Часть 1. Рублёвская вдова
1. Конец - всему венец.
Муж умер, но вместо долгожданного освобождения Наталья Васильевна вдруг ощутила пустоту. Она оказывается давно приросла ко всему этому, некогда чужому: к нему, его дому и быту. Ей было некуда себя деть. Его друзья и знакомые освободили её от скорбных хлопот. На её долю оставалось только то, что не могли делать другие – подписание бумаг, присутствие на церемониях и приёмы. В том самом нелепом качестве – безутешной вдовы. В её то возрасте!
Он завещал всё ей. Близких родственников не было, не было и детей. Когда-то наследник был для него очень важен, но только для него. Она не хотела себя связывать, и он вынужден был с этим считаться. Его родители давно и как-то незаметно умерли. Незаметно, по крайней мере, для неё. Они, казалось, только-только нашли формулу компромисса: "жить для себя". Сейчас она осталась одна.
Она ещё сохраняла траур, чёрное ей было к лицу, и привычно доставала платочек, когда того требовали обстоятельства, но всё чаще ощущала фальшь в действиях чужих, да и своих. Всё было многократно сказано, помянуто и оплакано. Бывшими друзьями, бывшими сослуживцами, какими-то малознакомыми родственниками, прочими ... бесхитростными и корыстными, тактичными и назойливыми. Им не было конца. Надоело, - решила Наталья Васильевна и всё чаще заявляла, что принять не может - хочется побыть одной. Да и о чём ей с ними разговаривать?
Временами ею овладевала апатия. Осенью она собралась и вернулась в московскую квартиру. Машину продала с гаражом и всем содержимым соседу, они с мужем ещё при жизни сторговались. Правда, инструменты? Про них она не подумала. Ну ладно, к этому она ещё вернётся. Продавать дачу и землю не было нужды. Дача хорошая, с водой и газом, не далеко. На даче тёплый гараж. Если купить небольшое "дамское" авто, как уже советовал сосед по даче, то всё будет довольно мило. Можно прислушаться и к соседке, которая говорит: "Даме не нужно уметь заводить автомобиль, даме нужно уметь завести водителя".
2. На Патриарших прудах.
Получив, наконец, достаточно времени, она с внутренним волнением вошла в его кабинет. Он этого не любил, каждая вещь должна была находиться там, где он её оставлял. Посторонние могли нарушить заведённый порядок и не допускались. Там всегда царили таинственный полумрак и покой.
Впервые она была здесь полной хозяйкой. Эта комната была ещё кабинетом его отца и возможно бог знает кого. На стене висел чей-то старинный мужской портрет, про этого ей никто не рассказывал. Ничего себе дедок, со знаком отличия. С орденом, наверное. Она никогда не бывала здесь долго и всегда в гостях.
В кабинете ОНИ присутствовали во всём. Неуместная робость овладела ею. От себя не скроешься, она пришла брать чужое – почти украсть. Смерть супруга и наследование ничего не меняют, всё это было и осталось чужим.
Всё здесь она уже знала и не знала одновременно. Знала только поверхностно, хотя сказать, что её это не интересовало, было нельзя. Причиной отчуждённости была, скорее всего, пресловутая разница в возрасте. Сначала она было молода и не могла жить интересами супруга, со временем обнаружилось, что отношения уже сложились и изменить их сложно.
Что делать? Выйдя из оцепенения, она решительно раздвинула старые пыльные шторы и распахнула фрамуги окон в надежде, что хоть часть пыли улетит и уже тогда смело огляделась.
Наваждение отступило - комната сразу потерялась. Всё вдруг полиняло. Мебельный гарнитур выглядел потёртым и неуместно громоздким даже для такой большой комнаты. По углам виднелись какие-то никчёмные предметы, а по ней, так просто хлам. Наталья Васильевна почувствовала злорадство: - Делов-то, одно старьё.
Нужно ли ей здесь что-то сейчас? Можно чуть прибраться и уйти, но она прекрасно чувствовала, что не уйдёт. Нет, без того она долго откладывала этот момент. Дело не в уборке, а в интересе! Вот ИХ семейное старинное бюро. Давно ей хотелось туда заглянуть, узнать его тайны, как уйти получив наконец эту возможность ...
