестами делать то, что будет делать он, развёл свой маленький отряд по периметру камнепада. Сам встал в центр, поднял большой камень, огляделся и ...закричав что есть сил, бросил камень вниз.
Утренняя тишина разорвалась криком шести глоток, которые вскоре утонули во всё увеличивающемся грандиозном шуме от лавины камней, несущихся к реке. Маленькие камни сдвигали средние, те большие и наконец огромные валуны, сметая всё на своём пути в мгновенье ока завалили долину, перегородили реку. Облако пыли повисло в воздухе.

И вновь наступила тишина. Шестеро друзей, пораженные страхом, онемевшие, сбились в кучу и во все глаза смотрели вниз. Налетевший ветер поднял облако, понёс в сторону. Предстала ужасная картина. Гигантская груда камней завалила зелёную лесную долину. Исчезла река, как-будто в мгновенье провалившись в тартарары.  Ни единого деревца, ни единого пятнышка зелени на всём пространстве до горизонта на противоположном пологом берегу реки. Каменный первозданный хаос. Малыш не мог оторваться взглядом от содеянного.

Я могу сворачивать горы – мелькнула Мысль.
А приятели прыгали и визжали от радости. Ещё-бы! Остаться в живых после такого. Да ещё и уничтожить грозного врага. Теперь можно и домой, к своим.
Отряд быстро уходил в горы.
Дома их приветствовали прыжками и приплясыванием, яростными криками, широкими объятиями, поцелуями. Лишь Малыш был молчалив и сдержан. Он отошел в сторону и встав во весь рост молча наблюдал за происходящим. К нему подошел вожак и сел на камень за спиной. К ним подбегали старые самки и самцы, почтительно ласкаясь. Молодые самки подходили кланяясь, пригнувшись, учащённо дыша, подставляя зад, тараща глаза...

Малыш глядел снисходительно и как-то отрешенно.
Совсем в другом измерении предстал перед ним окружающий  мир. Хотя казалось-бы ничего не изменилось вокруг. Те же горы, то же солнце, те же бабки, отец-вожак. Но в сознании впервые возникло ощущение своей непохожести, неповторимости, значимости. Возникло отчуждение и ... возникли ВОПРОСЫ. На некоторые он уже мог ответить и это доставляло удовлетворение. На другие не мог. Они накапливались, злили, заставляли ДУМАТЬ.
Вскоре Малыш, отобрав в стаде двух самок, уходит с ними на юг.
Счастье тебе, Малыш!