Браконьеры

               
 

 Вовка  проснулся задолго до рассвета. Сквозь штору не проникало еще ни капли света - зимнему медлительному утру не было дела до проснувшегося человека. Стараясь не разбудить жену, Вовка протянул руку к полке, нащупал тикающий будильник, нажал кнопочку подсветки. Пять часов. Еще часа два можно было бы не вставать с нагретой постели. Вовка закрыл глаза. Мерещились остатки сна - тяжелый грузовик, он сам за рулем, впереди подъем - крутой глинистый, вязкий. Нога давит педаль газа, а у грузовика не хватает тягла выехать на бугор. И вот воющая мотором махина начинает пятиться, скользить наискось и, в конце концов, падает с обрыва. А у шофера - у Вовки то-есть сжимается от ужаса сердце, перехватывает дух, ощущение неизбежности падения парализует тело... "Сколько лет уж не шоферю, а все сны какие-то профессиональные снятся" - подумал Вовка, пережив заново ночной кошмар. Он тяжело вздохнул, стал потихоньку поворачиваться на бок. Но жена Оксана услышала, приподняла голову с подушки.


   - Что, уже вставать пора?


   - Нет, спи. Еще рано. Я в туалет, - прошептал Вовка, досадуя на себя - мол сам не сплю и весь дом перебужу...Он поднялся, в темноте нащупал штаны, сунул ноги в валенки, накинул телогрейку, шапку и вышел из дому, стараясь приподымать тяжелую избяную дверь, чтобы она не скрипела, шагнул в темные промороженые сени, а потом на крыльцо. Угретое постельной теплынью Вовкино тело вздрогнуло от холода, жадно лизнувшего в лицо. Но, постояв с полминуты на крыльце, он понял, что мороз не так крепок, как вчера. Приотпустило... Небо было затянуто, черноту его не прокалывал ни единый лучик звезды. Лишь ущербная луна белесо мутнела над горизонтом.


   Почуяв хозяина, из будок вылезли обе Вовкины собаки - Сильва и Лимон. Это были крупные лайки сомнительных кровей. Лимон был сыном Сильвы. У обеих собак была общая специальность - ставить крупного зверя - кабана, зубряка (так называли местные охотники изюбря), медведя. Этому делу - опасному и требующему сноровки и храбрости - Сильва сама обучила Лимона. А уж кто ее учил не знал и сам хозяин. Собака досталась Вовке от другого охотника. Года два назад из деревни уехал совхозный механик - Митрич. Не стало работы - совхоз развалился - он и уехал. А Сильву Вовке подарил. А ведь было время, бродил Вовка с Митричем по таежным дебрям с двустволочкой шестнадцатого калибра через плечо... Да что там, он - механик-то и пристрастил Вовку к охоте. Сам был завзятым  любителем охотничьих азартных утех и Вовке передал свою страсть к шуму зеленого дола да к изюбриному реву.


   Вот только охотники бывают разные. Митрич, например, был охотником - спортсменом. А Вовка  называл Митрича романтиком. Азарт, соревнование со зверем, общение с дикой природой и восхищение людей многочисленными трофеями - вот что было главным для Митрича. Увлек своим хобби он и Вовку. Научил разным таежным хитростям да охотничьим премудростям, поведал о повадках зверья дальневосточного. Сколько тропок потаенных, заветных Вовка вытоптал с Митричем, сколько переговорено, рассказано друг другу у костра на привале,  да в тесной зимовьюшке длинными зимними ночами, а сколько добычи принесено в дома на радость семьям! Много чего было, но вот не стало у механика работы и пришлось ему ехать в новые места искать себе применение. А Вовка не уехал, хотя тоже распрощался с баранкой совхозного ЗИЛа. Некуда ему было податься с семьей. И тогда стало давнее Вовкино увлечение его новой профессией. Из спортсмена - любителя он превратился в промысловика - добытчика. Семью-то ведь надо кормить! А чем еще прикажете заниматься в глухой деревушке, где не осталось ни одного предприятия, закрылись и школа и детсад и даже распоследний магазин - лавчонка  за нерентабельностью!   Конечно, Вовка, как и многие односельчане, пытался поначалу устроиться работать в городе, уезжал из своей Белогрибовки на месяц - другой сначала в райцентр, а потом и в краевую столицу. И нашел ведь работу - ее, впрочем, в городе хватало. Да вот только то что зарабатывал он, все уходило на жизнь и на жилье. То-есть, как потом рассказывал Вовка - чтобы пожрать, да поспать... А семью, извините, на что содержать? Хотел он было податься в моря, благо, специальностей для работы на судне хватало - в свое время  в "фазанке" и на токаря и на газоэлектросварщика обучили - да как узнал сколько придется заплатить нужным людям чтобы "всунуться" на  судно, понял что моряком ему не бывать. И вот там-то, в городе свела Вовку судьба с одним интересным человечком. Шустрый и пронырливый был малый, с Вовкой он сразу заговорил, как будто знаком был с ним с пеленок. Вовка и не запомнил как этот прохиндей - Фима его звали - оказался в его, Вовкиных, корефанах. Может быть тот пришел к Вовке на предприятие какую нибудь халтуру заказать, а может в общаге к Вовкиным соседям зашел в гости... Осталось у Вовки в памяти лишь то, как они с Фимой сидят в пивнушке, да за жизнь разговор ведут. Вернее, разговаривал почти всегда один лишь Фима. Вовка поглядывал хмуро на лоснящуюся рожицу собутыльника, да удивлялся как тот, глядя простодушно прямо  в глаза, болтая без умолку и панибратски хлопая собеседника по плечу, умудрялся оставаться инкогнито. Кроме того что он - Фима (а может и не Фима - поди проверь!), Вовка о своем приятеле ничего не узнал. Зато потом удивлялся как много тот, мимоходом эдак, выведал о его, Вовкиной жизни. Успел он ненароком расспросить Вовку и о его былых охотничьих увлечениях. Именно этот непростой человечек, в тайге-то ни разу не бывавший, сделал Вовку браконьером.


