Следующим пунктом программы была опера, но лирически настроенной Деле очень хотелось посмотреть «Ромео и Джульетту» Шекспира, афишами которого пестрел весь Лондон. До премьеры осталось два дня. Сам Генри Ирвинг с большим размахом поставил пьесу в Лицеуме и исполнял роль Ромео, а Джульетту играла его постоянная партнерша по сцене Эллен Терри. Газеты обещали великолепную игру любимых актеров, предрекали красочные массовые сцены на фоне роскошных декораций и колоритных костюмов. Дамы не могли себе позволить пропустить такое зрелище, и билеты на премьерную постановку были куплены.
Между тем Кристина получила письмо от брата, который интересовался их ближайшими планами. Отчетливо понимая, кто за этим стоит, Кристи пригласила Эндрю с гостями в свою ложу в театре. Сомнений по этому поводу она не испытывала. Мучило другое – говорить или не говорить Деле заранее о предстоящей встрече с Кардейлом. В конце концов она определилась в своем решении и направилась на поиски Делайт.
Долго искать девушку не пришлось. Она любила проводить свободное время в детской комнате, общаясь с юным маркизом Обри. Рано повзрослевший после смерти отца малыш был не по годам серьезен и рассудителен. В неполные семь лет Николас любил проводить свободное от занятий время в библиотеке. Кристина пыталась силой заставить сына вернуться в беззаботное детство, запретив ему дни напролет просиживать в библиотеке, но все ее попытки были безуспешны. Мальчику доставляло истинное наслаждение корпеть над толстыми рукописными фолиантами по истории рода Обри, выискивая и изучая все новые и новые легенды.
На первых порах Дела внимательно слушала рассказы Ника, но, видя, как расстраивается его мать из-за чрезмерной серьезности сына, решила внести свои коррективы. Каждую вновь услышанную историю она пыталась обыграть с помощью подручных средств, например, как сегодня, связав носовые платки в подобие человечков. Поначалу Ник ужасался такому святотатству по отношению к его предкам, но постепенно втянулся в игру и поддерживал Делу в драматизации диалогов. Благородные рыцари спасали прекрасных дам уже не только в стенах библиотеки, но и в парке, лабиринте, патио – где придется, а баталии становились все более шумными и более массовыми благодаря слугам, которых привлекали к изучению жизнеописания рода Обри.
Приотворив дверь в детскую, Кристи замерла, заворожено глядя на хохочущего сына. Долгих два года она видела только тоску и боль в глазах ребенка, и вот всего за неделю Делайт удалось сделать то, что оказалось не под силу любящей матери. Это задевало («Что я делала не так?») и радовало («Наконец-то!») одновременно.
– Из тебя выйдет замечательная мать!
– Надеюсь. Я очень люблю детей. Общаясь с ребенком, сам становишься чище и искреннее, учишься понимать, прощать и ценить каждое счастливое мгновение, данное тебе Богом. Спасибо тебе, Кристи, за то, что ты есть, за твой теплый дом, где я оттаяла душой, за твоего сына, который научил меня радоваться жизни. – Дела порывисто обняла подругу. – Спасибо за то, что стараешься вернуть мое доброе имя. Я провинциальная девушка, и столичная жизнь не для меня, но я хочу, чтобы все знали, что жизнь в деревне – это мой выбор, а не необходимость. Я хочу иметь возможность в любое время посетить театр, бал или выставку и не чувствовать себя изгоем.
Кристина была растрогана до слез этим криком души Делайт, но быстро взяла себя в руки. «Сейчас или никогда», – подумала она и обратилась к подруге:
– Дела, девочка моя, завтра на премьере у нас в ложе будут гости, и ты догадываешься кто. Прошу тебя, будь благоразумна. Попробуй начать с чистого листа. Просто женщина и просто мужчина. Присмотрись к нему, и ты поймешь, виновен ли он в тех печальных давних событиях.
Дела порывалась что-то сказать, но Кристина приложила пальчик к ее губам и приподняла ей подбородок.
