Карусель дураков и не только. Истории из жизни май

Виктор Ковыль
Карусель дураков и  не только. (Истории из  жизни майора Савранского)




Серёги Куракову.
Другу, сумевшего вновь усадить меня
за сладкую литературную каторгу.





Мы теряем мозг: Выживает глупейший.
Сергей Савельев .






Пролог.

Весь вчерашний день мы были заняты поиском ублюда бросившего на пустыре умирать молодую женщину. Сначала он её сбил на своей машине, скорую помощь вызывать не стал, а ещё живую погрузил  в свой автомобиль, привёз на пустырь где и оставил умирать. По крайней мере, такой вывод сделал  судебный медик, осматривавший труп женщины. Пока руководство РУВД с руководством ГИБДД рядились, кому искать водителя, вездесущий  Петька нашел какого-то странного одноглазого собачника, который и дал первый толчок к расследованию преступления – цвет, предполагаемую марку машины, пару цифр из номера автомобиля и скудные приметы подозреваемого. А потом всё закрутилось, завертелось и пока руководство между собой собачилось, мы практически вышли на след преступника. Поначалу, «благородный» отец семейства негодовал, тряс перед нашими носами своим  трёхлетним ребёнком, кричал  про  произвол и  очень обидно нас  оскорблял, а потом заявил, что  машину у него вообще угнали. И всё это продолжалось, до тех пор, пока наш расторопный Петька, не раскопал какого-то страдающего бессонницей, но не лишенного ума старичка соседа. Старичок поведал очень интересную историю, как подозреваемый вечером подъезжал к дому на своей машине, а ещё через некоторое время наш «благородный» отец семейства вышел из подъезда с ещё  одним соседом и они вместе куда-то уехали. Со слов бдительного  дедушки, вернулись они часа через два, пешком и очень пьяные. Сосед по начала всё отрицал, но Веня, с левой, быстро нашел к нему подход, короче выяснилось, что «благородный» отец семейства попросил соседа поставить в  принадлежащему ему гараж свой автомобиль. В общем, когда  мы  нашему  подозреваемому  предложили осмотреть машину, он  долго плакал, но о произволе больше не заикался.
Так получилось, что родственникам погибшей женщины, сообщать о её гибели выпало нам с Веней. Мы вошли в крохотную однокомнатную квартиру, и на нас из всех углов дыхнула ужасающая бедность. Нет, в квартире вроде бы было всё необходимое, но всё было такое старое и ветхое, что не оставалось сомнений, что «достаток» если здесь когда-нибудь  и был, то очень давно  покинул это жилище, оставив  после  себя  запах лекарств и старых вещей.  На ветхом диване, обнявшись, сидела старуха с ногами, перетянутыми эластичными бинтами и мальчик лет десяти или  одиннадцати. Это была мать и сынишка погибшей женщины. Они уже знали о смерти кормилице. Старуха  плакала, а мальчик гладил её по голове, успокаивая: «Ничего бабушка, проживём  как-нибудь». Старуха в ответ кивала, но через некоторое время начинала плакать громче, потому что в слова его она не верил, а на силы свои не  рассчитывала. А мальчик гладил старуху по голове и на глазах взрослел, потому что  не было у  него  другого выхода и выбора  не было. 
Обращаясь к нам с Веней, он спросил:
- Как хоронят  людей?
- В каком с-с-смысле? – Не  понял Веня.
- Маму  надо  похоронить, а как это делается,  я не  знаю.
Веня  погладил  мальчика по  голове:
- Не волнуйся, м-м-м-мы по-по-поможем.
Когда мы вышли из квартиры, Веня спросил:
- Михалыч, у  тебя д-д-деньги  есть?
- Нет. – Помотал я головой.
- И у  меня нет. – Вздохнул Веня.- Что бу-бу-будем  делать?
- Найдём. – Пожимаю я плечами. - Мы же  обещали помочь.
Вернувшись, домой я первым делом, позвонил Толяну. Когда он снял трубку, в телефоне послышалась музыка и голоса говорящие на иностранном  языке.
- Толян, мне  деньги нужны.
- Приеду  из  Лондона, поговорим.
- Мне  они завтра нужны.
- Зачем?
Я рассказал  ему, на что  мне  нужны  деньги.
- То есть ты хочешь сказать, что тебе нужны деньги, чтобы  похоронить совершенно  незнакомую  тебе  женщину?
- Да.
Толян  помолчал.
- Ладно. Завтра сам или кого-нибудь пошли к моему главному  бухгалтеру, я ей позвоню, она  даст  деньги.
Помолчав ещё немного, Толян добавил:
- И  отдавать  их не надо.
Поблагодарив  друга, я  положил трубку и перезвонил Вене. Сказал, чтобы он с утра взял нашу служебную машину, съездил за деньгами, и  занялся организацией  похорон, ну  и сделал всё, как  положено, по-людски. 
В общем, спал я в эту ночь плохо, ворочался, на душе не  переставая скребли кошки. Видимо я старею, и  мне становиться  всё тяжелее и тяжелее переживать чужое горе. Хотя  какое  оно  чужое, если  ты  переживаешь  его  как своё.


Часть 1.

