Сейчас я думаю, что прошлое мне кажется хорошим, потому что я была окружена любовью моих родных – всех. На самом деле жилось им нелегко. Голодными, конечно, не были (в моё детское время), но, к примеру, у тёти Сени нормальной была только еда, а вещевым изобилием и не пахло. Во всяком случае, телевизора и холодильника у неё до самой смерти не было. А ведь это была уже середина семидесятых – вполне современная жизнь. Тётя Маня и тётя Маруся жили более зажиточно, но о них позже.
Одевались скверно. По большому счёту, немодно, хотя, конечно, какая-то местная мода была: какие-то мужского покроя пиджаки, однобортные и двубортные; совершенно прозрачные блузки – «капроновые»; «безразмерные» чулки, платья с большими «лапатыми» цветами. Это уже были предметы роскоши. На самом деле это была мода местечковая, какие-то отголоски «большой» жизни, которая происходила где-то в городах. Донашивали вещи до последнего, ничего никогда не выбрасывали. Если снашивались туфли – они шли для работы в хлеву. То же было и с одеждой. Мама всегда отвозила ненужную одежду тёте Сене – в ход шло всё.
Носили какие-то ситцевые специальные фартуки с поворозочками – любую сельскую бабушку просто невозможно было представить без этого фартука на завязочках сзади и петельки, которая надевалась через голову, или просто фартука по пояс. Во всяком случае, я свою бабушку без него не видела. Зато одежда пачкалась меньше. Наиболее продвинутые выдумывали кокетливые рюшики к этим фартукам. У бабушки фартуки были суровые: полосатые или тёмные, так удобнее, с одним большим карманом.
К домашней одежде, каковой был фартук, полагались тапочки. Их шили местные сапожники – вполне добротно и даже симпатично – из кусков сукна, кожи, на резиновой подошве или подошве, сделанной из старых лент транспортёра (такие были на комбайнах). Они были разных цветов – синие, коричневые, серые, малиновые – какое сукно выбирал заказчик и какое было в наличии у сапожника, с какими-то дерматиновыми или кожаными полосочками-украшениями. Были тёплыми и мягкими, вполне годились и для дома, и для улицы. Шили более высокие суконные «уличные» тапки. В сухую погоду они заменяли весенние ботинки. Наш дед Тимофей, бабушкин младший брат, делал и такие, и просто кожаные. Работа была вполне качественной. Носились тапочки долго, хотя вид имели весьма деревенский. А раньше, мама рассказывала, дед Тимофей шил даже модельные туфли – очень даже неплохо, кожаные и лаковые, на каблуке!
Кофточки носили работы сельских модисток - ситцевые, сатиновые, штапельные, преимущественно в мелкий цветочек или полоску. Ценились тёмные цвета, поэтому особо весёлых расцветок не было. Белое вообще не приветствовалось, кроме праздничных белых блузок (или белых в цветочек). Шёлковых, шифоновых, крепдешиновых вещей было мало – они были дорогие. Трусы использовались редко, всё больше длинные панталоны, осмеянные в нынешнее время, – тонкие и толстые, «с начёсом». Они были всего трёх-четырёх цветов: зелёные, голубые, розовые, иногда белые. Позже уже появились «в цветочек» и разных оттенков. Но я думаю, что для села это был оптимальный вариант: женщине работать зимой очень холодно, ни колготок, ни брюк, ни даже спортивных шаровар тогда не было даже в проекте. Чулки или пристёгивались к поясу или просто поддерживались резинками, которые пережимали и уродовали ноги. Более «модными» были широкие розовые или белые резинки. Поэтому двое таких штанов были спасением от женских болезней. А они настигали – ходили-то практически всегда в резиновых сапогах – грязь кругом, чернозём. Должна сказать, ради правды жизни, что наша бабушка Нина, по крайней мере, в старости, не носила никакого исподнего вообще: на ней всегда было две-три длинных юбки – белая исподняя, цветная средняя и чёрная или синяя – верхняя. Ну, иногда клетчатая…
Комбинация была предметом роскоши – больше использовали мужские или специальные женские (длинные) майки. Чем они были хороши – натуральные, хлопчатобумажные. Или сами шили сорочки, похожие на больничные, из белой бязи или более тонкой ткани, иногда - батистовые. А комбинации надевали в больницу, на праздники или они лежали в специальном «смертном узелке», который заводили уже лет после сорока-пятидесяти. Чтобы быть готовыми и не обременять близких, в случае чего…
Зимой одевались, я бы сказала, по-старинному. Пальто, как правило, - «в талию», с барашковым воротником, на ватине – страшно тяжёлое, зато тёплое. Или шубейка из чёрного плюша – в них ходили тогда все деревенские женщины страны. Или суконное полупальто – «разлетайка». Это уже был крик моды. Позже стали покупать более современные пальто, реже – шубы. У наших шуб ни у кого не было, но пальто были вполне добротные. У тёти Маруси, как у почти «городской», - даже с меховым воротником. Она вообще хорошо одевалась. Ну и плюшевая шубейка – куда ж без неё? А на работу носили фуфайки, по-местному «куфайки», - стёганые ватники. Некрасивые, но добротные и очень тёплые. К ним иногда были и ватные штаны, поверх которых надевали юбку. Через много лет я увидела «куфайку» на одной из моделей: какой-то модельер, по-моему, из Франции, придумал такое одеяние «а-ля рюс». Где «рюс» означает не «русский», а «деревня». С латыни.