Сначала она отперла все ящики, и только потом начала методично их обследовать. В верхних лежали альбомы и рисунки. В других было много деловых бумаг. Наталья Васильевна слабо разбиралась в этом, но ей казалось, что ни одна из них не похожа на то, что приносит состояние. Планы земель их родового поместья, грамоты полученные предками, старинные акции - только внешне выглядели богато, про них ещё он говорил, что сейчас это просто фантики. Она искала ещё и ещё - всё какая-то мишура. Всё было мало интересно. А ей очень хотелось узнать, что же он здесь всегда прятал от неё, чем так дорожил. Когда успел переложить? Она была оскорблена его поведением. Каков ведь! Казалось, был чуть жив, но успел. Он часто повергал её в подобное недоумение. Что-то, наверное, могли прояснить многочисленные записи, но надо было вникать и выискать, чего делать без нужды не хотелось.
3. Вхождение в наследство.
Оставались коробки, металлический ящичек и резной ларь тёмного дерева, которые она сначала отложила. Ларь не заперт. Открыв его, Наталья Васильевна погрузилась в кем-то оставленный и возможно забытый ещё при жизни мир. Оттуда явились запахи и мишура: пустой флакончик, блёклые бусики, монетки, забавные пуговицы, простой крестик ... и чья-то любовная переписка. Имена неизвестны, часть писем на "французском" (возможно на французском). В коробках фотография в рамке, опять бумаги … грамоты … бумаги. Однако, какой заслуженный род – целый ворох фантиков, горько усмехнулась она.
На какое-то время эти вопросы были задвинуты на задний план. Наталья Васильевна никогда не интересовалась политикой и вообще общественной жизнью. Но эта самая политика неожиданно всё больше стала озадачивать её самоё. Люди сатанели, продукты дорожали и накопления уже не казались такими несметными. Была тут не один год тяжба домовых комитетов: их дома и соседнего, за площадку под гаражи. У супруга оставались бумаги и доля в этом кооперативе. Теперь к ней обращались разные люди: то бумаги покажи, то долю уступи, то чей-нибудь телефон поищи. Приезжали дальние родственники, узнавшие про похороны. Соболезновали, и казалось, чего-то ждали. Поскольку она никогда о них не слыхала, да и в завещании они не значились, Наталья Васильевна решительно не знала, о чём с ними говорить. Обошлись без адвокатов, этим она решила ничего не давать. Лишнего чего не оставалось, а в свои "дела" Наталья Васильевна никого посвящать не собиралась.
За стенами квартиры бушевала жизнь, но она оставалась домоседкой, её домашний интерес всегда был для неё самым важным делом. Так в кабинете оставался запертым некий крепенький металлический ящичек, похожий на миленький сейфик - вот задача. Безденежье не грозило, и в тоже время найти кого-то было надо, в ящичке позвякивало! Просить посторонних людей отпереть его она находила совершенно невозможным. Не просить же слесаря из домоуправления – такой помощничек, в новые то времена, обокрасть, да и убить может. К тому же, она уже цепко присматривалась к окружающим, подыскивая кандидатуру более широкого плана.
Визиты, однако, продолжались. Пришёл и Фавст Прокопьевич - "задушевный друг", как называл его покойный. Сколько она помнит, он "давно не молод", частенько болеет и где-то подолгу отсутствовал. Вот и в этот раз позвонил и едва "мог взять в толк", что опоздал совсем и "проститься" уж никак нельзя. Не только похоронили, уже и "сороковой" давно прошёл. Потом опомнился, звонил другой раз, узнавал, где хоронили, опять не давал о себе знать и вот явился вдруг, как призрак. Богатырём он никогда не являлся, а сейчас казалось, бедной душе в нём вовсе не оставалось места, где укрыться.
Говорили о делах скорбных. Фавст интересовался: кто приходил на похороны, отдельно на поминки, что говорили, не остались ли какие дела, чтобы разобрать. Прошли в кабинет, где они подолгу просиживали с её супругом, тут он ориентировался лучше. В состоянии полного равнодушия она предъявила ему, что нашла из бумаг. Ничто не вызвало в нём удивления. Ах, ты старый лис, - подумала Наталья Васильевна и предложила самому осмотреть бюро.
- Эти бумаги, я полагаю, вас не интересуют, – осматривая верхний ящик осведомился посетитель, как бы между прочим.
- Что вы имеете в виду? – строго взглянула на него хозяйка, высоко подняв одну бровь.
- Эти письма, рисунки … я могу разобрать?
- Нет, ну что вы! - неожиданно энергично для взятого тона возразила Наталья Васильевна, потому что ей послышалось "забрать", это самое дорогое, что у меня осталось.
