Разговор по душам

Белова Ольга Александровна
Феликс Иванович надел кепку. На улице мелко накра-
пывал дождик, и капли, падая на стекло, ручейками стекали
вниз.

– Ну и мерзость же, – подумал мужчина, тоскливо посмо-
трел в окно и стал влезать в узкие рукава старого плаща. Выхо-
дить в такую погоду из дома удовольствие было не из приятных,
но Феликс Иванович был не из тех, кого мог остановить дождь,
да и вообще какие-нибудь препятствия, тем более когда речь
шла о данном им слове. Феликс Иванович вспомнил, как ровно
три года назад дал это самое слово Петровичу и теперь в любую
погоду ровно в девять откладывал все свои дела и отправлялся
на улицу. Мужчина вздохнул и стал натягивать ботинки.

– Ты еще не ушел? – Из кухни раздался голос жены. – Му-
сор захватишь?

Марина Сергеевна, не отрываясь от сидушки, вытянулась,
не хуже любой циркачки балансируя на тоненьких ножках табу-
ретки, перевела фокус с экрана телевизора с только что начав-
шимся сериалом на темный тоннель коридора, в конце которого
стоял муж. Табуретка, чуть накренившись под весом располо-
жившегося на ней груза, ойкнула, пошатнулась, встала на три
ножки, но, тут же возвратившись в исходное положение, над-
рывно скрипнула. Голубой экран пролистнул титры с именами
всех Педро и Хуанов, задействованных в создании мыльного
шедевра. Появилась красотка с припухшими губками и выве-
денными с аптекарской точностью бровями. Марина Сергеев-
на тут же забыла о стоящем в коридоре муже, мусоре, обо всей
этой скуке, царящей вокруг нее, и с наслаждением погрузилась
в мир, в котором не раздавленные бытом люди кружились в кар-
навальном вихре страстей и событий.

– Потом… – буркнул себе под нос Феликс Иванович, схва-
тил зонтик и толкнул плечом обитую вытершимся, кое-где ра-
зодранным дерматином дверь. Кусочек дверных внутренностей
повис на плече мужчины.

– Тьфу ты! – Феликс Иванович брезгливо смахнул с плеча
вылезший из обивки клок. – И когда только руки дойдут…

Мужчина вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.
Оказавшись на лестничной площадке, нажал кнопку лифта. Зага-
женный и заплеванный лифт распахнул перед ним свою зловон-
ную пасть. Феликс Иванович инстинктивно попятился, присло-
нился к холодной, выкрашенной синей краской стене подъезда,
обошел лифт стороной и чуть ли не вприпрыжку устремился
вниз. Феликс Иванович брал от жизни всё, не гнушаясь даже та-
кими вот для кого-то ничего не значащими моментами. И у него
были на то свои причины. Феликсу Ивановичу Муськину было
почти шестьдесят, и он неумолимо приближался к пенсионной
черте. Суждено ли ему перемахнуть через заветный рубеж, до-
ведется ли примкнуть к жалким остаткам мужчин, не скошен-
ным на лету инфарктом, Феликс Иванович не знал. Как не знал
об этом и кто-либо другой. Одной рукой придерживая прыгаю-
щую на лысом затылке кепку, другой еле успевая перехватывать
рукой перила, мужчина во весь дух мчался вниз. Квартира под
номером 53 была на последнем этаже дома, и впереди у Феликса
Ивановича было несколько мгновений внезапно окрылившей
его жажды жизни.

Где-то между третьим и вторым этажом до слуха мужчи-
ны донесся скрип подъездной двери, и он, чтобы не попасть
в неприятное положение, попытался обуздать набранную ско-
рость, остановить свое летящее вниз тело. Зацепившись за пе-
рила, Феликс Иванович услышал, как застонала ткань плаща,
шов, соединяющий рукав с лифом, треснул, и в этот же самый
момент в ладонь что-то больно впилось. Мужчина в изумлении
схватился за грудь, потом за подмышку, два его пальца попали
в только что образовавшуюся дыру. Феликс Иванович, ничего
не понимая, пошевелил пальцами, вытащил из дырки изодран-
ный кусок подкладки. Перед глазами всплыл печальный образ
супруги, склонившейся над растерзанным полотнищем, Феликс
Иванович, спохватившись, отогнал его от себя и наконец об-
ратил внимание на свою ноющую пятерню. Из самого центра
ладони где-то на пересечении линий судьбы и успеха торчала
толстенная заноза.

