459 г. н. э.
Густой дикий лес покрывал практически всю землю. Куда ни глянь – дерево: старое, молодое, дуб, сосна. В нем заблудиться не сложное дело. Сюда еще не ступала нога человека; в нем еще хранится то, что создавалось вместе с ним. Его не трогали, не вырубали. Он таит в себе много тайн, не доступных нам; он имеет столько сил, не подвластных нам!
Все же и до него дойдет то время, когда выломают ветви, выдерут корни, спалят травы и постоят на их месте каменные сооружения. Но это будет не скоро. В этот момент, он дремлет и не задумывается о далеком будущем. Он живет настоящем.
В таких, будто бы диких, лесах, на широких полянах или на берегах рек, прорастают целые роды-народы. Меж ними есть тропы – торговые пути, которые ежесезонно прорезаются колесами перегруженных телег. В одном из таких поселений, скрытом от основной дороги, не смотря на поздний ночной час шла бурная деятельность. Крики, гвалт, топот ног; куры кудахчут, собаки лают, дети плачут, взрослые бранятся. Мужчины хватали все, что под руку попадет: вилы, лопаты, топоры, а женщины – метла и тащили за веревку собак. Все стекались у подножия деревянного истукана – толи быка, толи птицы, а может, и вообще козы. Некоторые держали в руках факелы.
Лишь в одном месте в этой суматохе сохранилось спокойствие – там, где вдали от всего стояла изба. Большой красивый дом молчал. Сарай пустой, как и стоящая рядом будка. В незакрытых на ночь темных провалах окон белели занавески. Дом вымер? Да нет. В мелкой щели меж занавесок был различим тусклый свет свечи, стоящей на полу. У окна, облокотившись плечом о раму и укутавшись в платок, стояла женщина. Густые, с проседью волосы заплетены в косу, а глаза неотрывно смотрели на мелькавшие огни.
Женщина вздохнула. Она ждала этого момента. Знала, что такое рано или поздно произойдет. Люди очень предсказуемы. И трех дней не прошло после смерти мужа, а они тут как тут. Совсем головы затуманились. Буквально недавно сами бегали к ней за зельями, а сейчас готовы разорвать на мелкие кусочки. Почему? Потому что прошел мор по селу. Не видя другой причины, люди сошлись во мнении, что ведьма их прокляла. В гневе они слепы, не видят то, что и она мужа от мора схоронила.
Огни приобрели некий порядок, сгрудились в одно большое пятно у идола. Женщина поправила платок и отошла. У нее совсем немного времени осталось. Тихо ступая босиком по дереву, она прошла в соседнее отделение единственного помещения. Там, на печи, тихо причмокивал во сне маленький мальчик. Женщина аккуратно взяла его на руки и понесла назад к свече. Мальчик сонно раскрыл глазки.
– Тихо, тихо.
Она бережно посадила его на пол у свечи. Мальчик молча протирал сонные глазки кулачками, пока женщина поспешно отставляла свечу и надавила на незаметную щепку под ней. Доска просела. Делая привычные движения, женщина сняла несколько досок. Под ними образовался проем с лестницей вниз. Мальчик обхватил ручонками шею матери, осторожно спускающейся в темень. Про этот тайник знали только ее муж и сын. Тут она хранила собранные травы, варила зелья и читала заговоры, – это был ее мир. Поставив сына на холодную землю босиком, она в потемках нашарила на стене подсвечник и зажгла его. Мальчик сонно осмотрелся. Он впервые оказался здесь – там, куда мама запрещала ему спускаться. Тайник представлял собой маленькую комнатушку, заставленную полками с кувшинами, мисками, разными приспособлениями и, конечно же, травами. За ними находился узкий проход, завешанный полотном. Туда и повела женщина мальчика. Новое помещение – не больше предыдущего. В нем стояли только котел и стол. Побросав на стол все травы с полок и покрыв их тканью, женщина образовала что-то, наподобие постели. Положив сверху сына, она укрыла его другим полотном.
– Сегодня ты спишь тут, сынок.
– Почему?
– Наверху плохая погода, а ты должен выспаться.
– Мне страшно тут. Я хочу наверх.
– Не бойся. А наверх нельзя. Спи тут.
Мальчик приуныл. С мамой спорить нельзя. Он это заучил с того момента, как только стал ходить. Ее можно только слушать. Женщина любовно погладила его волосы.
