I.
Люди, услышав слово дальнобойщик, представляют сразу некую романтику и разнообразие жизни. Отчасти это так, но в основном это очень тяжелая работа, связанная с множеством рисков, в том числе и такими, с какими можно на ровном месте, на первый взгляд, потерять здоровье, а то и жизнь.
Попробую это рассказать на примере одного моего рейса.
Так получилось, что зима в 2006 году до середины января была никакой и как принято у нас в России все расслабились. Но природе наш рашинский менталитет по фигу. Зима как обычно может прийти внезапно в середине января, захватив нас врасплох. Ну, пожалуй, начну по порядку. Пятнадцатого января, загрузившись сухой буковой доской и заранее договорившись с московским клиентом о ее продаже, выехал из Майкопа. Погода была почти весенняя, было тепло, шел небольшой дождик. Часов в десять вечера достиг поста весового контроля, что в станице Самарской, расположенной недалеко от Ростова-на-Дону. На посту меня, естественно, остановили. Естественно - не потому, что был перегруз или неравномерное распределение веса по осям, а потому, что с этим постом у меня были особые отношения, машина на вид была очень приметная, и мое нежелание платить противоречило желанию весовщиков поиметь с меня денежку.
Пожалуй, даже остановлюсь на описании этих противоречий, основанных на том что, будучи технически грамотным, вносил свои изменения в развесовку по осям, временно, при весовом контроле, управляя пневмоподвеской с помощью разработанной мной некой системы, в обход управления компьютером. В результате этой коррекции мне удавалось обманывать весовщиков, которые не сомневались, что конструктивная особенность таких автомобилей должна приносить их детишкам «на молочишко». Но с « молочишком» они пролетали, отчего и злобу на меня таили – понимали, что хитрость какая-то есть, но вот в чем она – тут вопрос? «Как так? Не может быть!» - разводили руками весовщики. А я: «Мол, ничего не знаю! Был бы я такой умный, что умел обойти французский комп, то вряд ли сейчас находился здесь». В общем, длительные споры все же заканчивались в мою пользу. Я даже подозреваю, что они этот вопрос обсуждали еще долго и упорно с консультацией у специалистов.
Закончу отступление и продолжу рассказ, сидя в весовой услышал из теленовостей, что в Москве мороз вдруг резко придавил до двадцати пяти градусов. «Ну, ничего страшного», - думаю, - «теперь буду заправляться только зимней соляркой, и все будет хорошо!». Надо сказать, что годами ранее я благополучно ездил в минус тридцать два, без всяких проблем, заливая зимнее ДТ. Как обычно, довольный, что в очередной раз обманул ростовские веса, я поехал дальше. Каждый дальнобой имеет свои любимые стоянки, где ему все знакомо, вплоть до имен девиц, обитающих там. Одной из таких моих стоянок была в Каменске Шахтинском. Никаких особых прелестей и достопримечательностей там не было, все объяснялось удобством расположения, в привязке к дневному пробегу. Остановился там на ночь. Шел дождик. Включив автономную печь, безмятежно провалился в сон. Внезапно проснулся в шесть утра от холода в кабине, автономка не работала. Я вышел из машины и почувствовал крепкий морозец, датчик показывал минус тринадцать. Ясно, подумал, я – в тонких трубопроводах автономки начала загустевать соляра.
Быстренько завел двигатель, посмотрел в бак, соляра уже немного помутнела, что говорило о замерзании. Конечно, она ведь летняя! Я бросил шланг для подкачки шин в бак, пустив воздух, создав в баке бурление. Ну что просто сидеть – нет смысла, надо поскорее ехать и заправляться зимней соляркой. Проехал до самого Миллерово, ее нет! А кто же ожидал, что в середине зимы вдруг придет холод?!!! Система питания в грузовиках имеет циркуляцию с подогревом, и до определенной температуры, не глуша двигатель, можно сопротивляться морозу, даже с летним топливом. Что мне оставалось делать? Да ничего – просто заправляться летним топливом, понемногу добавлять в нее антигель, которого к моему удивлению на дороге у продаванов появились буквально горы, чего ранее я не наблюдал. Подозреваю, что отсутствие зимнего топлива на всей М4 тогда было обусловлено желанием определенных лиц либо сбагрить огромные запасы этого средства, либо просто навариться по быстрому на нем., в общем, так сказать «весь на иголках» я проехал до самой Москвы на летнем топливе с добавлением антигеля. На подъезде к Москве температура была около минус тридцати. Движок иногда подозрительно подтраивал, но все рано продолжал работать. Приехав в Москву вечером, мне удалось быстро выгрузиться в Королеве в ДОКе. Получив деньги за доски, я отправился на место загрузки, о котором договорился заранее. Причем, на одной из заправок мне удалось купить немного керосина, им я разбавил уже почти замерзшую от мороза соляру. Заработала автономка, лег спать, жизнь налаживалась…двигатель не глушил…
Приехав к месту загрузки, это где то в районе Измайловского парка, удачно расположившись вдоль длинного бетонного забора, я скоренько сварил на мини газовой плите пельмешек "Равиоло". Посмотрел немного телевизор. Двигатель не выключал, поэтому телевизор смотреть было некомфортно. К тому же пельмени и усталость требовали сна. Автономка щедро даря тепло, совсем лишила сил сопротивляться и я уснул. Перед сном обратил внимание на температуру за бортом. Тридцать восемь в минусе! Почему то мелькнуло в уплывавшем сознании чувство благодарности фирме Вебасто, давшей мне возможность в такой мороз развалиться в одних трусах на широком спальнике. Правда, широкий диван – эта заслуга другой фирмы.
Однако спалось мне не очень хорошо, мешал работающий двигатель, скорее не сам шум двигателя, а интуитивная потребность мозга прислушиваться к его работе, все ли там нормально?! Уверен, что такой проблемой страдают многие дальнобойщики, если, конечно, перед сном не накатили грамм по семьсот на брата, беленькой.
Проснувшись поутру, начал звонить по поводу загрузки. Клиент, сославшись на сильный мороз, в который нельзя грузить его гребаные английские сливки для торта, попросил отложить на несколько дней рейс. Я вежливо сказал, что вряд ли это смогу сделать, ожидая в кабине несколько дней. Бросив от досады телефон и выматерившись от души, умылся на улице теплой водой, используя пластиковую полторашку, как умывальник, сидя на корточках и зажимая коленями бутыль. Из под открученной немного пробки, лилась вода. Напор регулировался сжатием коленями бутыли. Конечно, подобные неудобства были зимой, для теплого времени у меня за кабиной была прикреплена плоская емкость литров на сто, служившая и умывальником, и порой даже душем, при желании.