– Дорогая, посмотри на меня, – Делайт подняла глаза на подругу. – Ты мне веришь? – и, дождавшись кивка Делы, продолжила: – Я знаю Кардейла не первый год и со всей ответственностью могу сказать, что он никогда не стоял бы за похищением невинной девушки. Он всегда уважительно относился ко всем женщинам без исключения, невзирая на возраст и сословие. Прошу тебя, не спеши выносить вердикт. Время все расставит по своим местам.
Дела еще раз кивнула и молча покинула комнату. Захотелось все обдумать в уединении. Парк в пейзажном стиле, обступающий особняк маркизы, был идеальным местом для раздумий в одиночестве. Делайт импонировала свободная планировка пространства, лишенная симметрии и упорядоченности. Ей нравилось, что перспектива открывается постепенно и нет точки, из которой можно было бы видеть весь сад. В этом была какая-то интрига. Следуя извилистыми дорожками из дикого камня, объединяющими отдельные элементы сада, Дела чувствовала нарастающее волнение. Каменный мостик привел ее к живописной беседке на берегу природного водоема. Опустившись на мраморную скамью, девушка расслабилась и прикрыла глаза. Тотчас перед ее мысленным взором предстал герцог, который «безотлагательно» должен жениться на отвергнутой обществом женщине. Отвергнутой, кстати, по его вине, хотя Кристина утверждает обратное. То, что Кардейл не из тех людей, кто отступает от задуманного, ясно как дважды два. Как понятно и то, что он не даст прохода Деле, пытаясь добиться от нее ответа «да». Как поступить? Чем больше размышляла Дела, тем больше склонялась к мысли, что Кристина права. Пусть все идет своим чередом, только бы ей самой устоять и повторно не упасть в его объятия.
В театре был аншлаг. Ни одного свободного места. Ни одного, кроме их ложи. Гости Кристины запаздывали. Дела была в таком напряжении, что впервые в жизни боялась упасть в обморок. Наконец свет начал меркнуть, и действо началось. Божественная поэзия Шекспира завораживала, игра актеров была выше всяких похвал, а декорации, как и было обещано, поражали воображение своим размахом. С первых строк великого барда образ Джульетты пленил зрителей. Эллен Терри в этой роли была непосредственна и эмоциональна. Единственное, что не давало возможности поставить спектаклю высшую оценку, – зрелый возраст артистов. Среди них не было ни одного юного или хотя бы молодого актера или актрисы, более подходящих для шекспировских героев. Но опыт постановщика и всей труппы в целом, а также высокая культура спектакля компенсировали этот недостаток.
В антракте наконец прибыл Эндрю в компании Кардейла и Фредерика. Дела поблагодарила Господа, за то, что в этот момент она сидела. Когда Александр склонился к ее руке, обдав ее своим теплом, ее глупое сердце ухнуло вниз, а дрожь в коленях усилилась. Она едва смогла поднять глаза на него, но, сделав это, посмотрела твердо, в упор. Его лицо было абсолютно непроницаемо, а вот пульсирующая жилка на виске выдавала сильное эмоциональное возбуждение.
Приветствия чередовались с обычными в таких случаях комплиментами, но для этих двоих мир существовал только на уровне флюидов, которые, как стрелы Амура, посылались от одного к другому. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Эндрю вложил им в руки по бокалу шампанского. Только отпив глоток, Делайт поняла, что может дышать. Похоже, с Алексом происходило нечто подобное. Успокоившись, они включились в общий разговор о достоинствах и недостатках постановки. Антракт затягивался, и компания молодых людей решила прогуляться в фойе.
– Позволено ли мне будет называть вас по имени, как прежде?
– Безусловно. Я от своих слов не отказываюсь.
– Дела, нам необходимо поговорить, но не здесь и не сейчас. Разрешите нанести вам визит завтра в полдень.
– Буду ждать, ваша светлость.
– И не сбежите?
– Нет.