  Со стороны леса доносился невнятный монотонный гул - ветер своей большой ладонью оглаживал лохматую шевелюру, космами свисавшую с многоголовья сопок, скользил по залысинам гольцов и вздыхал обиженно, натыкаясь на одиноко торчащие клыки останцев.


- Ломает погодку,- шептал Вовка, прислушиваясь к  стонам тайги,- здесь в распадке затишье, а каково на просторе! Как бы охота не сорвалась сегодня...- Он закурил, сел на ступеньку крыльца, стал гладить поочередно Сильву с Лимоном, ревниво оттеснявших  друг друга от хозяйской руки. Как всегда, когда встанешь очень рано - до света, было у Вовки на душе какое-то особое, хорошее чувство. То ли ожидание чего-то необычайного, то ли просто несознаваемая радость бытия, непосредственное, не данное органами чувств, ощущение жизни... Он не спешил зайти в теплую хату и все гладил, трепал ласково собачьи холки, задумчиво вслушиваясь в звуки неспокойного зимнего утра, поглядывая на подвижное небо, серевшее треугольником над крышей бани. Взлаивали на другом краю села собаки, встрепенулся и кукарекнул пронзительно петух в стайке, замычала соседская корова. Животные как всегда поперед человека встречали новый день. Вовка встал и пошел к своему любимцу - коню. Он тоже зачуял хозяина и Вовка слышал мягкий перетоп некованых копыт по соломенной подстилке. Это был мерин - пятилетка гнедой масти, звали его Орел или Орлик - в зависимости от обстановки. На нем Вовка охотился.


   Утро нехотя, осторожно и с оглядкой расталкивало над Белогрибовкой ночную темень. Прорисовывались мало-помалу щетинистые вершины сопок на фоне серого мутного неба. Снег так и не пошел - не собрался с силами, но и хмарь облачно-снежная не разлетелась, висела студеным одеялом над таежными падями, лохмами цеплялась за обветренные скалы Сихотэ-Алиньских отрогов.   Вовка,стараясь не шуметь, занес в кухню охапку дров, нащипал ножом щепок от смолистой чурки, набил топку поплотнее - сначала через дверцу, а потом еще и через кружки, чиркнул спичкой. Огонь весело загудел в печной утробе. Через минуту - другую зашипел, забулькал котел - пошла горячая вода по батареям. Дом у Вовки был большой - раньше в совхозах строили добротно и не без размаха. Только вот нагреть, натопить такие хоромы - немало дров требуется. Выручал все тот же Орлик. И себя Вовка обеспечивал дровами и соседям иной раз помогал. Были времена - на ЗИЛе дровишки возил, теперь вот - на коника вся надежда. Вовка поставил на печную плиту чайник с водой, выкинул из заварника старую заварку, засыпал сухого чая, стал ждать кипятка. Спешить было некуда - на работу Вовка не
ходил уже лет пять - не на кого было в деревне работать. А себя обеспечить - по хозяйству
управиться, да в лес на промысел сбегать - расписания на то не требуется. Сына вот нужно
разбудить, собрать, к школьному автобусу отправить - ну так это Оксанина забота, она не проспит, все вовремя сделает.


 Вовка присел на корточки к печной дверце, приоткрыл ее на сантиметр, чтобы дым выдувало, закурил. "Еще не завтракал, а уже вторую смолю"- досадливо укорил себя Вовка, но сигарету все ж таки не загасил. Что-то не так было этим утром в Вовкиной жизни - не то радость какая-то беспричинная томилась в его душе, не то тревога невнятная, невесть чего обещающая, сама маялась непрошенной гостьей и Вовку изводила исподволь...


  На сегодня была намечена охота. Вовка собирался со своим товарищем  - Малютой Глушаком на кабана. Но сейчас Вовка не был уверен в предстоящем дне - погода ломалась и планы могли сорваться.   Не включая света из спальни через зал прошла жена. Села позади Вовки на табуретку, помолчала несколько секунд, пытливо всматриваясь в мужнин затылок


   - Ты чего, Вов, заболел?


   - Почему?


   - Поднялся в такую рань!


   - Да нет... Так, не спалось чего-то, - Вовка затянулся, всматриваясь в мелькавшее в печи пламя, выпустил струйку дыма, стремительно улетевшую в родственную огненную среду, обернулся к жене, - сними чайник - закипел, кажется. Семёна скоро поднимать уже...


   - А что охота? Собираешься? - Оксана сладко потянулась, зашуршала большим  мягким телом в простой ночнушке. Вовке показалось что он лицом ощутил волну тепла, исходившего от жены.


   - Не знаю пока. Крутит там...


   - Крутит? Как же мне Семёна в школу сегодня одевать?


   - Потеплей одевай. Может автобус ждать придется.


Помолчали. Потрескивали в печке еловые дрова. Вовка забросил в пламя окурок и прикрыл дверцу.