Пока умывался, вскипел чайник. Попивая чаек с бутербродом, я начал обзванивать своих постоянных клиентов, и даже готов был поехать в Питер, а оттуда уже на юг. Это был мой излюбленный маршрут и способ не простаивать в ожидании загрузок. Но видимо мороз действовал не только на людей, но и на производство и экономику, так как все стояло, работы не было. Стоять под забором одному тоже не доставляло удовольствия и я поехал на стоянку, где мог встретить кого то из знакомых, которых были уже не одна сотня. Знакомые, это слово как то неуместно для нашей братии, так как мы помнили имена друг друга только то время, которое стояли рядом на стоянке. Конечно, много было и друзей, если это слово применительно к людям, неоднократно случайно встречавшимся в разных местах нашей страны и при этом искренне радуясь этому. С такими людьми как-то не стремно было поделиться своими проблемами, выслушать их проблемы, что- то посоветовать, получить их совет. Естественно, что если стоять приходилось долго, и завтрашний день не ждал от вас работы, то дружба эта подкреплялась грандиозной пьянкой. Однако, автор сих строк, наверное, был особенным человеком, так как из этих пьянок любил только процесс общения. Что-то не то, наверное, было, да и есть, с моим организмом, наотрез отказывающимся принимать большие дозы алкоголя. Почему я так подробно описываю этот рейс? Все прояснится позже и будет понятна столь хорошая память, сохранившая такие подробности в своих закоулках, при этом на самом деле, будучи отвратительной.
Обзвонив вех потенциальных работодателей, и не достигнув успеха, я решил ехать на стоянку, где меня ожидал душ, общение с парнями и еще тысячу неожиданных вещей, часто происходивших там с нашей братией. Наведя в кабине порядок и обойдя машину вокруг на предмет осмотра, я собрался ехать. Включил передачу и только начал выкручивать руль, как вдруг почувствовал, что гидроусилитель перестал работать. Выйдя из машины, я сразу же понял, что масло в усилителе всю ночь не работало, загустело до не могу. В результате от создавшегося сильного давления соскочил со штуцера шланг обратки. За несколько секунд все масло оказалось на дороге. Ну что, выбора нет, несмотря на крепкий мороз, двигатель надо глушить, чтобы не спалить насос. Боже мой, знать бы мне тогда к чему все это приведет! Да я бы ее (машину) бросил бы на фиг и уехал к родственникам в Балашиху. Но я не провидец и история не имеет сослагательного наклонения, а значит, поступил, как поступил.
Заглушив двигатель, я с трудом выловил такси и поехал за маслом. Наверное, одному Богу известно, почему я вдруг перед рейсом выложил из машины все неприкосновенные запасы. На поиски и приобретение масла понадобилось около двух часов. Все бы ничего, но в баке то летняя солярка! А мороз по-прежнему давит свои тридцать пять. Ко всему, еще шланг то сам не оденется, а что-то сделать на таком морозе, это значит потратить времени в пять–шесть раз более чем в тепле. Ладно, опущу повествование о ползании под машиной в мороз…
Устранив проблему с гидроусилителем, терзаемый смутными сомнениями о вероятности не запустить двигатель, решительно включил стартер. Движок схватил сразу, я облегченно вздохнул, но как говорится: «Не долго музыка играла, не долго фраер танцевал», я услышал как моя надежда сначала затроила, а потом и совсем остановилась. Маленькая тень чего-то страшного, ожидающего меня впереди уже тогда проскользнула где то далеко в подсознании.
Я, не долго раздумывая, снимаю фильтры, так и есть - забиты замершим топливом! Достаю паяльную лампу и начинаю греть днище бака, фильтры помещаю в кабину. Не буду утомлять перечнем проделанных работ, но авто я запустил. Вымыв руки и переодевшись, я таки поехал. Скоро сказ сказывается да не скоро дело делается. Из узкой улочки вытолкать пустую фуру, учитывая, что это не тягач с полуприцепом, а автофургон с прицепом, не так-то просто. А тут еще положение ухудшается тем, что с вечера теплые колеса протаивают себе постельку-западню. Пока я справлялся с выездом из ямок, мне позвонили, предложили за нормальную цену везти в Краснодар мороженую рыбу из Люберец. Я сразу же согласился. Загрузка была на какой-то базе за Люберцами. На пути к месту загрузки движок несколько раз подтраивал, но я не придал особого значения этому факту – просрется, мол, сука!
К вечеру , уже груженый двадцатью тоннами рыбы, я медленно, выбирался на МКАД. Мороз начал крепчать, к своему огорчению заметил, что температура двигателя полезла вверх. Прихватило радиатор. Как же я материл производителей антифриза, который поменял предыдущей осенью! Остановившись и сделав из подручных средств факел, начал отогревать радиатор, к счастью на это понадобилось не так уж много времени. Однако зрелище это было не для слабонервных. Так как двигатель был горячим, то гидромуфта привода вентилятора была включена. Вентилятор работал. Я думаю не стоит рассказывать о мощи вентилятора пятисотсильного мотора и способности тянуть огонь сквозь радиатор. Мне повезло, ничего не спалив, я таки отогрел радиатор. Счастливый, я скоренько запрыгнул в машину, но радость моя была омрачена замерзшим радиатором печки. Основная печка не работала, отогреть ее радиатор, это сродни с разборкой половины кабины. Но ведь у меня еще оставалась автономка - счастье мое безмерное. Не мудрствуя, я продолжил путь. Но ведь основная печка обогревает главное – лобовое стекло. Автономка явно не справлялась с этой задачей, несмотря на мои ухищрения с направлением потока от нее. Стекло медленно, но уверенно снизу вверх начало покрываться слоем льда...
В помощь автономке я зажег газовую плиту и поехал. Надо сказать, что пока стоял на месте, стекло оттаивало, но стоило мне тронуться и набрать скорость- лед лез все выше и выше. Так, с остановками и отогреванием стекла, я доехал до Каширского поста, там я пробовал натереть стекло солью, чтобы не намерзало. Глупая затея, доложу вам, байки…. Ну а что делать в такой ситуации? Газовая печь не выход – не справляется с задачей, да и дышать нечем. С остановками на прогрев я проехал до Богородицка, что в Тульской области. Топлива зимнего на заправках все так же не было, но больше всего меня смущало отсутствие машин на трассе. Это вызывало какую то нездоровую тревогу. Но в реку, то уже шагнул, назад пути нет. На въезде в Богородицк на перекрестке я остановился у кафе. Вспомнил, что за целый день пару раз только чай пил. Выходя из машины, я, уже адаптированный к морозу под сорок, почувствовал потепление, не веря самому себе, глянул на датчик. Так и есть минус двадцать пять. Довольный, зашел в кафе и с удовольствием поел горячей пищи. Начало клонить в сон, решил доехать до стоянки и стать до утра.
В Богородицке все стоянки были забиты машинами, даже на прилегающей территории мест не было. Меня это не расстроило, так как на этой трассе впереди еще были десятки стоянок в пределах часа пути. Я двинулся далее в путь, пошел снег, причем с большим боковым ветром, так, что казалось, будто снег сыплется не с неба, а слева направо, вызывая головокружение. От езды ночью при снегопаде очень быстро устают глаза. Ужасно клонило ко сну, но свободных мест на стоянках не было. Однако надежда не покидала, что следующая стоянка все же приютит бродягу. Надо сказать, что за годы дальнобойства я как то привык к езде по ночам. Смущало только пустота трассы. Нет машин и все тут! Это на М4, с ума сойти! Ну да ладно, свои 90 км/час мне еще проще постоянно держать, а это очень много значит.