Это был явный перебор. Создалась неловкая пауза и занятие было прервано. Пошли пить чай. Гость покривился, завидев что она выставила старинный чайный сервиз, чуть оживился только живописуя портрет в кабинете, хвалил картины в гостиной, предостерегал от поспешных продаж. - Эти вещи не малых денег стоят, а денег сейчас нет! Так, фантики, – пробовал наставлять он. - Что ж теперь и не жить вовсе, - широко улыбаясь, отвечала она.
Однако, не засиживаясь долго, он ушёл. Наталья Васильевна чувствовала неудовлетворённость, но сервиз проворно прибрала, про чёрный день. Старикан прав, у соседей вон оценщик в двадцать тысяч только чашки оценил. Чёртовы бумаги, наваждение какое-то, надо их внимательнее посмотреть. Найдя время, она взялась за них снова, но опять не увидала в них денег.
Среди бумаг были рисунки каких-то мотыльков. Рисунки как рисунки, высокой живописью не назовёшь – тема не та, кабы не тщательность с которой они были выполнены. Забавные вообще рисуночки, если приглядеться. С чего бы так трудиться по пустякам?
Выбрав время она позвонила Фавсту Прокопьевичу и как бы без особенного интереса попросила его зайти, когда будет не трудно. И он явился довольно скоро. В этот раз Наталья Васильевна приняла его теплее, жаловалась на нездоровье, одиночество, незащищённость. Пили чай по-домашнему на кухне, в кабинет не водила. Говорила вздыхая "вот годовщина … поговорить хочется с близким человеком". О покойнике больше в спокойных тонах … "смирившись с потерей", "время лечит". Вспоминали немногое, что можно было вспомнить общего. Затронула тему бумаг. Действительно, он это подтвердил, бумаги на сей момент, к великому сожалению – деловой ценности не имеют, пока фантики. - Да как знать, - тут старикан смешно делает глазки, - как знать! Вот в Прибалтике собираются возвращать собственность владельцам … Если есть желание, можно поинтересоваться и новыми акциями. - Полагаю, я могу рассчитывать на комиссионные? – говоря в шутку, проявил он неожиданную хватку.
Про любовную переписку слушал невнимательно, он каким-то образом знал, что эти лица персонами историческими не являются и переписка никого не заинтересует. Это тоже не деньги. Затронула она и интересующую старика тему и почувствовала больную струну. Рисунки и путевые заметки ему по-прежнему интересны. Точнее Фавста Прокопьевича интересовали больше изображаемые в приложении к заметкам насекомые. По рисункам насекомые были вполне реальными, но в "Энтомологии" отсутствовали. Вот и беспокоила Фавста эта "пустяшная загадка".
- Вы, Наталья Васильевна, наверное знали, что батюшка Александра Александровича "Действительным статским советником" являлся? Да это его портретик в кабинете то висит с орденом! Да, выезжал он в различные страны с различными миссиями. Да-с, вот так, до комиссаров это было проще. А так как он увлекался многими вещами, он там по случаю собирал коллекции и делал наброски. Да-с, похоже не случайно не могу я их классифицировать то, мотыльков, - кряхтел старик, - неизвестны они науке, но существуют.
- Как же такое может быть? – спрашивала с величайшим интересом Наталья Васильевна!
- Вот так-с. Ничего собственно удивительного, насекомых сотни тысяч видов, совсем не все описаны, микроорганизмов вообще пока известно не более нескольких процентов, да и давно ли этим стали заниматься? – отвечал её "тайный советник", очень довольный собой.
Сам Фавст, как говорил ещё супруг, дальше садового кольца никуда не ездил. Но как оказывалось, нерастраченную страсть к путешествиям имел. И не малую. Трудно, конечно, было его, малюсенького щуплого старикашку, представить героем кругосветного путешествия. Но "отсутствие даже малейшей такой возможности по причинам известным", как он говорил, многозначительно поднимая палец, сильно его оскорбляло и угнетало. Уж неизвестно, как при "старом режиме", т.е. до 17 года, а Фавст Прокопьевич предпочитал выражаться именно так, выглядел он сам, но про "батюшку Александра Александровича" он говорил забавно складывая губы и как бы одновременно присвистывая, такой важный и образованный это был господин. Да ещё и естествоиспытатель! Себя Фавст с неизменным удовольствием называл "естествонаблюдателем".
Помянуть на годину пригласила немногих самых нужных, собралось того меньше. Думала, придут его старые друзья. Думала, что скажет, даже подарочки для них обдумывала из его вещей – увы ... не удалось. Она с грустью осматривала шкафы, пересмотрела костюмчики мужа - все оказались изношенные! Как так? Он выглядел в этих же самых костюмах всегда прилично, даже элегантно. Подходящей кандидатуры, так сказать мужского плеча, таким образом, она всё не видела. Так, не больше назойливого внимания всё тех же: каждому скажи что - да как? Чего им всем нужно!
