Повесть о Ерше Ершовиче.
Давно случилось это дело,
О нём расскажем, братцы, смело.
Чего бояться, право, нам,
Мы рыбам тем не по зубам.
В уезде то Ростовском было,
В мешке не утаишь ты шило.
Всё началося с пустяка:
Нашлося там два простака
Да объявился Ёрш Ершович.
Он не с дворян и не попович,
И не с крестьян, не из стрельцов –
Замоскворецких удальцов.
Одним он словом вор и тать,
Чтоб мне не лечь, чтоб мне не встать.
Судились с ним Голавль и Лещ,
Он жизнь им портил будто клещ.
Он изводил их как хотел,
Чуть не лишил их бренных тел.
Челом те били в суд уездный,
Надеясь на закон железный.
Он должен тяжбу разрешить,
Он должен справедливым быть.
И для того созвали судей,
Чтоб всё решить без словоблудий.
Хоть и закон у нас что дышло,
Куда повернешь, туда и вышло,
Сошлись те судии в избе
Отдавшись богу и судьбе.
Сошлись Белуга Ярославска
И Сёмга стара Пяряславска,
И князь Хвалынский – воевода,
Осётр – он знатного был рода.
А по Рассее же Осётр
Чтим, братцы, как святейший Пётр.
Окольничий явился Сом,
Он грозен как июльский гром.
Приказ он держит свой в узде,
Суёт свой нос он, брат, везде.
Везде наводит он порядки
Да так, что хоть беги ты без оглядки.
И пара судных мужиков
Пришли на суд сюда пешком.
Без них в суде совсем никак,
То были Щука и Судак.
Они глядят, чтоб суд был прав
И не рубил невинных глав.
Хотя бывает всё в суде,
И нету помощи в беде.
Но вот назначен судный день –
Сойдутся все кому не лень.
Поточат лясы, поглядят,
А то и в дрёме посидят.
Истцы явилися в тот час
И начинают свой рассказ.
То был Голавль и Лещ-сосед,
Те натерпелись много бед.
От произвола и татьбы
Как избежать им злой судьбы?
И на Ерша те бьют челом
За притесненья, поделом.
Щетинник, ябедник, шельмец
Замучил он их всех вконец.
Разбой творит средь бела дня
И в том порукою родня.
Один-то он не в поле воин,
Зато с роднёю – будь спокоен!
Так исстари у нас велось,
Те земли, воды наши были скрозь.
Даны те земли были нам на век,
Пока не сменится ход рек.
То наша вотчина, то всем известно.
Нам в ней самим уж тесно.
Но вот пришёл с реки к нам Волги,
Чьи сборы были там недолги,
Щетинник Ёрш – лихой мужик.
Покинув Которость реку,
Где он с корой мешал муку.
Зимой явился он к Ростову,
Прося у нас себе лишь крову.
Он приволокся на санях,
На двух совсем плохих конях.
С женой был он да и с детьми,
И чуть не лёг в полях костьми.
До нас он обретался вдалеке
На речке Чёрной и Оке.
Кормился, чем послал Господь.
Дрова он брался там колоть,
Да видно жизнь была не мёд,
Иль не хотел он там лить пот.
Пришёл и просится на ночь,
Он обещается помочь.
Знаменье крестное кладёт
И разговор про жизнь ведёт.
Назвался нам он крестьянином,
Примерным добрым семьянином.
- Пустите нас ради Христа,
Коль есть свободные места.
Грех отказать людям в постое,
Хоть он один, хоть двое, трое.
А коль и боле – всё едино –
Людишки всё же – не скотина.
Настало утро: Ёрш-щетина
Идёт к нам снова хват-детина.
И просит он на мало время
Остаться здесь и бросить семя.
- Без хлеба, братцы, жить нам худо,
Мы ж осенью уйдём отсюда.
Нам перебиться б мало время,
Чтоб не погибло моё племя.
А щас, чтоб всё семейство прокормить
И нужу чёрную избыть,
Позвольте нам остаться здесь,
Я, Ёрш честной , пред вами весь!
Клянусь женою и детьми,
Клянусь я пращуров костьми,
Сдержу свои слова во век,
Такой я, братцы, человек!
- Что ж, пусть живёт, - решили мы,
Коль негде приклонить главы.
Пусть перебьётся с хлебом он,
А осенью уходит вон
На Волгу-матушку реку,
А жировать-то на Оку.