Снег валил все сильнее и сильнее, но меня это не расстраивало, заработала основная печка, оттаял радиатор, в кабине стало жарко, стекла не замерзали. Все! Жизнь прекрасна! Еще бы отмыться от соляры, запахом которой было пропитано все, и одежда и руки и казалось весь окружающий мир! Как то быстро доехал до платной дороги, заправился на ней все той же летней солярой, не забыв добавить бутыль антигеля. Левый бак я заполнил почти под завязку. Система на двухбаковых грузовиках устроена таким образом, что уровень в обоих баках постепенно выравнивается. На заправке выпил кофе, взбодрился, выкурив сигарету на свежем воздухе. К тому времени уже была настоящая метель, ветер был такой силы, что раскачивал кабину, хотя ее не так уж и легко раскачать. Хотелось поспать остаток ночи прямо на заправке, но мой многолетний опыт категорически не приветствовал такую вольность и я, несмотря на разыгравшуюся пургу, решил дотянуть до Воронежа. Собственно, до него оставался сущий пустяк, если не считать что дорогу начинало заметать и порой на ней внезапно вырастали переметы достаточной высоты, чтобы испугать и, вбросив в кровь порцию адреналина, не дать заснуть.
В Воронеже тоже все стоянки были полны и я, доехав до выездного поста гаи, остановился там. Быстро раздевшись и даже не умываясь, буквально отключился. Это было уже под утро, двигатель не глушил. Мороз застыл на отметке в минус двадцать пять.
Проспав часа четыре, я проснулся от того, что двигатель вдруг заглох. Быстренько вскочил со спальника, оделся и вышел из машины. Я просто оторопел от увиденного - на левом баке нет крышки и он почти под горловину забит снегом. Еще бы его не заполнило снегом при таком ветре! Даже на полу в кабине, в районе двери, где уплотнитель имеет стык, красовалась горочка снега. Так куда же делась пробка от бака? Загадка разрешилась легко. К ментам на пост приехал под утро «петушок», для чистки околопостовой территории. По всему, менты «позаимствовали» у меня солярки для него. Пробку, наверное, упустили в сугроб, там я ее потом нашел …
II.
Я стоял и злобно посматривал то на горловину со снегом, то на скучающего старлея у поста, который ходил взад и вперед, размахивая жезлом. Мое нутро наполнилось до краев неудержимым гневом. Снег уже не шел, и морозный воздух далеко разносил даже негромкие звуки. Машин практически не было, стояла почти идеальная тишина, поэтому дальнейший мой монолог, похожий на крик сумасшедшего, легко был принят ушами старлея. Естественно, монолог по сути своей не был информативным, в нем было простое перечисление известных матерных слов и их заковыристых словосочетаний. Из смысла в нем было только частое упоминание работников Гаи вообще, и этого поста, в частности. Старлея заинтересовало мое такое поведение, и он вразвалочку направился ко мне. Лицо его источало и удивление, и гнев, и растерянность. Подойдя ко мне, он тоном, не требующем возражения, стараясь выглядеть строгим, спросил:
- Что случилось, чё ты так орешь? – меня просто убило его наивное непонимание произошедшего, и я, стараясь унять гнев, мешающий связно произнести речь тихо сказал:
- А ты чё овечкой то прикинулся? Или это не ты лично сливал соляру, поэтому и решил поглумиться? – На лице инспектора надолго повисла неподдельная маска искреннего удивления, а я продолжал:
- Бл…ть, на хрена вы сливали для "петушка"топливо и не закрыли пробку? Смотри, чё вы наделали, - указывал я рукой на горловину. Старлей не долго находился в прострации, взяв себя в руки, как и подобает представителю власти, почти срываясь на крик, произнес:
- Да ты, наверное, перемерз, уважаемый, у нас в подсобке для этого вон стоят канистры с соляркой! Делать нам нехер… мы тут бы сливали у тебя ее! Зачем на воровать, если мы можем у вас за мелкие правонарушения просто так взять?! – в произнесенной речи была, пожалуй, некая логика, которая просто распалила гайца, и он уже гневно продолжал, - Да, убирает у нас тут «петушок». Просим одного мужичка, за это топливом с ним рассчитываемся. Если не веришь, пойдем в подсобку я тебе покажу пустые канистры! - но меня это уже не очень интересовало и я, ничего не ответив, стал размышлять о дальнейших действиях. Старлей быстрым шагом удалился на пост, но неожиданно быстро вернулся и сказал:
- Знаешь, ты извини, но видимо ты прав, солярка в подсобке стоит напрочь замерзшей, кисель-киселем, вот поэтому, видимо, ночная смена и сливала у тебя, – при этом гаец повесил на лицо такое выражение, что я невольно подумал о том, что именно так выглядят святые. Как то сразу у меня пропала вся злость, ну и правда, причем здесь именно этот гаец? Да что уж там, как говорится «После пожара, хрен – насос!». И я, уже несколько миролюбиво, видимо хорошего во мне все же больше, спокойно сказал:
- Ладно, передай привет той смене, - гаец улыбнулся и предложил забрать топливо из подсобки, но я по непонятной причине включил принципиального и отказался. Однако служивый лично перенес пять десятилитровых пластиковых канистр к моей машине со словами:
- Держи, лишний раз погреешься, - знал бы он, насколько пророческими были его слова.
Закончив с гайцом, я принялся бороться с последствиями вмешательства в мою жизнь ночной смены сотрудников поста. Поняв, что вся система от баков и до фильтров забита и пока я ее всю прочищу, у меня топливо в правом баке, без движения, замерзнет. Я налил в ведро дизельки, бросил туда тряпку, зажег и подставил под бак. Затем я достал шланг подкачки и решил его использовать вместо штатного топливопровода от правого бака и минуя фильтры прямо на ТНВД. Топливо в правом баке визуально не вызывало опасений. Путем нехитрых манипуляций я шлангом-грушей прокачал от воздуха систему, исключив из работы левый бак привел авто, в так сказать, положение для аварийного движения. Смущала работы системы без фильтров, но выбора не было, я завел машину, прогрел ее достаточно и поехал далее.