Поднатужившись, я потянул дверь на себя. Дверь поупрямилась, но, в конце концов, скрипнула и поддалась. Я сделал шаг, на секунду замешкался, и дверь не применила этим воспользоваться, богатырской пружиной поддав мне под зад, впихнула меня внутрь «храма борьбы с преступностью» нашего района.
Как обычно в этот утренней час в РОВД стояла стойкая рабочая обстановка, из всех щелей дежурной части, зелёными навозными мухами лез нечеловеческий трёхэтажный мат, это сменяющийся наряд передавал дела заступающей смене. Под окном подачи заявлений дежурной части, негр в наручниках на корточках медленно крадётся к выходу из РОВД. Костяшками пальцев я стучу по стеклу, привлекая к себе внимание  дежурного.
- Чего  тебе?
- Вы в курсе, что у вас тут негр в наручниках ползает? Подозреваю, что он совершает  побег.
- Вова, какой негр?! Иди своей дорогой. – Отмахивается от меня дежурный. – Без тебя разберёмся.
- Ну, как знаете. – Пожимаю я плечами и, отойдя от окна,  поворачиваю  за угол к лестнице.
 Прямо за поворотом, в открытой двери дежурной части сидит, привычный ко всему, рыжий кот Ментозавр и правой лапой намывает себе усы и морду.
- Привет Ментозавр. Как жизнь? Сложилась? – Приветствую я кота.
Кот на секунду прерывает свои гигиенические упражнения и пристально смотрит на меня. А поскольку свои процедуры он прервал на «полдороги», его правая лапа задержалась за правым ухом, отчего создается впечатление, что он отдаёт мне честь. И что мне остается? Глядя на кота, я вскидываю руку к козырьку своей кепки. Так мы постояли примерно минуту и разошлись по своим делам. Вернее я потираю ладонью ушибленную задницу, поплёлся в свой кабинет, а кот продолжил намывать свою наглую, рыжую морду.
Открыв дверь кабинета на своём рабочем столе, я не без удивления обнаружил, пару старинных посылочных ящиков. В таких во времена моей молодости, Почта СССР, из деревни в город бесперебойно доставляла варенье, сало и другую домашнюю вкусность, от любимой бабушке любимым внукам. Конкретно в этих ящиках варенья или вообще чего-нибудь съестного  я не нашел, зато в одном из них были молоток, горстка гвоздей и небольшая ножовка по дереву. Это дало мне основания  предположить, что посылка была не от бабушки, а от дедушки, и предназначалась для любимого внука, решившего, для приобретения жизненного опыта и знания жизни, записаться в кружок «Умелые руки». Надо отдать должное дедушке собиравшему посылку, старик был большой оптимист, например, я бы, на всякий случай положил в посылку ещё и пузырёк йода, вату  и метров десять стерильного бинта. Так бы я поступил, чисто исходя из своего жизненного опыта.
Покрутив в руках пустой посылочный ящик, данных адресата я на нём не обнаружил, и  мне оставалось только ждать, когда появиться хозяин этой пустой тары. К слову сказать, ожидание не было долгим. С озабоченным лицом, хозяин, сваленного  на  моём столе  барахла, обнаружился довольно скоро. Им оказался Егор.   
- Нашла, значит тебя  посылка от дедушки? – Спросил я.
- Почему  от  дедушки? – Не понял Егор.
Я выложил ему всю цепь своих логических умозаключений. Егор почесал затылок и с моими выкладками согласился, однако заметил, что я  «дурак» и не владею всей полнотой картины. А дело вот в чём, в детском саду, куда Егор водит младшую дочь, новая фишка, воспитательница весьма доходчиво, а местами  даже душещипательно  рассказала детям о том, как птичкам зимой хреново и голодно. И уже неделю дочка выносит Егору мозг, давя ему на совесть вопросом – когда, эта самая совесть в нём проснётся и как самый взрослый и рукодельный мужчина в семье он, наконец-то, соорудит точку общепита для бедных птичек? Это  были «железные аргументы» и против  них возразить было нечего, за исключением может быть того что – рукодельный, но я и не собирался против  них  возражать, я просто собирался  попить кофе, Егор почувствовал, что аргументы его дочери на меня не произвели особого впечатления, и применил запрещённый  приём.
- Ты же в своей прошлой жизни был инженер? – Зачем-то намекнул на моё первое образование Егор.
- И что из этого следует?
- Друг! С твоим-то знанием интегралов и иного знания метафизики, мы вместе мухой соорудим шикарный ресторан для синичек.
Меня, конечно, удивило, откуда Егор знает такие мудрёные слово как интегралы и метафизика, но это не главное. Главное, что вопрос о том хочу ли я, со своими знаниями интегралов и метафизике, сооружать ресторан  для голодных синичек, Егора ни чуть не беспокоил, он ведь сказал  волшебное слово – друг. А как известно, друзья на то и придуманы, чтобы «портить» нам жизнь, в самый  неподходящий момент, загружая нас своими дурацкими просьбами.
Понимая, что выбора у меня нет, я обречённо вздохнул. Для полноты творческого процесса, я порылся в карманах, выудил из их недр очки и нацепил их себе на нос, от чего стал сильно напоминать своего школьного учителя труда. Отличало меня от трудовика разве что количество пальцев на левой руке, у меня, их  было пять, а у этого во всех отношениях опытного человека, их было  в два раза меньше. Однако я ещё не приступал к работе, и у нас была  пила, так что к окончанию трудового порыва, в этом показателе я имел все шансы сравняться со своим школьным учителем жизни.
Егор повесил на дверь табличку «Не беспокоить, идёт допрос», предупредил молодое поколение нашего отделения, что на утреннем общерайотделовском совещании мы будем отсутствовать по очень-очень-очень уважительной причине, и с весёлым матом работа в «стране  дураков» закипела. Общая концепция видения, какой должна быть кормушка  для  птиц, у нас не сложилась, мы пару раз  крепко поссорились и уже  были близки, чтобы перейти к рукопашной  аргументации своей  позиции, но, в конце  концов, решили, что  виду изобилия стройматериала каждый из нас имеет возможность воплотить собственную концепцию. В конце концов, две  кормушки лучше, чем  одна.
Минут через сорок – сорок пять процесс возведения храмов  общепита  для  голодных  синиц  был закончен. Егор задумчиво рассматривал стоящие  на столе наши кособокие предметы ваяния, я бинтом перематывал повреждённые, но чудом сохранившиеся пальцы на левой руке. Мы стараемся  не смотреть друг на друга, потому что результат нашего труда со всей очевидностью отвечал на вопрос, почему мы стали сыщиками – работающими головой, а не плотниками и не фрезеровщиками, работающих руками. Нет, ни то чтобы  у нас совсем ничего  не получилось, но как не крути, на храмы общепита, сооруженные нами кормушки, явно не тянут. Слегка кособокие они больше напоминают пару привокзальных пивнушек времён моей молодости, и где-то в глубине души были смутные сомнения, что не пьющие синички, даже будучи очень голодными, добровольно в них не полезут, не опасаясь потерять репутацию приличных птиц. По крайней мере, я бы на их месте три раза подумал, прежде чем посещать подобные заведения. Видимо Егор это тоже понимает.
Чтобы  как-то смягчить впечатления, я  говорю:
- Вот эта что  побольше  для  снегирей, а вот эта что поменьше для  синичек и воробушков.
Егор смотрит  на меня как  на душевнобольного:
- Каких синичек?! Каких воробушков?! Ты их что за умалишенных считаешь? Да какая синичка в  здравом уме в наши кормушки  полезет?!
 И тут открыв дверь своим ключом, в кабинете появился вечно  голодный как «Тамагоча» и по этой причине постоянно что-то жующий Лёха.
- Зря вы не пошли на оперативку. Новые веяния правового маразма, САМ видать голову застудил, теперь у  него в голове тромб и он этим тромбом думает. Иного объяснения изданного им распоряжения я не нахожу. Прикиньте, теперь по каждому отказному материалу у жулика надо брать расписку, что он не против того, что против него не возбудят уголовное дело. Во как!- С набитым ртом бухтит Лёха, и тут он замечает то, что мы с Егором, с приложением всех наших нечеловеческих творческих сил и инженерных способностей, соорудили. С детской откровенностью и непосредственностью глянув на творение двух пар рук, двух старших офицеров, Лёха с трудом сглотнул то, что он не успел проживать и произнёс то, о чём, на его месте, следовало бы помолчать:
- Бля! Марабу, голубь мира мне в жопу! А чё это за х*ня?!
Предвидя возможную реакцию Егора, я поспешил внести ясность.
- Это кормушки  для птиц.
- Да, ладно?! Ты  уверен? – Не поверил мне Лёха.
Мне  ничего  не осталось,  как  поклясться:
- Верь мне!
- Да? Тогда я понимаю, почему в последние годы в больших городах вроде нашего, наблюдается постоянное снижение популяции птиц.
Егор повернулся к Лёхе и, взглядом, не обещающим ничего  хорошего, очень пристально на него посмотрел. В его взгляде, как бы читалось, что мы и без Лёхи догадываемся, откуда у нас растут руки, но говорить нам об  этом, совершенно не обязательно. Лёха, быстро  сообразил, что последствия его предположений для него могут быть самые неблагоприятные, постарался выкрутиться:
- Не-не! Вы меня  не так поняли!
Теперь настала моя очередь усомниться в Лёхиных словах.
- Ты уверен? – Прищурившись, спросил я.
- Просто я видел, что Макс, обоснованно  подозревая, что  руки у него растут из жопы, своей дочери в детсад кормушку для птиц делал из пустого пакета из-под молока. Получилось быстро и элегантно. Макс с четырёх сторон вырезал квадратные дырочки, сверху привязал верёвочку, пять минут и готово. Очень  элегантно  получилось, Макс говорил, синички остались довольны. И вот что я подумал,  что вырезать дырки в пакете из-под молока  даже у вас получиться. Хотите, я в магазин за молоком сбегаю?
 Егор порылся в карманах и протянул Лёхе сто  рублей:
- Купи два пакета, один мне другой Савранскому. 
- У меня эта… как её… плохая усвояемость лактозы. -  Робко попытался возразить я.
- Молоко не любишь? – Ехидно поинтересовался Егор.
- Ну, типа того. – Кивнул я.
- Полюбишь. – Безапелляционно заявляет Егор и, повернувшись к Лёхе, кивнул на творение  наших  рук, добавил:
- Будь другом, ты эти штуки, как-нибудь незаметно унеси на помойку. Если кто будет спрашивать что это, скажешь, что разбирал антресоли в кабинете и нашел, а что это такое  не  знаешь.
- Понимаю-понимаю. – Кивнул Лёха, убирая кормушки в большой непрозрачный  пакет. 
Когда за ним закрывается дверь, я, отрезая хвостики от бинта, которым заматывал порезанные пальцы и, глядя на расстроенного Егора, говорю:
- Не! Ну, по любому мы старались!
- Этого у нас не отнять. – Без уверенности кивнул Егор и, помолчав с полминуты, добавил. – Только сдаётся мне, зря мы этому балбесу отдали кормушку.
И как это часто бывает, Егор оказался прав…. но, об  этом как-нибудь в другой раз.
В общем, вот такое у меня…. Нет, не у меня, у нас выдалось обычное, наполненное обыденными «подвигами» рабочее утро.
Пока я заканчиваю перевязывать порезанные пальцы, Егор наливает мне  кофе, я закуриваю и неловко пытаюсь взять чашку.
- Может  тебе чашку подержать, чтобы  ты попил?
- Нет, не надо. Ты всё равно сделаешь это хуже любой медсестры, и почти наверняка обольёшь меня кипятком. Я уж как-нибудь сам. Ты лучше не заставляй меня больше мастерить скворечники для твоей  дочери.
- Кормушки. – Поправляет меня Егор.
- Да-да. Кормушки.
- Кстати, как ты думаешь, а скворечник из пакетов из-под молока соорудить можно?
- Егор! Я тебя умоляю!
- Ну, всё! Всё! Пей спокойно, пока тебе ещё есть чем держать чашку. Скворечник после обеда будем сооружать.
Я с шумом втягиваю в себя кофе. Блин! Как я рад, что Егор и Лёха живые и здоровые вернулись с Кавказа, я даже не думал, что мне, да и всем нам, их так будет не хватать. Кстати, вернулись они не  просто так, вернулись они, своими поступками, породив легенды и покрыв свои имена неувядающей славой, украсив грудь правительственными наградами, а пагоны очередными званиями сверх потолка занимаемым должностям. Руководство УВД, обычно думающее лимбической  частью мозга, смекнуло, что при таком обороте событий, «душить» героев за прошлые «подвиги» вроде как - «не с руки». И вообще, сводить  счёты с гордостью гарнизона милиции крайне нелепо и несвоевременно. Поэтому, поскрипев фарфоровыми зубами, руководство УВД затаилось, а причина, по которой Егор с Лёхой оказались на Кавказе, как-то сама собой сошла на «нет».
Как я уже сказал, отважная поступь Егора и Лёхи по предгорьям и горам Кавказа сопровождалась чередой всевозможных приключений и подвигов различной степени тяжести. Обо всех рассказывать не стану, да и про все их подвиги я не знаю, но о тех, за которые мои товарищи получили правительственные награды, поведаю.
Значиться так. Передаваемые из уст в уста со временем эти истории обросли подробностями и превратились в легенды, и спустя время, уже ни кто не сможет сказать, где кончается правда и начинается вымысел, а поскольку я слышал эти истории, можно сказать, из первых уст, меня смело можно считать почти  первоисточником.
Про подвиг Егора и рассказывать-то особенно нечего (ну, по крайней  мере, он сам так считает), совершил он его обыденно и буднично, да и за подвиг свой поступок Егор совсем не считает. В его устах история звучит так: «Ну, пошел я к ручью за водой. Жара. Не спеша бреду с канистрой по тропинки. Ну, обогнали меня два сорванца. Бегут под ноги не смотрят. Ну, один из них наступил на растяжку. Растерялись. Думаю: «сейчас рванёт»,- а они стоят испуганные не знают что делать. Ну, бросил я канистру, схватил их в охапку и повалил на землю. Ну, и всё. За что медаль дали, не знаю»? (В этом месте Егор, рассказывавший мне  эту историю, недоумённо пожал плечами.).
 Если не вдумываться то из рассказа Егора получается, что ничего  особенного он не сделал и времени на раздумья у него был «вагон и маленькая тележка». А в действительности всё было  не так, не было у него на раздумья ни какого времени. В его распоряжении были доли секунды, за которые он успел принять единственное решение, позволившее ему спасти жизнь двум мальчуганам – схватить их в охапку, свалить на землю и накрыть их своим телом. А то, что разорвавшаяся граната нашпиговала Егору задницу осколками, это уже  нюансы, про которые Егор говорить не любит, за это его и представили к медали «За отвагу». Однако каким-то образом, дело получило огласку,  наверное, потому что жители деревни, в которой Егор нёс боевую вахту по борьбе с терроризмом, в благодарность к поступку моего друга, тупик, ранее носивший имя другого «героя» - «Амир ибн аль-Хаттаба» переименовали в тупик «майора Карбитова».
Прознав про увековеченье имени былинного героя аборигенами, руководство МВД спохватилось и решило не оставаться в стороне, но попало в затруднительное положение. Однако нет таких затруднительных положений, из которых руководство МВД не может выкрутиться с честью. Поскольку комендант уже представили Егора к медали (не отбирать же, в самом деле, у героя медаль, к которой он успел привыкнуть, даже ради того чтобы вручить ему орден), орден  решили Егору не давать. За  одним и квартиру  (в очередь,  на которую Егор стоит четверть века) – ему тоже не дали. Зато с шиком, помпой и широким освещением в средствах массовой информации Егору, сверх потолка  занимаемой им должности, присвоили звание подполковник милиции, наградили почётной грамотой и фотографией министра в полированной деревянной  рамке. 
- Принимая  мои  поздравления  с присвоением ему  очередного звания, Егор рукавом кителя потёр новенькие звезды на своих пагонах, и со  свойственной   ему   серьезностью, произнёс:
-Чувствуешь Михалыч, земля русская медленно, но верно, покрывается  сетью  подполковников.
Совсем  другая история приключилась с Лёхой. Она тоже была связана с гранатой и тоже привела героя к награде. Но немного другим, более  витиеватым  путём.
Незадолго до нерукотворного, а вернее криворукого подвига Лёхи, на  блокпост где он тянул службу, прилетело нешуточное по величине и значимости (в собственных глазах) Московское начальство в звании генерала. Пило нешуточное начальство тоже нешуточно, и был в этот праздник жизни втянут весь личный состав подразделении, не исключая Лёху и собаку минёров «Берёзку».
Накануне «подвига» жарили шашлыки. Отмечали толи день рождение  двоюродной тёщи генерала, толи другой, очень важный, но, по каким-то  причинам,  не вошедший в календарь  государственных дат праздник. А утром, в слабом Лёхином желудке случилось бурление с брожением, и неизбежным, скоротечным и фонтанирующим извержением содержимого кишечника наружу. И покуда личный состав блокпоста, понурым стадом брели на построение, Лёха с тревожными мыслями, но лёгкой походкой летел в нужник. И когда, закалённый, никогда не болеющий с похмелья генерал, зычно рявкнул: «Ровняйсь! Смирно»! К Лехи пришло  облегчение, однако бойцом Лёха оказался на редкость дисциплинированный, и одновременно с командой  генерала к нему пришло ни только облегчение, но и вернулась ответственность, и он поспешил заполнить собой прореху в строю. Лёха в спешки начал натягивать на себя штаны и спешка (как это часто  бывает) Лёху подвела. Ухватившись  не  за  ремень, а за  подсумок, Лёха дёрнул  штаны вверх. Штаны остались  на  месте, а в руке у  Лехе осталось  кольцо  от  гранаты, сама же  граната (на счастье  Лехи), со многообещающим звуком – «бульк», упала в «очко» и погрузилась в продукты  жизнедеятельности боевого поста. Сообразительный Лёха быстро смекнул, что ничего хорошего от этого ждать не следует, и, с удалью молодецкой, снеся дверь нужника с петель, с криком: «Ложись»! Лёха вылетел на плац, где с разбегу врезался головой в спину заезжего генерала. Генерал вздрогнул но под натиском не дюжей кинетической энергией тыркающейся ему в спину, был повален на матушку-землю. Генерал даже возмутиться не успел, потому что через секунду грянул взрыв, и дощатый клозет, сорвавшись с места постоянной дислокации, растворился в небытие, а плац и лежащих на нём бойцов накрыло коричневое облако пропущенной через их организмы пищи. В целом, ни кто не пострадал, по крайней мере, за медицинской помощью, ни кто не обращался. А генерал, в память о незаурядном боевом событии, получил во всю спину отпечаток контура  лежащего на нём безштанном Лёхе. То, что гранату в туалете (как последний лох) Лёха рванул сам, наш герой благоразумно умолчал, и происшествие списали на проделки обезумевших от лесной жизни боевиков. А Лехин поступок расценили, не иначе как желание рядового бойца спасти тело гастролирующего генерала. В общем, подвиг, как не крути. Правда, немного смущали, спущенные до колен Лёхины  штаны… Видимо, поэтому орден «Кавалера клапана Маевского 3-й степени» ему не дали, а ограничились вручением перед строем странной медали не соответствующей величине совершенного Лёхой поступка - «За отличную службу по охране общественного порядка». Надо отдать должное Лёхи он своим подвигом не очень гордился и рассказывал о нём, только когда мы выпивали, а поскольку выпивали мы не редко, рассказ этот, в разных вариантах, я слышал раз сто.
Скрипнула дверь. В клубах аромата давно не мытого тела, в блестящем колпаке из серебристой фольги на голове, в галошах обмотанных какими-то тряпками, в кабинет ввалилось нечто напоминающее невиданных размеров вирус. Одетое в шубу из искусственного  меха «чебурашки», существо больше напоминало очнувшегося от долгой пьянки циркового медведя.  Присмотревшись, в организме не без труда можно было распознать одного из наших платных помощников в борьбе с преступностью, носящего гордый оперативно-опереточный псевдоним Пельмень. Ввалившись в кабинет, Пельмень запнулся о порожек и  растянулся  на  полу.
- Что ж ты мил человек, сразу в ноги-то бросаешься? – Усмехнулся  Егор.
Ироническая интонация Егора понятна, к этому платному добровольцу в борьбе с преступностью у нас накопилось несколько вопросов, причём за все сразу и за каждый из них в отдельности Пельменю следовало бы набить морду.
Пельмень тихо лежал на полу, постанывал в белогорячном бреду, судорожно с хрипцой покашливал и шмыгал носом, пытаясь, вызывая у нас с Егором искусственную жалость. Жалость он у нас не вызывал, но по распластанному на полу телу, мы безошибочно угадывали, что Пельмень остро нуждается в деньгах. Собственно  говоря, в  деньгах  он нуждался всегда, но сегодня особенно  остро.
- У-у, посланник Армагеддона! Да у тебя налицо все признаки лепроматозной проказы. – Сокрушенно покачивая  головой, произнёс я.
- Чего у меня налицо? Какие  признаки. -  Садясь на пол и с хрустом вытерев нос рукавом шубы, поинтересовался Пельмень.
- Признаки лепроматозной проказы. Заложенность носа, наипервейший из всех признаков.
- Издеваешься, да? – Прищурился Пельмень, поправляя алюминиевый колпак  на своей голове.
- Ну, что-то вроде того. – Кивнул я.
Пельмень почесался и, меняя сценарий намеченного им плана вымогательства, пустил в ход секретное  оружие.
- Давно я у вас тут не был, добрые люди. Где у вас тут онучи  можно подсушить? – С этими словами Пельмень  начал  разматывать  тряпки со своих ног.
Мы с Егором переглянулись.
- А ты уверен, что ты всё правильно делаешь? – Полюбопытствовал Егор.
- Чего? – Не понял  Егора Пельмень.
- Егор интересуется, может быть, ты ещё какой-нибудь способ самоубийства знаешь? – Пришел я на помощь Пельменю в осознании скрытого  смысла скрытого в вопросе  Егора, и от себя добавил. – Как ты знаешь, я не очень религиозен, но если ты не перестанешь разматывать свои портянки, я готов помолиться любому богу, который поможет уберечь тебя от самосуда моего товарища.
- Ты думаешь, это приведёт меня к преждевременной кончине? – В свою очередь поинтересовался Пельмень. Вместе с вопросом Пельменя, наружу  пробилось его интеллигентское прошлое мастера производственно обучения СПТУ-25.
Егор  не  стал разочаровывать Пельменя:
- Поверь мне. Почти наверняка.
Пельмень на полминуты задумался и начал наматывать портянку обратно на ногу:
- Не знаю почему, но я тебе Егор верю.
Егор усмехнулся:
- А я знаю почему. В  прошлый  раз…
Пельмень поморщился и поспешно перебил Егора:
- Не напоминай.… Кстати, мужчины я ведь к вам не  просто  так, а по делу.
- Да мы так и поняли. – Кивнул я. – Излагай.
Пельмень лезет куда-то внутрь шубы и кладёт на стол Егора сложенный вчетверо листок бумаги.
- Что это? - Спрашивает Егор.
- Заявление.
Егор  разворачивает листок, читает и начинает  ржать. Утерев слёзы, он подаёт мне листок, читаю: «Прошу оказать мне материальную помощь в удобное для вас место». Я тоже начинаю ржать:
- В удобное  для  нас  место это  хорошо!
- В удобное  для  нас  место  это мы  запросто! – Поддерживает  меня  Егор.
- Ну, что вы ржете. Поиздержался я малость. – Возмущается Пельмень.
- Это заметно. – Вытирая слезы, говорит Егор. – И что из этого следует?
- Я так понимаю, денег вы мне  не дадите?
- Нет. – Мотает головой Егор.
- Ну, тогда подзаработать мне надо. Срочно! Посадите меня в одну камеру с каким-нибудь солидным человеком. Лучше банкиром.
- А трусы из колючей  проволоки тебе не надо? – Хмыкнул Егор.
- С трусами, погодим. – В раздумье произносит Пельмень и пускается в очередной хитрый  ход:
- А вы не хотите спросить, что это у меня на голове? – С хитрой мордой спрашивает Пельмень, аккуратно оглаживая ладонью, торчащий у него на голове колпак  из алюминиевой фольги.
После этого вопроса только умалишенный мог, поверит в умственное расстройство Пельменя.
- Это же очевидно. – Пожал я плечами. – Он спасает тебя от волн  Гельмгольца. У меня дома у самого таких два.
Пельмень скомкал колпак и кинул его в урну.
- Та-а-ак! И это не прокатило. Тогда про пользу уренотерапии я вам рассказывать не буду.
- Про уренотерапию не надо. – Согласился я. – А колпак выбросил зря, я бы тебя в этом убранстве попробовал недельки на три в психдом пристроить, там и расскажешь про пользу уренотерапии, и последователей найдёшь. За одним, отъешься немного да помоешься, а то воняет от тебя.… ...упаси господи!
- А что! Это вариант! – Пельмень лезет в урну за колпаком и, расстелив его на полу, начинает аккуратно расправлять колпак кулаком. – Ты пока скорую вызывай, а я мигом ситуацию исправлю. 
Егор достаёт из ящика стола и бросает Пельменю геральдического орла с милицейской фуражки.
- На. Прикрепи к колпаку.
- А лишним не будет? – С сомнением спрашивает Пельмень.
- Не-не. В самый раз.
- Ну, смотри… - Прилаживая орла к своему  алюминиевому  колпаку, бормочет Пельмень. – Если что, провал  будет  на  твоей совести.
- Верь мне. – Успокаивает Пельменя Егор.