Наталья Васильевна всё чаще чувствовала беспричинную раздражительность, догадывалась почему: время не красит, жизнь шла сквозь пальцы. За стенами её квартиры дули ветры перемен, она же ощущала только какой-то неприятный сквозняк в прихожей. То, что раньше шло в руки само, теперь было трудно ухватить. И она старалась удержать хоть что-то. Вот гараж этот выхмылил, а запчастей там наверное ещё на одну машину оставалось. А вот заставит она их вернуть! Вот бы продать их и новых акций купить! Всё был бы толк. Стрясти с него хоть что-то надо, всё деньги. Да не явился. Хитрит. И этому старому всё бы глупостями заниматься. Интересовался бы акциями, молчит вот какие сейчас лучше брать. О душе пусть думает. Рисуночки? Пусть побегает, если надо. Или он заработать хочет без хлопот!? А то! чего это его так развезло? Шиш ему! Я дольше ждала ... Помотается - расскажет, пусть колется.
Фавст однако не являлся. Решимость и, как ей казалось, деловитость позволили Наталье Васильевне взглянуть на всё свежим взглядом. Ведомая неожиданной догадкой она обшарила боковые ящики бюро, которыми они всегда пользовались для хранения мелочёвки и вытащила за цветной шнурок некий ключик. Открыв последнюю запертую в этом доме вещь, увы, она снова оказалась разочарована. Из ценного, для неё, видела только тяжёлые малахитовые бусы, какие сейчас не носят, и малахитовый же ларчик с серёжками его матери. Звякающим металлом оказались какие-то закопченные ложечки, ванночки ...
Часть 2. Не существовавшие мотыльки.
1. Деньги-деньги рублики.
Как известно, люди лишенные какой-либо возможности могут страстно хотеть именно того, чего нельзя. В противном случае они страдают. С Фавстом Прокопьевичем происходило нечто подобное. Как, по его рассказам, трагически не получилось у него при "комиссарах" поехать за рубеж к какой-то Марье Ивановне, так теперь не удавалось заполучить эти рисуночки. Он и копировать вручную начинал и фотографировал, но получалось у него "всё как-то неудачно". Правда, с этими "железяками" он разобрался быстро. Откуда ей было знать, что это платина, из которой раньше делали всякие "приборчики" для занятия химией! Вот только что-то темнит он опять. Обещал узнать, где можно дороже сдать металл – и опять молчит. Говорит "сдавать рано"?!
Наталья Васильевна в это время ощущала сильное неудобство не столько от того, что она не работает, сколько от узости общения. Требовался ей деловой совет, и пришлось за этим ездить далеко от дома. Это было утомительно, но неожиданно наполнило её жизнь смыслом. Собственность стала в духе времени и народ егозил. Инфляция, запустив незримую лапу в карманы каждому, с неотвратимостью пожара делала накопления пеплом, а людей дерзкими.
Она отстранённо наблюдала за ними, как за неприятными букашками. Вчерашнюю инженерию сразу видела, даже если они становились агентами по продаже финансовых бумаг и злорадствовала. Чаще всего это были какие-то балаганные распродажи акций с рук, как на Лермонтовской, хаживала и в офисы, например, облюбовала она местечко в Экспоцентре на Красной Пресне. Нагулявшись затем по бесконечным базарам, в которые превратился город, она с гораздо большим удовольствием возвращалась в свой уютный уголок.
В Экспоцентре не продаётся еда, но можно посетить невиданную ранее выставку, построить глазки. Там же в очереди за "Норильским никелем" ей, наконец, удалось не только услышать смелые рассуждения о деньгах, но и присмотреть нужного симпатичного человека. Потом новый знакомый, его звали Михаил, показал ей точку на Фрунзенской, которую назвал "крупной теневой биржей", и Наталья Васильевна окончательно "загорелась акциями".
Фавст мог советовать и то и другое, но кто же разберёт его советы. Опять же она много раз при нём говорила, что "бедна как церковная мышь", да и светить деньги находила неудобным. Михаил говорил понятнее и как-то правильно что ли. Но и этому Михаилу, Наталья Васильевна пока не собиралась довериться и пребывала в томительной неопределённости. Деньги были, но они таяли, и она чувствовала это как непрерывное сгорание свечи. Злорадство по отношению к бывшим коллегам подчас оборачивалось гримасой – не пришлось бы самой ходить работать.