Через несколько десятков километров двигатель начал временами подергивать или подтраивать. Особенно ярко это проявлялось на подъемах, при нагрузках. «Топлива не хватает - сечение шланга подкачки очень маленькое» - решил я. Не доезжая несколько десятков километров до Лосево, движок затроил и заглох совсем, я быстро продул свою самопальную систему и, прокачав, завел-таки движок. Через пару километров опять остановка. Наверное, все же исключение из системы такого необходимого девайса как подогреватель топлива, вносило свои коррективы. Более того, мороз опустился до тридцати двух градусов. Единственным правильным решением в той ситуации было любыми судьбами доехать до наступления ночи до Лосево и там, на стоянке бросить якорь. Так и продвигался по пару километров весь день, который как то незаметно прошел, а с ним и надежда доехать до стоянки. Шланг–груша был безвозвратно утерян, но я, сняв ручную помпочку, приладил ее в свою систему. Частые остановки и запуски на морозе сделали свое дело - аккумуляторы сели напрочь и внезапно.
III.
Всё!!! Вот она жопа! В голове лихорадочно крутились мысли, пытаясь трезво оценить обстановку. А что там было оценивать? Трасса, причем пустынная, если не считать пару- тройку машин за час, но это днем! Вокруг ни одного населенного пункта, только заснеженные поля и крепчающий мороз, добавляющий недоброго колорита в мою картину. В кабине через несколько минут температура стремительно приблизилась к наружной. В суматохе дня я как то упустил из вида, что постоянное, в течение дня, охлаждение кабины привело к замерзанию питьевой воды в канистре. Газ тоже отказался гореть. Меня охватила невыносимая тоска, мысли стали путанными, наверное, сказывалась усталость, накопившаяся за последние дни. Но человек такая настойчивая скотина в вопросе живучести, что никакая усталость и другие условности не подвластны перечить инстинкту выживания.
Для начала решил реанимировать газовую плиту, как единственный источник тепла в кабине. Запалив паяльную лампу, я начал греть осторожно баллон, через несколько минут благополучно разжег плиту, но мороз был такой силы, что моя печка и ее газ, тихо спасовав пред ним, быстро затухали. Возня с чередованием лампы и плиты привела к тому, что для дальнейшего безопасного нахождения в кабине, последняя требовала срочного проветривания. Тоска, бл..ть! Лихорадочные мысли привели меня к идее разжечь костер, тем более габариты не были включены по понятной причине, и стоял автомобиль далеко не на обочине. Успокаивала звездная ночь, которая вкупе со снегом наглядно демонстрировала подобие питерских белых ночей. Я с собой возил дополнительную запаску, которая уже как бы не годилась никуда, но и выбросить жаль было ее. Задачу упрощал факт, что диск на запаске был негодным.
Вытащив запаску из-под прицепа, где она жила в металлической клетке, я откатил ее на метров пятнадцать позади машины. Облил бензином из лампы и солярой из ментовских канистр, с большим трудом запалил-таки ее. Жаль, что рядом не было даже простой лесополосы, чтобы разжиться дровами. Чтобы согреться в такой ситуации, мало просто стоять или сидеть на одном месте. Для комфортного прогрева необходимо еще крутиться, равномерно подставляя себя пламени. Представляете картину, да? Всю ночь проделывать такое просто невозможно, да и колесо горит очень быстро. Смертельно устав от плясок у костра, пошел в кабину. Там был жуткий холод. Натянув на себя все что имелось, и забравшись под одеяло, глянул на часы, было около часа ночи.
Холод, сука, постепенно пробирался даже под одеяло, я укрылся с головой. Стуча зубами, пытался что-то придумать, потому как время от времени в сознании проскальзывала какая-то непонятная тревога. Усталость не давала развиться этой тревоге в осознанную мысль. Пролежав около часа, я ощутил боль во всем теле. Организм чтобы согреться инстинктивно напрягал все мышцы, даже челюсти сжимались до ломоты в зубах. Но такое напряжение не может длиться долго, наступает боль. Попытался расслабиться, далось это с трудом и не надолго. И вдруг как то неожиданно я начал согреваться. Медленно, но уверенно тепло расползалось по всему телу. Я не мог понять причины таких метаморфоз, если уж начистоту, то даже и не пытался это сделать, наступала полная отрешенность от окружающей действительности. Тепло все сильнее и сильнее наполняло мое тело, чувство абсолютного блаженства охватывало меня, все глубже погружая мое сознание в безмятежный сон. Наверное, так себя чувствует ребенок, находясь в утробе матери или наркоман на пике блаженства. Сознание или отсутствие его рисовало в голове ярчайшие картинки из недалекого прошлого. Снились родные - жена, дочь, родители.
Вдруг картинка, представившая родных, резко исчезла, и мозг пронзил такой страх, что все эти приятные мгновения вмиг пропали в небытие. Я старался понять, что со мной происходит, но тщетно, я снова погружался в блаженство. Я не знаю, сколько все это длилось, но мне показалось, что очень долго. Снова внезапная вспышка страха, полностью прихожу в себя и начинаю понимать где я, и что происходит. Ужас! Да я просто замерзаю! Эта простая, но страшная мысль заставляет перебороть невероятную слабость и пошевелится, потом повернуться. Нечеловеческая жажда жизни выталкивает из под одеяла и заставляет встать. Начинаю делать попытки медленно шагать на месте и делать взмахи руками. Постепенно тело начинает слушаться. Одновременно с этим приходит тот собачий холод. Минут сорок движения привели меня полностью в чувство. Понимаю, что самому не справится и требуется помощь, судорожно пытаюсь куда-то позвонить, связи нет. Телефон летит на пол, рассыпавшись на составные части. Выхожу из машины, с твердым намерением идти куда угодно, к спасению. Оглядевшись вокруг и не увидев ни одного огонька, ощущая убийственную слабость, прихожу к мысли, что мне отсюда просто не уйти. Мне сейчас трудно передать то чувство отчаяния, охватившее меня. Это чувство надо однажды пережить каждому, чтобы научиться ценить жизнь, беречь себя, не быть безрассудным, самоуверенно принимая те или иные решения. Есть вещи, перед которыми человек – что мелкая букашка, да, именно так!
Итак, балансируя на грани человеческих возможностей, помогая себе паяльной лампой, я все же дотянул до рассвета, ни одна машина не проехала за ночь мимо меня, такое чувство, что мир умер и я один на этой дороге. Может машины, и были, только мое состояние не позволило их увидеть. Однако когда уже почти рассвело, услышал шум мотора, а может быть, что вначале увидел свет от приближающегося автомобиля. Я вышел из машины с желанием остановить его. Это была ментовская десятка. Ни разу в жизни так не радовался от встречи с ментами, но они, поравнявшись со мной, на просьбы остановиться лишь жестами показали на часы, дескать, спешим очень, поехали дальше. Суки! Мрази, сколько я своих кровно заработанных денег отдал им, порой просто так?! Ну, принято вроде на некоторых постах без всяких разговоров давать мзду. Десятка неспешно удалялась, не слыша слов проклятия, в адрес сидевших в ней.
IV.
Еще не скрылись огни милицейской машины за пригорком, а я уже понял, что в этот самый миг во мне поменялось мировоззрение в отношении к органам. Первое, в чем поклялся себе – это никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах не давать им денег. Обдумать следующие пункты моего нового мировоззрения было отложено на потом. Однако стало ясно, что поступок, проехавших мимо, дал мне моральное право по-чёрному обманывать ментов без всякого зазрения совести. Признаюсь, что, будучи щепетильным в вопросах чести, в будущем далось это не так уж и легко, но удалось!