Мы с Егором приступаем к инструктажу новообращённого умалишенца, и в этот момент на столе, тревожной сиреной морга, затрещал перевязанный синей изолентой, телефон прямой связи с дежурной частью. В качестве ремарки замечу - телефон прямой связи с дежурной частью, это  форточка в мир, окна выходящего на помойку. Карма у этого телефона  такая, что через него к нам попадают только плохие вести. Кроме шуток, не было случая, чтобы звонок этого телефона принёс нам хоть одну хорошую новость. Ни разу он не позвонил и голосом  дежурного  не сообщил нам: «Тут вам бутылку водки  принесли, потрудитесь её забрать». Не-не, правда, такого ни разу в нашей жизни не случалось, зато через этот аппарат мы узнаем, где нашли ногу, руку или даже труп целиком с несовместимым  для  жизни атрибутом: топором в голове, пулей между глаз или ножом между лопаток. Вот и в этот раз дежурный, не сокрушил сложившихся стереотипов, а остался верным давно выработанной  традиции:
- Собирайтесь. - Безапелляционно заявил дежурный, когда «от души»  отматирив  телефон я  снял трубку.
- Что, упыри и вурдалаки не дремлют. Для вас есть работа достойная нашего непревзойдённого  интеллекта? – Спрашиваю я, у дежурного.
- Ага. – Буднично отвечает он. – Сведения  пока  не  подтвёрждённые, но всё как ты любишь. Любовь, ревность, убийство с расчленением, совсем немного людоедства и большая и чистая  любовь к деньгам. Муж убил любовника жены, нарубил и порезал труп на куски. Но  на  достигнутом  не  остановился и чтобы  добро не пропадало, попросил жену приготовить на ужин отбивные из только что освежеванного любовника, а пока она возилась у плиты, с большой любовью готовя блюдо  для законного супруга, он  тоже  не сидел, сложа руки, и удачно продал принадлежащий  любовнику «Land Cruiser». Ну, по крайней  мере, это  она  так утверждает. Мужа ещё  не  нашли  и не  задержали.
- Как вскрылось сие преступление века?
- Ожидая мужа к ужину, жена решила заправить стиральную машинку  и в грязном белье  нашла трусы любовника.
- Сюжет для  настоящего  романа.
- Вот  и  поезжай, сделай  наброски для  будущего  шедевра.
- Поехали. – Говорю я Егору, кладя  трубку  телефона.- Настала пора нам с тобой, олицетворять неотвратимость правопорядка и законности.
- Что значит поехали?! – С возмущением, подаёт голос Пельмень. – А я?!
- А что ты? – Не понял я ход мыслей, своего корыстного помощника в борьбе с преступностью.
- Ты же обещал меня на откорм в психушку пристроить!
- Обещал, значит пристрою. – Пожал я плечами.
- А не обманешь?
- Не бзди. Моё слово – крепше гороха. Посидишь пока в камере, я тебе туда скорую вызову.
- Не! Так не пойдёт! – Запротестовал Пельмень. - А инструкции? Что мне  им говорить?
- Ну, это, вообще,  проще пареной  репы. Во-первых, не говори им, что ты дурак. И расскажи им всё тоже самое, что и нам рассказывал. Они тебя не знают. Они тебе поверят.
- Главное шапочку свою железную не снимай. – Вносит свою лепту, в процесс инструктировании потенциального психически больного Егор.- И про уренотеропию им поведай. А самое главное, про онучи что-нибудь эдакое заверни. Онучами  ты любого психиатра до глубины души проймёшь.
Я быстро проверяю содержимое дежурной папки, кидаю туда чистые листы бумаги, копирку, бланки объяснений, пару резиновых перчаток, ежедневник, и в этот момент в кабинет, с лицом, вечно что-то вынюхивающего, не опохмелившегося удава, стараясь оставаться незамеченным, входит Семечкин. Мельком глянув в его лицо, я не могу отказать себе в удовольствии, чтобы не устроить лично для этого «благодарного» персонажа, выездной спектакль «Театра недоразвитого зрителя».
Я делаю вид, что не замечаю присутствие Семечкина и с взволнованным видом начинаю изображать, что что-то потерял у себя на столе. При этом негромко бормочу: «Да куда же я их дел? Я же хорошо помню, что клал их на стол»? Егор не догадался, что я начал игру и чисто автоматически  спрашивает:
- Ты чего  потерял?
Я отмахиваюсь и нервно  начинаю  выдвигать ящики стола.
- Чего ты роешься как кот на помойке, скажи чего потерял, может я видел.
- Приложения.
- Какие  приложения?
- Секретные. - Горестно  вздыхаю я.
Семечкин стоит  у  меня за спиной, но я  хорошо вижу его отражение в давно не мытом окне кабинета, даже мутное стекло не может скрыть, как, заслышав о потери мною секретных документов, его лицо преображается в физиономию счастливой жабы сорвавшей «Джек пот» в лотерею «Золотой ключ».   
Егор,  так  и не  поняв, что я валяю  дурака спрашивает:
- А ты  точно  помнишь, что ты  их на столе  оставлял?
Я киваю  головой  и негромко  приговариваю: «Что же делать? Что же  делать»?
Семечкин, видимо решив, что настал его «звёздный час», и с нескрываемым  злорадством, спрашивает:
- Савранский, что  ты  потерял?
Я поворачиваюсь  к  нему:
- Секретные приложения к пакту  Молотова-Риббентропа. Ты не брал?
Гримасам счастья, на лице Семечкина, сменяется на привычное выражение лица человека наступившего в собачью какашку. Семечкин плюёт на пол и шумно выходит из кабинета, так и не сказав, зачем он к нам  заходил.
- Клоун. – Говорит  Егор, давая мне не сильный подзатыльник.


Отведя Пельменя в дежурную часть и убедив психиатрическую неотложку, в том, что Пельмень конченый псих, мы усаживаемся в моего красного «бегемота». Вопреки неписанным, но строгим правилам, Лёха уселся на переднее сидения справа от водителя, то есть по правую руку, от меня. Что является грубейшим нарушением не писаных правил субординации, так как многолетним неблагодарным трудом на благо Родины и вплоть до выхода на пенсию, это место автоматически закрепляется за старшим по званию и по должности, в данном случае за Егором. Одного этого уже достаточно, для непроизвольного кипения дерьма в моей заднице, но Лёха, не привык довольствоваться малым и сразу же добавляет огня в топку моего негодования. Не переставая жевать, он, взмахнул рукой, указывает мне, направление движения и, фонтанируя крошками из о рта, произнёс  роковое:
- Трогай.
Но я взорвался не сразу. Для пущей уверенности, что я не  ослышался, я попросил.
- А можешь повторить, что ты сказал, но с членом раздельно?
Лёха не почувствовал подвоха и сглотнув, то что у него перемалывалось во рту, повторил:
- Трогай, говорю.
Всё остальное происходит помимо моей воли и рассудка, но не вопреки моему желанию, Лёха с треском получает такой «леща», от которого он успевает поперхнуться тем, что у него ссыпалось по пещиводу и удариться лбом о «торпеду» автомобиля. Прокашлявшись и вытерев слёзы, Лёхину голову посещает очень трезвая мысль:
- Михалыч, я больше  не  буду.
- Это правильно. – Киваю я, и очень глумливо добавляю. - Честно говоря, я в этом даже и не сомневаюсь. И вот ещё что, прекрати постоянно жевать! Раздражаешь. Такое  впечатление, что своими бутербродами и плюшками ты постоянно подавляешь бушующий у тебя в кишках народные волнения и  бунт  глистов.
- Да причём тут глисты?! Я жую, потому что у меня в детстве был рахит. – Стараясь оправдаться, а за одним вызвать жалость в моём «добром» сердце, обижено  прогундел  Лёха. – Недостаток  витаминов и всё такое.
- У тебя в детстве был рахит?! – Поворачиваясь к Лёхе, с деланным удивлением произношу я.
- Да. А что?
- Ничего. – Пожимаю я  плечами. – Но, почему я узнаю об этом только сейчас?
- А что это меняет? – Теперь уже недоумевает  Лёха.
- Ничего не меняет, но многое объясняет. Поэтому, если ты не  хочешь чтобы я выдернул из твоей жопы твои кривые ножки и, разогнув их до приличной параллельности, вставил их обратно, просто перестань испытывать моё «ангельское» терпение, постоянно чавкая у меня над ухом.
Макс с  Петькой хихикают на  заднем сидении.


Часть 2.

Не успеваем мы доехать до места происшествия, как дежурный по РУВД позвонил на телефон Егора и, как бы между  прочем сообщил, что он  забыл нам сообщить ещё об одном убийстве. Егор подвигается ближе ко мне, чтоб я мог слышать, что по  телефону  ему  говорит  дежурный. Оказывается, ни с чем приличным, не соизмеримое горе постигло мир бизнеса. Но это с одной стороны, так сказать с официальной, с другой стороны, не официальной, мир криминала понёс «тяжелую» утрату. Молоток, внедрённая твёрдой рукой киллера в теменную область того, что у нормальных людей считается головой, унес жизнь кандидата в депутаты законодательного собрания области, крупного бизнесмена по прозвищу «Веня-Паровоз».
Закончив  разговор и убирая телефон в карман, Егор  говорит:
- Раньше, иногда у меня возникало такое чувство, что кроме Вини-Пука, все остальные живут ни так уж и хорошо. Теперь я готов пересмотреть  сувою точку  зрения.
Мы с Егором расхохотались, остальные пассажиры в нашей машине, не понимая, о чём  идёт речь, удивлённо переглянулись.
- Надо им кое-что пояснить. – Говорю я Егору, кивая в сторону  удивлённых пассажиров.
- Давай ты. У  тебя это лучше  получиться. – Соглашается Егор, и я  начинаю свой  рассказ:
- Это сейчас экзальтированным дамам, подражающие завсегдатайкам поэтических салонов начала прошлого века, и совсем не романтическим нимфеткам, мечтающим присосаться к чужим деньгам, при сочетании фамилии и прозвища покойного - «Вихрев-Паравоз» может  прийти на ум какая-нибудь чуждая всего житейского, опоэтизированная картина, например паровоза вихрем несущегося сквозь тучи жизненных невзгод.
- Хорошо  излагаешь, даже бы я лучше  не  сказал. – Съехидничал Егор.
- Ты  бы  точно  лучше не сказал. – Киваю я, и продолжаю:
- Своё прозвище «Паровоз», ныне покойный Веня получил в лихие девяностые, в пору первоначального накопления капитала, когда тупо как паровоз наезжал на владельцев коммерческих ларьков, ставя  их «на счётчик» или беря их «под крышу» своей «бригады» состоящей  из  таких же  отморозков  как  он. При этом Веня нёс такую жуткую «пургу», что «товарищи» по «бизнесу», вполне закономерно, одарили его прозвищем «Вини-Пук», в последствии трансформировавшееся в ещё  более  обидное  прозвище «Веня-Пук». Чуть позже я поясню, почему именно «Пук». И станет понятно  почему «славный» парень стал  именно  «Веней-Пуком», но как «Веня-Пук» смог трансформироваться в «Веню-Паровоза», знают не многие. Например, мы с Егором знаем. Но обо всём по прядку.  Всё в жизни имеет свою историю, была своя предыстория и у «Паровоза». Давным-давно, в миру, ныне преставившийся «Паровоз» носил не звучную фамилию Пукин. Ни Гукин, не Букин, а  именно - Пукин, и как показали  первые шаги в мире криминала Вени Пукина, с такой фамилией даже в «мирной» жизни было прожить нелегко, а пробиться отпрыску славной семьи Пукиных в иерархии уголовной среды было просто не реально. Казалось ситуация безвыходная, но только не для имеющего не дюжий жизненный опыт, выразившийся в не долгой отсидке за тунеядство, природной хитрость и изворотливости Пукина-старшего, отца «Вени-Пука». Когда стало окончательно и бесповоротно понятно, что рано или поздно Пукин-младший обязательно сядет, его любящий папа, не лишенный романтических наклонностей вследствие изменённого алкоголем сознания, сделал для  любимого отпрыска всё что мог, а именно, прежде чем уйти в очередной бесконечный запой, зашел в ЗАГС и изменил фамилию Пукин на фамилию… Нет-нет, не на фамилию Гукин или  на фамилию Букин, а на фамилию  Вихрев. Расчёт был «верны», если из Вени Пукина  получился «Веня-Пук», то уж из Вени Вихрева точно получиться «Веня-Вихрь», или на худой конец «Веня-Вихор». Чтобы приблизить себя к  заветному  прозвищу, Веня даже  поменял  имидж, начал брить голову на лысо, оставляя на своём пустом чайнике только чуб. Но что-то не сработало в тонком плане Пукина-старшего, и Веня всё равно оставался «Веней-Пуком». Не возьмусь утверждать, кусал ли Веня от отчаяния по ночам локти или нет, но в конце концов не словом, а делом он решил доказать своё право сменить позорное прозвище на что-то более удобоваримое, и стал по всюду лезть первый, каждый раз приговаривая: «Пустите меня первым, я паровоз», так из всей  бригады  рэкетиров он и ушел в тюрьму первый, и по статье пошел «за паровоза». И когда тюрьма как «мать родная», распахнула перед  ним свои  гостеприимные ворота, въехал он в неё счастливый, неся на своих плечах честно заслуженное  прозвище «Веня-Паровоз». В тюрьме  Веня закрепил успех, выколов на груди большой, летящий в клубах пара, на полном ходу  паровоз, с выколотыми на дверце дымовой камеры профилями Ленина и Иосифа Виссарионовича Сталина. Почему именно Ленина и Сталина не  знаю, на мой взгляд, Вене, севшему в тюрьму в разгар девяностых, куда уместнее было выколоть профили Михаила Горбачёва и Бориса Ельцына.
- Это  дело вкуса. – Философски  замечает  Егор.
- А о  вкусах, как  говориться, не спорят. – Киваю я.

Высадив Макса, Лёху и Петьку у дома, где им предстояло разобраться в перипетии трусов, жареного мяса, расчленённой любви и автомобиля  Land Cruiser, мы  с  Егором  отправляемся на место стоянки, где проворный «Паровоз», получив молотком по башке, остановил свой стремительный бег.
У подъезда, офисного здания, где совершено преступление, на кривых ножках, с болтающимся на длинной тоненькой шее автоматом, маячит очень странный и весьма несуразный сотрудник ЧОП. Внешне он больше напоминает рахитичного жирафа, по лицу которого можно смело сказать, что мечта  его  детства стать вахтёром  с автоматом на шее - сбылась, и после этого, за ненадобностью, у него вместе с калом вышли не только все хорошие и добрые мысли, но  и вообще все  мысли  которые когда-нибудь  попадали в  его. Эдакая живая пародия на жизнерадостного «дядю Стёпу ».
- Гренадер, ты  из почётного караула? – С усмешкой спрашивает у ЧОПовца Егор, когда мы  подходим  к  подъезду.
В следствии длиношеести, или каких-то иных особенностей устройства головного  мозга, ЧОПовец на шутливое замечание Егора не  прореагировал. Но стоило  нам  направлением  движения  избрать дверь здания, рахитичного вида жираф тут  е угрожающе бряцнул автоматом и, повернув в нашу с Егором сторону артикулярно-жевательный аппарат, с любопытством поинтересовался:
- А куда  это мы  лезем  без  божьего  благословления?
Произнеся это, ЧОПовец, завернув глаза внутрь черепа, и сам себе заулыбался. По всей видимости, «шутка» про божье благословление ему очень  нравиться.
- А индульгенция  подойдет? – Спрашиваю я у жирафа, и мы с Егором протягиваем ему свои  удостоверения, при этом, крайне доходчиво объяснив стражу офисных врат, направление движения и цель нашего  визита. 
- А-а-а-а! Типа, преступление раскрывать будите? – Радуется свое сообразительности ЧОПовец.
- Мы будем очень стараться. – Кивнул Егор.
А я  потихоньку начинаю сомневаться, на самом ли  деле он такой  тупой как кажется или просто очень тонко и изощренно он издевается  над  нами.
- Минуточку. Мне надо кое-что уточнить.
Произнеся это, отстёгивает отстегнул с пояса одну  из  раций, зачем-то на  поясе у  него  их  висит  две, видимо по  количеству  ушей  на  голове.
- Прямая связь с богом. – Глядя на то, как  по какой-то  немыслимой траектории, ЧОПовец  несёт  рацию к губам, уважительно произнёс Егор.
Жираф на  замечание  Егора  не  прореагировал. Оно и понятно, он  всецело  поглощен важным делом, а потом он изрёк:
- Петухи! Петухи! Семьсот тридцать третьему… нет, семьсот тридцать восьмому… нет, семьсот тридцать  третьему…. Отставить!
ЧОПовец  протянул  мне  ладонь левой  руки:
- Чё  написано?
Я всматриваюсь в написанные на  ладони цифры.
- Семьсот тридцать  восемь.
- Точно?
- Ламой клянусь! – Щёлкаю я ногтем большого пальца по зубу.
- Ладно. – Сказал  жираф и снова включает рацию:
- Петухи! Петухи! Семьсот тридцать восьмому, ответь.
Егор толкает  меня в  бок:
- Тот, кто придумал для его ЧОПа позывной «Петухи», должен быть,   очень сильно ненавидеть  эту службу.
Я киваю. Тем временем рация долго шипит, от чего создается впечатления, что тот, кого  рахитичный  жираф  вызывает под позывным «Петухи», набирает в лёгкие воздух, чтобы ответить своему бойцу что-нибудь если не умное, то хотя бы удобоваримое  для мозга жирафа. И ход  моих размышлений оказался правильный, рация прокашлялась и выдала в эфир:
- Слушай ты, имбицильный долбаёб номер семьсот тридцать восемь! Позывной нашей службы «ПЕТУХОВО»! Нацарапай себе гвоздём на  обратной  стороне своего пустого черепа – «ПЕ-ТУ-ХО-ВО»!
- «Петухово» тоже не фонтан, но всё же лучше чем «Петухи». – Ехидничает Егор.
- Что у тебя семьсот тридцать восемь? – Видимо немного успокоившись, спрашивает жирафа рация.
Однако жираф озадаченный проблемой как ему на внутренней стороне  черепа нацарапать гвоздем слово «Петухово», молчит. Я забираю у  него  рацию  и,  представившись, объясняю суть  проблемы.
- Семьсот тридцать восемь, пропусти.– Говорит рация. – Понял?
Жираф кивает.
- Понял? Я говорю. – Повторяет свой вопрос, голос из рации. 
Жираф  снова  кивает.
Заподозрив, что дежурный не видит кивков жирафа, я прихожу  ему  на помощь, и нажав  на  тангетку передачи говорю в  рацию: 
- Да, понял он. Понял. По крайней мере, он кивает в знак согласия.
- Слава богу. – Вздыхает рация. – Конец связи.
Зацепляя  рацию  за ремень автомата, я  спрашиваю у Егора:
- Ну, что коллега? Будем считать, что «божье благословление» нами  получено? Пойдём? А то, знаете ли, в околонаучных кругах бытует мнение, что в запущенной  форме даже шизофрения может быть заразной. 
- Вы так думаете?
-Я в этом почти уверен. – Киваю я.
- Тогда съёбываемся! 
- Незамедлительно!
И мы с Егором наперегонки кидаемся к двери. ЧОПовец, на некоторое время  выходит из ступора глядит нам в след и, сплюнув (частично  себе под ноги, частично  на висящий у  него  на  груди автомат), с доступным  только его умственным способностям психоделическим сарказмом констатирует:
- Умники, а ещё подполковники!