У нас в Рассее скрозь простор:
Посредь равнин и посредь гор.
Иди куда глаза глядят,
Везде в России хлеб едят.
Да вор тот, Ёрш, был нас умней,
В душе его темным темней.
Он на земле осел надёжно
Да и повёл себя безбожно.
Он не желает с наших мест
Идти домой – вот в этом крест!
Он расплодился зело много,
С Оки ему пришла подмога.
То был племянник – бесов сын.
А он принёс с собою дрын.
Нас начал с дядюшкой шпынять,
С земелек наших стал сгонять.
Как будто вор, как будто тать,
Чужо добро начал хватать.
Побил, пограбил, разорил,
До смерти чуть не уморил.
Из вотчин выбил, земли взял,
Одним же словом – татем стал.
С боярским сыном породнился,
Тот Вандышев то ж с нами бился.
Он род ведёт от Шестопёра,
Известного в округе вора.
И бьём челом мы судьи к вам,
К любезным честным господам.
Решите наш вопрос по праву,
Найдите на Ерша управу!
А нет – уморит Ёрш тот нас
И так хлебаем только квас.
Задача судьям ненова,
От дел тех пухнет голова.
- Позвать сюда Ерша-щетину!
Найти коль он забрался в тину
Али ударился в бега.
Мы быстренько сшибём ему рога!
А нет вины – печаль истцам,
Кнута дадим мы молодцам.
Для дел тех, пристав – Окунь есть,
Ерша ему велят привесть.
Тот в миг решает сей вопрос,
Привёл Ерша он на расспрос.
- А ну, - сказала Сёмга тут.
- Нам отвечай ты правду, плут!
Бил челобитчиков аль нет,
И много ль ты принёс им бед?
Зачем согнал ты их с земель?
Нам правду ты скажи теперь.
Ответчик Ёрш и говорит:
- Я сам был ими часто бит.
То всё навет, поклёп и бред.
Они чинят мне только вред.
Я их не грабил и не бил,
А кто то делал – я забыл.
Ну а за вотчины – то врут,
Они пришли из разных сюд.
Ростовско озеро моё,
В нём исстари наше жильё.
Им был пожалован мой дед,
Тому уж много-много лет.
А дед-то мой - жилец Ростовский,
Был при государе парень свойский.
За что пожалован землёй
И обзавёлся он семьёй.
Мой дед старинного был роду
И свято чтил свою природу.
Ведь предки наши – те жильцы,
Являлись, право, молодцы.
Пошли с боярского-то рода,
Оттуда вся наша порода.
Хоть род наш в прошлом захудал,
Да дед мой, право ж, был удал!
И он холопей там имел,
И никто из них не смел
Перечить в суе господину,
Гнул пред ним покорно спину.
Те ж челобитчики средь них,
Ведь дед мой грозен был и лих
И не давал холопям спуску,
Их розгой сёк он на закуску.
Они ж хотят свести счета,
Отсюда эта суета.
А я ж на деда не похож,
Я с ним характером не схож.
И вот в каком-то там году
Тех мужиков я, на беду,
Всех отпустил на волю,
Пусть ищут свою долю.
Да, сделал это я наспех –
Всём заключается мой грех.
На то – духовная отца,
И мне не след терять лица
Переча его воле,
Тянуть то дело боле.
Но им на воле жить за мной,
Я барин-то не дюже злой.
И притеснять я не люблю,
Я их, судии, люблю.
И вот вам те крест, чтоб сдохнуть мне,
И всей большой моей родне.
А меж тем прошли года,
А за ними холода.
А за ними сушь случилась –
Хлебна скудость приключилась.
Голод был велик в Ростове.
Правда есть в моём сём слове.
Я не вру, то видит Бог,
Врать вам, судьи, я б не смог.
Тут Голавль и Лещ-мудрец
Разорилися в конец.
И пошли гулять на Волгу,
Сволоклись – и вся недолга.
По затонам разошлися,
По протокам разлилися.
А теперь вот воротясь,
Жизнь ведут на нас косясь.
Свесть хотят меня со свету,
По доносу и навету.
Не дают мне честно жить,
Свет хотят мне весь затмить.
Я ж не чмуть, не вор, не тать
Чтоб меня за то имать.
Я напраслины терплю,
Злобу всё же не коплю.