Впоследствии, если меня ловили на нарушении ПДД, но не предъявляли доказательств, слал гайцов лесом. Мне предъявляли превышение скорости с доказательством в виде показаний радара-фена? Я нагло улыбался и интересовался, есть ли у инспектора скрепка достаточной величины, чтобы приколоть к протоколу этот самый радар, в виде доказательства. Но не об этом сейчас.
Прошло минут двадцать, и вот радость то – услышал звук Камаза, ненавидимый мной за круглосуточное тарахтение зимой на стоянках. Сейчас этот звук был бальзамом в уши, если так можно выразиться. Через некоторое время из-за пригорка, за которым скрылась ментовская десятка, показались два тягача с мешками за спиной (тентованные полуприцепы). Место, где я стоял, находилось на небольшом спуске. На таких участках маломощные грузовики начинали разгон, и останавливаться здесь им было не с руки. Почему то сразу понял, что водилы сами остановятся, без моих жестикуляций. Так и произошло. Объехав меня, они прижались к обочине, если ей именовать снежный бордюр метровой высоты. Из заднего Камаза с татарскими номерами, вышел худощавый парень в черной вязаной шапке, натянутой на глаза, и подошел ко мне, протягивая руку и начав первым разговор:
-Привет, братан, мерзнешь?
- Здоров…не то слово, - собственно мой жалкий вид не требовал подтверждения.
-Пошли греться, - пригласил меня, указывая жестом в сторону Камаза парень.
- Пошли.
Мы подошли по разные стороны к его машине, я с трудом открыл дверь, и с еще большим трудом взобрался в кабину. Я уловил его взгляд с укоризной или сожалением: «Мол, что же ты, браток, так то?», но вместо жалости он обнадеживающе ободрил словами:
- Все будет нормально…Равиль… звать меня, - сказал парень, еще раз протягивая руку.
- Николай, - стараясь сказать несколько громче, выдавил я, и тоже протянул руку.
- Спать хочешь?
- Не знаю даже.
- Спи, грейся, я пока поесть организую.
- Спасибо, - тихо выдавил я и откинулся поудобнее на спинку. Я еще не согрелся, как следует, сон не шел. В кабине было ужасно жарко, так мне показалось. Из переднего Камаза, со ставропольскими номерами, вышел крепыш лет тридцати и направился в нашу сторону. Подойдя к водительской двери, он что-то спросил. Равиль жестом показал процесс приема пищи. Парень кивнул и пошел в свой камаз, откуда вернулся через минуту с сумкой. Я потеснился на среднее место, парень сел у двери, сказав:
- Сергей.
- Николай.
Через пару минут мы уже приступили к еде, я жадно пил чай. Поднося кружку ко рту, невольно увидел свои руки. Это было нечто черное, страшное. Невольно глянул в зеркало, которое было прямо напротив меня. То, что я увидел, надолго запечатлелось в моей памяти. Я и сейчас улыбнулся, вспомнив это. Конечно, греться у горящей шины, это вам скажу, макияж еще тот!
Парни, видя мое замешательство, в один голос предложили не обращать внимания, улыбаясь при этом и заведя разговор, в котором я вкратце рассказал о своих злоключениях. Горячий чай мгновенно согрел меня, и я внимательно начал слушать парней, которые из Челнов в Ставрополь везли какое-то оборудование. Я понял, что они до этого рейса раньше нигде не встречались. Так часто бывает – людей из разных мест на несколько дней связывает общая работа. Хотя, никто их не заставлял ехать в паре, но так удобнее и спокойнее. Тепло начало действовать на меня, я с трудом сдерживал глаза открытыми, уставившись в электронный термометр на панели, зеленое свечение которого показывало -39. Продолжал слушать Равиля, но уже не понимал смысла его слов, я засыпал.
Проснулся от негромкого голоса Равиля, разговаривавшего с Сергеем через слегка приоткрытую дверь. Я мог разобрать только слова Равиля и неразборчивое бормотание Сергея:
- Никуда не поеду, пока не помогу ему, - твердо заявлял Равиль
- Бу-бу-бу-бу ….ждут…бу-бу-бу- бу Ставрополе… мороз.
- Я тебе еще раз говорю, я его не брошу, хочешь, езжай сам.
- Бу-бу …адцать часов, - что- то бубнил Сергей
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о чем шла речь. Мне стало ужасно неловко, начал извиняться, что отрубился. Засобирался выйти из машины, но Равиль остановил меня словами:
-Подожди, ты куда?
- Спасибо, брат, тебе надо ехать.
- Вот заведем твоего француза и поеду.
- Нет, ты подкинь меня до Лосево, я там найду местного кулибина с примочками для отогрева. Да и аккумуляторы довезем на зарядку.
- Как скажешь… ладно, пойдем снимем АКБ, - сказал он, выходя из машины.
V.
Через час аккумуляторы стояли на зарядке, я нашел мужичка с газом для отогрева двигла и топлива, тепло попрощался с этим нерусским парнем, сделавшим мне столько добра, взял у него номер телефона и сел в четверку к кулибину. Равиль отправился догонять своего попутчика. Какими-то закоулками мы приехали домой к пожилому, но бодренькому мужичонке, которого я незатейливо окрестил кулибиным. Машину он загнал в гараж, в котором было почти тепло и начал грузить баллоны. Я сидел и думал о том, что вот я, русский, недолюбливающий, если не сказать больше, всех нацменов, только что получил помощь от того самого нацмена. А его напарник – русский, не очень разогнался помочь по максимуму. Может все же не так что-то? Может дело не в национальностях? Мысленно еще раз поблагодарил Равиля, твердо решив вспомнить этого парня в своих молитвах, если вдруг надумаю когда-то посетить церковь. Не покидала мысль о моем отношении к национальным вопросам. Что то, еще пока непонятное, щелкнуло во мне. Черт подери, не много ли для одного дня? Ладно, разберусь потом в этих психологических лабиринтах.
Загрузив в «четверку» все необходимое, Иваныч, как он мне представился, предложил пообедать, но зимний день короток и я настоял на скорейшем выезде к брошенному на дороге «ренаульту». Через полчаса мы были на месте. Подогнав к фуре поближе своего коня и не глуша его, приоткрыв заднюю дверь, Иваныч вытащил длинные шланги с наконечниками от паяльных ламп, изобретением для смоления свиней. Пришлось долго провозиться с фиксацией этих приспособлений строго под поддоном и баком. Еще бы! На таком морозе поссать и то проблема – пока доберешься до объекта, преодолев кучу одежды, и желание пропадет…
Горелки весело загудели, Иваныч покуривал в легковушке, я проводил ревизию топливной системы, установив новые топливные фильтры и собрав все штатно, исключив из работы только левый бак, который был под завязку забит снегом. Это был уже не снег и топливо, а некая каша – шуга. Провозившись пару часов и сильно озябши, сел в «четверку» погреться. Моего участия в процессе отогрева не требовалось. Мы сидели с этим спокойным и, по-видимому, добрым мужиком и разговаривали о том, о сём. От моего внимания не ускользнуло, что Иваныч почти все время улыбается. Есть такие, знаете, добряки на свете, от которых вольно или невольно всегда несет позитивной энергией, заставляющей думать о людях только хорошо. Немного согревшись, пошел проконтролировать процесс реанимации. Топливо в баке было почти горячим. Все шло так, как я любил – не спеша, размеренно, но результативно.