На месте преступления мы не первые, что делает удивительным поведение вахтёра ЧОПа, устроившего непотребный цирк прежде чем  пустить нас в здание. Ну, да  бог  с ним. Как сказал Егор: «Движение тараканов в голове вахтёра, неподвластно пониманию простого человека».
В приёмной покойного дремлет служебно-розыскная собака, непременный атрибут расследования любого серьёзного преступления. Да бродит пара-тройка неприкаянных «ласточек апокалипсиса», людей-спаниелей из стаи САМого начальника УВД раньше других примчавшихся на место преступления засвидетельствовать свое скорбное почтение  покойному, а заодно, прогнуться  перед САМим, показав свою ответственность  и любовь  к работе. Почему  я называю их людьми–спаниелями? Это очень просто. Если среди них кто-то и был раньше охотником, то в ходе противоестественного отбора они давно превратились в декоративных злобных собачек не годных для охоты. Эволюция деградации, оставила  им способность только грызться между собой за право посидеть у ног хозяина, чутко улавливать его шаги, и своим седьмым собачьим чувством предугадывать его желания. В рамках субординации, совершенно  безответно, я, кивнув бродящим без дела жалким подобиям анибуса , и направляюсь к единственным кто тут занят делом, следователю прокуратуры и судебному  медику.
«Веня-Пукин-Паровоз» с маникюрными ножницами в одном ботинке и без носка с молотком в темечке сидит в большом кожаном кресле, очень удивлённо взирая на мир мёртвыми, широко раскрытыми глазами. Ему есть чему  удивляться, вскарабкавшись на вершину жизни, свою смерть он наверняка представлял  немного  иначе.

В жизни, если конечно так можно сказать о покойнике, "крупный" бизнесмен «Веня Вихрев Паровоз» был самым обычным, и довольно невзрачный дрищ. А молоток в башке, только делал его ближе к нам, обычным людям, в том смысле, что служит напоминаем того, что все мы  люди и все мы смертны.
- Ну, что? Помогла тебе твоя наклёвывающаяся депутатская неприкосновенность? – Не удержался я, чтобы не задать вопрос покойному. – Можешь не отвечать, и так вижу что - не очень.
Судебный медик, оторвавшись от осмотра трупа, удивлённо поднимает на меня глаза:
- Михалыч. Ты что,  с покойником  разговариваешь?
- Да. – Киваю я. -  Тебя  это  удивляет?
- В некотором  роде. – Честно  признаётся  медик.
В разговор  включается Егор, внося ясность  в ситуацию:
- Понимаю твоё недоумение Женя. Выглядит  это, мягко говоря, странно. Но дело в том, что при жизни поговорить с покойником у Михалыча решительно не было ни какой возможности. – И обращаясь к покойнику, Егор  ищет у него  подтверждение  своих слов. – Правильно я  говорю?
Женька крутит пальцем у своего виска, намекая на нашу с Егором умственную неполноценность, затем на пару секунд  задумывается, машет  рукой и спрашивает  у  покойника:
- Ну, что полупочтеннейший, продолжим осмотр? Пока эти два сумасшедших полностью не отобрали мой хлеб.   
Я  поворачиваюсь к следователю прокуратуры:
- Ну что Мишка…- Следователь сегодня мой добрый друг Мишка Смолин. Чудесный человек, большая умница, с исключительно отвратительным  характером. – Ну, что Мишка. Вижу нам здесь делать нечего, налицо классическое самоубийство.
 Мишка кивает головой:
- Хорошая  попытка.
- То есть ты в этом  маленько  сомневаешься?
- Ну, если  только  маленько.
- Миш, ничего от них не скрывай, ты  же видел, эти  два  придурка с покойниками разговаривают. Скажи им, что мы нашли предсмертную записку.
Женька закатывает глаза, делая вид, что вспоминает содержание записки по  памяти:
- «Если я сегодня не приду домой ночевать, ищите меня в морге в большом чёрном  полиэтиленовом  пакете».
- Давайте  по серьёзней. – Делает нам  замечание следователь.
И действительно, что-то уж мы совсем превратили раскрытие серьёзного преступления в балаган.
- Огляди кабинет. – Говорю я Егору. – Посмотри есть или нет  при входе в кабинет видео наблюдение. Узнай где секретарша. Поговори с дежурной ЧОПа  на входе. Узнай, во сколько приехал  на  работу покойник, кто  его  сопровождал. Уточни,  с кем  он  вошел  в здание. Узнай у них, где в здании установлены видеокамеры и как  осуществляется пропускной  режим. А так же  спроси, сколько посторонних было в здании на момент  убийства…. И самое  главное, кто-нибудь мне  скажет,  кто  обнаружил покойника?
- Секретарша. – Подсказывает мне следователь. – Именно сегодня, с разрешения шефа она задержалась на два часа, говорит, что у неё был талончик к стоматологу.
- Секретарша  длинноногая? – Спрашиваю я.
- Во! – Протягивает в мою сторону кулак в резиновой перчатке с оттопыренным большим пальцем Женька.
- Убивается сильно?
- Не особенно, но видно,  что слегка  расстроена.
- Понятно. Придётся  бедной  женщиной  заняться  мне  самому.
- Ну, почему, могу ей и я заняться.- Пожимает  плечами  Егор.
- Нет-нет! На это я пойтить не могу! – Подражая Лёлику из кинофильма «Брильянтовая рука», протестую я. – Ты в ней увидишь банального  свидетеля.
- А ты?
- Перепуганную растерявшуюся женщину, ищущую мужского плеча  и  слов  утешения.
- Как же я сам об  этом  не  догадался. – Ехидничает  Егор.
- Заданий надавал, боюсь, до пятницы не управлюсь. – Вздыхает Егор.- Разрешите идти, товарищ подполковник. 
- Скажу Вам  больше,  товарищ подполковник. Я не понимаю, почему Вы  до сих  пор здесь  трётесь?
Егор уходит, а судебный медик всё ни как  не угомонится, и так чтобы я слышал,  бухтит  себе  под  нос:
- И лобик у Савранского узенький, и головка тыковкой, и пузцо сытенькое, и голосок басовитый, ну чистый  генерал! Ему бы  фронтом или на худой конец овощной базой  командовать, цены бы ему не  было.
Я усмехнулся, а про себя подумал: «А через две недели всё пошло навыворот супротив бабкиных слов...»  , только в нашем случае всё Женька, всё пойдёт на выворот гораздо раньше, с того  самого  момента, как  только  на место  преступление приедет САМ. А не приехать на место убийства кандидата в депутаты  законодательного собрания, «крупного» бизнесмена и просто «хорошего» человека «Вени-Пука», САМ не может. Поэтому надо немного поторопиться, чтобы успеть сделать, хоть что-то полезное. Я достаю из кармана лупу и начинаю рассматривать молоток, торчащий из башки покойника. Молоток  вызывает у меня много вопросов и в первую очередь, почему он до сих пор не обработан  экспертом-криминалистом на предмет отыскания на нём отпечатков пальцев убийцы. Ну и конечно, меня очень интересует, где вообще этот чёртов эксперт-криминалист? Продолжая изучать молоток я достаю из кармана сотовый  телефон и набираю номер  дежурной части РУВД. После 3178 сигнала, дежурный всё-таки  соизволил снять трубку:
- Прачечная? – Спрашиваю я в трубку.
- ***ч… - Начинает дежурный, но вовремя спохватывается.- Милиция.
- Вас беспокоят из приёмной президента Российской  Федерации Путина Владимира Владимировича. Буквально  пару  минут  назад  на «горячую линию» общения с президентом, поступил коллективный запрос от следователя прокуратуры Вятского  района вашего города, некого товарища Смоина М.Н. и, вот тут в уголке, поставил свою  закорючку, какой-то  Савранский В.М.
 Так, вот, товарищ интересуется, какого хрена на месте убийства потенциального спасителя отечества, кандидата в депутаты законодательного собрания господина «Вихрева-Паровоза» до сих пор не наблюдается эксперта-криминалиста? 
- Тут такое дело Михалыч… Занят эксперт.
- Что значит  занят?!
- Кража у нас.
- Какая кража? – Недоумеваю я, не веря своим ушам. - Мозг что ли у тебя украли? Так  этого не может быть, ты родился без этого атавистического для дежурного  по  РУВД органа.
- Если бы мозг. – Тяжело вздыхает дежурный. – Квартирная кража, и не у кого-нибудь, а у тёщи  главы администрации  района.
- Понятно. – Тяжело вздыхаю я.- Знаешь, когда САМ, захочет  порвать мою задницу на флаги поверженного рейха, а я переведу  все стрелки на тебя, воспоминания о тёще главы администрации района, послужит для тебя утешением….  …слабым.
- Почему я  не удивлён?- Хмыкает  Мишка, когда я кладу трубку.
- Видать привыкать  к нашему  бардаку  начал.
- Так  я  не  понял, он  эксперта-то  пришлёт?
- Пришлёт, куда он денется. Когда  над головой дежурного нависает угроза целостности его жопы, он всегда принимает безукоризненно  правильные решения. Просто  ему  надо  доходчиво  объяснить, что  угроза  не эфемерна, а вполне себе  реальная.
- А в целом, что ты об этом всём думаешь?
- Версию о заказном характере преступления, можно отбросить  сразу. Не  то  оружие, да  и не убивают так картинно наёмные  киллеры своих жертв. Но какой-то тлеющий конфликт под всей  этой  историей есть. Убийца готовился, вряд ли он  хотел убивать свою жертву, но молоток в кабинет зачем-то  принёс, может  быть,  хотел  напугать  Веню или  произвести  на  него  впечатление. Опять же Веня своего убийцу  знал и как  реальную угрозу не воспринимал, потому что не предпринял ничего, чтобы защитить себя. Опять же, он считал его за ничтожество, потому что если бы хоть в чём-то он с ним  считался, он бы не стал при нём стричь копыта и не стал бы встречать его без носка и в одном ботинке. Да и не  ждал он убийцу, если бы  ждал, или у него была назначена с убийцей встреча, вряд ли Веник бы  занимался педикюром. Хотя, зная Веню, он мог делать это и специально, чтобы унизить визитёра. Что лишь  доказывает, что они были знакомы.
- И какой вывод?
- Убийцу надо искать здесь, среди людей, находящихся или находившихся в здании на  момент убийства.
Но не на этом диалоге закончилась моя работа на месте обнаружения трупа «крупного» бизнесмена «Вени-Пука» больше известного как «Веня-Паровоз». Откуда-то из глубины коридора ведущего к кабинету «Паровоза» раздался раскатистый женский смех, который заставил меня поёжиться, от окативших меня  воспоминаний. С одной стороны, прошло  столько  лет и мне могло  просто  показаться, с другой стороны, хрен когда такое забудешь. Я оглянулся. До поры дремавшие, гордые представители вельможного стада напряглось, повернув подбородки в сторону  входной двери, как хорошо дрессированные  спаниели, ловя  шорох приближающихся шагов  хозяина. Дверь  открылась  и женский  голос, который  больше  не  казался  мне похожим, а  окончательно  вселил  в  меня уверенность в принадлежности его той, которая поклялась мне отомстить, воскликнул:
- Ой! Собачка! А можно  её  погладить?
- Не надо. Я не хочу потом от тебе блох подцепить. – Очень  галантно пошутил мой «молочный брат» голосом САМого и весело  рассмеялся над своей  шуткой. Вельможные сотрудники УВД заулыбались, а я опять поёжился, потому что сильно засомневался, что САМ будет также радоваться, когда  узнает, что он опять попал в обидную для себя категорию моих «молочным братьев второго  разлива».
Но обо всём по порядку. Как  известно, жизнь делиться на два этапа - сначала нет ума, потом здоровья. А когда первого отродясь не было, а второе заканчивается…. В общем, с некоторых пор САМ завёл новую привычку, повсюду таскал с собой, свою новую секретаршу, которая в свободное от основной работы время исполняла роль его дамы сердца. Как я полагаю, делал он это, чтобы не тратить деньги на ухаживание, и за недорого производить хорошее впечатление, на свою новую пассию рыча на беззащитных подчинённых, создавая иллюзию доминантного самца в стаде. Когда Петька, воочию лицезревший эту тётю описывая мне её, дал ей остроумное прозвище «двужопая». Тогда я не придал этому значения, но, сейчас восстанавливая её в памяти, я вспомнил, что вкупе с омерзительным характером она действительно обладала парой грандиозных ягодиц, каждая из которых в отдельности могла бы осчастливить пару обездоленных на эти части тела женщин. Я не осуждаю САМого. С «пьяных шар» даже мой вомеронозальный орган  дал сбой и я в ней что-то унюхал, так что удивляться нечему, что САМ в ней тоже что-то разнюхал, чай какой ни какой, а мужик. Однажды в облаке не проницаемого алкогольного тумана  она совершенно случайно появилась в моей жизни, а когда туман рассеялся, она не пожелала вместе с ним исчезнуть из моей жизни. Видите ли, в какой-то момент белогорячечного бреда у неё на меня появились  планы. Но у меня-то, планов поставить «крест» на своей жизни не было! Но кто это брал в расчёт?! Когда выяснилось, что наши планы расходиться и по этой  причине её планам не суждено сбыться, проявился весь её дикий и не благородный  характер дворовой кошки, она взяла и написала на меня заявление в  прокуратуру, обвинив меня в изнасиловании. Как мне потом рассказывали судебные медики, они  всем бюро изучали её прореху в теле являющуюся, с её слов, предметом вожделенного посягательства с моей стороны, силясь выяснить, что меня могло в ней заинтересовать.  В конце концов, решили, что  мне надо меньше пить. Следователь прокуратуры, которого она ради  «торжества справедливости» пыталась соблазнить, с выводами судебных медиков, что  мне  надо  меньше  пить согласился и возбуждении уголовного дела отказал. Со временем история стала  забывать, но теперь, когда возле её прорехи трется ни кто придётся, а САМ, история может получить новый оборот. Я не весело усмехнулся – если бы, вместо того чтобы бегать по бабам я совершенствовался в онанизме, скольких бы проблем в жизни я мог  избежать.
Тем временем САМ под цокот каблучков своей пассии и топот  сопровождающих его  лиц, вошел в комнату и сразу же упёрся взглядом в мою спину, я даже физически почувствовал его «любящий» взгляд.
- Савранский! – Прорычал САМ. – Ко  мне!
Я повернулся на  каблуках и направился в сторону начальника УВД, и тут же, от этой суки, то есть от дамы сердца САМого получил вопрос на вылет, который  вряд ли укрепит дружбу  между  мной  и  САМим.
- Вова?! Это ты?! Давно  не  виделись. – И очень  игриво, так что  не остаётся сомнений, в каком качестве она там была, эта сука добавляет. – Ты всё ещё  живёшь в том же, своём уютном гнёздышке?
САМ, сбросив свой  обычный серо-землистый цвет лица алкоголика, на глазах позеленел, и глаза его приобрели не добрый деревянно-оловянный оттенок. Мне совсем не хочется быть свидетелем и участником истерики САМого, поэтому я предпринимаю неуклюжую попытку выкрутиться.
- Мы эти… как его….  одноклассники. – Начал я, но быстро  сообразил, что наша разница в возрасте лет в пятнадцать–двадцать, начисто исключает эту возможность, и быстро поправился. – Вернее мы учились в одной школе, а её бабушка жила со мной на одной площадке, дочка бабушки  работала в аптеки, а её добрая внучка  иногда  приносила лекарства  для  моего  больного  дедушки. Вот  так  мы  и  познакомились.
В  этот  бред  мог  поверить  только  сумасшедший  или  человек, который  очень  хотел  быть обманутым. САМ умалишенным не был, а быть  обманутым, в данной ситуации, он  очень  хотел, и за подтверждением моих слов, он с немым вопросом, повернулся к своей пассии. Эта  хитрая  бестия  взглянула в  лицо  САМого и быстро  смекнула, что  для  первого  раза мне и этого зёрнышка «недоверия» будет достаточно, а  отравлять мне жизнь лучше  не спеша, по этому не моргнув  глазам, она подтвердила мою самую нелепую на свете версию.  Как я уже говорил, САМ  не  был  идиотом, хотя и выглядел  как идиот. Он  пожевал  губы  и спросил:
- Кто ещё из сотрудников уголовного розыска района сейчас работает на месте преступления?
- Карбитов.
-Малова-то… – В  раздумье САМ  опять  пожевал губы:
- Ну, да ничего. Он справиться. А ты  Вова знаешь что? Шел  бы  ты  отсюда  на….
Вельможные спаниели быстро сориентировались и бодро напряглись, ожидая команды «фас», однако  закончить свою «светлую» мысль САМ не успел, с грохотом подобающим прибытию большого-большого начальника, в кабинет ввалился серый кардинал областной власти зам губернатора  по  бюджетной  политике. С его появлением кабинет «Вени-Паровоза» приобрёл черты «Мекки-дураков».
- Вы все мне ответите за его смерть! И ты! И ты! И ты!– Орёт  серый  кардинал, тыча пальцем в спаниелей из свиты САМого. И спаниели от  направленного в них пальца большого начальника, тут же сдувались, превращаясь в пучеглазых тойтерьеров на трясущихся ножках. Под «Дамокловым мечём » грядущей ответственности, они готовы оказаться,  где  угодно, даже в Антарктиде среди белых медведей, только ни здесь. Мало  того, что  процесс протыкания воздушных шаров большому начальнику  очень  нравиться, к  этому  делу  он  относиться очень серьёзно, пальцем тычет в каждого, не  пропуская ни кого. Роль циркового  фокусника превращающего  бегемотов в спущенные воздушные  шары ему  нравиться. Даже внезапно  икнувший САМ попал  в круг обречённых.
Как жизнь меняет человека, вывел наколотые  перстни с пальцев рук, небрежно накинул на шею толстенной «голды» галстук за тысячу баксов и совсем другой человек. Очередь доходит до меня, большой начальник тычет в мою сторону пальцем, произносит сакраментальное – «И ты»! Но  дальше  не  идёт, а  останавливается и  снова тычет в меня пальцем и снова, и снова. Параллельно в его голове запускается другой процесс, процесс воспоминания. Мы  познакомились много лет назад, но дружбы  между  нами не произошло, да и какая могла возникнуть дружба между людьми, познакомившимися при очень специфических обстоятельствах, когда один заворачивал руки другому за кражу государственного имущества в особо крупных размерах. Далее жизнь нас развела в разные стороны. Отсидев положенное, мой знакомец, сообразно произошедшим в стране изменениям, пошел дальше по воровской линии, а точнее путём довольно хитрых комбинаций заняв кресло чиновника восседающего на мешке денег, а я так и остался  крутить  руки разным уродам.
- Разве тебя не уволили?! – Перестав тыкать в меня пальцем, спрашивает «серый кардинал».
- Нет.
- Почему? Мне  обещали…
- Ну, иногда даже УВД  везёт на  толковых начальников.
- Как  это …  – Пытается подает возмущённый голос САМ, «серый  кардинал» па  секунду  поворачивает  к  нему  голову:
- Помолчи, он дело говорит.
И  повернувшись ко мне, кивнул:
- Продолжай.
- Когда ты откинулся и всю свою злую энергию направил на моё увольнение, тогдашний начальник УВД спрятал меня в Москве, отправив меня учиться в академию, а когда я вернулся, тебе уже  было не до меня.
Большой  начальник хмыкает:
- Первые три года я мечтал тебя убить, ещё два изуродовать, а когда вышел,  понял, что увольнение для такого как ты будет страшнее смерти. Но вы, хитрые  еврейские морды, обхитрили  меня.
- Ну, не совсем еврейские, но в том, что обхитрили ты прав.
- А тут ты, что делаешь?
- Как обычно, буду  раскрывать убийство.
Некоторое время «серый кардинал» с прищуром смотрит на меня:
- Из своего опыта скажу сыщик ты был хороший, надеюсь, таким и остался.
Прежде чем продолжить, «серый кардинал» немного помолчал, подбирая нужные слова. Затем наклонился  к  моему  уху и прошептал:
- Мне очень важно чтобы это убийство было раскрыто. Зачем, объяснять не буду, не твоего это ума дела, но нужно позарез.
Для убедительности он проводит ребром ладони по своему горлу:
– Я, конечно, подключу нужных людей, но давай договоримся, если ты раскроешь это убийство - мы квиты, не раскроешь – не  обессудь… 
- Мы приложим…. – Влезая лыком в строку, подаёт голос САМ, но серый кардинал его опять перебивает, в этот  раз, даже не поворачивая в его  сторону головы:
- Я ведь тебе сказал – помолчи. Если я захочу тебя послушать, я  вызову тебя к себе.
- Ну, так что Савранский, договорились? – Опять спрашивает у меня  «серый кардинал».
Наверно я должен был у него спросить, есть ли у меня выбор, и умеет  ли он  держать данное им слово, но что толку в этих вопроса, захочет свести со мной счёты, сведет, не оглядываясь ни на какие  обещания, поэтому  я ничего  не стал  спрашивать, а  просто пожал  плечами:
- Ладно. 
На этом наш разговор закончился. Как положено пару минут «серый кардинал», сложив руки на мотне, по скорбел перед таращащим мёртвые  глаза, трупом «Паровоз». Возложил две алые розы, своевременно подсунутые   ему  кем-то из личных подхалимов и,  погрезив мне на прощание пальцем и произнеся таинственное: «Помни»! Отбыл восвояси, поднимать нужных людей, чтобы отказаться  от  ненужной  ему  макрухи.   
Когда дверь за «серым кардиналом» областного правительства  закрывается, по выражению  лица САМого я  понимаю, что  он  помнит, как я  не лестно проехался по умственным способностям некоторых начальников УВД. Да и с моими отношениями с его дамой сердца не всё понятно. И вряд ли САМ забудет, как «серый  кардинал» при мне, чем попало, грубо заткнул ему рот…  В общем, я обоснованно заподозрил, что САМ испытывает ко мне острую не любовь, переходящую в не менее острую приязнь.
- Шел бы ты Савранский отсюда, на…. – САМ поскрёб пятернёй под мышкой, посмотрел на свою ладонь, зачем-то  её  понюхал и продолжил:
- …например, поговорил с женой покойного, а то мне кажется, версия бытового убийства  на почве  ревности, остаётся не охваченной.
- Действительно! – Фальшиво восклицаю я. – Как мне это самому в  голову  не пришло. Разрешите  идти?
- Идите. – Кивает САМ.
Когда я прохожу мимо дамы сердца САМого, она чуть слышно, даже не  поворачивая голову в мою сторону, тихонько шипит:
- Ну, со свиданьицем…. Вова! 
Я ухмыляюсь. И  киваю в ответ:
- Ага.
Ей невдомёк, что и до её появления моя жизнь не была мёдом, а с её появлением, в ней мало что измениться, ну разве что, к уже имеющемуся у меня «геморрою»,  добавиться чуть-чуть новых ощущений.