О, ещё вспомнила! Очень модными в конце 50-х – начале 60-х, то есть в моё раннее детское время, которое я, тем не менее, уже помню, были костюмы полумужского покроя: пиджак с юбкой и белая блузка. Практически все женщины за тридцать так ходили на праздники – на 1 мая, 7 ноября… И были похожи на учительниц, секретарей райкома, депутатов… Моду диктовало время: тогда это было популярно – быть служащей женщиной. Даже я, будучи студенткой первого курса, мечтала о таком костюме. Сшила – чёрный, очень им гордилась, хотя сделан он был более чем ужасно…
Что любопытно, будучи очень зажатыми морально, иногда даже до ханжества, в одежде наши родственницы были весьма смелыми: могли, без всякого сомнения, надеть совершенно прозрачную блузку – «капроновую», сквозь которую был виден и бюстгальтер, и всё тело. Это безнравственным не считалось – мода! А я не решилась бы на такую блузку ни в каком возрасте! Сейчас, смотрю, в моде снова прозрачные блузки и топы, через которые виден бюстгальтер…
Только на праздники из сундуков доставалась нарядная одежда, а праздников было мало. Мои родные считали: что надето – неважно, лишь бы чисто. Но не потому, что не любили наряжаться – не было возможности. Не очень нарядишься, когда работаешь с четырёх утра – у тебя наряд (задание) на ферму, или с пяти – когда на открытом грузовике тебя везут на поле. А сверху может ещё и дождь моросить…
Крохотные разноцветные прозрачные косыночки привозились моряками и были в большой цене – в селе на них была мода. Голова всегда была покрыта – взрослые женщины никогда не ходили простоволосыми, снимали платок только когда фотографировались. Поэтому красная, белая или голубая косынка или нарядный платочек были замечательным подарком. И наивное желание моих тётей быть красивее вышибало у меня слезу даже в юном возрасте.
«Косметика» состояла из чёрного карандаша, которым подводили брови, ярко-алой или малиновой помады, как правило, недорогой или пробника, но, как ни удивительно, вполне качественной. Ещё была рассыпная пудра – «Лебяжий пух» или, уж совсем круто, - «Красный мак», «Кремль», «Маска». Коробочка «Красного мака» была с болтающимся украшением – красненькой кисточкой, на «Маске» были нарисованы карнавальные чёрные очки, на «Кремле», понятное дело, - Кремль. Пудра была хорошая, хотя «Лебяжий пух стоил» целых… семь копеек! «Красный мак» был намного дороже – копеек пятьдесят. Совсем уж дорогой – два пятьдесят! - была китайская рисовая пудра. Сейчас рассыпные пудры стоят немерено дорого, а тогда прессованная пудра – «компактная» - была страшным дефицитом, до самого моего взрослого возраста. Сейчас дефицит рассыпные пудры.
Для смягчения кожи использовали крем «Метаморфоза» - он, говорили, был со ртутью, отбеливающий. Увлажняющий и жирный – то есть, дневной и ночной. Кожа от него была очень хорошая, несмотря на то, что работали всё время на открытом воздухе, под палящим солнцем. Правда, старались закрывать лицо платком почти полностью, оставляя только глаза – загар был не в моде. Но выдавали руки – до локтей и шея, тёмные от безжалостного южного солнца. Последним писком, уже в семидесятые, считался жидкий крем для рук – в бутылочке с нарисованной женской рукой, кстати, очень хороший. Производила его Николаевская парфюмерная фабрика.
Одеколон. «Красная Москва», «Кремль», убойный «Тройной». Шиком считался «Русский лес». Наиболее крутым – «Саша». Ну и всевозможные «Сирени», «Ландыши»… Духи использовали реже – они были дорогие. Верхом шика в семидесятых (и не только в селе!) считались польские духи «Быть может…» - маленький флакончик вытянутой формы. Потом он почему-то стал называться «Может быть» (сейчас я думаю, что какой-то из них был подделкой). Стоил он, крохотный, по-моему, два пятьдесят – это было дорого, считался «импортным». Одеколоны – доступнее по цене, но пахли они резко. Но – душились, наряжались, красились… Не старые ведь были…
У бабушки была огромная «шаль» - по-нашему, скорее, плед, клетчатое огромное нечто. У меня она, кажется, и до сих пор есть, траченная молью, – тёти Манина. Шерстяная, очень тёплая вещь. Ею обматывались, как платком, поверх всего, когда ехали в дальнюю дорогу – в Цебриково или на базар. А когда я училась на первом курсе, я забрала себе бабушкину шаль – красно-коричневая клетка. Я ходила по этажу в тельняшке, обмотанная от груди донизу этой шалью. Под ней – брюки, которые тогда носили единицы из девушек. Для европейцев – немцев и чехов - я была вполне стильной: в пледе, хиппующая. Так они думали...
http://www.proza.ru/2013/10/20/1961