- Все, Иваныч, давай езжай за аккумуляторами,- сказал я, поглядывая на часы. АКБ стояли на зарядке около трех часов. Маловато, подумал я, но успокаивало, что они были в теплом помещении и начали брать заряд примерно через час. Да что там голову ломать? Я был в некоем цейтноте, подгоняемый временем.
-Хорошо, - произнес добряк, выйдя из машины. Мы выгрузили баллоны, и он умчался, если это понятие применимо к его старенькой «четверке».
Я открутил крышку воздушного фильтра, приготовившись для впрыска стартового допинга в виде эфира- аэрозоля. Затем обошел вокруг машины, проверив все ли в порядке. Убедившись, что так и есть, стал ожидать аккумуляторы, которые не заставили себя долго ждать. Установив их и прокачав систему, дав в руки Иванычу эфир с наказом пару раз прыснуть в корпус воздухана при включении мной стартера.
Все справились с поставленной задачей, в том числе и движок, первоначально начавший стучать от эфира ужасным детонационным стуком, быстро перешедшим в нормальное, басовитое урчание. Я расплатился с добряком, добавив немного сверху, за порцию доброй энергии, полученной от него. Хорошо, что на свете есть такие люди!
Продув тонкий топливопровод автономки, запитал ее от отдельного бачка, специально предназначенного для этого. В этот бачек налил купленного в бутылках керосина, наполовину разбавив «постовой» соляркой. Через несколько минут в кабине наступил ташкент, как я любил выражаться в таких случаях. Хотел нагреть воды и помыться, но передумал, мысль о том, чтобы скорее добраться до стоянки засветло, не покидала меня. К тому же немного пугало то, что в пневмо-приводе КПП, что то отказало. Видимо замерзшая влага, не смотря на наличие влагоотделителя в системе, с учетом мороза под сорок, все же привела к проблеме. Подергав рычаг КПП, и убедившись, что он застыл в положении КПП включенного верхнего ряда, я метнулся под машину и слегка постучал по клапану, который, сука, решил добавить мне проблем. Клапан не стал сопротивляться, бодрым щелчком подтвердив свою готовность к работе. Через полчаса я подъезжал к стоянке в Лосево. Еще было светло, поэтому стоянка была заполнена не полностью, хотя, будь погода немного благосклоннее, то в это время там не было бы никого.
Выбрав место так, чтобы рядом стоящие грузовики не особо огорчали меня своим выхлопом ночью, облегченно вздохнул. Я был почти дома. Вокруг кипела жизнь, из кафе периодически выходили поддатые водилы. Быстро собрав необходимые вещи, пошел в душ. Наверное, не надо рассказывать про удовольствие от упругих горячих струй воды, учитывая пережитое… Помывшись и выбрившись, снова почувствовал себя человеком, отыскал на полу телефон, собрал его, позвонил домой. Жена ругалась, что не звоню и отключаю телефон. Поговорил, сказал, что все нормально, что скучаю…Двигатель уверенно пел свою басовитую песнь, печь щедро дарила то, чего мне так не хватало последнее время. Жизнь наладилась. Сходив в кафе и плотно поев, не преминул пропустить с мужиками пару тройку рюмок для снятия стресса, немного посидел, поболтал под сигаретку и пошел спать.
Vl.
Вернувшись в машину, первым делом достал запасное чистое постельное белье, хранившееся, в рундуке под спальником, и застелил его. Причиной его нахождения там, был некий «маркетинговый» ход. Часто на стоянках подходили клиенты- экспедиторы, которым по причинам, известным только им, нужно было сопровождать груз самолично. Конечно же, эти люди выбирали из сотни машин самые комфортные, на их взгляд. Наличие двух спальников было одним из требований, хотя и не озвученных ими. Стоило однажды такому клиенту проехаться, при этом комфортно ночуя на чистом белье, как меня автоматически вносили в их особый список, и на мой телефон летели СМСки с вопросом: «Ты где? Есть работа из Москвы в …., подпись».
Раздевшись, решил перед сном побаловать себя сигареткой, которые повседневно употреблял в немереных количествах, но события последних дней, почему-то свели эту привычку к минимуму. Усевшись на пассажирское сиденье и слегка приоткрыв окно, закурив, я вдруг понял, что мне не хватает музыки. Нет, наверное, не музыки, а собеседника. В таких случаях я включал Высоцкого и в тысячный раз вслушиваясь в слова, несущие истину с большой буквы, находил что- то новое, еще не понятое. Двигатель радовал своей безукоризненной работой, в кабине было тепло, светло. Еще не докурив до конца сигарету, почувствовал желание спать. Нажал кнопку стеклоподъемника и кнопки шторок кабины. Все, я оказался в своей комнатке, теплой, уютной. Не выключая магнитофон, улегся.
Через пару минут услышал стук в дверь. За годы работы я изучил все привычки людей, так или иначе, связанных с дорогой. Стучать могли только проститутки, увидев откуда то из своего места обитания и наблюдения, погасший в кабине свет. А что - в логике не откажешь! Вовремя! В каждой профессии есть свои тонкости и правила достижения успеха. Я хорошо знал все повадки и привычки этих людей, не сомневаясь, что спросив: «Кто там?» - получу ответ: «Расслабиться не желаешь?». Как то всегда эта фраза вызывала улыбку своей нелогичностью. Расслабиться…ага…только сначала хорошо поднапрячься! Признаться честно, я брезговал телесными контактами с этой публикой. Мысль о том, что эту особь женского пола, возможно, несколько минут назад имели в соседнем КАМАЗе, действовала как наркоз на мое либидо. Так и есть, предложение – прозвучало, и именно в моем изложении! Моя воспитанность не позволяла общаться с людьми через дверь, а тем более взять и грубо послать девиц на … в общем туда, непосредственно на их рабочее место. Однако слушать их уговоры по полчаса, проявляя мягкотелость, не улыбало. Для таких случаев у меня в запасе имелся удивительно действенный способ, которым я часто пользовался и который ограждал меня от назойливости размалеванных и наглых девиц.
Итак, сцена выглядела примерно так:
- Расслабиться не желаешь?
- Спасибо, девочки, ну я это… как бы в женщинах не нуждаюсь, - едва сдерживая от хохота, произносил я.
- Гей, што ли? – с удивлением и недовольством спрашивали девки.