Человек я доброй воли,
Не желаю слышать боле
Про доносы и поклёп,
Сытый ими я по гроб!
Всем в Москве известен я.
Знают там меня князья,
Называть мне их нельзя.
И дворяне, и подьячие,
И Окольничьи, и стряпчие
Там не верят чепухе,
Любят там меня в ухе
С перцем и шафраном,
С имбирём в ней пряным!
В общем, речь та неплоха,
Коли в речи есть уха.
Судьям речь пришлась по нраву,
А живёт тот Ёрш по праву?
Что ж, продолжили допрос,
Дальше сунули свой нос.
Вновь Леща велели звать,
Правду судьи хотят знать.
- Что ещё есть на Ерша,
И чиста ль твоя душа?
В чём его ты уличаешь,
И о чём ещё ты знаешь?
- Уличаю, вот вам крест,
Не сойти мне с этих мест!
- Хорошо, да будет так,
Но не нужно всяких врак.
Целовал здесь Ёрш нам крест,
Что владелец этих мест.
Ну а есть на то ль бумага,
Аль её спалила смага?
Есть на вотчину ли крепость,
Иль слова его – нелепость?
Али крепость есть у вас,
Так порадуйте вы нас!
Лещ тем судьям дал ответ,
Что таких бумаг, мол, нет.
Затерялись за сто лет –
От того и много бед.
Толь сгорели, толь пропали,
Толи мыши потачали.
Но всем ведомо людишкам
И боярским тем детишкам,
Что то озеро за нами,
Им владели мы веками.
Ну а Ёрш тот тать и вор,
Что с ним весть сей разговор.
Силой озеро он взял,
Нам бока дубьём намял.
Нет бумаг и у него,
Воровство то от того.
Нам же треба сеять рожь
Аль опять нам жить на грош.
Ну а правда что за нами,
Подтвердить мы можем сами.
Но а коль вам это мало,
И чтоб дело , вдруг, не стало,
Из виноватых мы сошлёмся,
Но а правду всё ж добьёмся.
В новгородском-то уезде,
Что у городе на съезде,
Рыба Лодуга живёт,
Хлеб она там свой жуёт.
Подтвердить та рыба можа,
Что тот Ёрш – кривая рожа
Нас согнал с родимых мест.
В том та рыба даст вам крест.
Сиг вам это ж подтвердит,
Хоть Ершом он не был бит.
То хороший был ответ,
Он пролил на дело свет.
Судьи взялись за Ерша:
- Что молчишь, моя душа?
Ты на общу правду шлёшься,
За свои слова ты бьёшься?
Отвечай ты нам скорей
И коль прав, то будь смелей.
Ёрш – невинная овца,
Похлебавши холодца,
Отвечает судьям так:
- На горе, коль свистнет рак,
Я Лещу готов поверить,
На аршин свой Лещ всё мерит.
Он с друзьями знать богат,
В том ему я тут не брат.
У меня мошна пустая,
Вот история простая.
И деньжат мне негде взять,
Помогает мне лишь зять.
И посылочным людишкам
Денег нет – я беден слишком.
В том целую я вам крест,
Худ я, судии, как перст.
А тот Сиг и та Лодуга
У Леща два лучших друга.
Вместе делят те хлеб-соль,
Они, судии, не голь.
Мне ль тягаться с ними тут,
Что докажешь, коль соврут?
Лещ на то даёт ответ:
- То Ершов поклёп, навет,
Хочет свесть он нас на нет.
Но коль в судьях есть сомненья,
Есть другие точки зренья.
Мы на рыбу Сельдь сошлёмся,
Мы за правду крепко бьёмся.
В Переславле та живёт
Да свой хлебушек жуёт.
Есть там мало озерцо –
Наш свидетель налицо.
Возмутился тут наш Ёрш,
Страшен стал как знатный Берш,
Что впадает в дикий гнев,
Никого с утра не съев.
- Ваша милость, правый суд!
На меня нахально врут.
Тот свидетель с ним в родстве,
С Сигом, с Лодугой в свойстве.
И меж ними есть дела,
Крепко жизнь их всех свела.
А Леща онт покроют,
Мне же яму враз устроят
И столкнут, вот крест святой!
Я же им совсем чужой!
Призадумался тут суд:
Правду бают али врут?
Вновь взялися за Ерша,
С расстановкой, не спеша:
- расскажи нам Ёрш-жилец
Ты всю правду наконец.