Просидев как-то час другой до ночи за пересчётом денег и на разных книжках, и в стопочках, перебрав золотишка в шкатулках и коробочках, она легла поздно. Ту ночь донимали Наталью Васильевну то пьяные вопли за окном, то бессонница, то разные страсти. Полудрёма - полусон, отвратительные чёрно-белые видения. Будто те пьяницы бросили в окно камень и обломки стекла посыпались на неё сверху сверкая и трепеща в темноте как занавески на ветру. Очень опасные и беспощадно режущие стекляшки. И только она отбежала от окна и спряталась, как оказалось, что это бабочки - дикие и жестокие, которые ищут именно её и мечутся уже вокруг. Стряхнув с себя наваждение и открыв глаза, она поняла, что это только диковинный сон и успокоилась, но неожиданное физически сильное чувство, как страшны могут быть дикие бабочки, не оставило её. После пробуждения она не могла придти в себя. Какой пустой и глупый сон, думала она. Этот старый мухомор ещё крутит, то ли комиссионные ждёт? В могилу он их взять хочет! Михаил хорош, но старикан безобиден и для принятия решения ей легче было довериться ему.
2. Перестройка ума.
Как-то раз день не задался, Наталье Васильевне нездоровилось. Она сидела дома и перебирала в уме последние события. Её задевала чужая алчность, чужое чувство собственника. Тем другим она отказывала в праве на это. Чувствовала, что без дележа не обойтись, но не уступать же старику! Какие все стали шустрики! Душка Михаил брался пристроить платину на какое-то чудом уцелевшее производство по хорошей цене! Платина не золото, не хранить же её ещё сто лет! Думала-гадала, как бы этого Михаила использовать, не подпуская близко без надобности. Фавст не звонил, и вечером она позвонила сама. Сначала хотела приколоться, разговорить его на любимую для него тему.
У Фавста к телефону обычно подходила какая-то Настя, родственница или домработница, и вот сейчас она отказывалась позвать его и упорно говорила, что он болен. Наталья Васильевна подозревала, что Настя врёт, а старый хрыч обиделся и капризничает и энергично настаивала. Однако Настя неожиданно оказалась права, Фавст болеет и лежал, но разговор слышал и взял трубку только, "чтобы его прекратить".
- Фавст Прокопич, что это вы разболелись? Нет, мы не дадим вам умереть! Ну, Фавст Прокопич, ну скажите правду, зачем вам эти рисуночки? Вы что думаете, я такая простушка, чтобы верить вам, - взялась заигрывать она.
- Извините, Наталья Васильевна, - неожиданно твёрдо сказал Фавст Прокопьевич, - я плохо себя чувствую.
Наталья Васильевна была больно уязвлена. Мало того, что он по делу ничего не говорит, он ещё себе такое позволяет! Долго не звонила, но рассудила как-то, что старикана пора развести, есть ли у него вообще те связи, которыми он козыряет. Выложила на бюро бумаги, ждала, старик не звонил, бумаги мозолили глаза, она позвонила и узнала о его кончине. Вот те на! Наталья Васильевна была озадачена. Какие же брать ей акции и как теперь отдавать платину Михаилу? Чёртов старик, как не вовремя он умер.
Подумав, она всё же договорилась о визите, решила съездить. Не хотелось, да ладно. С вдовой Фавста, Валентиной Ивановной, раньше их возможно заочно знакомили. По голосу она её не узнала, но поговорили нормально. Не так давно посещали её, теперь посещала она. Боже, вот это жизнь я себе устроила! – думала Наталья Васильевна всю, правда не долгую, дорогу.
Утром в метро последнее время часто бывало пустынно. Что же это, все перестали ездить на работу? – не уставала удивляться Наталья Васильевна. Добавилось много людей с грязными коробками и немыслимо огромными сумками. Недалеко сидела баба с большой уже девчонкой. Та что-то просила. Мать, наконец, вытащила из сумки апельсин и дала. Девчонка восторженно сверкнула глазами и стала грызть прямо с кожурой! Эти очевидно приезжими. Иногда обращались к ней, но она не отвечала. Сама не помнила, где какая станция, да и объяснять ничего не хотела. Они бездельничают, найдут и без неё. В вагонах было не прибрано, от людей чем только не воняло. Казалось, что состав движется лениво, и остановки объявляют растягивая слова. Она не могла привыкнуть к таким переменам: - Поспешила я с машиной, ой поспешила!
3. ГАЗПРОМ! ГАЗПРОМ!