- Угу… - во мне внутри уже все клокотало от смеха, но я все же сдерживался, натянув на лицо серьезную мину.
- Конкурент, сука! – девицы беззлобно хохотали и уходили. Уверен, что в течение получаса все проститутки в радиусе пару километров знали, что на стоянке стоит «Магнум» с водилой геем. Мне оставалось спокойно спать, без риска быть разбуженным другой группкой этих существ. Иногда, правда, подобные мои уловки, приводили к казусам.
Как- то раз, после подобного случая, проснувшись утром и обнаружив отсутствие сигарет, обратился к соседу по стоянке, водиле Камаза из Дагестана. Обычно подобная просьба приводила к последующей беседе. Но даг как то презрительно и брезгливо, не смотря даже в мою сторону, протянул молча сигарету. Я закурил, и тут же, поняв причину неадекватного для водил поведения, расхохотался от души. Даг удивленно бросил на меня свой гордый, насупленный взгляд.
- Телки что ли…чёто… рассказали?! – продолжая улыбаться, для уточнения спросил кавказца. Водила продолжал хмуриться. Но весь его вид выдавал, что я не ошибся. Пришлось вкратце рассказать про мою фишку. Даг вмиг снял с себя маску горделивой горской непогрешимости и неприятия всего, что имело голубой цвет, рассмеялся искренне, приговаривая с сильным кавказским акцентом:
- Ну, ты даещь, ти так, брат, на ножьик нарваться можьищь.
Избавившись от девок, заряженный смехом, еще немного послушав Семеныча, который мне в очередной раз поведал о судьбе Кука, уснул. Сон был очень крепкий. Странно, но мне не мешал шум моего и десятков других вокруг двигателей, даже инстинктивный контроль работы двигателя во сне, и тот – отключился, но не надолго, на пару часов. Потом все вернулось на круги своя, и я вмиг смониторил остановку двигателя. Вскочив с постели и одевшись наскоро, вышел из машины, открыл горловину бака и немного успокоился – топливо было относительно жидким. Ручным насосом – помпой закачал систему, включил стартер, двигатель запустился, но выработав порцию накачанного вручную топлива, эта подлая железяка заглохла. Впереди в мыслях замаячила перспектива встречи с моим неизменным спутником последних дней – холодом. Несколько раз, повторив уже проделанное и не достигнув желаемого, я разразился страшным матом. Больше всего внимания в этом монологе посвятил работникам сети заправок и отдельно работникам Воронежского поста ГАИ. Выдав весь свой запас нецензурщины, выключив зажигание и автономку, пошел на проходную. Охранники сразу поняли мой интерес и с порога указали, что гостиница рядом, через дорогу и места там есть.
Гостиницей служило здание постройки времен становления социализма. Собственно, тень того времени лежала не только на архитектуре, но и на всем внутреннем содержании, включая администратора. Дверь, помнившая еще годы коллективизации, с трудом поддавшись моему нажиму, впустила в длинный узкий коридор с высокими потолками. Меня встретила пожилая тетка, как нельзя лучше вписавшаяся своим видом и манерами в окружающую обстановку. Немного поворчав, она проводила меня в номер. Не буду останавливаться на противоречии вызываемое во мне между словом "номер" и увиденным. Я увалился на одну из трех кроватей, место которым разве, что в музее. Конечно, имеется в виду не их эстетическая ценность, а простота конструкции, которая уже давно не использовалась нигде, включая социальные дома. Я не случайно использовал слово «увалился», оно точно определяло действие, сетка провисла так, что моя задница едва не касалась пола. Но я ведь и сам родом из той эпохи, поэтому миролюбиво принял все неудобства, ради обладания такой ценностью, как тепло.
Проснулся часов в шесть утра от стука в дверь, тетка привела еще одного постояльца. Привод сопровождался таким шумом, что сон улетучился быстро и надолго. Какой уж тут сон!? Мой новый сосед – парень лет этак двадцати пяти сказал, что он из «замерзающих». Это те, кто на трассе, как и я, прошлой ночью, вступают в единоборство с морозом. Я глянул на его осенние, стильные сапожки на тонкой подошве, которые он попытался снять. С ними было что-то не так. Не снимались. Парень рассказал свою историю, как брат близнец, похожую на мою. Машину он все же бросил…ушел…на огни.
Пять километров пути в таких сапогах, дали о себе знать быстро. Сапоги пришлось надрезать, распухшие ноги не хотели покидать их. Ни теткин спирт, ни растирания не помогали, парень от боли начал потихоньку стонать. Вызвали скорую. Перед отправкой парень чиркнул на бумажке номер телефона хозяина «фольсика ЛТ», брошенного с грузом на дороге. Я, конечно же, позвонил утром хозяину, рассказал о беде, о месте, где стоит авто. Хозяин стал слезно умолять за вознаграждение решить вопрос с помещением грузовика на стоянку:
- Братан, пожалуйста, выручи, заплачу, сколько скажешь!
- Да ты пойми, мороз сорок, соляра замерзла, сам еле выбрался из этого дерьма, - кричал я ему в трубку.
- Ты что, не человек, должен же понять…, - при этом даже не поинтересовавшись, хотя бы для приличия о судьбе того паренька, работавшего на него.
- Ты где живешь? – спросил я.
- В Азове! Брат, выручай… - но я не стал далее его выслушивать, сказав достаточно резко, по-хамски:
- Слышь, урод, поднимай сам свою жопу, бери газовые баллоны и всякую хрень, а также деньги на лечение пацана, приезжай и дергайся сам с этой железякой. А самое главное – человеком стань, о людях сначала думай, а потом о железе!
Бросив трубку, пошел в кафе. Новая тетя на вахте сказала, что с ногами парня дело обстоит плачевно. Я не стал «грузить» себя разговором, психологически трудным для себя. Проще порой не знать, не помогут ведь ему мои нравственные терзания.
Мороз достиг своего пика, «сороковник» таки перевалил. По пути к кафе обратил внимание на торгашей возле трассы. Подошел к одному из них, продающему тосол, взял в руки канистру. Пожалуй, слово бетон самым точным образом отражало физические свойства продукта. Зло ухмыльнувшись, пошел в кафе.
Vll.
Вдоль трассы вытянулась вереница магазинчиков, за ними расположились несколько кафешек постройки времен диких - девяностых. Пахло вкусно. Зашел в первое же заведение и сразу увидел сидящего за столиком парня, лицо которого мне показалось очень знакомым. Пока у стойки я заказывал завтрак, мозг тщательно ковырялся в уголках памяти. Где же довелось встречаться с этим человеком? Вспомнил! Повернулся в сторону парня, тот аппетитно уплетал кусок мяса. Не церемонясь, подсел без слов к нему, широко улыбаясь. Парень сначала немного удивился, потом, вдруг, вспомнив, что то, чуть ли не прокричал:
- Колек, дружище, охереть!
- Привет, азов, город тормозов, - сказал и рассмеялся, с этим парнем нас связывал недельный простой на стоянке в Шушарах, пригороде Питера.