   -Слышь, Вов... Может не ходил бы ты... Хоть сегодня!


  Вовка с удивлением обернулся к жене.


   - С чегой-то?


   - Не знаю... Боюсь чего-то... И Фима еще этот твой! Сейчас прискочит! Не успеешь глазом моргнуть! Сколько он на тебе бабок сколотил, конь педальный!


   - Ну что ты, Оксана,- протянул мягко Вовка - я же сегодня для себя. За чушкой хотели мы с Малютой сбегать. Не на продажу. Сама же говорила - мясо кончилось.


   Оксана молчала. Отвернувшись от мужа смотрела в едва начинавшее сереть кухонное окно.


Тихонько, незаметно дышала. Вовка залюбовался ее профилем - лицо немного полное, женственное... Прозрачный завиток легких волос у маленького уха. Родинка... Они не замечали затянувшейся тишины, всё молчали об одном и том же, и мгновение это было по настоящему чистым и интимным.


  Вдруг по окну снаружи что-то стукнуло и в темном проеме показалась морда зверя. Оксана вскрикнула. Вовка и сам вздрогнул от неожиданности.


   -Вот паразит! И чует ведь когда мы на кухне! Жрать ему подавай!


   - Расповадил ты своего Лимона! - Оксана в сердцах махнула рукой и хотела выйти в зал, но Вовка не пропустил, обнял крепко, зашептал виновато в теплое ушко:


   - Ну чего ты! Испугалась, да? Он же всегда так делает, ты же знаешь! Замерз, жрать захотел, вот и заглядывает...


   Оксана молчала, прижимаясь к плечу мужа. Он не видел ее лица. Потом вдруг почувствовал, как по коже скользнула вниз капелька.


  - Ну, Оксана, ну ты чего! Перепугалась, да? Эх ты! Лимона нашего не знаешь что ли?..- он еще минуту - другую ласково шептал ей успокаивающие слова, а она, не меняя положения, прижималась к нему головой. Потом отстранилась, перешагнула порог кухни, не поднимая головы, побрела в детскую.


   - Боюсь я чего-то - донеслось до Вовки. Он стоял, опустив руки, в недоумении всматриваясь в силуэт жены. Потом опустился на табуреточку и достал сигарету из пачки.Третью за сегодняшнее утро.




                *********************



   Через час Вовка, покачиваясь в седле, ехал следом за Малютой Глушаком. Февральское солнце силилось пробиться сквозь километровую взвесь снежных кристаллов и в изнеможении достигало земли холодными белесыми потоками света, не дающего теней. Малюта ехал на пегой лошадке по прозвищу Маня. Кобыла была у Малюты уже несколько лет и Вовка все время удивлялся как столь тщедушная животинка выдерживает на своей спине огромную массу звероподобного хозяина. Когда Вовка спрашивал у него не жалко ли ему своей Манечки и не боится ли он что спина у лошади однажды треснет от хозяйской громадной задницы, тот лишь скалил свои желтые прямоугольные зубы, да ржал пуще собственной кобылы. А потом принимался рассуждать:


   - А чего ей будет-то! Ты погляди, как я ее кормлю! Не то что ты своего Орла! Две пригоршни овса сыпанешь в торбу и будь здоров! То ли дело, моя Манечка! Я ей и на ночь вдоволь засыпаю и с утра... Вот она и прет меня на себе как перепуганная. Только и слышно как бздит выхлопными газами! Зато смотри - какая она укромная - зверь ее не видит, не пугается...


   - Это точно,- отвечал в таких случаях Вовка - если тебя на моего Орлика посадить, так ты, пожалуй, повыше деревьев торчать будешь. Какая уж тут охота!


   Собаки бегали поодаль. Малюта с Вовкой знали, что до кедрово-дубовых релок, где так любят пастись и устраивать гайна кабаньи выводки, еще езды как минимум часа полтора. Двигались не спеша, поглядывая по сторонам, переговариваясь. Под копытами коней поскрипывал снежок - довольно утоптанную тропу слегка припорошило переновой.


   - Слышь, Вовка,- пробасил Малюта,- давно твой Фима не появлялся? 


 -  А чего ему тут делать - лап нет, желчи нет, струи кабарожьей и подавно. Корень тоже давно посдавали... Или ты втихую белогрудого завалил, да молчишь?


   - Гы-Гы-Гы... А то ты сам не знаешь! Пока пусто... На всякий случай беспокоюсь.


   - На какой такой случай? Или ты Фиме кабанью шкуру собрался впарить, как особо ценный дериват в китайской медицине?


   Малюта молчал, мерно покачивая своей широкой спиной, да поглядывая то в одну сторону, то в другую. Потом бросил через плечо:


   - А ну, как подвернется зверь сегодня?


   - Кто же это тебе может подвернуться?


   - А ты в курсе, что в соседней деревне пару дней назад тигра двух собак утащила?


   - Не-ет, не слышал такого,- растерялся Вовка,- да ты поди разберись, может те собаки сами куда сквозанули, а деревенские на тигру валят! - Помолчал и добавил - Или того интересней. Бичи у соседей собак посманивали и - на шашлык...


   - Ну-ну,- усмехнулся ехидно Малюта, - а для отвода глаз следов тигриных оставили. Чтоб значит, на них никто не подумал! - От Малютиного гогота с наклонившейся березки вспыхнув на мгновение самоцветными искрами, осыпалась снежная кухта. - Так что готовь, Вовчик, свою бердану, тигру бить будем!