Настя провела Наталью Васильевну в гостиную. Какая-то женщина похожая на вдову покойного, приветствуя её поднялась на встречу по-черепашьи тихо, но тут же снова села продолжая поддерживать беседу с каким-то старикашкой, однако, выказывая и ей внимание. По телефону она куда любезнее, - подумала Наталья Васильевна, - для неё очевидно чем-то важен этот старикан. Никто не входил и не выходил из комнаты. Сложившаяся обстановка напоминала сцену допотопного спектакля. Ей показалось, что её представили как-то небрежно и отнеслись как к просительнице. Она неловко высказала свои соболезнования, её терпеливо выслушали. После общих фраз говорить оказалось не о чем.
Вниманием Валентины Ивановны всё же удавалось владеть, Наталья Васильевна находила способы напомнить о себе. Однако, в акциях никто из них не разбирался. Потом, чтобы хоть что-то вытянуть из старухи, она заговорила о бумагах и рисунках. - Вот ведь досада - не успела передать, а покойный хотел ... Что вы скажете об этом? Чтобы напомнить о чём речь, Наталья Васильевна протянула через стол "случайно" прихваченные с собой какие-то мутные бумаги и рисунок!
- А, это, - рассеяно сказала Валентина Ивановна, едва взглянув, - кому же это сейчас интересно. Хотя постойте, - она порылась в бумажках, сходила куда-то и принесла что-то, - вот, Фавст Прокопьевич тут писал для вас. Извините, я запамятовала.
В коридор из глубин довольно нехилой квартиры время от времени выплывала упитанная девица, демонстрируя голый живот под малипусенькой маечкой и трусы, которые мало что скрывали. При этом она всегда с кем-нибудь разговаривала по телефону, в упор не замечая ничего вокруг. В этот раз она гундосила в трубку: - Ну, мам, забери меня отсюда, я тут сойду с ума со стариками. Наталью Васильевну передёрнуло.
Валентина Ивановна продолжала стоять, и Наталья Васильевна поняла, что она ждёт её, чтобы проводить. Выйдя из подъезда, Наталья Васильевна развернула бумагу. Там было только три строчки: "Передать Наталье Васильевне! Рисунки батюшки Александра Александровича - это рисунки не существующих насекомых."
- Тьфу, безмозглый старик, - Наталья Васильевна пришла в ярость. - Мало мне было своего старого пачкуна … чтоб я ещё … !
Понесла её нелёгкая на "Мишкину биржу". Но в пути решительность потихоньку угасла, а придя туда, она поняла, что одна она ничего не понимает. Она ходила от стойки к стойке, сначала сурово по-хозяйски оценивая говорящих, чтобы не наслушаться вздора, потом вникала в слова. Но говорили много, она тонула в море незнакомых слов и поняла, что не делом занята, а просто слоняется.
- Добрый день, Наталья Васильевна, - безумно тёплым баритоном пропел Михаил, вынырнув из ниоткуда. Он жил где-то "рядом", и она не удивилась встрече.
- Ах! Я потеряла столько времени! Я так устала, - кокетливо начала Наталья Васильевна, - Не хотите где-нибудь посидеть? И подумала: Обаятелен, почему бы не дать ему надежду.
- С удовольствием, но мне сейчас должны сообщить очень важную информацию, - ответил Миша как-то с ленцой, но очень деловито.
Непродолжительное ожидание прерывалось появлением различных "знакомых" Михаила. Он галантно извинялся и отходил поговорить. Казалось, здесь он знает каждого второго. После очередного разговора Миша вернулся с совершенно круглыми глазами, Наталья Васильевна кожей чувствовала, что он что-то скрывает.
- Кто это был? - спросила она.
- Очень не простой человек, - тихо ответил он. - Теперь нам можно идти.
Нужное кафе оказалось очень даже не далеко.
Сначала они нашли место у окна и долго смотрели в меню, чтобы не ошибиться с заказом. С продуктами плохо, мало ли что хозяева заведения захотят им скормить. Цены заслуживали отдельного разговора?! Но щедрый Миша угощал!
Тема разговора нашлась легко. Да, её интересуют ценные бумаги!
Михаил сразу понизил голос: - Ради бога, только не в этом кафе! Здесь слишком много заинтересованных ушей! И вот он почти шепотом сообщает ей сногсшибательную новость, что есть возможность взять акции одного из предприятий Газпрома(!). С его слов, сейчас все "посвящённые" ждут здесь только этого. Но лично он знает, какой надо взять "пакет", чтобы получить шанс ввести в совет директоров "ручного" то есть своего человека! А то и сформировать "ручной совет директоров"! Ах, как жарко шептал Михаил! Как горячо становилось внутри и как хотелось верить!