Вы ж живёте вдалеке,
На совсем другой реке.
Ведь меж вами есть всё ж свара
И видать довольно стара.
Но божится Ёрш в ответ: - ничего меж нами нет.
Нету свары, вот те крест,
Чтоб отсох у меня перст.
Слаться я ж на них не буду,
Меня знают люди всюду.
Слать за ними я не в мочь.
Кто сумел мне здесь помочь?
Раз пошло на это дело,
Судьи посылают смело
К тем свидетелям гонца,
Окунишку – молодца.
Хоть и мелок. А зубаст,
Жару кому хошь задаст.
Пристав он известно справный
И служака, знамо, славный.
Доведёт дело до точки,
Сколько б не мешали кочки.
Хоть бывает на старуху,
Как известно, и проруха.
Едет скоро пристав наш,
Он видать вошёл уж в раж.
Вот и Волга - та река
Широка и глубока.
Сиг нашёлся в тот же миг,
Лодугу ж в гостях настиг.
Нет Селёдки в Переславле,
Ту сыскали в Ярославле.
И назад поворотили,
Дома скоро уже были.
Здесь ещё одна забота,
Здесь ещё одна работа.
Что за бой без понятых –
Это рай где нет святых!
Отыскал тут Окунь Мня,
Да вот толку, что от пня.
Мень ему и говорит:
- Всё внутри меня горит.
Я тебе не пригожусь,
В понятые не гожусь.
Моё брюхо велико,
Не хожу я далеко.
А ещё глаза слепы,
Я не вижу без лупы.
Губы толсты, и язык
Говорить мой не привык.
Видит Окунь – дело швах,
Он себе ж не лютый враг.
Понятой коль без ума –
Ждёт тогда его сума.
Выбьют вмиг его со службы,
Он претерпит много тужбы.
Мня домой он отпускае,
И других людей имае.
То был Язь - почти что князь,
Он лицом не вдарит в грязь.
.рыба Сабля и Моля,
Что не видно издаля,
Пред судом предстали все
И во всей своей красе.
Судьи спрашивают строго:
- Отвечайте, ради Бога,
Что вы знаете о деле,
Правду всю аль еле-еле.
Та, Ростовская вода,
Чья была да и когда?
Озерцо то больно справно
Да хозяева не славны.
Сиг берётся отвечать,
Правду ту ему ль не знать.
Говорит как на духу:
- Воровство то на слуху.
Повелось то с древних лет,
Лет как сто , тому в обед.
Что то озеро Леща,
А не этого хлыща.
С Головлём то их удел,
Он там пил, и он там ел.
То их вотчина была,
Да недавно вся сплыла.
Как явился Ёрш-щетина,
То изгнал их сей детина.
Где лукавством, где ослопом
Он изгнал тех рыб всех скопом.
Бил тот вор Леща ослопом,
Голавля гонял галопом.
Уморил их чуть не в смерть,
Те с тех пор жуют лишь дерть.
Позабыв о вкусе хлеба,
Им помочь немедля треба!
Али сгинут под кустом,
Не вернёшь им жизнь потом.
Непригляден сей ответ,
Не похож он на навет.
Что ж, продолжили опрос,
Задают всё тот вопрос.
Подтвердила то Лодуга,
Сельдь то ж сделала для друга.
В общем, ясен сей вопрос
И с кого весь будет спрос.
Виноват щетина-Ёрш,
Да так просто не возьмёшь.
Он обманщик и воришка,
Он бездельник и латрыжка.
Он живёт на дне по рекам,
Ходит так по своим вехам.
И творит всё с подтишка,
Прихватить что бы лишка.
Много рыбы он сгубил,
Сам не разу не сглупил.
Рыбу в невод он заводит,
Сам же запросто уходит.
Душ тех сгинуло – не счесть,
Ещё больше хочет свесть.
Он пограбит их именья
Все, без совести зазренья.
А коль станет где на ночь –
Всех хозяев сгонит проч.
И по миру пустит их,
Чтоб все знали, как он лих.
Было- то в озёрах многих
Ёрш тот, судьи, правил строгих.
Никто пискнуть и не смел,
От того он дюже смел.
Да видать и на старуху
Всё ж случается проруха.
Всех под корень он сводил,
Да вот видишь угодил
И попал как кур во щи,
Что ж, за это не взыщи!