– Что, даже попытки не сделаете? – лукавинки заплясали в его глазах. Делайт рассмеялась, и напряжение спало. Они подошли к группке молодых женщин, о чем-то допытывающих Кристину.
– Дамы, позвольте представить вам Александра Кардейла герцога Хеттингерского. – Барышни присели в реверансе.
– Леди, – Алекс отвесил им поклон. – Где еще можно встретить столько красавиц одновременно?
– А это, – продолжила Кристи, – моя почетная гостья – леди Делайт Вингз. Именно ей я обязана своим фантастическим преображением. Она является автором волшебных кремов и лосьонов, способных творить чудеса.
– О-о-о, – был ответ восхищенных дам. Каждая хотела бы иметь в своем распоряжении подобное чудодейственное средство, но тут прозвенел звонок к началу второго акта, и все разошлись по своим местам.
Алекс занял место возле Делы, и это мешало ей сосредоточиться на пьесе и игре актеров. Каждой клеточкой она ощущала его присутствие, и воспоминания о ночи любви нахлынули с новой силой. По ее напряженной спине и неподвижной маске лица Александр догадался о внутренней борьбе, обуревавшей девушку. Он сам испытывал нечто подобное, вдыхая нежный аромат ее духов. Мысль, что ему никак не удается вспомнить, где он прежде мог обонять такой неповторимый запах, не давала ему покоя, будоражила, волновала и вселяла тревогу. Алекс едва мог сдержаться, чтобы не обнять и не прижать девушку к сердцу.
Тем временем Дела, пытаясь отвлечься от дум о нем, принялась разглядывать публику в зале. Ее внимание привлекла изящная блондинка, нацелившая свой театральный бинокль на их ложу. Чрезмерно накрашенная, увешенная драгоценностями, она источала агрессивность и уверенность в себе. Не заметить ее было невозможно. Кристина, только раз взглянув в ее сторону, успокаивающе похлопала Делу по руке.
– Потом, – прошептала она.
Терпеть все это было невыносимо, и Делайт с трудом дождалась конца представления.
Проводив женщин, мужчины направились в клуб пропустить по стаканчику виски. Фредерик не унимался, изощряясь в похабных шутках, и тем крайне раздражал Алекса.
– Если ты немедленно не замолчишь, Фредди, тебя остановит мой кулак. Или у тебя нет других тем для разговора?
– Почему нет? Есть отличная тема – наше пари.
– Я не желаю возвращаться к этому разговору. Никогда. Стоимость своей яхты ты получишь незамедлительно, но учти: если с твоих уст хоть раз сорвется неуважительное слово в адрес мисс Вингз – пеняй на себя.
Фред онемел от удивления. Это было что-то новенькое. Алекс никогда прежде не высказывал своего отношения к кузену так прямо. Он частенько бывал недоволен Фредериком, но терпел все его выходки во имя памяти о покойных родителях оного. Фредди беззастенчиво пользовался неспособностью Александра отказать ему в небольших, но постоянных субсидиях. Липкое чувство страха из-за потери надежного источника дохода шевельнулось в душе. Мало того что Алекса угораздило выжить в той африканской мясорубке и тем самым лишить его, Фредерика, титула и несметных богатств, так вдобавок ко всему он смеет угрожать. Злоба, свившая клубок в темных глубинах его существа, подняла голову и начала раскручивать свои спирали. Едва совладав с собой, Фред улыбнулся, шутливо подняв руки вверх.
– Сдаюсь, ваша светлость. Никогда, нигде, никак. Да, кузен, тебя зацепило по-настоящему, – произнес он, а про себя подумал: «На этом и сыграю. Недолго тебе обладать этой знойной красоткой, титулом и богатством».
– Я не шучу, Фредди. Думаю, ты меня понял.
Настроение было испорчено. Выпив до неприличия быстро по паре стаканчиков виски, Алекс с Эндрю покинули клуб, а Фредерик остался лелеять свои черные планы в уединении.