   - Вовка молчал, не принимая всерьез Малютины подначки. Хорошо было от свежего воздуха, от того, что иней блестел в воздухе и солнце все чаще выглядывало через снеговое рванье и, ликуя, сообщало человеку, что непременно будет удача. Вовка с иронией посматривал на Малюту, колыхавшегося на своей лошадке, полной грудью вдыхал морозный воздух и слушал как мерно трудится организм его Орлика - глухо стучат копыта, ёкает селезенка, пофыркивают белым паром лошадиные ноздри. Думать о неприятном - а Фима, с его прохиндейским бизнесом всегда был неприятен Вовке, решительно не хотелось. А хотелось вспоминать о том, как много лет назад, в такие же морозные дни Вовка со своим наставником Митричем начал бегать в лес с ружьишком. Хорошо тогда было оказаться в первозданном мире глухой тайги, погрузиться в неизведанное и познать те же чувства, что испытывали, наверное в погоне за зверем далекие - далекие предки. Хорошо было не зависеть от количества добытого зверя. Убил рябчика на похлебку или козу на шулюм - здорово. А нет - еще лучше! Дома, в стайке своя скотина имеется - с голоду не пропадешь! Сейчас в тайгу гнала необходимость. Семью нужно кормить - и не только в прямом смысле - дичиной. Как ни крути, а без денег не проживешь. А Фима платит за желчь медвежью, да за лапы, за струю кабарожью, да за шкуру тигриную - щедро и без задержки. Всё ему подавай - и корень женьшеня и шкурки енота, барсучий жир и ягоду лимонника. На все есть спрос! Летом как- то прискочил на своем джипе и давай Вовку уговаривать лягушек каких-то редкостных для китайской  то ли медицины, то ли кулинарии добывать. Узкоглазые, мол, хорошие бабки за них платят. Можно изрядный куш срубить, причем - в валюте. Но тут уж Вовка взбрыкнул - послал Фиму по известному адресу и сказал что чего-чего, а лягушек он, Вовка - опытный на всю округу охотник, добывать не станет! Зверя какого - это еще куда ни шло. Перед деревенскими, по крайней мере не позорно и даже напротив - восхищаются многие. Но лягушек - извините... А Фиме что! Ему, как говориться, лей в глаза - он скажет божья роса. Посмотрел на Вовку плутовскими своими глазенками, развернулся и укатил. Да только недалече. Через неделю уже Вовка встретил в бочажине двух местных алкашей, занимавшихся странным промыслом - они ловили для Фимы краснокнижных лягушек. Вовка же не потерял лица и остался верен своему амплуа зверобоя. Вот только тигра ему добывать еще не доводилось. Встречать в тайге -  встречал, но - и только. Малюта Глушак - тот бивал тигра. И даже продал его тушу все тому же Фиме. А Вовка выходил на связь - ездил в райцентр, где была вышка для мобильных телефонов, звонил Фиме, чтобы тот срочно приехал за ценным товаром. Это было чуть больше года назад. Но и сейчас Вовка не знал - стал бы он охотиться на тигра, представься такой случай, или нет. Уж больно красивый зверь - гордый и независимый. Он грациозен, чист, красив, бесстрашен и заботлив к своему потомству. Вовка даже иной раз сравнивал себя с тигром или наоборот - тигра с собой. Оба они охотники, бьют зверя потому что это их промысел, их пропитание и способ существования. Оба они занимают высшее положение в дикой природе - никто не может быть соперником тигру в тайге, никто не может быть соперником человеку. Только друг для друга они конкуренты и враги. Но Вовкина натура не желала враждовать с тигром. Он и в тот раз, когда Малюта прикончил тигрицу, едва не разругался с ним в пух и прах. Но Малюта относился к жизни как прагматик и его не тревожили Вовкины упреки в том, что он, мол, сгубил красивого зверя, властелина тайги.


   - Это я в тайге хозяин, - заявил он тогда Вовке, - и нечего этой кошке пакостливой моих чушек таскать. К тому же и мне зарабатывать надо. Так что, давай, зови своего шустрика городского, глядишь и тебе чего ни то обломится.   Сейчас, услышав новость о появлении в округе тигра, Вовка обрадовался. Ему вспомнилась его первая и единственная встреча с гигантской полосатой кошкой в летней тайге. Он был без оружия - корневал и столкнулся с красивейшим зверем буквально нос к носу. Опешив, они стояли друг против друга с полминуты. Ужас и восторг волной захлестнули Вовкино сознание, однако, как ни странно, встреча эта вспоминалась ему потом в мельчайших  деталях. В наступившей внезапно тишине Вовка не отрываясь смотрел в пронзительно-желтые глаза зверя, пока не заметил боковым зрением что хвост хищника нервно дернулся из стороны в сторону. Тогда Вовка слегка отвел взгляд вбок и медленно-медленно стал пятиться. Удалившись на несколько шагов, он увидел как тигр изящным прыжком, показавшимся нереальным из-за несоответствия размеров кошки и грациозности ее движения, скрылся в зарослях.


   С тех пор нечасто забредали тигры в окрестности Белогрибовки. И Вовка уже было решил, что не доведется ему повстречаться с царственным зверем вновь. И вот - новость. Не доверять Малюте оснований не было. Вовке почему-то казалось что это именно тот, встреченный им тигр, сейчас снова вернулся в свои владения.