Озерцо-то всё ж Лещёво,
А не ябеды Ершово.
Дело ясно, видит Бог,
Обмануть тот Ёрш всех смог.
Но судейские у нас
Люди просты, без прикрас.
Тянут снова те мочало,
Начинают всё сначала.
Вновь введут Ерша к допросу,
Ставят с судьями нос к носу.
Видно дал на лапу он
И не гнать же его вон.
Али деньги отдавать,
Аль бумаги замарать,
Чтоб видна была работа
И о мзде была забота.
А бумага стерпит блажь,
Коли судьи впали в раж,
Коль свидетель – мелка рыба,
Вор же крупного пошиба.
Можно ждать любых чудес,
Судьям что – попутал бес!
Задают Ершу вопрос:
- Отвечай, что в землю врос?
У тебя ли есть пути
Аль другие крепости?
Ёрш им бьёт поклон земной:
- Сжалились вы б надо мной.
Были б крепости у нас,
Я б доставил их вам щас.
Тем бумагам нет цены,
Государем ведь даны.
Да случилася беда,
Дорогие господа.
Есть один грешок за мной:
Хочешь смейся, хочешь вой.
Вот недавно было дело,
Ростовско озеро горело.
С Ильина дня полыхало,
И сгорело там немало.
Полыхало до Семёна,
Много было при том звона.
Долго били мы в набат –
Наши ж вотчины горят!
Всё сгорело до нащадку,
Проверяй хоть по порядку:
Все бумаги и пути,
Днём с огнём их не найти.
Правду бает али врёт,
Кто того Ерша поймёт.
Вновь расспрашают Лодугу
По второму уже кругу.
- Ты, Лодуга , нам скажи,
Да всю правду расскажи
Про Ерша Ершовича -
Не крестьянина и не поповича.
Правда ли что он в столице
Вхож во знатные светлицы?
Знають все ль его князья?
И бояре ль с ним друзья?
И дворяне, и дьяки, и служивы казаки
Ходят под его рукой,
Охраняя наш покой.
А тот Ёрш - боярский ль сын
И издревле господин?
Да и Вандышева ль роду,
Знаешь ль ты его породу?
Отвечай как на духу,
Не мели нам чепуху.
Много слов, ответ один –
Вор тот Ёрш – не господин.
- Правду скажем без прикрас,
Он обманывает Вас!
И друзья его в столице
Подозрительные лица:
Бражники и Голыши,
Что живут лишь на шиши.
В гамане нет ни гроша
И черным черна душа.
Светит им палач и дыба,
Разве это честна рыба?
Обуяла всех их лень,
Все они как будто тень.
Видят все, да трудно взять,
Трудно тех воров имать.
Гнать их надобно взашей,
А они едят Ершей.
Их берут за полденьги,
От той рыбы хоть беги,
Одни кости да шипы,
Видать люди те глупы,
Больше хлеба расплюют,
Птицы хлеб тот расклюют.
Ну а досталь тех Ершей,
Коих гонят все взашей.
Из окна помечут вон
И попотчуют ворон.
Будут сыты все собаки,
Остальное ж, судьи, враки.
Знаем Вандышевых мы,
Люди те всё ж не сомы,
Из боярских те детей.
Им бы всыпать всем плетей.
Нету промысла у них,
Бьют из-под угла под дых.
Плутовство у них в крови,
Близко с ними не живи.
Обдерут за малу душу.
Обтрясут как спелу грушу.
Знает то наш воевода,
Говорят уж больше года.
Князь Осётр, ты не молчи,
Ты в суде, не на печи!.
Расскажи-ка ты нам сам,
Как с тобой случился срам.
То ж поведать может Сом –
Наш окольничий с усом.
Говорите господа
Коль и с вами вся беда.
Подтвердите что он вор,
Поддержите разговор.
Судьи мнутся, вот беда,
Коль такие господа
Подтвердят про воровство –
Это вам не баловство.
Вызывают воеводу –
Знатного Осётр тот роду.
Он предстал перед судом,
Суд вам, братцы, не содом.
Коль открылся весь позор,
Пусть за всё ответит вор.
Хоть не хочется чтоб знали,
Как князья так низко пали.
И Осётр им как в укор
Говорит, что Ёрш тот вор.
Знают то в Москве бояре
И князья, и мелки баре,
И других чинов людишки,
То не знают разве мишки,
Что живут в глухих борах.