- Откуда, куда? Так же на телевизоре? – назвав мой добрый «Магнум» этим прозвищем, спросил паренек.
- На нем… стоит сука, на стоянке, замерз.
- Как сам то?
- Спасибо, пока ничё, ты как? Так же, на дядю?
- Не-е-е, - поняв намек и рассмеявшись, сказал он. – На себя, но в аренде.
Я никак не мог вспомнить имя этого водителя, встрече с которым был необычайно рад. Знаете, есть люди, присутствие которых, может унылое ожидание загрузки в течение недели, превратить в сплошное веселье. Даже обыкновенный разговор с этим парнем вызывал улыбку, а то и смех. Было что то, не исключая внешность, что безумно веселило, при нахождении обществе этого парня. Какая-то природная комичность, самобытная наивность, но даже без намека на глупость, исходила от него. Ко всему, характер, позволяющий этому пареньку прижиться в любом обществе. Официантка принесла заказ, и я принялся, есть, попутно слушая историю последних лет этого парня, которого окрестили однажды погонялой «азов, город тормозов». Правда, об этом он, думаю, не знал. Собственно, погоняло это, он приклеил себе сам, частым упоминанием его в речи. Выслушав его, вкратце рассказал о себе.
Вспомнили тот случай, когда они с напарником, таким же дилетантом в профессии, запудрив голову хозяину приличной на вид «скамейки» (Скания), что они великие дальнобои, поехали в свой первый рейс. Надо признаться, что они и на стоянке пытались водилам внушить по-пьяни эту мысль. Водилы, народ еще тот - палец в рот не клади, быстро подыграли этим горе-дальнобоям. И пошла развлекуха! Парни в кафе подшучивали над ними от души, рассказывая всякие бредни, еле сдерживая смех, видя круглые от удивления глаза новичков. Дошутились до того, что издали подвели к той мысли, что каждый дальнобой должен был пройти обряд вступления в братство и естественно, когда-то и где-то, выполнил требование традиции. Тут же пошли перечисления стоянок, описание церемонии. Одним словом – развод, по всем правилам этого искусства. Надо было видеть лица новичков, когда вроде бы как между делом спросили об их «коронации»!
Особый резонанс на стоянке вызвал один случай с этими двумя парнями. В первый вечер в кафе они чрезмерно выпячивали свой профессионализм. Конечно, тут же нашлись поддатенькие оппоненты поспорить. Но для поддержания нормальной беседы, надо было всем сторонам войти в нужную кондицию. Много времени для этого не понадобилось, с учетом того, что угощали парни. Слово за словом, "чем -то" по столу, так и дошли до обсуждения лексики и филологии. В частности, спор шел о происхождении слова «впросак», а главное, какой он величины в метрической системе мер! Ваш покорный слуга присутствовал при этом споре, веселясь от души. Мне редко доводилось так хохотать! Не очень удобно описывать подробно о происходившем, сделаю это кратко, с надеждой на фантазию читателя. Спор разрешился опытным путем с использованием штангенциркуля, тут же кем то принесенным, и живого подопытного экземпляра, вызванного по телефону. Номер, был взят тут же из местного журнала тысячи объявлений. Особое удовольствие доставил слушание процесса договора по телефону. Представляете, да? А дальнейшее?!
Вспомнил! Леха! Так его зовут! Поскорее, чтобы не обидеть собеседника, как бы, не нарочно, вставил результат, добытый памятью в разговор:
- Леха, а ты сейчас куда? Или на стоянку станешь?
- Поеду… тебе чем помочь?
- Не…ничем, я считай тут как дома, буду стоять. Топливо зимнее появилось?
- Нигде нет, керосину немного добыл, ну и антигель…пока нормально, но изредка подергивает, - не очень весело сказал Леха. Мы еще немного поболтали, обменялись телефонными номерами и направились каждый по своим делам.
На проходной охранники оживленно спорили. Накурено было так, что впору топор вешать. Я выяснил о цене на отапливаемый бокс за час стоянки там, записался в очередь на отогревание машины, оставил в списке номер телефона и пошел к машине. Судя по длине списка, моя очередь наступила бы весной. Но у меня был знакомый Иваныч!
Позвонил ему, получил мгновенное согласие на продолжение сотрудничества, но на следующий день, сегодня Иваныч был занят. Еще и лучше, подумал я, сегодня поставлю АКБ на зарядку до завтра, что и было сделано в соседней со стоянкой шараге. Еще покрутился немного у машины, но не решился ничего делать, мороз не располагал к этому. Вернувшись в «номера», обнаружил нового соседа. Тот оказался немногословным, себе на уме, мужичком. Разговор как то не клеился, я включил телевизор, принесенный из машины. Диктор местного телевидения бодро рассказывал о героической работе МЧС и милиции, буквально спасших сотни водил от неминуемой гибели на трассе. Как все предсказуемо! Это лицемерие погубит страну! Переключив пультом канал, начал смотреть какой-то боевик. Незаметно пришел вечер, а за ним и ночь. Мороз не сдавал свих позиций. Однако, наплывшие ночью тучи, принесли надежду. Наступившее утро подтвердило это, мороз смягчился до двадцати пяти. Ура! «Лед тронулся, господа присяжные заседатели»… - пришло на ум изречение из моей настольной книги. Однако смущало небольшое недомогание, кости ломало, болела ужасно голова.
Потом был Иваныч с баллонами, горелками и добрым лицом, полдня возни с машиной, приобретение керосина, столь дефицитного, что впору было покупать его в магазине в бутылках. Но его и там не было! Все как бы говорило о неизбежном пользовании америкосовским антигелем. Ко всему сказанному, я из шланга подкачки соорудил резервную систему питания, на всякий случай, который наступил последующей ночью.
Все повторялось, черт, за что мне все это?! Однако я не стоял, а ехал, хоть и с частыми остановками, на продув системы. Наверное, организм пресытился в избытке попавшей в него соляркой при всех этих подсасываниях и продувках ртом. Да еще хрен его знает, из чего там был сделан антигель? Недомогание усиливалось. Затем поднялась температура. С трудом дотянул до Краснодара, выгрузился и к вечеру добрался до дома…. Из машины выйти смог с трудом, дальше все…Очнулся уже в доме, жена суетливо предлагала стул врачице из неотложки. Врачица, осмотрев меня, спросила, когда последний раз ходил по-маленькому. Я не помнил, наверное, прошлой ночью. Накололи уколов, отрубаясь, все же услышал разговор, но, не разбирая всех слов:
- С почками…. должно…везите в больничку или нас вызывайте… поспит
- Спасибо , а что …опухший…под глазами…
- Не знаю…звоните…
Через несколько часов проснулся от невыносимой боли в области почек и желании отлить. Моча была почти красной…
Через пару недель появился какой-то подозрительный кашель, но я был дома, в тепле и безопасности. И этой безопасности мог угрожать только следующий рейс.
2012. Николай Хаджох