Эти воспоминания дарю
Борису Биндеру
http://www.proza.ru/avtor/binder55
Это не винегрет, это варенье из сосновых......
Итак по порядку, это вчера
Бэрэлэ, я не смогла найти «Соснови бруньки» Но твердо знаю, что написала эту миниатюру там в Трускавце. Записывала свои «ахи и охи» в книжечку перед сном. Началось все с «Одессы-мамы» Я на вокзале и жду поезд до Львова, в душе от радости предстоящей встречи, звучит гимн.
«Великий Бог Израилев, Великий Бог Израилев. Голос Его слышен, силен Его Зов. Великий Бог Израилев!»
Перрон забит желающими путешествовать. Надеюсь, что не все на Львовский поезд, в пятом вагоне мое место. Едва устроилась, «бортпроводница» уже чай предлагает.
- Який хочтэ, чорний, зэлэный и кава е.
- Ну, тогда черный.
Никогда бы не подумала, что черный чай такой вкусный после ожидания на перроне. Ну и после чая, туда, где встречаются желания пассажиров.
«Только ты, только ты, только ты» стучат ночью на стыках колеса. «Ты и я, ты и я, ты и я». Странно. Почему я это слышу. И вовсе не беспокоит, скорее умиротворяет. Короткий сон дает желаемый отдых.
Вот он Львов. Еще немного пути и привет Трускавец! Я не была здесь ровно пять лет. Устала, столько событий, только легла и сразу утонула в сладком сне. Проснулась и посмотрела в окно, а там солнце на уровне глаз. Тихо открываю окно, и сырой воздух вместе с капельками дождя врывается ко мне. Восторг и восхищение.
В ванной комнате из крана шипя, плюется желтыми пятнами отсутствие воды. Тут вода по времени, а я проспала. Кувшин с водой и руки и лицо омыты, молитва. Внизу говорят, что вода будет позже, еще очень рано и у меня уйма времени, иду гулять. Зябко, вдыхаю сладкий воздух Карпат. Все позади, самое значительное отступает перед ощущением важности и новизны этого дня.
«Овсянка, пани», чорна кава та ця чудова роза. Потим вас ждуть ваши друзи в кимнати номер пять, пани.
- Щиро дякую, пани.
Отвечаю я. Здесь все женщины «пани».
А «зман» – это время. Время, данное с определенной целью. Встреча с друзьями – это восхитительный праздник для души, Его благословение. Ведь не зря говорят, что дружба удваивает радость. А вот такая дружба, которой уже почти столько лет, сколько тебе исполнилось, преодолевает все преграды и трудности. С трепетом в сердце я поднимаюсь по лестнице, еще минута и я вижу родные лица.
- Шалом, родные мои!
Ну, а ты дорогой друг, понимаешь, что это новые «Соснови бруньки» и всякие мысли в голове под влиянием осени. А причем тут сосновые почки спросите вы, а они так пахнут, до сих пор я чувствую их запах. Боря, застрелиться мне, но я уже не помню, что я написала такое тогда под названием «соснови бруньки», но запах помню. Впрочем, все по порядку. Ой, и времечко же было, должна я тебе сказать! Великолепное или как еще говорят «классное» Весна, солнце и Трускавец! Нафтуся! И вообще выступала я тогда, как, чуть не написала «как директор пляжа», нет, как прима балерина, конечно. И солнце, короче все вокруг меня, т е я была в центре событий. Супер. Вот такая я, люблю внимание.
Старательно роюсь в эхе воспоминаний тех дней и лишь одно ярко: солнце, молодая зелень, тепло, вкусно, рынок, всякие штуки сделанные руками. Картины местных художников, хорошо, что далеко, а то купила бы и тащила бы. А из сосновых почек варят варенье это точно. Оно вкусное и полезное, сорвала несколько почек и размяла в руке, долго дышала их ароматом. Как-то захотелось побыть одной и заодно позвонить и услышать голоса тех, кто был далеко. Это не моя особенность, мне кажется, что когда чувствуешь себя счастливой, хочется чтобы все были вместе, так понятно, счастье это когда вы вместе с теми, кого любите.
Знаешь, о чем я подумала, уезжая из Трускавца? Даже не догадываешься, я и сама не понимаю, почему я сделала такой вывод. Были некоторые моменты, о которых я не хотела бы уже и вспоминать. Не со мной, так наблюдения и как результат этот вывод.