Что им знать о тех ворах!
- Обманул он и меня,
Оттого моя родня,
И жена, и ребятишки –
Все дошли до гроба крышки.
Все лежат в земле сырой.
Виноват в том наш герой.
Шёл с реки я Которости,
Думал буду в скорости
Всем семейством жировать,
Отдыхать и пировать.
В Ростов – озере нет нужи,
Не познаю я там тужи.
В устье Ёрш мне там навстречь,
И со мной заводит речь.
Меня братом величает
И объятием встречает.
Будто кровный брат ему,
А раз так – я обниму.
Братом тако ж называю,
В гости вора призываю.
Начинает он расспрос,
Задаёт он мне вопрос:
- Ты куда, мой брат Осётр,
Поспешаешь аль на смотр
К государю в стольный град
В ожидании наград.
Аль с семейством жировать,
Чтоб поправить свою стать.
Я же – чистая душа
Отвечаю неспеша,
Что иду в Ростов-озёро
Всем семейством очень скоро.
Буду с жёнкой жировать.
Всем семейством пировать.
Нагулять-то надо жиру,
Чтоб потом всем быть нам живу,
Коль наступят холода
Да и зимни голода.
Мне в ответ речёт сей вор,
На язык он дюже скор.
- Жаль тебя мне, брате мой,
Ты однако же постой,
Не погинь с семьёй напрасно,
В Ростов – озере опасно.
Да и голодно там, брате,
Корму нам с тобой здесь хвате.
Я бывал уж в тех местах,
Испытал немалый страх.
Чуть не сгинул с голодухи,
Там кусали меня мухи.
Обглодали до кости,
Ах ты, Господи, прости.
Чуть не помер, вот те крест.
Я бежал из этих мест.
Был же вдвое тебя шире
В сём подлунном скорбном мире.
Был я толще и жирней,
Дома, брат, жильё верней.
Щёки были до пера,
Сам я был горой гора.
Голова с пивной котёл,
Брюхо попирало пол.
Был длиной я семь сажон.
Царь речной был сим сражён.
Поперёк сажени три,
Коль не веришь, глаз протри.
Хвост с людейный парус был,
По воде им часто бил.
Волны бурные вздымал,
Лодьи русские ломал.
Та забава, брат, по мне,
Глупо, брат, лежать на дне
Коли можно пошалить
И людишкам насолить.
Это щас я не при теле,
Побывал в жестоком деле.
Все бока обтёр о берег,
Ведь ходил я, брат, на Терек
С воеводой бить татар,
Где по шапке схлопотал.
Перебил мне нос кистень,
Провалялся я весь день.
Отпечаловали водкой
Да каспийскою селёдкой.
Но видать не до конца,
Видишь, брат, я спал с лица.
От дородства нет и следу,
Вишь: какай домой я еду.
Весь занужен я и хил,
А каков герой я был!
Так сказал мне Ёрш – щетина,
Ненавистная людина.
Я ж поверил тому вору,
Да видать не в добру пору.
Воротился я назад,
Пожалев потом сто крат:
Поморил жену и деток,
Голод, судьи, - воин меток.
Хоть и бьёт не наповал,
Да урон всё ж и не мал.
Ох, извёл я своё племя,
Кто б меня стукнул в тот день в темя:
Что ж ты делаешь, дурак,
Пожалеешь ещё как.
Глуп я, судьи, был безмерно.
Но сейчас я знаю верно -
Грош – цена щетине-вору,
Много вынес я позору.
Голова моя бела,
Да глупы мои дела.
Сам остался я чуть жив.
Хоть за умного я слыв.
Не пойму, как то случилось,
Будто в страшном сне приснилось.
Одним словом, Ёрш тот - вор.
Че об этом вести спор!
- Что ж, весомы словеса,
Есть ль другие голоса?
Что хотел сказать нам Сом –
Друг окольничий с усом.
Говори: в суде чай ты
И не мнись в твои леты.
Грех рассказывать нам байки,
Повествуй нам без утайки
Всё что знаешь и что видел,
Можа Ёрш тебя обидел?
Сом, раздув свои усы,
Для порядку и красы
Начал прямо речь вести,
А не всякий вздор нести.
Сом на это отвечае,
Головою он качае:
- Ёрш – щетина, судьи, вор,
Утверждает вор тот вздор.