Выйдя из кабинета «Паровоза», я  нахожу  Егора.
- Почему ты не на месте преступления? – Спрашивает меня  напарник.
Я вкратце рассказываю ему историю своего грехопадения, опять фатально приведшую меня в категорию «молочных братьев» САМого. Егор  качает  головой:
- Не знаю как Фокса, но тебя Вовка, бабы точно доведут, если не до цугундера, то отделения ортопедии это точно.
- А почему ортопедии?
- Соберутся однажды рогоносцы и твои «молочные братья» и ноги тебе из жопы выдернут, чтобы ты по бабам не бегал.
- Ну, что я  могу  поделать, у  каждого есть  своё  прошлое. А вот  эта перспектива, что  они  все вмести  соберутся, меня сильно пугает.
- И  правильно  делает, что пугает.- Назидательно  говорит Егор:
- Ладно,  давай  к  делу, я  тут  кое-что прикинул, получается, есть  час с  того момента  когда покойника видели живым в последний раз, и до  момента  когда его  нашли с молотком в  башке.
- Что  дали  видеокамеры?
- Ничего. Видеокамеры, как раз в этот час отключились, кто-то канцелярским ножом с выдвижным лезвием, перерезал все интернет провода в здании, причём перерезал ни в одном месте, а сразу в нескольких.
- Прошу  прощения, коллега, а  откуда известна  такая  подробность про  канцелярский  нож с выдвижным лезвием? – Спрашиваю я у Егора.
- Я разве Вам  не  говорил, что я  гений?
- Это  не  подлежит  сомнению.- Уверенно заявляю я. – И всё  же?
- В том месте, где я нашел перерезанные интернет провода, я  обнаружил кусочек отломанного  лезвия, видимо нож затупился  от усердия и преступник  его  отломил.
- Гениально! Как считаете коллега, верно ли будет моё  предположение, что круг подозреваемых сужается?
- Я бы даже сказал -  исключительно, до особей мужского  пола. Скорее всего, работающих в здании и  знающих  о системе видео наблюдения и  о том, где  проходят интернет  кабеля.
- А, насчёт особей, Вы не излишне  категоричны, коллега?
- Ну, знаете коллега! Мне трудно представить женщину, без риска  быть замеченной, забравшуюся в мужской туалет, сдвинувшую потолочную плитку и  перерезавшую интернет  провода. В то время  как за стеной  точно  такие же  провода  проходят  под  потолком кабинок в женском туалете.
- Глубоко копаете коллега! – Грожу я пальцем Егору. – Но  опровергнуть Вашу  безупречную  логику  мне  не чем. В общем, остаётся сущая  мелочь.
Я начинаю, загибать  пальцы:
- Опросить всех находящихся в здании- это раз. Выяснить, где они находились в этот час убийства - это два. Проверить их алиби, перекрестным  опросом, уточнив, кто их видел и, кого видели они - это  три. И  на  десерт, всю собранную информацию сопоставить, проанализировать и вычислить убийцу.
- Гениально! – Ахает Егор.
- А  много ли  народу  работает  в  здании?
- Да всего ничего, человек сто пятьдесят. К концу следующей недели справимся.
- Тогда спешить некуда. Пойдемте, посетим туалет? Покурим, осмотримся, за одним подумаем, как обеспечить неприкосновенность места приготовления к  преступлению? – Предлагаю я.
- Прекрасная мысль. – Соглашается Егор.
Мы  идём по  коридору, заворачиваем  за угол и в моё  поле зрения  попадает мужик, стоящий на раскладной стремянке, забивающий  пассатижами в стену гвоздь. Мы проходим мимо, но через пару–тройку  шагов останавливаемся и смотрим с Егором  друг на друга.
- Коллега, Вам  не кажется,  что  забивать  в стену  гвоздь молотком  было бы  сподручнее?  - Спрашиваю я, у  Егора.
- Вы будите смеяться коллега, но мне в голову пришла, точна  такая  же  мысль.
- Хорошо, что Вам в голову не пришел молоток. – Поднимая вверх указательный  палец  правой  руки, назидательно говорю я.
Мы разворачиваемся и возвращаемся к рабочему, и через пять  минут расспросов, выбросив из его эмоционального рассказа все миазмы  идиоматизмы , мы точно знаем, в чьей голове следует искать его молоток, и куда следовало бы засунуть этот самый молоток тому, кто его спёр у трудолюбивого алкоголика отлучившегося с рабочего места, буквально-то на пять минуточек, чтобы опохмелится. А попутно, мы с Егором, ужимаем диапазон времени совершенного преступления до двадцати минут.
- Коллега, а Вам  не  кажется, что мы  семимильными шагами движемся  к  разгадке  тайны гибели «Вени-Пука»?
- А чему удивляться, когда за дело берутся такие гении сыска как  мы с вами. – Пожимает  плечами Егор.
- И то верно. – Киваю я.
И тут из-за угла нас окликает Петька.
- Что? Уже раскрыли?! – Удивлённо  спрашиваю я.
- Плёвое дело. – Отмахивается Петька. – Любовник  жив, Ланкрузер цел, мясо оказалось телятиной, а трусы её любовник, посещая свою даму накануне, выйдя из душа, сам сунул в корзину для грязного белья. Дело в том, что любовник у дамы возрастной, и вроде как с потенцией у него всё нормально, но в целом организм подвержен маразму, и уходя от дамы сердца, он даже не спохватился, что на нём нет трусов. А сегодня  дама начала стирать бельё, и её зоркий взгляд в роговой оправе, узрел трусы своего маразматирующего рыцаря сердца. Позвонила любовнику на мобильник, а телефон оказался выключен, он его на зарядку забыл поставить. А тут ещё муж вырезку принёс и на работу на Ланкрузере уехал. Как выяснилось у мужа несчастной женщины, начальник вечером пил и попросил её мужа забрать машину и утром пригнать её  на  работу, а Ланкрузер у начальника мужа точно такой же, как у любовника – большой и чёрный. Да ещё нахлынули тут на  неё воспоминания беспутной  молодости, что муж её шибко ревнивый был и обещал – Будешь мне  изменять, убью! Поплакала она в своё удовольствие, а потом  осушила слёзы трусами любовника, и  давай звонить в милицию, излагая дежурному,  свои  далеко  не  эротические  фантазии.
- В общем, цепь нелепых случайностей приведших женщину к не правильным выводам.– Констатирую  я.
- Ага. – Кивает Петька.
- И всё?! – Удивляется Егор.
- Ну, почему  же всё. – Пожимает  Петька  плечами. – Муж  очень  удивился, узнав, что у его жены, в её далеко не эрогенно-эротическом возрасте, есть любовник. Обнял он её за плечи и говорит: «Ах ты старая  ****ь. Убил бы после свадьбы, уже бы вышел».
Слушая рассказ Петьки, мы доходим до туалета, но войти в него  не успеваем, потому что, опережая нас, в него под топот копыт врывается САМ с половиной своей стаи и нам ничего не остаётся, как слушать, как уничтожаются возможные следы  преступника  под  дружное журчание. 
- Савранский. – Выходя из туалета и оттряхивая от мелких капелек, полу своего  кителя, говорит САМ. – Разве я  не ясно сказал, чем тебе надо заняться?
- А в этом есть смысл? – Наивно спрашиваю я.
САМ на пару секунд прекращает заниматься своим туалетом и смотрит на меня как на циркового медведя, одновременно катающегося по проволоке под куполом цирка на велосипеде, курящего сигарету и играющего на барабане, то есть с большим удивлением. Из чего я делаю вывод, что САМ слышал  мой разговор с «серым кардиналом» и не  желает упустить  шанс  разделаться со мной чужими  руками.
- Мне  кажется с  женой  покойного  можно  поговорить и  позже, а сейчас важнее опросить всех находящихся в  здании. – Предпринимаю я ещё одну попытку, вернуть дело раскрытия убийства «Вени-Пука» в русло криминалистики.
САМ смотрит на меня ещё более удивлённо. Как на циркового медведя, катающегося по проволоке под куполом цирком, с барабаном на шее, с сигаретой в зубах, да ещё и с завязанными глазами. 
Он в  недоумении поднимает руку, которой  только что  отряхивал свой чуть-чуть обгаженный китель, и машет ей в воздухе, подыскивая подходящие слова. Но слова не находиться и члены свиты приходят на  помощь своему хозяину. Кто-то из подхалимов из-за его  спины подаёт голос: 
-  Начальник УВД не может ошибаться, сказал  к  жене, значит, к  жене и  это  не  обсуждается!
- Вот! – Назидательно подытоживает САМ, подняв вверх указательный перст. – Не обсуждается! Исполнять!
- Иди. – Тихонько  толкает  меня в спину  Егор. -  Мы справимся.
Очень  хочется в  бессильной  злобе  плюнуть  им  под ноги, но  по  их напряжённым рожам я вижу, что именно этого они от меня и ждут, а поскольку смысла в этом нет, я  решаю  не доставлять  им этой радости.   
- От судьбы  не  уйдёшь. – Вздыхаю я. - К жене так к жене.
 

Часть 3.