   Меж тем охотники пересекли пойму реки, поросшую густым ивняком и ольшанником, прижались к  крутой сопочке, щетинившейся низкорослым дубнячком и стали по распадочку подниматься на перевал. Северный ветерок, с утра пронизывавший до костей, сейчас разогнал снеговую навесь и притих. Стало солнечно и спокойно. Морозец еще пощипывал нос и щеки, но чувствовалось что после полудня на припеках снег помаленьку начнет плавиться а назавтра возьмется ноздреватой корочкой наста.


   - По осени здесь много кабана паслось, - обернувшись на ходу произнес Малюта, - а нынче, вишь - пусто. Придется еще продвинуться. Не могёт такого быть, чтоб два таких бравых браконьера, да без добычи остались! А? Вовка! Чего припух? Тигры небось испугался?


   Вовка улыбаясь смотрел на Малютино страшное лицо и думал что, пожалуй, с таким
напарником тигры бояться нечего - Малюта своим видом любую тигру перепугает...


   - А не прокатиться ли нам до прокопьевской пади, - сказал Вовка, сдерживая уздечкой
Орлика, принявшегося  махать головой, - там с неделю назад братья Коршуновы охотились, да подранка оставили, говорят. Кабан там был - факт! На хвощах паслось стадо.
   - Раз был, значит и сейчас есть, - уверенно признес Малюта, - попёрли!


   Снова мягко затопали лошадиные копыта, закачались наездники в седлах, собаки
сосредоточенно рыскали по неглубокому снегу, держась чуть впереди коней. В молчании двигались минут двадцать, наслаждаясь тишиной и неспешной ездой. А потом время внезапно изменило свой ход и понеслось со страшно увеличившейся скоростью. В несколько минут Вовка успел допережить и дочувствовать все что ему было отмерено и совершить свой главный в этой жизни поступок.

                ***************************

   Немного в стороне от направления движения, над распадочком кружилось воронье. Малюта указал рукой в том направлении:


   -Вон он, подранок лежит. Пойдем туда?


   - А что мы там забыли? Едем на хвощи, сейчас собаки чушку поставят!


  Но собаки, бросившиеся было в сторону кружившего воронья, подозрительно быстро
вернулись и теперь почему-то не спешили вперед, жались к лошадям, поминутно оглядываясь и поскуливая. Скоро охотники поняли причину странного поведения собак.


   - Вот она, амба!- воскликнул Малюта, показывая на цепочку следов, четко отпечатавшихся на мягком снегу. - Подранка жрать приходила! Или сама чушку придавила! Смотри, след-то свежий совсем! Сымай ружжо, едем догонять!


  Вовка, придерживая уздой всхрапывавшего коня, наклонился с седла, разглядывая след.
   - Крупный зверь! Пятка сантиметров двенадцать - четырнадцать...


   - Ну дак попёрли, что ли! - нетерпеливо произнес Малюта, - сейчас мы его живо догоним!


   - Стоит ли? - с сомнением проговорил Вовка. Вспомнился тот красавец тигр, даровавший ему, безоружному человеку жизнь. Не пора ли вернуть долг?


   - Да ты совсем опух! Две штуки баксов!!! Когда еще такой случай подвернется! Ну, ты как знаешь. Не хочешь - я один поехал. - Малюта стегнул свою лошадку плеточкой и направил ее по звериному следу. Вовке ничего не оставалось, как пустить Орлика за ним. Впрочем, неуверенность оставила его через несколько секунд. Охотничий азарт захлестнул все сомнения и не оставил Вовке никаких шансов выбрать иной вариант своей жизни. Охотники убедились что тигр действительно рядом - он их явно зачуял - расстояние между следами увеличилось, зверь пошел  махать прыжками.


   - Ага, чует кошка чье мясо съела - в восторге заорал Малюта, - смотри, Вовчик, - удирает тигра! Давай в клещи ее брать будем! Ты держись слева от следа, а я - справа. Сейчас мы ее на конях быстро нагоним! Не зевай!


   Собаки держались в нескольких шагах впереди. Зверовые лайки, не боявшиеся вцепиться в мошонку кабану или пощипать за штаны страшного медведя, сейчас держались куда как скромно. Они лишь показывали направление движения зверя, но не отрывались от охотников. Лайки знали - тигра им не остановить и не испугать. Рядом с такой кошкой собаки чувствовали свою уязвимость и превозмогали свой страх, надеясь лишь на поддержку человека.


   Гнали зверя минуты две, потом след внезапно оборвался.


   - Гляди, Вовчик, - амба куда-то делась, - озадаченно крикнул Малюта, всматриваясь в
последний парный отпечаток, смазанный быстрым движением зверя. Он с трудом удерживал всхрапывающую кобылу и не замечал, что собаки стоят почему-то совсем уже рядом с лошадью и даже немного позади нее. Наконец Сильва с Лимоном привлекли внимание Малюты - будь он тигрятником поопытнее, он бы уже давно и в первую очередь следил бы за поведением своих помощников. Но человек понадеялся на себя и сделал роковую ошибку, упустив в состоянии азарта детали, не показавшиеся ему значительными. Собаки зашлись лаем по направлению вбок от их прежнего движения. На холках их шерсть вздыбилась и торчала вверх. Собаки дико лаяли, подпрыгивали и явно кого-то пугали, не переступая при этом невидимой черты. Малюта крутился вместе с лошадью на месте, вертя головой во все стороны - тигр явно где-то рядом, он спрыгнул со своего следа и устроил засаду или вовсе обошел их сзади. В горячке погони охотники не заметили, как оказались в густых и низкорослых зарослях орешника. А ведь он не сбрасывает листву на зиму. Людям приходилось ежесекундно  уклоняться от хлещущих по лицу ветвей. В той же стороне,куда лаяли собаки и вовсе были непроглядные тугаи.