Чинит зло сей окаянец,
Сей разбойник и поганец.
Поломать его б на дыбе,
Чтоб не портил жизнь он рыбе.
У меня старшой был брат,
Молодец лихой и хват,
Да извёл его щетина,
Хоть не малого брат чина.
Заманил его он в сети,
С ним же были малы дети.
Сам же Ерш тот, аки бес,
Извернулся и исчез.
Сквозь ячеи проскользнул,
Все препоны он минул.
Дело было то ж на Волге,
Сборы, братцы, были долги.
Но собравшись, наконец,
Тут увидел молодец,
Что плывёт навстречу Ёрш,
Важный, будто рыба Бёрш..
И заводит с ним беседу,
Обращаясь как к соседу.
Брату лестны эти речи,
Расправляет братец плечи.
Любит он поговорить,
Что уж тут греха таить.
Ну а людям-то на смех,
Коли Сом пустился в брех
И разводит тары-бары,
Будто бабки дюже стары,
Что собрались побрехати
У соседа в крайней хате.
Им тот на руку момент –
В руки сам идёт клиент.
Неводами обкидали
И тащить помалу стали.
Ёрш то видел – вот прокуда,
Да молчит стервец покуда.
Хочет чтоб наверняка,
Чтоб не дрогнула рука.
Видно с братцем старый счёт,
Знает ворог куда бьёт.
Задаёт вопрос с подвохом
Ёрш с сочувствующим вздохом:
- ты ль далече, дядя Сом,
Видишь всё что тут кругом?
Говорят: ты слаб глазами,
И исходят те слезами,
Да не видят не бельмеса.
Будто путаешь ты беса
С родной матушкой подчас.
Что ты скажешь в этот раз?
- То брехня, - сказал мой брат.
- Опровергнуть её рад.
Вижу Волгу я наскрозь!
Ты мне слухи эти брось.
То поклёп и наговоры,
То досужи разговоры.
От вершины и до моря
Видно мне где сколько горя ,
Али счастья по реке.
Нет мне тайны вдалеке.
Ёрш над этим насмеялся:
- Ты откеля, дядя, взялся?
Хоть и видишь ты далече,
Не готов ты к новой встрече!
Я ж, щетина-Ёрш, хоть слеп.
Да недаром ем свой хлеб.
Смерть уж за твоей спиною
Встала чёрною стеною.
Тянут невод рыбаки
Тут, сойдясь со всей реки.
Знатен будет их улов,
Не сносить всем вам голов.
Ни детишкам, ни тебе –
Покорись своей судьбе!
Так сказав, Ёрш, аки бес,
Вмиг в ячею ту пролез.
Ускользнуть от верной смерти
Не смогли б так даже черти,
Извернуться и пропасть.
Вот нашлась на нас напасть!
Брата с детками в ту пору
Сволокли на берег в гору.
Обухами долго били,
Насмерть всех их отходили.
Ну а Ёрш при том плясал,
Брату злы слова бросал.
Изгалялся во всю мочь.
Хоть и гнали его прочь:
Хоть попался в сеть Обросим.
Мы тебя, дружок, не бросим.
Обушком пригладим шкуру,
Что бы в реку ты, брат, с дуру
Не ушёл опять с концами
Со своими молодцами.
Поделом тебе, брат Сом,
Ты знатнейшим был лицом.
А теперь пойдёшь в уху,
Говорю как на духу.
- Вот такое, судьи, дело,
Ёрш тот - вор, судите смело!
Че тут думать и гадать,
Батогов ему бы дать
И спустить с него три шкуры,
Он на пакость мужик мурый!
Видят судьи: дело ясно,
Да и солнце уж угасло.
По домам пора, однако,
Че сидеть в суде до мрака.
Разрешать надо вопрос
И сворачивать расспрос.
Порешили: Ёрш тот – вор,
На обман он дюже скор.
Загубил немало душ
Этот хитрый злобный муж.
Да и выдали Лещу
И его товарищу:
С головою и именьем
Что бы те с великим рвеньем
Били – грабили Ерша,
Коль черна его душа!
Праву грамоту в том споре
Дали то ж Ершу на горе.
Ну а что же Ёрш – щетина –
Бесшабашная детина?
С головою выдан он,
Но издал лишь тяжкий стон.
Не смирил свой буйный пыл,
И в злобе волком завыл.