– Не обижайся и не бойся. Я с тобой. А теперь послушай меня внимательно и запомни. Завтра придет незнакомый дедушка, но ты не бойся его, он хороший. Ты должен пойти с ним. Слушайся его, как меня, и делай все, что он скажет. Запомнил?
– Ты пойдешь со мной? Мы куда-то уходим?
Женщина некоторое время молча смотрела на сына, затем улыбнулась и кивнула.
– Я всегда буду рядом. Всегда.
– Тогда хорошо.
Мальчик улыбнулся и широко зевнул.
– Вот и молодец. А теперь закрой глазки и спи. Приятных сновидений тебе, сынок. Я люблю тебя.
Женщина провела рукой по закрытым глазам сына и позволила себе загрустить. Грудь ребенка мирно двигалась, в такт дыханию.
– Прости. Будь послушным и знай, я всегда с тобой в твоем сердце. Я буду защищать
тебя.
Но мальчик не слушал – он спал. Женщина перенесла ладонь с головы на грудь сына и зажмурилась. Дуновение ветерка потушил свечу, но темней не стало. Еще немного тайник освещала та рука, что лежала на мальчике. Мать поцеловала малыша и, пошатываясь, вернулась назад в дом. Прочно положила доски на место, поставила сверху свечу, подошла к столу и села на лавку. Она – готова.
Взошло солнце, поднялось почти до полудня. Но этот день отличается от предыдущего. Нынче село было тихим. Двери закрыты, окна спрятаны ставнями, ограждения местами разобраны. В сараях пусто, нет и собак. Меж вымершими домами, по протоптанной дороге шел старик. Медленно, устало опираясь на трость. Длинная, грубого плетения, рубаха, порванная ниже колен; широкий потертый ремень на поясе, с которого свисало множество маленьких мешочков; длинная седая борода покрывала грудь, а на плечах – потрепанная накидка. Он шел не осматриваясь, обходя разбитые кувшины. Его дорога лежала туда, где невдалеке поднимался редкий дым. На месте красивого дома среди пепла теперь лежала полуобгоревшая дверь и стояла одиноко почерневшая печь. Посреди разрухи сидел мальчик. Позади него зиял темный провал с лестницей. Он стоял тихо, слезы уже выплаканы, голос сорван от криков. Когда возле него остановился старик и положил ладонь на плечо, мальчик обернулся и скрыл лицо в его одеждах.
– Пошли отсюда.
Старик обнял ребенка и повел обратно через село в лес.
– Хоть ты и не спрашиваешь, но тебе интересно, что произошло.
Они минули остатки разобранного забора, однако, мальчик молчал и смотрел на все это без эмоций.
– Люди ушли еще ночью. Забрали все свое и ушли в город, что неподалеку. Знаешь, почему?
В ответ опять тишина.
– Эх... Почему ты сам ничего не спрашиваешь? Любой другой ребенок никогда бы не заговорил с незнакомцем, не говоря уже о том, что не позволил бы себя увести.
Они вышли из села. Деревья скрыли мрачный вид. Пение птиц, горячий свет солнца и прохладный ветерок совсем не сочетался с внутренним состоянием мальчика.
– Твоя мама просила меня позаботиться о тебе. Думаю, она тебе уже все объяснила, раз ты так легко пошел со мной. Ты такой, каким она тебя описывала.
– Мама сказала, что вы хороший, и я должен вас слушаться.
Впервые мальчик проявил интерес к разговору, и старик продолжил.
– Ясно... Уже много лет мы с ней не встречались. Когда-то давно она была моей ученицей. Смышленой малышкой. Но время бежит, и пути наши разошлись. Совсем недавно получил письмо с просьбой позаботиться о тебе. Я захотел помочь, и отправился в путь. Но... эх, не судьба. Она, похоже, знала это.
– Вы чародей?
– Волхв.
– Значит, мама тоже волхв? А что это?
– Хе-хе. Расскажу все, как доберемся.
Мальчик знал не очень много, но отлично понимал, что его мама не такая, как все люди. Он часто видел, как она вдруг начинала бормотать себе под нос, от чего ее называли "ведьмой". Но он так до конца и не понял значение этого слова. Понял только, что это плохо, когда тебя так называют.
– Как твое имя?
– Слава.
– Я говорю об истинном имени.
– ... мама называла меня Истиславом.
– Отличное имя. "Слава". "Истина". "Славящий истину", значит... Что ж, Истислав, я беру тебя в ученики. Впереди нас ждут великие приключения.
Он улыбнулся и ободряюще сжал плечо мальчика.