Я долго звоню в калитку высоченного забора окружающего коттедж, из-за забора слышен недобрый рык собак, но дверь мне открывать,  ни кто  не торопиться. Я уже собираюсь уходить, когда в домофоне раздаётся заспанный  женский голос.
- Осмелюсь  поинтересоваться, кого  это  хрен  припёр спозаранку?
Я гляжу  на часы:
- Честно говоря, ни такой уж на дворе и ранний час, а хрен припёр сотрудника  милиции, старшего оперуполномоченного уголовного  розыска Вятского РУВД подполковника  Савранского.
- Милиция спозаранку это хорошо, ни куда не уходите, я сейчас собак спущу.
- А  мне  где  ждать, здесь  или  Вы мне  ворота  откроете?
- Минутку, я должна  это  обдумать.
- Хорошо,  я подожду.
Проходит примерно минута и в домофоне вновь раздаётся женский  голос:
- Я  приняла  решение. Валите нахер  отсюда.
Понимая всю ненужность моего прибывания здесь, когда на месте  преступления столько  работы, тупой выпендрёж этой бабы и не менее тупое упорство САМого – во чтобы то не стал избавиться от меня….  И вообще, как-то на меня нахлынуло и я очень витиевато и виртуозно выматерился. Выражая своё отношение ко всему сразу и каждому отдельно взятому событию в частности. Получилось душевно  и  очень  забористо.   
- Та-а-а-к! – Послышалось в  домофоне. -  Я передумала. Входите.
Дверь  калитки  щёлкнула, и по выложенной  камнем дорожке, я  прошел к дому. Дверь мне открыла женщина в классической мужской  майке, надетой поверх совершенно голого тела. Согласитесь, когда женщина одевает мужскую одежду  это совсем  не  то же  самое,  когда  мужчина  одевает  женскую. А если эта одежда майка, которая  размеров  на  пять больше женщины, это у нормального мужчины, решительно не может вызвать ни какого отвращения. А я всегда был  нормальный мужик.   
- Ты  куда уставился? – Не дождавшись от меня слов приветствия и  предъявления удостоверения, спросила  женщина.
- Туда. – Честно признался я, поднимая  на  неё глаза, наши взгляды встретились, и оказалось что и глаза у неё очень красивые. Бывает же такое!
- Ну, и как?
- Есть на что посмотреть. – Честно признался я.
Женщина правой рукой энергичными движениями вспушила волосы  на затылке и  то,  что  она  не  очень  прятала  под  мужской  майкой, просто  ожило.
- Кабель!– Констатировала женщина.
- Сладострастец. – Поправил я.
- Подходяще. – Кивнула она. - Пошли, выпьем. Помянём моего  покойного мужа.
… Лёжа на спине, я выпускаю колечко дыма в потолок и наслаждаюсь отражением её тонкого стана в зеркальном потолке спальни. Широченная майка, облегая её тело, только выгодно  подчёркивает мягкость контуров её  форм.   
- Откуда у тебя эта майка? Твой-то благоверный дрищ был  редкостный, в эту майку, таких как  он три  пары  завернуть можно.
Она  поворачивается, берёт у  меня сигарету и делает глубокую затяжку.
- Любовник оставил, а Веня нашел, пришлось сказать, что для себя купила, мол,  сейчас  это очень  модно, так и ношу вместо ночной  рубашки.
Я начинаю ржать.
- Чего ты  ржешь?
Я рассказываю ей про трусы любовника, найденные одной  незадачливой женщиной в корзине с грязным бельём  и к выводам к которым она  пришла вследствие неправильных умозаключений.
- Во, спалилась! – Говорит женщина, и мы начинаем смеяться вместе.
Отсмеявшись, она спрашивает:
- А  тебе что  не  интересно  кто мог убить моего  мужа?
Я хлопаю себя  по  лбу:
- Чуть  не  забыл! Ты не в курсе, кто  мог убить  твоего мужа?
- Очевидный  ответ – кто  угодно, но  на  самом  деле  это  не  так. Хоть  и откликался  он на  прозвище «Веня-Паровоз», но бандитом он далеко в прошлом. Последние лет пятнадцать, он успешный и респектабельный бизнесмен, отмывающий большие деньги для своих корешков влезших в различные властные структуры. Понятное дело, и ему  немало  оставалось, но в том  бизнесе каким  он  занимался, конкуренции нет, и в его смерти ни кто заинтересован  не  был скорее наоборот. 
- Тогда  может ты? – Выдвигаю я смелое  предположение.
- Да ты  Савранский совсем дурак. – Женщина  тянется к бутылке коньяка. – Будешь?
Я  отрицательно  мотаю  головой:
- Я за рулём.
- Ну, как хочешь. – Она делает большой глоток, дорогой темно-коричневой жидкости, прямо из горлышка. – Хорошо пошёл, зря  отказываешься. Ну, так вот. Возвращаясь к нашему разговору. Я принадлежу к  той  когорте, которые меньше  других были  заинтересованы в  его  смерти. При всей своей, мягко говоря, невзрачной внешности, он был большой любитель женщин. Хотя любовник был так себе, однообразный, механический и скоротечный, женщины совсем  не чувствовал… Ты, кстати,  намного  лучше. 
- Спасибо. Непременно докажу  это  ещё  раз.
- Да?!
- Сказал же – непременно. А  пока  рассказывай.
- Я быстро. Короче….
- Короче  не  надо. – Перебиваю я её. – Обстоятельно  давай.
- Ну, обстоятельно, значит  обстоятельно. – Женщина опять  отхлебнула из бутылки. – Знаешь,  какой у  него  был  любимый  фильм?
- «Крёстный отец »? – Рискнул  предположить я.
- Ты сильно  переоцениваешь его способности, «Маленький гигант большого секса », он всех своих подружек во  время его  оргазма  заставлял  томно  стонать - "О, Марат!" 
- А ты  откуда  знаешь?
- Нет, Савранский, ты  точно  дурак. Ну, а  кому  как  не  мне  знать, чай  жена я  ему  была, а  не чужой человек.
- Логично. – Киваю я, потрепав  её  за край  майки.
- Это уже всё потом началось, когда любовь, если она, конечно, была, превратилась в отвратительное исполнение супружеских обязанностей  в позе «борзого борана» с пыхтящим и подёргивающимся у жопы, как «паровозик из Ромашково», механическим карликом.
Я представил  эту  картину,  и мне стало смешно - «О! Марат!»
-  А чего  не  разошлись?
- Я что  дура,  уходить  от  богатой  и сытой  жизни в  никуда. Всё  не  так  просто Савранский.
Женщина помолчала, сделала большой глоток коньяка  из бутылки:
- Но я нашла выход. Поначалу это мне не показался выходом, но  оказалось, что он устраивает всех и больше всех Веню.
- И что  это  было?
- Я начала ловить его с его бабами и устраивать им жуткие  разносы  и выволочки вплоть  до  мордобоя.
- И это его устраивало?!
- Ещё  как! Это  до  небес  поднимало  его  самооценку, а мне это  приносило  хорошие деньги в виде обязательных подарков и избавляло от  необходимости слушать его пыхтение у себя за спиной. А ему эта ситуация,  представляла редкую возможность, не давать своим любовницам пустых обещаний развестись с  женой  и  жениться  на  них.
- Жаль я так и не посмотрел «Санта-Барбару», столько интересного  пропустил.
- И не  говори. А сейчас самое  интересное.
- Жду с  нетерпением.
- Кстати, насчёт - «Непременно докажу ещё раз», ты не  передумал?
- Ни в коем случае! Когда у  меня ещё выдастся возможность насладиться  тесным общением с умной  женщиной.
- А я  умная?
- Ну, по крайней  мере, не круглая  дура.
- Вот это  комплимент! – Хохочет женщина и тянется к  бутылке, но  я  забираю бутылку и ставлю  подальше от  неё.
 - Что  это  было? – Широко  распахнув глаза,  спрашивает  она.
- Я же не отказался  от своего твёрдого намерения - «Непременно докажу ещё раз». – Пожимаю я  плечами.
- Твёрдого?
- Твёрже чем обычно и я хочу, чтобы после моего ухода, голова у тебя кружилась не  только от выпитого.
- Ой, Савранский! Если и в  этот  раз не  оплошаешь,  вдова будет  готова …
- Не-не-не! – Перебиваю я  её, и, обведя  спальню  рукой, добавляю. – Но мне понравиться  здесь бывать часто…. При условии, что ты будешь носить мою  майку.
Она смотрит  на  меня с хитрым прищуром:
- Хорошо Вова. Начнём с малого и посмотрим, куда ты от меня  денешься.
- Уходим  от  темы.
- Да-да! Мне быстро наскучило самой бегать за Веней, и я  поставила всё профессиональную  основу.
- Это как?
- Очень  просто. – Пожимает она  плечами. – Вениных денег за его  поимку с любовницей с лихвой хватало не только на  шикарные  подарки себе, но я могла позволить  себе содержать частного детектива, который еженедельно давал мне полный отчёт о любовных приключениях моего мужа и предупреждал, куда мне надо приехать, чтобы закатить очередной  скандал.
- Продумана. – Хохочу я.
- Практично и экономически очень выгодно. Ну, так вот, как  следует из отчётов  моего детектива, недавно Веня  принял на  работу нового  директора по маркетингу, фамилия Соколов, по-моему, и очень Веня увлёкся его женой. Роман получился чрезвычайно бурный, по-моему, Веня в первый раз по-настоящему влюбился, я даже не на шутку разволновалась. А потом, о их романе совершенно случайно, узнал муж, а он оказался такой  ревнивый….
Я  пододвигаю к  ней  бутылку.
- Что?! – Недоумевает  она.
- И как ты теперь с  этим  будешь  жить?
- Ты думаешь….
- Я бы хотел ошибиться, но когда Соколов окажется в моём кабинете, он мне расскажет, как он совершенно случайно, узнал о романе  своей  жены.

Выходя из дома, я нос в  нос  сталкиваюсь с «серым кардиналом». Я смотрю на  него, затем  на  неё, опять на  него  и  говорю:
- Ей  идёт  твоя  майка. Утешь, как сможешь  жену покойного друга, а я поехал за убийцей.
Я поворачиваюсь и иду к выходу со двора.
- Ладно, будем считать, что мы квиты. – Говорит мне в спину «серый  кардинал».- Я помню о нашей договорённости, умею держать  слова и  не  нарушаю  установленных собой правил.
Я резко  разворачиваюсь на каблуках и, вернувшись на крыльцо дома, вплотную  подхожу к нему:
- Какие квиты? Какие договорённости? И на твои обещания мне  плевать. Я тебе ничего не должен. За что ты мне предъявляешь? За то, что ты был вор, а я был хороший сыщик, который хорошо делал свою работу и поймал тебя за руку? Так тебе любой жулик на зоне скажет, что это не основания для возникновения  долговых отношений. Так что не долги ты с меня получаешь, а мстишь, потому что ты меня боишься и точно знаешь, случись мне снова поймать тебя  за  руку, я,  не задумываясь, снова  надену на  тебя  наручники.
- Я тебя  боюсь?!
- Боишься. – Киваю я.- Именно потому, что ты меня не купил и я тебе ничего не должен.  Так что больше  не  трынди про  долги.
Я достаю  сигарету, закуриваю.
- Хочешь расправиться со мной, расправляйся. Один  раз у тебя  это  не вышло, но времена изменились, нынче в руководстве УВД найдётся много  охотников помочь  тебе в твоём «благородном» деле. По большому счёту, я ведь одиночка и за мной ни кто не стоит, так что расправиться со мной, большого труда  не составит.
- Это за  тобой-то ни кто  не стоит?
- За мной стоит честь и достоинство, и люди, которые это ценят. А если ты  знаешь, кто за мной стоит, так какого хера ты вообще выёживаешся?
Помолчали.
- Ладно. Будем считать, что мы сняли проблему. – Говорит «серый кардинал».
- Хорошо. – Киваю я. – Только не мы сняли проблему, а ты наконец-то  разобрался с самим  собой.
Я тушу окурок в стоящей на перилах веранды  пепельницы и направляюсь к выходу со двора. Заблуждаюсь ли я, что проблемы между  нами больше нет? Нет, конечно. Не заблуждаюсь. Просто теперь если он  задумает мстить, действовать  он  будет куда  более изощренно  и  тонко. Ну, да и хрен с ним. Кстати, про каких людей стоящих за мной  он говорил? Вот бы знать, что за люди делают мне «крышу» с которыми даже он, «серый кардинал» областного правительства вынужден считаться? 
 


    
Часть 4.

Из машины я  звоню Егору. Напарник с  жаром  мне  рассказывает, что всё  практически  сошлось на  одном человеке, и фамилия его… я  не  дою  ему  договорить и  называю фамилию:
- Соколов?
- Да. – Растеряно  говорит  мой напарник. – А ты  откуда  знаешь?
Я  пересказываю ему  историю, жены покойного Вени.
- Ну и сука!
- И  не  говори. – Вздыхаю я.
- Ладно. Лирику в сторону, на  работе его нет, сейчас буду выяснять  адреса, и  расставлять людей по  засадам. Кстати, ты  обедал?
- Нет.
- Ну, пообедай пока, я тебе чуть позже позвоню, скажу, куда тебе  ехать.
Я  отключаю телефон и он начинает звонить вновь. Номер  мне  не знаком и я  снимаю  трубку без  особой  охоты:
-  Не кладите  трубку, сейчас с Вами  будут  говорить. – Сообщает мне  приятный женский  голос и в  трубки  начинает  играть  музыка.
«Ага! Сейчас»,- говорю я  и выключаю  телефон.
Телефон снова  начинает  звонить, номер  тот же, и опять  приятный женский  голос мне  сообщает:
- Не кладите, трубку, сейчас с Вами  будут говорить.- И опять  в  трубки начинает играть музыка. С той же формулировкой, что и прежде  я снова  отключаю  телефон.
В третий раз, женский голос, уже с некоторым раздражением сообщает  мне:
- Вам что  непонятно, не  кладите  трубку, сейчас…
- Кто со мной собирается говорить, я не знаю, но  если  это  не  мой самый главный начальник Рашид Ибн Нургалиев, я ни кого ждать не собираюсь. Кому надо пусть просто возьмёт и наберёт мой номер сам, а не корчит из себя чёрте что. Я не знаю, откуда у Вас мой номер, но если Вы ещё раз меня наберёте, и попросите меня подождать, я в телефоне поменяю СИМку, и Вам очень долго придётся искать мой новый номер.
- Ну, что Вы сердитесь, Владимир Михайлович. – Раздался в  трубке мягкий, вкрадчивый  мужской  голос. Голос  мне  знаком, но к кому  он  приделан, хоть убей,  не помню.
- Кто  это? – Спросил я.
- Алберт Сибирский.
- Альберт Сибирский?! Тот самый!
- Да, тот  самый. – Откликнулся в  трубке  обрадованный мужской  голос.
- А кто  такой Альберт Сибирский, я что, должен его  знать?
- Вы что серьёзно?!
- Больше чем серьёзно.
- Понятно. Олег я. Олег Самарин.
- Уж  не тот ли самый  Олег Самарин, которого в одна тысяча девятьсот девяносто первом году я очень удачно упаковал на  восемь лет за  причинение тяжких телесных повреждений своему собутыльнику?
- Тот самый. – Вздохнул мужчина.
- Ну, почему не Олег, а Аликом - понятно, это вследствие потомственного алкоголизма. А как ты из Самарина в Сибирского трансформировался, это ты по месту отбытия наказания переименовался?
- Шутите, Владимир  Михайлович.
- Нет, пытаюсь понять, зачем ты, спустя столько лет снова выплыл в  моей жизни и пытаешься оторвать меня от работы. Может, поблагодарить  меня хочешь, за то, что в том далёком одна тысяча девятьсот девяносто первом году, я очень вовремя появился в твоей жизни, надел  на  тебя наручники и не дал  осуществиться твоим  коварным планам, расчленить ещё  живого твоего собутыльника которому ты  проломил  череп?
- Встретиться  нам  надо. – Бубнит трубка.
- Не нам, а тебе. Приходи завтра в  РУВД, там  и поговорим. 
- Сегодня надо и  не в РУВД.
- Сегодня  мне  некогда.
- Надо сегодня и срочно. Завтра  будет  поздно.
- Алик, ты  мой  характер  знаешь?
- Да.
- Знаешь, что будет, если окажется, что из-за какой-то ерунды ты   оторвёшь  меня  от дела? 
- Догадываюсь.
- Хорошо. У меня  есть  час. Как быстро ты сможешь добраться  до центрального  парка?
- Минут  за  пятнадцать.
-Отлично, через двадцать минут, на алее ведущей к  легкоатлетическому манежу.