Но на то наука эта
Что б не взвидел бела света,
Коль пустился в тяжкий грех.
Ершу – горе, рыбам – смех.
А по омутам и бродам
Перед всем честным народом,
Вора бить кнутом велели
И чтоб вора не жалели.
Ну а Ёрш – хоть вор и тать,
А всё ж держит стару стать.
Все шипы поднял он дыбом,
Говорит он правым рыбам,
Повернувшись к ним хвостом
Осеняя шип крестом.
Вспомнил нехристь про Христа,
Коль мошна стала пуста:
- Я хоть выдан вам главою,
Трудно справиться со мною.
Коли нет на вас креста,
Вам глотать меня с хвоста!
Лещ же видит в том подвох –
Чтоб ты, Ёрш-щетина, сдох.
Проглотить его не мочно,
Это он стервец нарочно
Вызывает антирес,
Подзужает, точно бес.
Костоват тот Ёрш уж больно,
Построжишься те невольно.
С головы глотать тож худо,
Лучше гнать его отсюда,
Чтоб подальше от беды:
Много на Руси воды.
Пусть в крестьянах поживёт
Да хлеб с солью пожуёт.
Образумится немного
Да и вспомнит бес про Бога.
Ну а нет – бит будет снова,
Супротив, коль, будет слова,
Что сказал уездный суд,
Аль в дугу его согнут.
Вот и сказу тут конец
И суду тому венец.
Суд судили: князь Осётр,
Почитаем, словно Петр,
Да боярин – старый Сом,
Что с большим – большим усом,
Да знатнейшая Белуга,
Дорога её услуга.
Коли схочешь в лапу дать
Мало – может и не взять.
Из судейских Сёмга тут,
Ту дела велики ждут.
При дворе она в чести,
Господи, меня прости!
Рядом щука-трепетуха,
Та к стенаниям всем глуха.
В мужиках та судных – век
Обошла не мало рек.
С Судаком они на пару
Разрешат любую свару.
Коль с зубами – их не трожь,
Кого хочешь вгоняя в дрожь.
Нельма –рыба здесь, Лосось,
Те живут в Руси не скрозь.
Поискать тех судей надо,
В их добыче вся награда.
Тут же Окунь – судный пристав,
Он в делах тех очень истов.
Всё исполнит точно в срок,
Для воров он будто рок.
Хоть Луну с небес достанет,
Коли надобность настанет.
В понятых бывал здесь Мень,
В понятых он был пнём пень.
Толку – чуть, а больше стону,
А в народе много звону.
Взяли Саблю и Язя ,
У них особая стезя.
Знают где глаза закрыть
Аль за простаков прослыть.
А в свидетелях был Сиг,
Всё ответит в тот же миг,
Коли спросишь что о деле.
Сиг был тощ и не при теле.
Сельдь с Лодугой тако ж там
Раскрывали этот срам.
Всё ответили до точки
И управились до ночки.
Рассказали всё как было,
Хоть давно то опостыло.
Бил кнутом Ерша Костраш –
Ловкий кат и верный страж.
Неповадно чтобы было,
Не совал чтоб Ёрш тот рыло
В посторонние делишки,
Почитал бы лучше книжки
И набрался бы ума,
А коль нет – то ждёт сума.
В сторожах был дядя Мен,
Что не любит злых измен.
Был там староста Сазан,
Голова его с казан.
Но умишком, знать, не вышел,
Коли брешет всё что слышал.
С ним до пары Рак-клешня,
Вид хоть грозен, а квашня.
Задом пятиться мастак,
Ну а передом – никак!
В целовальниках Подуз,
Краснопёр и белопуз.
Всё заносит он в скрижали,
Лишь бы денежки бежали.
Целовальник же – Треска,
В чьей душе тоской тоска.
Он записывал в Разряд,
Что имел тот Ёрш подряд.
Всё: именье и скотину,
Прочу мелку животину.
И в подьячих был здесь Рак,
Что охочь до глупых врак.
Поболтать ему охота.
А дела? – Ну их в болото!
Подождут они, не к спеху,
Коли место есть для смеху.
Не работать же в Приказе,
Коль в верху у нас есть связи.
Ставь печать – и все дела.
Лишь бы ты печать была.
Ну а есть – на подпись враз,
Стерлядь подмахнёт тот час.
Таковы у нас суды.
А без них ты ни куды.