- Надо понимать в какое чудесное время мы живём, Наталья Васильевна! Сейчас мы переживаем историческим момент, время невиданных возможностей, которого не должно было случиться и больше никогда не будет, но что нам неудачники! Кто в этот поезд не попадёт, тот будет всю жизнь рассказывать, что ничего нельзя было сделать!
- И что, Миша, я могу приобрести этих акций?
- Нет проблем.
- А можем мы приобрести "Пакет"?
- Ах, Наталья Васильевна, - с грустинкой в глазах, сказал незадачливый гуру, - мне сейчас не собрать столько "наличности". Это моя трагедия! Если не взять "Пакет" сейчас, можно жалеть об этом всю жизнь. Такое судьба дважды не предлагает. Вот если Вы у меня кое-что перекупите. Почему Вы хотите начать сразу с Газпрома!!!
Он достал какой-то "Сертификат"! По тому, как сияло его лицо и как трепетно он держал эту бумагу, Наталья Васильевна поняла, что это совсем не простая бумага.
- Нет! - категорично и сразу поставила всё на места Наталья Васильевна, - другие бумаги мне не нужны!
- Поймите, наличные нужны прямо сейчас. Лично я рву за деньгами, шанс есть. Вы останетесь здесь, или Вы тоже участвуете? – продолжая осторожно оглядываться, чтобы никто не слышал, говорил он. Его решительность заражала.
- В чём же дело? - сказала она, давая понять, что для неё нет в этом ничего нового и сложного.
- Сколько Вы планировали приобрести активов сегодня?
- Я возьму своё.
Наталья Васильевна чувствовала его азарт, чувствовала, что этот кусок он не может не схватить просто из азарта, надо только его додавить. Он был бесподобен - "настоящий биржевой волк". Потом она смягчилась. Нет, не спохватилась, но … погладила раскисающего на глазах "волка" по руке и состроила глазки: - Миша, не ошибитесь, меня интересует "Пакет"!
Наконец он уступил. Моя взяла, ликовала Наталья Васильевна! Усталость сняло как рукой. Они договорились, что сейчас же надо быстро обернуться с деньгами.
4. Капитализм – состязание умов!
Заняв на бирже очередь в какое-то окно. Миша основательно выяснил кто за кем и всё это сообщил ей. Любезно поймал для неё такси и Наталья Васильевна устремилась домой, чувствуя в этом движении новую струю жизни, что-то окрыляющее. Она чувствовала, что это не простой день, и что вернётся отсюда, она уже другой.
По телу Натальи Васильевны растекалось тепло. Он, конечно, тряпка, - думала она, - но тряпка полезная. Она по-хозяйски рассматривала суетящихся на ступенях биржи людишек. Чего они тут колготятся, надо же просто знать нужных людей ...
- - -
- Ну, денежки не большие, - неожиданно весело сказал Михаила, когда они закручивали свёрток, но был до противного инертен.
- Пошли!
- Куда?
Вожделение действия и вожделение обладания бумагами Газпрома, о котором говорят только шепотом, овладевало Натальей Васильевной всё сильнее, и его упирательство начинало раздражать. Деньги, каких она никогда не держивала в руках за раз, делали её бездумно смелой: Тряпка, жалкий посредник, какие всё-таки бестолковые эти мужики!
- Пошли-пошли, - боясь, что клиент застоится, она тянула его к выходу.
- Нет, делаем не так. Вы меня под монастырь подвести хотите! Оставайтесь здесь. Официально сегодня торгуется "Гермес". Не будем привлекать к себе внимание. В зале никаких вопросов, бога ради! Мне здесь ещё работать и работать. Надо ещё посмотреть, уточнить ... всё сделаем чики-пуки.
И он ушёл один.
- - -
Михаил появился в дверях кофе, когда достаточно испытал её терпение. Он делал равнодушную мину, но светился внутренней улыбкой и не шёл … а парил как архангел. Сел и какое-то время молчал идиотски улыбаясь.
- Не надо волноваться, Наталья Васильна, быть Вам миллионершей, бумаги уже готовят, - наконец смог выговорить он, поняв, что она им очень недовольна, - акциям не дадут попасть в зал. Эти сволочи и так уже что-то пронюхали и жужжат.
- Пусть жужжат, - с каменным лицом сказала Наталья Васильевна.
- Наши люди об этом позаботятся, - торопливо бросил Михаил на ходу, собираясь снова удалиться.
- Да, идём, - Наталья Васильевна легко поднялась следом, не смотря на усталость. Тяжёлый выдался денёк.