 Подъехав к парку, я припарковал машину и взглянул  на часы, время  до встречи  ещё  было. Поставив машину  на сигнализацию, я подошел к  киоску с горячим питанием. Купив горячую  сосиску с булочкой я присел на ближайшую лавочку. Тут же рядом со мной появилась всклокоченная дворняга. В поле  моего  зрения  она  появилась так, что  не заметить я её не  мог, она шла ко мне  на  передних лапах, задние  лапы,  безжизненно волоча за собой. Она  подошла ко мне и своими человеческими глазам уставилась на меня.
- Я правильно понимаю, что ты явилась сюда разделить со мной  трапезу?
Дворняга завиляла хвостом, давая мне понять, что я совершенно прав. Я отломил половину булки с сосиской и бросил её собаки. По-моему  угощение  даже не успело долететь до земли. Я раскрыл рот, чтобы укусить булку, но почувствовал, как кто-то трогает меня за коленку, собака стояла, толкала меня своим мокрым носом и мокрыми глазами смотрела мне в глаза.
 - Не! Ну, это нечестно!
Собака снова завиляла хвостом, давая мне понять, что она полностью со мной согласна, при этом её пустые вытянутые сиськи тряпочками за болтались у неё на пузе.
- Понятно. – Кивнул я. – Не для себя стараешься.
Я бросил собаки остаток булки. Собака  мгновенно её слопала, но всё равно не ушла.
- Ну, что ещё? Имей совесть.
Собака  вздохнула и легла возле моих ног. Я хотел погладить её по голове, но передумал:
- Ладно, пошли. – Говорю я вставая со скамейки.
Мы вместе подошли к киоску, я выгреб из кармана всю наличность,  которая  у  меня  была. Денег  оказалось  много  меньше, чем  мне бы  хотелось, их было впритык на две сосиски и пачку сигарет. Я ещё  раз  пересчитал  мелочь и высыпал  её в блюдце  на прилавки ларька:
- Две сосиски и пачку лёгкого «Винстона». Сосиски можно не разогревать.
Повернувшись к собаке, я  поинтересовался:
- Кстати, тебе с булкой  или  без?
Собака, поняв, что я  обращаюсь к ней, завиляла хвостом.
- Значит с  булкой. – Кивнул я.- Но  без  кетчупа. 
- Не моё дело, но лучше бы Вы её прогнали, она всё равно не даст вам спокойно поесть. – Подавая заказ, пожал  плечами  упитанный продавец.
- Вы правильно заметили, молодой человек, не ваше дело. - Кивнул я.
Отдав собаке угощение, я распечатал пачку сигарет, закурил и направился в парк, где у меня была  назначена встреча. 
Оглянувшись, я наблюдаю удивительную  картину  из кинофильма «День святого Йоргина », барбосина, видимо решив, что я за ней не наблюдаю, с сосиской в  зубах шустро засеменила на четырёх лапах куда-то в сторону кустов. «Нет! Ну, не сука ли?»- подумал я, и сунув в рот четыре  пальца, громко свистнул. Собака оглянулась, увидела меня и последние пару  метров до кустов проделала, как и прежде, безжизненно волоча за собой задние лапы. «Нет, не сука. Великая  артистка!» - улыбнулся я, и пошел  по  аллее искать удобную для  разговора  лавочку.



В сопровождении  двух здоровенных амбалов, видимо важный, хорошо и дорого одетый человек Алик Сибирский появился довольно скоро. По аллее он шел не спеша, опираясь на  дорогую  резную  трость и на пальце его правой руки, играл слепящим светом, дорогой  многокаратный  перстень с  брильянтом.
- Любите собак, Владимир Михайлович? – Усаживаясь  рядом со мной  на  скамейку, спросил Алик.
Рук мы друг другу не пожали. Он бы может и пожал мне руку, переступив через свои пресловутые понятия, но я бы ему руку точно не подал бы, потому что  мне, это  просто западло.
- Не особо. – Пожал я плечами. – Я, конечно, знаю, что человек и собака имеют 97% общего в строении генов, но мне трудно искренне любить  родственные мне существа, которое при встречи, первым делом лезут носом друг другу под хвост.
- Тогда почему?
- Наверное, чтобы не перестать чувствовать себя человеком. – Опять пожал я плечами.
- Интересно.
- Ага. Сам поражён глубине своей мысли. – Усмехнулся я. – Ладно, давай ближе к делу, у меня совсем  нет  времени.
- Мне  нужна Ваша  помощь.
- Это я уже слышал, дальше.
- Дело в том, что в  зоне у  меня открылись сверхъестественные экстрасенсорные способности, выйдя на свободу, я много работал  и много  добился…
- По тебе заметно.- Усмехнулся я. - Болт-то на руке, в долларовом эквиваленте, наверное, тысяч на пятьдесят тянет?
- Сто пятьдесят.
- И этот человек просит меня о помощи! Тут впору мне просить  помочь мне материально.  – Усмехаюсь я.
- Так я к  этому я и веду.
- Да?! Давай по конкретней, на какую скользкую дорожку ты  пытаешься меня  спихнуть.
- Вы ведь должны понимать, что люди должны помогать друг другу?
- Кому как не мне это понимать, я чуть медаль «за спасение  утопающего» не получил. Ты не крути, не ходи вокруг да около, дело  говори, чего сделать-то  надо.
- Я широко известный, в нашем городе, практикующий экстрасен. 
- Охотно верю тебе  на слово. – Усмехаюсь я.
- Зря смеётесь, у меня вся элита  и богема, а также банкиры и иные финансовые воротилы и политики толпой пасутся.
- И опять - охотно верю. – Киваю я. – Только  не  пойму, я-то, чем им могу помочь? Рассказать им кто ты есть на самом деле, так боюсь, мне  они всё равно не поверят, а ты, имея налаженные связи с космосом, напустишь на меня какой-нибудь энурез. А энурез  мне  не нужен, по моему возрасту он  и  так поджидает  меня  где-то  не  за  горами.
- Да что Вы, в самом деле, всё на смех переводите. – Негодуя «широко известный экстрасенс» ударяет своей резной палкой о  землю, и тут же его церберы напряглись, метнув в меня драматические взгляды. Алик, подняв ладонь, жестом успокаивает своих готовых кинуться на меня с кулаками  лакеев.
- Ты поосторожнее со своими церберами, не дай  бог, они меня  покалечат, потом Егор и им, и тебе все зубы  вместе с экстрасенсорными талантами  по вышибет.
- Короче. Вчера у  меня  на сеансе  был  «Паровоз», не  дна ему  не  покрышки….
- Ой! Не могу! И как это я сразу  не  догадался! – В голос заржал я. – А ты  глядя в  хрустальный  шар или во что ты там смотришь, не углядел, что сегодня  ему раскроят  башку  молотком и не предупредил  о  нависшей над его теменем, опасности. Правильно я говорю?
Экстрасенс кивает:
- Хуже всего, что многие его у меня в приёмной видели.
- Да-а-а! Крепко  твою  репутация  подмочена, только  не  пойму, я то тебе чем  могу  помочь?
- Надо  дать  интервью.
- Какое  интервью? По  поводу  гибели «Паравоза»? Так и без меня, после того как мы задержим убийцу, охотников дать интервью немало  найдется.
- Надо дать интервью и сказать, что я его предупреждал о  грозящей ему опасности.
- Ах, вон оно что! То есть надо сделать все, чтобы спасти твою подмоченную репутацию, поставив под удар свою, так сказать не запятнанную. Ну, так заплати какому-нибудь полковнику  из УВД, он за  твои  деньги не  только побожиться, что ты  предупреждал «Паровоза» о грозящей ему опасности, но на  сдачу  ещё и забубенит танец маленьких лебедей в чисто стиранных кальсонах.
  - В том-то всё  и  дела, что кто им  поверит, даже если я  найму целый хор полковников, все  знают им цену.
- А мне, значит, поверят?
- Вам, поверят. Кому надо, те знают Вашу неподкупность и принципиальность.
- И сколько нынче стоит неподкупность и принципиальность?
- Я  думаю, десять тысяч долларов, но из уважения к Вам, учитывая вашу….. двадцать пять.
- Я не ослышался? Двадцать пять за мою не запятнанную репутацию?
- А сколько?
- Я думаю – сто.
- Сто?!  Да Вы в своём уме?!
- Слушай, это ведь ты ко мне  пришел, а не я к  тебе, так что сто  это  очень даже  божеская цена, за  неподкупность и принципиальность.
Торговались долго, сошлись  на  шестидесяти, по  двадцатки за неподкупность, принципиальность  и незапятнанную репутацию.
Закончив торг, я получаю задаток и, достав телефон,  звоню своему знакомому криминальному репортёру:
- Сань, горе-то какоё «Веню-Паравоза» убили. – Говорю я в трубку.- Ты ужу в курсе? Хорошо. Хочешь горячее интервью, из первых уст, от лица ведущего расследование?
- Михалыч! Да ведь вроде как интервью ни когда не даёшь? Использовать меня  хочешь? – Недоумевает репортёр.
- Точно Саня, использовать в своих корыстных интересах, но о смерти «Паровоза» расскажу  почти всё и тебя не  подставлю.
- Точно?!
- А когда я  тебя  подставлял?
- Вроде  ни когда. Ладно. Где ты.
Я объясняю, где я нахожусь.
- Хорошо. Буду через пятнадцать минут.


Интервью прошло отлично. За обещанную мзду, я был в ударе и с в меру скорбным лицом поведал миру о постигшем его горе. Сказал, что следствие не склонно рассматривать произошедшие с «Паровозом» неприятности как  заказное убийство, а склоняется к версии убийства на бытовой  почве. Напоследок я ввернул, что сам-то я в экстрасенсов  не  очень  верить, но как тут не поверишь в сверхъестественное, если накануне покойный  посещал экстрасенса и тот  поведал ему  о  грозящей опасности.
 Сворачивая аппаратуру, Саня  сказал:
- Нормально получилось, но про экстрасенса, пожалуй, было  лишне. Ладно,  не расстраивайся, при  монтаже вырежу. Скрытой  рекламой  попахивает.
Присутствующий в качестве статиста за кадром Алик Сибирский  напрягся, видимо такой поворот событий его экстрасенсорный дар, как и в случае с «Паровозом», не охватывал. Я почувствовал, что денежки, струйкой песка,  заскользили у меня  между пальцев.
- Да ты что Саня! Человек столько сделал, чтобы это преступление  было  раскрыто, а ты  лишаешь  меня возможности вскользь упомянуть его  в качестве  благодарности?
- Говорю  же  тебе, скрытой  рекламой  попахивает, у  нас  на  канале  это  не  приветствуется.
- Да я даже  имени  его  не  называю!
- Ну, и что. – Пожимает  плечами репортёр. – Я же  тебе  говорю, политика  канала это не  приветствует.
- Ладно, делай что хочешь. – Машу я рукой. – Но  не удивляйся, что  о задержании убийцы ты узнаешь от своих конкурентов из криминальной хронике на канале «Восточный локомотив».
- А если я этот твой бред про экстрасенса оставлю, то про  задержание убийцы я узнаю  первый?
- Естественно. – Киваю я.
Санька что-то  прикидывает в голове:
- Ладно. Пускай остаётся. В интервью этого бреда на  шесть секунд, общего впечатления это  не испортит. Смотри себя – «звезда», в шестичасовом выпуске новостей.
Когда Саня уходит, я  облегчённо вздыхаю.
- Фу! Ладно, давай произведём окончательный расчёт и разбежимся. – Говорю я Алику.
- Вторая часть  денег получите сразу  после выпуска новостей.
- Значит, подстраховаться хочешь? Рисковать  не  любишь?
- Вы должны меня  понять.- Разводит руками Алик.
- Понимаю-понимаю. – Киваю я и достаю из кармана сотовый  телефон. – Сейчас я звоню главному редактору Сани и говорю, что за скрытую рекламу экстрасенса в интервью со мной он получил десять тысяч долларов и это интервью вообще  ни кто  никогда не увидит. А потом я еду  на  телеканал «Восточный локомотив» и совершенно  бесплатно поднимаю на смех тебя так, что тебя за версту все клиенты обходить будут, и не удивлюсь, что тебя ещё  и  на счётчик поставят. Как тебе такая  перспектива? 
Алик спешно протягивает мне полиэтиленовый пакет с  оставшейся суммой.
- Хорошо, что Вы в начале девяностых жуликов ловили, а не  рэкетом занимались, у Вас такие аргументы убедительные, что отказать Вам просто  невозможно.
- Давай проваливай и постарайся больше не попадаться мне на глаза, а то я вылезу в астрал, подкараулю тебя там и набью тебе рожу.
Когда я сажусь в машину, мне снова звонит  Алик:
- Чего тебе ещё надо, «Гудвин, Великий и Ужасный »? – Спрашиваю я у  него, снимая трубку.
- Владимир Михайлович, тут  такое  дело… в пакете  который я Вам  отдал, лишние  деньги  попали.
- Лишних денег  не  бывает. – Назидательно говорю я. – И сколько у меня  приварок  составил?
- Пятнадцать тысяч.
- Не  плохо. Будем считать, что  это  гонорар  за скрытую  рекламу.
- То есть деньги Вы мне  не  вернёте?
- Я что на сумасшедшего похож? Нет, конечно. Сними «зелёные очки » и спиши переплату на подведшее тебя в очередной раз экстрасенсорное чутьё, и успокойся.
Я кладу  трубку. А что, семьдесят пять тысяч долларов совсем не  плохие деньги, тем более, когда точно знаешь, как их  потратить.

 

Часть 5.

Соколова взяли  довольно  буднично, он явился  на  адрес где сидел Егор, и Егор  просто объявил ему, что  он  задержан и накинул ему на руки  наручники. Затем Егор позвонил мне, и попросил заехать за ним и  задержанным, потому что служебную машину он отправил по остальным  адресам  снимать  засады.
С наручниками на руках Соколов сидел в машине и молчал, один раз он только открыл рот сообщить  нам, что показания он давать не будет. Мы  не возражали, доедим  до  РУВД, а там видно будет.
Уже  на подъезде к РУВД, мы стоим на перекрёстке  и наблюдаем  картину как  три  алкаша «месят» четвёртого. Вот этот четвёртый мне  показался  знакомый, я приглядываюсь и толкаю в бок Егора:
- Он?
Егор  приглядывается:
- Точно  он. Пельмень.
Я оборачиваюсь к Соколову:
- Десять  лет  за убийство  ищем, все  нервы нам вымотал, а смотри, как довелось свидеться.
- Будем брать. – Говорит Егор. – Ты  оставайся с задержанным, а я пошел. Дай мне свои  наручники.
Я  протягиваю Егору свои наручники, он выходит из машины и направляется к дерущимся. Ловкими почти  не уловимыми  движениями профессионального боксёра, он  разбрасывает  дерущихся в разные стороны, затем на  лежащего, на земле Пельменя надевает наручники и, подняв его за шиворот шубы с  земли, ведёт пленённого Пельменя к машине. Пельмень весь  грязный  и в  крови, впечатление  производит  жуткое.
- Ты хочешь, чтобы я это чучело кровавое посадил в машину? – Спрашиваю я у Егора. – Да я даже в багажник не рискну его положить.
- И что  делать?
- Отсюда до райотдела пятьсот метров, веди его пешком. По  дороги  поговорите, может он душу тебе откроет. Покается. А я пока  этого в камеру  оформлю. – Киваю я головой в сторону Соколова.
- Ладно. – Кивает Егор, и  подтолкнув в спину Пельменя, говорит. – Пошли, душегуб.
Мы с Егором работаем давно и понимаем друг друга с полуслова, произнося – «по дороги поговорите… а я пока  этого в  камеру оформлю», я говорю напарнику – «пока идёшь, проинструктируй агента, чтобы  его можно  было  посадить в  одну камеру  с нашим задержанным».
В РУВД я поспеваю в аккурат к шести часовому выпуску новостей. Пока сержант оформляет задержанного, я любуюсь на себя на экране телевизора, чудо фотогеничного, «неподкупного и принципиального», сотрудника милиции, ведущего серьёзное расследование убийства  «крупного бизнесмена». В интервью вошло всё до  последнего слова, так что  тему с «честно заработанными» мною семидесятою пятью тысячами  долларов можно считать окончательно закрытой. Ну, или почти окончательно. Как  только  за  Соколовым  закрывается  дверь, я  звоню Саньке и выполняю  данное  ему  обещание, сообщаю  о  задержании убийцы.
Тем временем выпуск новостей заканчивается, и дежурный поворачивается  ко  мне:
- Красавец! Умница! Эрудит! И просто гордость милиции! –Ёрничая говорит  он.
- Понятное дело. – Киваю я. – Был бы дурак всю бы жизнь в  дежурке просидел, а не ловил бы убийц и не купался бы в лучах заслуженной  славы.
Тем временем в РУВД вместе с Пельменем приходит Егор. Проинструктированный Егором Пельмень аж весь светиться от желания немедленно  принести  пользу  обществу и сержант  закрывает  его в  туже  камеру, где сидит Соколов.
- Ну, что  пошли в  кабинет? – Спрашивает  меня  напарник.
- Иди, ставь чайник, я  догоню.
Егор уходит, а я иду к машине и забираю из неё случайно  переплаченные  мне Аликом пятнадцать тысяч долларов и иду вслед  за  ним.
В кабинете Веня, выглядящий усталым отчитывается о работе  по  организации похорон:
- М-м-михалыч! У меня  д-д-деньги  остались, что мне с ними д-д-елать? – Спрашивает  он у  меня.
- А ты всё  заказал?
- Угу. – Кивает  Веня.
- И могилу, и  гроб, и венки, и катафалк, и поминки? Ничего  не  забыл?
- Нет. Ни-ни-ни чего. Даже  отпевание з-з-заказал.
- Молодец. И много у тебя осталось? – Спрашиваю я.
- Три-три-тринадцать.
- Три  отдашь Пельменю, если  он  раскрутит Соколова, десять пока оставь у себя, на всякий случай. Если после похорон что-то останется, посидим все вместе, помянём.
- Х-х-хорошо. – Кивает  Веня.
Все  какие-то усталые, без настроения, видимо намаялись за день и я не вижу причины, чтобы не поднять настроения своим друзьям. Я  открываю пакет  и выкладываю  на стол, перетянутые  резинкой  пачки  денег.
- Вот тут  мне  бог  маленько  послал, решил с вами  поделиться.
- Сколько  здесь? – Спрашивает  Лёха, деловито поплёвывая  на пальцы и беря со стола  пачку  денег.
- Пятнадцать. Всем  по  три.
- А тебе? – Прикинув в уме, что  пятнадцать на  шесть  делиться  немного с другим результатом, спрашивает  Лёха.
- Свою  долю я  уже  забрал. – Улыбаюсь я.
- Надеюсь, ты  себя  не  обидел? – Встревает в  разговор Петька.
- Нет, конечно. Бог  же  мне  послал, как я  мог  себя  обидеть.
- Нет, ну  ты  смотри!- Возмущается  Петька. – Весь день  вроде в  одном бульоне варились, а ему бог послал деньги, а я только замок на  ширинке сломал.  Где справедливость?
- Справедливость в  том, что  он  с тобой  поделился. – Говорит  Егор.
- Да?! Ладно. Отремонтирую замок на джинсах дам их Михалычу сходить на вечер «кому за 30». Штаны у меня «намоленные» ему  обязательно повезёт.
- Ловлю  на слове. – Улыбаюсь я.
- Обижаешь! – Надувает губы Петька. – Как ты любишь говорить - «Моё слово крепше гороха»!
- Варёного. – Не  громко  комментирует слова  Петьки,  Макс.
- Это  почему  это – варёного?! – Обижается  Петька.
- Потому что  - крепче. – Пожимает плечами  Макс.
- Поясни!
- Ладно,  дети, вы тут  без  меня  справитесь?
- Справимся. – Кивает Лёха.
- Тогда я  поеду, у  меня  ещё  дело есть. Если что, звоните, я  буду  на  телефоне.
Егор  выходит вместе со мной из кабинета.
- Откуда  деньги?
- Я  же сказал – бог  послал.
- А серьёзно.
Поскольку тайн  между нами уже давно  нет, я рассказываю  Егору,  откуда у  меня  деньги.
- Чё? Серьёзно. И за  такую  херню  он  отвалил  кучу  денег?
- Это  для  тебя  херня, а  для  него это  бизнес. Вот у тебя на пальце  есть  перстень за  сто пятьдесят  тысяч долларов?
- Нет.
- И у  меня  нет, а у  него  есть.
-Володька, мне кажется, я знаю, чем мы с тобой займемся, когда нас выпрут на пенсию. Если уж этот…. как  его… Сибирский смог, то что  говорить  о  нас.
- Подумаем. – Киваю я.