   Вовка едва успел подъехать к Малюте на несколько шагов и мороз продрал его по спине от увиденной картины. Из густых зарослей совершенно бесшумно и стремительно-неуловимо взметнулось громадное и изящное животное - рыже-черное, как раз - под цвет орешника. Долю секунды тигр как бы висел в воздухе - до того этот полет был нереален и красив, что Вовка буквально обомлел. Перед зверем находились все участники драмы кроме Вовки с Орликом. Тигр атаковал собак. Они допекли его своим преследованием и назойливым тявканьем, и именно собак зверь воспринимал как первостепенных своих врагов. Лайки бросились в разные стороны. Лошадь под Малютой шарахнулась, а он, едва успев приподнять ружье, был сбит согнутой в дугу черемухой. Лошадь, свободно проскочив под аркой гибкого дерева и потеряв седока, вне себя от ужаса бросилась прочь. А Малюта, оглушенный ударом дерева по голове, изрядно смягченным, впрочем, меховой шапкой, оказался на снегу и, как в каком-то кошмаре увидел над собой вытянувшегося в прыжке тигра. Зверь по инерции перепрыгнул упавшего человека, едва не наступив на него. Потеряв перед собой первоначальную цель - собаки, как более легкие и следовательно шустрые его соперники, успели уже оказаться по сторонам, вне досягаемости - тигр развернулся и бросился на упавшего навзничь человека. Короткое движение, прицел громадной пасти на голову, но - промах. Малюта в критический момент успел лежа на спине оттолкнуться всеми четырьмя конечностями и отпрыгнуть таким неестественным образом от разьяренного зверя. Это спасло Малюте жизнь. В пасти у тигра оказалась нога человека. Секунда - и в челюстях захрустели человеческие мослы. Малюта заорал диким воплем, руки его шарили по сторонам в снегу в поисках ружья и не находили его. Через мгновенье хватка тигриных клыков ослабела - это собаки подскочили к зверю сзади и быстрыми наскоками атаковали его пятки. Завязалась самая настоящая свалка, в центре которой крутился могучий зверь, щелкающий громадными желтыми клыками, наносящий молниеносные удары передними лапами. Человек и его беззаветно преданные помощники находились на краю гибели. Один верный удар тигриной лапы и смерть неминуема. Собаки едва успевали уворачиваться, не давая зверю вновь переключиться на человека. Их спасенье было в сноровке и реакции. Человек был ранен и надеяться на себя ему уже не приходилось. Малюта лихорадочно шарил вокруг себя руками, пытаясь нащупать в снегу двустволку. Охрипшим, страшно изменившимся голосом он непрерывно орал одну и ту же фразу: - Стреляй, Вовка, стреля-яй!!! - Сам он ничего кроме ошалелого лая собак, рычания тигра и шума драки не слышал -  громадный зверь крутился чуть ли не на нем. Наконец Малюте удалось каким-то чудом выцарапаться из самого центра свалки. При этом он лягнул тигра оставшейся невредимой ногой. Удар, видимо, оказался чувствительным, потому что разъяренный зверь резко развернулся и, не обращая внимания на собак, сразу же вцепившихся ему в ляжки, нанес удар человеку. Увидев прямо перед лицом когтистую лапу, размером больше его собственной головы и едва успев подставить под удар плечо, Малюта понял - еще мгновение и все - смерть. Жить ему осталось лишь столько времени, сколько тигру потребуется для того, чтобы снова поднять лапу или открыть пасть, в которую целиком поместится его, Малютина, голова.


   В это мгновение грохнул выстрел...


   А за несколько секунд до этого Вовка боролся с другим зверем - собственным конем. В
момент нападения тигра Вовка был в нескольких метрах позади, чуть левее Малюты. Он прекрасно видел прыжок гигантской кошки и падение оглушенного друга с лошади. Вовка почти успел выстрелить, но, к несчастью, Орлик тоже прекрасно разглядел страшного зверя и, не хуже Малютиной кобылы, шарахнулся в сторону. В считанные мгновения Вовка на коне оказался на несколько метров дальше от места схватки. Теперь пространство между ним и Малютой было закрыто кустарником. Держа двустволку со взведенными курками одной рукой, второй Вовка дергал удила, пинал ногами бока Орлика, пытаясь направить его поближе к месту схватки. Конь храпел, мотал головой, разбрасывая пену, поворачивался то одним, то другим боком и неуклонно, шаг за шагом, отступал подальше от ужасного места. Вовка слышал душераздирающие вопли Малюты, но стрелять не было никакой возможности - обзор закрывали кусты, а за ними в просветах мелькала бешеная мешанина из пестрых и лохматых, облепленных снегом и неузнаваемых тел. Малюта был где-то внизу. Поняв, что с конем ему не справиться, Вовка соскочил с седла и побежал к месту драки. Оказавшись метрах в пяти от свалки, он выстрелил, стараясь попасть зверю в голову и опасаясь попасть в человека. Но пуля либо слегка задела тигра, либо вовсе прошла мимо. Вовка увидел как тигр - здоровенный и страшный в своей ярости самец - резко развернулся в его сторону и, стелясь по земле, как делают все кошки перед прыжком, направился к нему. Хвост его мотался из стороны в сторону. Собаки остервенело бросались на задние лапы зверя, но тигр больше не отвлекался на них. Взгляды зверя и человека сошлись. Вовку передернуло, как от удара током. Затем на долю секунды он увидел все окружающее как-то иначе - ярче и проникновенней до запредельности. Его охватил гибельный восторг. Смерть была перед лицом и он, Вовка, должен был принять ее сию минуту. Он так и не отнял после первого выстрела ружье от плеча. В наступившей тишине Вовка услышал то ли далекий вопль Малюты, то ли шепот собственного сознания:


- ...стреляй в голову-у! в голову-у! - Но тигр уже успел вздернуться в прыжке и голова его оказалась выше ружейной мушки. Пытаясь догнать ускользающую цель, Вовкина рука взлетела, и палец надавил на курок. В следующее мгновение ярчайшая вспышка оглушительно треснула у Вовки в голове и он полетел куда-то, не падая и не останавливаясь в своем стремительном и легком движении. Человек умер. Через пять секунд, безучастный к терзавшим его собачьим зубам, умер тигр. Пуля попала ему в сердце.

                ***********************************

   Малюта очнулся от влажных теплых прикосновений к лицу. Открыв глаза, он увидел перед собой морду Лимона. В ту же секунду страшная боль пронзила ногу. Вскрикнув и переждав первый болевой удар, Малюта попытался приподняться на руках. Не получилось - руки ничего не чувствовали и подламывались под весом тела. - Почти замерз - понял Малюта. Он снова перевалился на спину и стал поочередно приподнимать руки, пытаясь сжимать и разжимать пальцы. Вместе с чувствительностью пришла новая боль. - Тигра успела поранить и плечо, - понял Малюта. Бушлат на груди был разодран, тело светилось сквозь дыры сплошным лиловым синяком. Кое как расшевелившись, он смог приподняться на локте и взглянуть по сторонам. Сердце его упало. Темным комочком выделялся на снегу упавший ничком Вовка. Чуть поодаль вытянулся мертвый зверь. Сильва сидела в сторонке и поскуливала, поджимая поочередно передние лапы. Один Лимон по молодой своей дури принялся прыгать вокруг Малюты, радуясь его воскрешению. Малюта привалился спиной к валежине и задумался. Положение его было незавидным. Борьба за жизнь, так быстро закончившаяся для Вовки, для него только начиналась. Нестерпимо болела нога. Однако, крови не было - видимо переломы были внутренними. Остроту тигринных клыков значительно смягчили ичиги и армейские штаны из толстого сукна.


   Превозмогая боль, Малюта пополз, пытаясь найти хоть какой нибудь способ, причинявший по-меньше мучений, в сторону друга. Нужно было посмотреть - возможно человек еще был жив. То перекатываясь, то волоча ногу, то пытаясь встать на карачки, Малюта достиг Вовкиного тела. Перевернул его вверх лицом и, вздрогнув, отвернулся. Удар тигриной лапы не оставил Вовке шансов. Малюта сидел привалившись спиной к телу своего друга и корчился от рыданий. Прятаться было не от кого и Малюта дал волю слезам. Потом ему пришла в голову мысль что Вовка хоть и умер, но умер моментально, не мучаясь. А вот каково придется сейчас ему, Малюте! Боль в ноге, словно услышав эту мысль, тут же вцепилась с новой силой. На секунду показалось что тигр снова тискает своими клычищами колено. Малюта бросил взгляд на двустволку, которую продолжал сжимать мертвый товарищ. - Застрелюсь!!! - мелькнуло в голове, и Малюта потянулся к ружью, стал целой рукой разжимать Вовкины пальцы. Мертвый не отдавал оружие. К тому же Малютины замороженные руки едва шевелились. " А ведь не перезаряжу,- сообразил Малюта,- в стволах- то пустые гильзы!" В полузабытьи он снова упал рядом с телом товарища. Давила звенящая тишина зимнего леса. "Солнце садится - думал Малюта  отстраненно - ночь не переживу. Искать начнут в лучшем случае утром, а то и послезавтра. Пока найдут воронье пообклевывает..." Минуты через две боль ушла, захотелось спать. Малюта закрыл глаза и лежал не двигаясь. Сознание угасало, плавно соскальзывая в иную реальность. Приятную, ласковую пустоту почти ничего уже не нарушало. Но что-то еще было. Что-то царапалось и ковырялось на самом дне, мешало и держало Малюту  на последней ступеньке. Превозмогая сильной своей душой соблазн покоя, Малюта разглядел это нечто. Дочка пятиклассница! Утром он провожает ее на школьный автобус. Она плачет.


   - Папа, все девочки в классе в сапожках а я в валенках! Меня клушей дразнят!
   Малюту мучает, изводит детская проблема, он страдает вместе с ребенком и пытается помочь.


   - Доченька, но ведь девочки живут в пяти шагах от школы,- говорит он дочери, ему кажется - громко, во весь голос,- а ты на автобусе ездишь, замерзнуть можешь, простыть... – Малютины побелевшие губы едва шевелятся, изо рта вместе с легким, едва видимым паром  ползет невнятный хрип. Смотрит на Малюту Лимон, наклоняя лобастую башку то в одну сторону, то в другую, силится понять что говорит человек...Открыл глаза Малюта, а перед ним все те же кусты орешника, да снег истоптанный. Тишина... Едва сообразил Малюта, что отключился ненадолго, с трудом припомнил что дочка его уж в прошлом году школу закончила, да уехала вовсе из опостылевшей деревни искать лучшую долю...