Мальчишки, вы еще слабее нас, вас нельзя обижать, а то вы такое можете сделать! Сами потом пожалеете. А мы будем испытывать долго угрызения совести, что стали причиной этого поступка. Обязательное условие отношений – «я забочусь о тебе и ты, обо мне» и тогда только будет благословение свыше как гарантийный полис на мазаль.
Мы все хотим счастья, а в счастье как обязательное условие - крепкая и верная и сладкая до изнеможения любовь, любовь вопреки всем нашим недостаткам, но конечно с учетом достоинств, именно такая любовь и делает нас достойными.
А это то, что было в оригинале :)))
Бэр, я нашла свои первые...теперь они вторые и первые и вторые для тебя...
- Шо я чую, пани размовляе на нашои мови?
- Ни, пани тренируеця
- Та цэ так файно звучить з ваших нижних уст.
- Вы мне льстите?
- Та ни, це вин так клиння пидбывае. Петро, перестань выкаблучуваця, пани мае чоловика.
Петро смущенно улыбается и уходит. А Ганна пытается общаться с нами на русском языке. Получается нечто среднее, но мы ее понимаем. Ганна очень привлекательная, она красится под блонд и у нее пышные формы. Кстати эти формы здесь приветствуются и на меня говорят шо я дужэ худэнька. Ганна подкладывает мне добавку и как мамочка говорит.
- Вам надо добрэ исты, а то ногами плэндать нэ будэ сыл.
Я уже знаю, слово «плэндать» означает передвигать. Короче, поступил совет, кушать лучше, чтобы хватало сил передвигать ногами. Наша компания дружно хохочет. Накануне нам Ганна рассказала историю и при воспоминании невозможно сдержать смех. Речь шла о Саре Абрамовне. А начиналось все так.
- Ганна, ты чем так пахнешь?
- Та цэ бруньки.
- Что такое бруньки?
- Соснови бруньки.
Говорит Ганна и протягивает мне ладонь с сосновыми почками. Маленькие и продолговатые сосновые почки волшебно пахнут. Я рассматриваю, они липнут к пальцам и запах! Я в восторге.
- Та бэрить вси як воны вам так сподобаюця.
Я заворачиваю почки в салфетку и сияю. Они уедут со мной в мой родной город. Они мои. Странные люди, все что нравится, хочется иметь рядом с собой. Но все же нельзя увезти. Этот необычно сладкий воздух, очень яркое небо, вкусная и полезная вода. Улыбки людей, яркая зеленая листва, шум голосов у бюветов. Невозможно увезти, останется все в памяти. Все будет со мной и внутри меня, все в моем сердце.
Наверное, у меня в этот момент промелькнула тень грусти. И Ганна это уловила.
- Та шо вы пани, вы тики приихали, шэ цилых пьять днив. Ось лучше послухайте, у мэнэ е одна подруга, вона тэж с Божьего народа, еврэйка, вона цила лэгэнда, а нэ жинка.
И дальше идет рассказ. Ганкиной подружке из Божьего народа в этом году стукнет девяносто четыре года. На ней явно благословение Всевышнего. В свои годы она при полной памяти, хорошей физической форме и самое главное с чувством юмора.
Когда-то Сара Абрамовна работала гримером в театре. Высокая и худенькая, она продолжала одеваться ярко и модно. Постоянно следила за кожей лица, накладывала маски, ежедневно пользовалась косметикой. Много гуляла, читала, заучивала стихи, слушала музыку, никогда не хандрила. И в очень редкие моменты, когда слегка заболевала, сохраняла присутствие духа и веры, что все пройдет.
Ежемесячно посещала участкового врача. Вот и в тот день она пришла к доктору на прием с определенной целью. Ей нужно было получить справку, чтобы затем в собесе ей выдали талон на бесплатное питание сроком на один месяц, что полагалось людям ее возраста с полным медицинским обслуживанием в местном санатории.
На приеме была новая доктор, она мельком взглянула на пациентку и затем перевела взгляд в карточку. Что-то показалось ей не так. Увидев в графе год рождения одна тысяча девятьсот восемнадцатый, она пристально посмотрела на пациентку.
- Вам сколько лет.
- В карточке указано.
Ответила Сара Абрамовна, оценившая ситуацию. Доктор, внимательно осмотревшая пациентку, спросила.
- Вы с кем пришли?
Сара Абрамовна улыбнулась и ответила.
- С мамой.
Комментарии, как говориться, излишни. У человека в шоке обычно сворачиваются извилины в каком-то броуновском движении. Сворачиваются - и разворачиваются... Примерно такое состояние и было у доктора. Для Сары Абрамовны такая реакция была уже обычна. И она погладила докторшу по голове и тихо вышла.