Дверь квартиры мне открывает всё то же быстро повзрослевший  мальчуган, выглядит  он усталым.
- Ну, как  ты? – Я глажу  его  по  голове и притягиваю к себе.
- Ничего, держусь, а вот  бабушка …
Мы  вместе  проходим в комнату, старуха  лежит на  диване  и  тихо  плачет, утопая в безысходности и нахлынувшем на неё горе.
- Ну, что  ты  мать, нельзя тебе сейчас  расслабляться. – Гладя её  по  руке,  говорю я. – Ответственность на  тебе сейчас какая.
- Боюсь,  не справлюсь я сынок. Я даже  ногам своим  не  хозяйка, не  слушаются они  меня.
- Справишься, выбора у тебя нет. А ноги мы  твои поправим. В субботу я дежурю, а в воскресенье, как я с дежурства сменюсь, я вас отвезу в деревню, к своему  другу. Он настоятель храма и доктор чудесный, он живо тебя на ноги поставит, и силы твои душевные укрепит. Так что мы с тобой ещё наперегонки  побегаем. 
- А жить-то мы, как будем? Посмотри  правде в глаза, если бы не ты и твои товарищи мне бы даже дочь похоронить было не на что, а как я Валерку подниму  на свою пенсия?
- Поднимешь! Сколько сейчас  Валерки?
- Двенадцать скоро  будет.
- Двенадцать... – В раздумье говорю я. – Через два года, как  исполнится ему четырнадцать, пристроим его в кадетский корпус, у меня  там  знакомые, я  договорюсь. Такого  орла с тобой вырастим, о-го-го! И о  деньгах не  думай, я  вот тут денег принёс… - Я ставлю  перед старухой пакет с  долларами  полученными от Алика. – Здесь не много, но и не мало, будешь бережливо вести  хозяйство, вам надолго хватит. 
- Не могу я взять эти деньги сынок, я и так перед тобой в  неоплатном  долгу.
- Что  значит в  неоплатном? Вырастишь внука, воспитаешь  из  него  человека, этим и  отдашь  мне долг.
Я глажу старуху  по  голове, старуха ловит мою  руку и пытается её поцеловать.
- Да  ты что  мать,  очумела что ли? – Я обнимаю старуху. – Ты  только  не  отчаивайся, выкрутимся.
В дверь позвонили, Валерка  пошел открывать дверь, в квартиру входит Веня.
- М-м-михалыч! Ты что  тут  д-д-делаешь?
- А ты?
- Ну, м-м-мы с ребятами подумали и решили д-д-денги отдать  кому они  н-н-нужнее.
- Правильно решили. – Киваю я и протягиваю  Вене  пакет. – Здесь  моя  доля, бросай сюда свои  деньги, завтра сходишь с  бабушкой в сбербанк, откроешь на её  имя  вклад.
Веня берёт  у меня пакет  и  бросает туда  принесённые им  деньги.
- А сколько  з-з-здесь? – Потрясая  пакетом, спрашивает Веня.
- Ну, с  твоими  должно  быть  семьдесят  пять тысяч  долларов.
- Ого! Ни когда таких д-д-деньжищ в руках не держал. А-а-а, на  наши это сколько  будет?
- Где-то  два  миллиона с четвертью.
- Хорошо. – Кивает  Веня. – Им надолго х-х-хвати.
- Вот и я  говорю, что  надолго.


Эпилог.
Домой я добрался с трудом, по дороги прихватило сердце, и я еле-еле сумел открыть дверь своей квартиры. Войдя в квартиру, я по стене сполз на пол и провалился в забытье. В себя я пришел от того что рядом играла арфа. Нет не арфа, а две арфы и исполняли они «Мурку». Я с трудом  разлепил  глаза, играли двое, один во всём белом второй во всём чёрном. Играли  душевно, со  знанием  дела.
- Здрасте. – Глядя  на арфистов сказал я.
- Стоп! – Обращаясь к  белому, сказал чёрный. – Клиент  пришел в чувства. Кто будет с  ним говорить?
Белый пожал  плечами.
- Доверимся  судьбе?
Белый  кивнул.
- На счёт три, до трёх  побед?
Белый  опять кивнул и они насчёт - три, начали выбрасывать пальцы, играя в «камень, ножницы, бумага». Победил чёрный.
- Судьба сегодня  на моей стороне. – Констатировал  он, выбираясь из-за  инструмента.
Подойдя ко  мне, чёрный  ангел  присел  передо мной на  корточки как  гопник, широко раздвинув колени в разные стороны и сложив руки, в замок, отперевшись локтями о ноги и свесив замок из пальцев между ног. Будь у него бутылка с пивом или пакетик с «сёмками», сходство с  гопником было бы  полным.
- М-м-м, да. – Глядя на меня констатировал чёрный ангел. – Выглядишь хреново.
- Спасибо  на  добром слове. – Улыбнулся я.
- Не! Ну, ты  не  обижайся, как  выглядишь, так  и выглядишь. Мы с коллегой не в претензии, нам за товарный вид не предъявляют. – Белый  ангел  кивнул, соглашаясь  со своим чёрным  коллегой.
- А за что вам  с  коллегой предъявляют?
- Понятно  за что. – Развёл руками чёрный  ангел. – За  душу. И вот в этом деле ошибок быть не должно. Вот,  например, был  человек всю жизнь отвратительный праведник, а я возьми и по ошибке забери его туда. – Чёрный ангел  показывает  указательным пальцем  вниз. А бывает  наоборот и  это  тоже  не  порядок.
- Ну, это понятно. – Киваю я. – А мне-то ты зачем это  рассказываешь.
- Хороший вопрос. – Кивает чёрный ангел. – Потому что с тобой Вова вообще всё непонятно. С одной стороны ты пьяница, бабник (в смысле сладострастный  прелюбодей) и вообще такой  говнюк, что  пробы  на  тебе ставить  негде, и не возникает вопрос с  кем  ты  должен  идти. С другой стороны, ты  как  что-то такое богоугодное выкинешь, что  белые за  тебя глотку  порвать  готовы. Короче, Вова, густо в  тебе всего  намешено. Две  канцелярии  думали… - Чёрный ангел  показывает указательным пальцев сначала вниз, а  затем вверх.- … Думали-думали. Думали-думали, но  так  и не  пришли к  единому  мнению. Вот  такие  Вова  дела.
Я смотрю на белого ангела, он  кивает и разводит руки в стороны, подтверждая слова своего чёрного коллеги.
- А  от  меня-то вы чего  хотите? – Не  понял я.
- Выпала  тебе Вова редкая возможность… Учти! Не каждому она выпадает, сделать, значит, свой осмысленный ответственный выбор и  решить с кем  из нас  ты  пойдёшь.
- То есть я сам должен  решить в  ад мне  или в рай?
- Ага. – Кивает чёрный  ангел. – Я же  говорю, выпала  тебе  редкая возможность.
- Я  решил. – Не  задумавшись  и на минуту, говорю я.
- Да?! Так быстро?! – Спрашивает чёрный  ангел.
- Ага. – Киваю я.
- И ты уверен, что твой выбор  осмысленный  и  обдуманный?
- Ага. – Опять  киваю я.
- И каков будет  твой  ответ!
Я поднимаю обе  руки с сжатыми кулаками  и  оттопыренными средними  пальцами. 
- Нет! Ну, невозможной человек! Невозможный! – Отходя о меня широко  раскинув руки  негодует чёрный  ангел. – А я сразу  говорил, что  этим всё  закончиться! Кстати Вова, может переведешь свой малопочтенный  вербальный жест на понятный присутствующим, простой русский язык? Чтобы  не  было иллюзии, что мы что-то неправильно  поняли? 
- Можно. – Киваю я. - Мой жест означает, что я за вас свои  проблемы решать  не буду.
- Что и требовалось  доказать, коллега. – Говорит чёрный  ангел, обращаясь к  белому. – Изначально  это  была совершенно  никчёмная  идея. Что они хотели от совершенно безнравственного человека с задатками праведника.  Пойдёмте, коллега. Оставим его в  покое, в иерархиях ест чины и повыше нас с Вами, пусть  они  эту  проблему и решают.
Я закрываю глаза. Когда же я их открываю снова нет  не арф и не ангелов, а я сижу на полу в своей однокомнатной  холостяцкой квартиры и моя кошка с волнением смотрит  на  меня.
- Всё  нормально киска. Я вернулся.
Я с трудом встаю на четвереньки и ползу в сторону кухни, моя кошка, бодро подняв хвост пистолетом и что-то мурлыча себе под нос, шагает рядом со мной.
- Пойдём киска  на  кухню. Я замахну валокординчику, закушу  его нитроглицеринчиком, а  тебе плесну валерьяночки, надо же  нам  как-то отметить  моё возвращение.
 
 

28.10.2013





1 Сергей Вячеславович Савельев (род. 1959) — российский учёный, эволюционист, палеоневролог, доктор биологических наук, профессор, заведующий лабораторией развития нервной системы Института морфологии человека Российской Академии Медицинских Наук.

2 Лимбическая система - (limbic system) - комплекс структур головного мозга, которые участвуют в регуляции эмоций, мотиваций и управлении его общим приспособлением к условиям внешней среды. Подкорковыми структурами лимбической системы являются миндалевидное тело, септальные ядра, переднее таламическое ядро и гипоталамус. Именно эти участки влияют на функции организма, имеющие отношение к инстинкту самосохранения (например, поиск пищи), борьбе за выживаемость вида (например, размножение, рождение потомства и забота о нем), к проявлениям страха, гнева и удовольствия, а также к запоминанию различной информации.

3 Дядя Стёпа — персонаж советского писателя Сергея Михалкова из одноименной поэтической тетралогии для детей.

4 Анубис (греч.) — божество Древнего Египта с головой шакала и телом человека, проводник умерших в загробный мир.

5 Михаил  Шолохов «Поднятая целина», Издательство: Государственное издательство художественной литературы  1960 г.   Дословно  история рождения Деда Шукаря  рассказанная им самим  Давыдову звучит  так: «…Со мной до скольких разов сурьезные случаи происходили. Перво-наперво: родился я, и бабка-повитуха моей покойной мамаше доразу сказала: "Твой сын, как в лета войдет, генералом будет. Всеми статьями шибается на генерала: и лобик у него, мол, узенький, и головка тыквой, и пузцо сытенькое, и голосок басовитый. Радуйся, Матрена!" А через две недели пошло навыворот супротив бабкиных слов...»

6 Вомероназальный орган (вомер или орган Якобсона) – дополнительный отдел обонятельной системы некоторых животных, находящийся на периферии обонятельной системы, т.е. за пределами области обонятельного эпителия. Основная функция органа Якобсона – регуляция полового поведения животных. Он улавливает феромоны и другие летучие вещества, не обладающие запахом, но действующие на сексуальное влечение не только животных, но и людей.

7 Дамоклов меч (лат.  Damoclis gladius) — по греческому преданию, сиракузский тиран Дионисий Старший (конец V в. до н. э.) предложил своему фавориту Дамоклу, считавшему Дионисия счастливейшим из смертных, занять его престол на один день. По приказу тирана его роскошно одели, умастили душистым маслом, посадили на место правителя; все вокруг суетились, исполняя каждое его слово. В разгар веселья на пиру Дамокл внезапно увидел над головой меч без ножен, висевший на конском волосе, и понял призрачность благополучия. Так Дионисий, ставший под конец жизни болезненно подозрительным, показал ему, что тиран всегда живёт на волосок от гибели.
В переносном смысле — нависшая над кем-либо постоянная угроза при видимом благополучии.

8 Миазм- 1) ядовитые испарения, газы с дурным запахом, образующиеся от гниения 
                2)  о проявлении чего-либо дурного, скверного, безобразного в моральном отношении

9 Идиоматизм — Присущий только данному языку и не переводимый на другие языки устойчивый оборот речи, значение которого не вытекает из суммы значений составляющих его элементов; идиома (в лингвистике). Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 г.

10 «Крёстный отец» (англ. The Godfather) — гангстерская драма режиссёра Фрэнсиса Форда Копполы. Экранизация одноимённого романа Марио Пьюзо.  Слоган: «Предложение, от которого невозможно отказаться». Считается лучшим гангстерским фильмом по мнению Американского института киноискусства и одним из лучших фильмов в истории кинематографа. Стабильно входит в первую пятёрку 250 лучших фильмов.

11 Маленький гигант большого секса — художественный фильм, экранизация новеллы «О, Марат!» цикла «Сандро из Чегема» Фазиля Искандера.

12 «Праздник святого Йоргена» — советский фильм-комедия режиссёра Якова Протазанова по мотивам одноимённого романа Харальда Бергстедта
13 Гудвин, Великий и Ужасный — один из героев сказочного цикла о Волшебной стране и Изумрудном городе (автор Александр Волков).

14 Из истории Гудвина, Великого  и Ужасного - Безуспешный мечтатель Джеймс Гудвин, работавший в цирке, попадает в ураган, который уносит его вместе с воздушным шаром в Волшебную страну. Там он приземляется в Зелёной стране, жители которой принимают его за волшебника.
Он решает построить Изумрудный город, но оказывается, что не хватает строительного материала. Гудвин заменяет изумруды простым стеклом и обязывает всех жителей и посетителей Изумрудного города носить зелёные очки. Таким образом никто не замечает, что большинство изумрудов ненастоящие и что только внешние фасады сделаны из зелёного мрамора.