   Собрав последние силы, Малюта перевернулся и полез к Вовке за пазуху. Нужно было достать спички, которые - Малюта знал - у Вовки были во внутреннем кармане. Свои спички у Малюты тоже были, но в схватке с тигром все куда-то повываливалось из разодранной одежды.


Отворачивая лицо от свернутой, заплывшей кровью головы умершего друга, Малюта шарил потерявшей чувствительность рукой в складках одежды. Кое как зажав заветный коробок в кулаке, он снова отвалился от Вовки и засунул обе руки теперь уже себе под мышки - для этого не пришлось расстегиваться, вся передняя часть бушлата была сплошной дырой. Нужно было отогреть руки, снова восстановить чувствительность пальцев, иначе - не зажечь спичку, не распалить костер. Малюта знал, что огонь для него - последний шанс на спасение. Однако, собственное тело не могло уже согреть - как ни старался Малюта, кисти рук все время оказывались в прорехах, на холоде. Тогда, обдирая руки о жесткий ремешок, Малюта стал совать подламывающиеся кисти себе в штаны. Там, он знал - последний запас тепла у человеческого тела. Скорчившись он сидел в натоптанном снегу, неестественно отогнув в бок покалеченную ногу и ждал, когда в руки вернется жизнь. Мысль о самоубийстве отступила. Не задумываясь о вероятности своего спасения, человек продолжил борьбу за свою жизнь. Вот пальцы стали помаленьку шевелиться и Малюта заорал что есть силы от страшной боли, пронизывающей оттаивающие руки. Собаки  в недоумении уставились на корчившегося в снегу человека и поддерживали его пронзительным лаем. Опустившееся за кроны деревьев холодное зимнее солнце бросало узорчатый свет, бесстрастно наблюдая за разыгравшейся драмой. Кое как отогрев руки и вновь обретя способность хоть как то передвигаться, Ма-
люта стал соображать как поступить дальше. Двигаться на ногах он не мог. Нужно было
ползти. А это значит - опять нырять руками в снег. Восстановленного тепла хватит ровно на один метр. Малюта принялся шарить глазами вокруг - где-то должны валяться рукавицы - шубенки. Перед погоней за тигром он их положил за пазуху. Но где сейчас искать рукавицы после тигриных когтей, едва не вынувших из Малюты живую душу! На счастье Вовкины рукавицы оказались на месте. Вовка всегда  запихивал их в карманы бушлата, там они и оказались сейчас. Малюта напялил мягкие овчинки на красные свои, помороженные руки, вытащил у Вовки из ножен охотничий самодельный нож - свой тоже был потерян - а потом, охая от боли и волоча ногу, пополз к сушине, видневшейся в стороне, метрах в десяти. Самой первой жизненной необходимостью сейчас был костер. Как ни странно, но пока Малюта дополз до сушины, он согрелся. Может от изматывающего способа передвижения, но, скорее всего, от боли, пронизывающей ежесекундно все Малютино большое и тяжелое тело. Он был мокрым от пота, когда, подняв голову, увидел перед собой сухую толстую елку, наклонившуюся к земле, но не упавшую совсем и потому не сгнившую. Нужно было не мешкая разводить костер, иначе - Малюта ясно видел новую опасность - его, взмокшего, мороз одолеет - не успеешь глазом моргнуть! Малюта успел разжечь костерок из тоненьких щепочек, наколотых ножом от этой же сушины, и даже ствол дерева уже немного занялся трескучим пламенем, когда, подняв голову, он в сумеречном уже лесу, в нескольких метрах от себя, увидел свое спасение. Вернулась Маня. Когда кобылка, потеряв своего седока, в ужасе бросилась прочь, подальше от напавшего зверя, побежала она не по своему следу, как Вовкин Орлик, а наоборот, в прежнем направлении. Отстоявшись в притихшей тайге и пережив первый испуг, Маня по своим следам пошла назад и сейчас вот стояла перед хозяином.
 Еще с час, наверное, Малюта потратил на то, чтобы подозвать кобылу - та боялась подходить близко к такому страшному, пусть и мертвому тигру. Потом была еще проблема взгромоздиться в седло. Малюта мог действовать лишь одной рукой и встать на одну ногу. В конце концов, перекинуть болтавшуюся ногу через лошадиный круп не удалось, и Малюта, скрипя зубами и страшно матерясь от боли, так и поехал в сторону дома, повиснув на лошади поперек седла. В таком положении седло было только помехой, но ничего сделать Малюта не мог. Проехав с полкилометра, он остановил кобылу около здоровенной валежины, встал на нее и исхитрился все ж таки перебросить здоровой рукой раненую ногу через седло, сев таким образом как положено. Не оглядываясь на мерцавший за спиной отблеск разгоревшегося костра, Малюта, замлев от боли и ничего не соображая, поехал домой, положившись на инстинкт Мани. Лимон и Сильва еще несколько минут крутились нервно поскуливая около неподвижного хозяина, а потом и они потянулись рысцой вслед за удалявшимся Малютой.
   А место схватки и двух хозяев тайги, застывших в нескольких метрах друг от друга, еще
долго освещали неверные блики пламени, лизавшего сухой ствол дерева.