- Не стоит, без пропуска со мной Вас, увы, не пропустят, а бегать с бумагами по залу под носом у толпы - увольте!? – безвольный Миша явно твердел.
- Ладно, - как бы согласилась она, но произнесла это с умышленной угрозой в голосе (в конце концов, деньги то её), и добавила с нажимом, - только мне это уже надоедает.
- Всё-всё, - сразу засуетился Миша, - я мигом. Не выходите их кафе - это в Ваших интересах!
Он резво удалился, и в этот раз неожиданно быстро вернулся.
- Всё готово! Давайте сначала Ваши документы, - зло прошипел Михаил.
- Я бы хотела сама, - мягко сказала Наталья Васильевна, боясь испортить дело в последний момент.
- Не-же-ла-тель-но, - отчеканил Миша с мукой в лице, торопливо шурша бумагами в своей папке, перекладывая их с места на место, перепроверяя что-то, щупая карманы, пакет со своими деньгами, потом спохватывался и щупал снова, намекая, что он тоже очень и очень устал. - Положитесь на меня! Я сейчас принесу. Мы тут же всё перепроверим. Если Вам что-то не понравится - нам всё переделают. Я отвечаю! Всё будет, как хотите Вы. Давайте паспорт и деньги. Быстро, быстро до закрытия не так много времени. Ещё находимся, Вы что думаете - так легко миллионами ворочать! Суеты будет ещё много. Я оставляю вам сертификаты. Они стоят столько, что я даже не рискую их с собой носить. Уж поверьте!
И он, покрутив по сторонам головой, опять скрылся за дверью, оставив её томиться в полном недоумении.
5. Брокер с улицы.
Что-то было не так, но ей не удавалось сосредоточиться. Наталья Васильевна недоумевала: сколько можно ходить, если бумаги заполняли до этого. Потом проверила, что Михаил носит в папке. Бумаги были на месте. Заметила, что из-за соседних столиков на неё как-то странно поглядывают. Когда они только пришли – это не раздражало. Всё равно бездельник, - решила Наталья Васильевна, но добросовестно вычитала его бумаги, не ради блеснуть эрудицией, но чтобы потом сравнить со своими. Она неслась сюда вся в мыле, сняла деньги со всех книжек, натерпелась страхов на улице, когда ей казалось, что её преследуют, и вот явно засиделась здесь. Официантки косятся, а пить кофе уже нет сил. Наконец встала и пошла к бирже, снова и решительно настроившись: - Надо ещё проверить, чем это он там занимается на самом деле!
Здание активно покидали люди, вот-вот появится Михаил и нельзя прозевать. Когда парадная опустела, Наталья Васильевна приблизилась. В холле было темно! За стеклянными дверьми возился охранник прилаживая изнутри к дверным ручкам какие-то скобы и навешивая замки. - Что за гараж, - скептически подумала Наталья Васильевна, приблизилась и дёрнула дверную ручку на себя.
Мужлан за стеклом замахал отрицательно рукой.
– Закрыто!
- Какой осёл, - подумала Наталья Васильевна. - Я жду важного человека! - глуповато, но с вызовом говорила она, продолжая дёргать.
- Всё. Никого нет! – отвечал охранник, - Иди бабка домой, завтра разбогатеешь.
Брови Натальи Васильевны сами поднялись странными дугами – она глядела на дверь, как на фантастический прозрачный барьер чудом попавший сюда из кино. Долго читала табличку у двери и никак не могла понять! Потом, леденея внутри, ходила в кафе и обратно повторяя: "товарно-сырьевая-товарно-сырьевая " и упорно чего-то ждала. Она так полюбила эту мысль, что ни на что иное в душе места не оставалось. Уже в густых сумерках метнулась домой уверяя себя, что они случайно разминулись и … этот милый Мишенька ждёт её во дворе дома, на скамеечке, где они познакомились ...
Окончание.
К бирже ходила, как на работу, пробовала там расспрашивать. Потом уже дворничиху и своих соседей, но все переглядывались, идиотски глупо таращили глаза и не сообщали ничего, просто как сговорились. Заговор молчания!
Деньги огромные. Деньги последние! Наталья Васильевна не знала, что думать, не хотела верить ... не знала, как жить - на что жить.
- - -
Насекомые (лат. Insecta) - самый многочисленный класс беспозвоночных членистоногих животных. По разным оценкам их численность достигает 3 миллионов видов. Описано не больше 1 миллиона видов насекомых. Обладают наибольшим разнообразием среди всех остальных животных на Земле…
1998.