– С-с-с-с-с-с… – втянул в себя воздух мужчина, схватил ее
за кончик и резко дернул. Заноса легко вышла, больше не пре-
граждая путь успеху и не чиня препятствий на пути судьбы.
Последние два этажа мужчина спускался медленно и сте-
пенно, как и подобает человеку его возраста. Внизу он нос к носу
столкнулся с незнакомым мужчиной сомнительной наруж-
ности.


Феликс Иванович как, впрочем, и большинство из нас,
б;льшую часть времени был поглощен собой и вспомнил о на-
ходящемся все это время рядом с ним Петровиче только сейчас,
когда перед ним вырос неизвестный. Присутствие Петровича
оказалось как нельзя кстати. Вдвоем было надежнее, к тому же
время от времени Феликсу Ивановичу было просто необходимо
перекинуться с кем-то парой слов, и Петрович на роль собесед-
ника подходил как нельзя лучше.


– Сброд! – Феликс Иванович с вызовом посмотрел на про-
шмыгнувшего мимо них незнакомца. – Во всех подъездах уже
давно эти сидят… – Феликс Иванович перевел взгляд на Пе-
тровича, на лице его отразилось нетерпение. – Ну как их… кон-
сьержки! – вспомнил нужное слово мужчина. – А у нас все не
как у людей! Так и в квартиру залезут!

Петрович хотел было возразить, но передумал. Хоть квар-
тирка у семьи Муськиных была не ахти и брать в ней было,
в общем-то, нечего, обижать человека почем зря не хотелось. Да
к тому же, если уж говорить начистоту, в их доме зажиточных
не было. Петрович пару раз был в соседских квартирах и ни-
чего сверхъестественного там не видел. Все было примерно так
же, как у Муськиных, – тот же вытертый линолеум, засаленные
обои, дешевая мебель.

Как будто бы почувствовав сомнения, посетившие Петро-
вича, Феликс Иванович поспешил их рассеять. – Э, нет, не ска-
жи, брат, – продолжил он. – Скажешь, живем небогато?!
Повисла зловещая пауза. Петрович благоразумно промол-
чал.

– И будешь не прав! – со всей силы хлопнул за собой две-
рью Феликс Иванович.

Теперь они вместе с Петровичем стояли под козырьком
подъезда.

– А телевизор новый, забыл ты, сукин сын? На телевизор
мы с Маринкой взаймы у этих жлобов Синичкиных брали, –
стал он втолковывать Петровичу, которому и не хуже его все
было известно. – А потом чуть ли не год пыжились, каждую ко-
пейку откладывали. – Феликс Иванович с содроганием вспом-
нил этот неприятный отрезок своей жизни, лишивший его не
только всех заначек, но и чуть не вынудивший бросить курить. –
Плита опять же новая, стеклокерамика, не хуже, чем у других,
теперь! Маринка, видел, трет ее целыми днями, когда по теле-
визору бурду не показывают.


Петрович помялся с ноги на ногу, не стал напоминать Фе-
ликсу Ивановичу о том, что он, как-никак, был непосредствен-
ным участником только что упомянутых событий, которые,
к его сожалению, отразились и на его собственной шкуре. Бла-
горазумно обошел он стороной и выстраданные приобретения
Муськиных. Хотя справедливости ради надо сказать, что, не
появись тогда у Марины Сергеевны нового телевизора и пли-
ты, неизвестно что осталось бы от плеши ее мужа, да и вообще
от него самого. Марина Сергеевна женщина была хоть и немо-
лодая, но решительная, строгая и в некоторых вопросах очень
принципиальная.


Петрович попятился назад, несколько капель дождя упали
на него, было непонятно, когда же Феликс Иванович наконец за-
кончит свои излияния и раскроет в конце концов зонтик. Начав
выходить их себя, Петрович хотел было возразить, растолко-
вать Феликсу Ивановичу, что на плиту и телевизор воры поза-
рятся в последнюю очередь. Вытащить их из квартиры, а уж тем
более пронести незаметно мимо подъезда было не так просто.
Петрович разинул было рот, но вовремя вспомнил, чем обычно
заканчиваются их споры, и опять смолчал.

– Да что ты понимаешь, вообще! – Феликс Иванович вне-
запно с какой-то накопившейся злостью или обидой посмотрел
на своего спутника. – Живешь как у Христа за пазухой! А сейчас
времена знаешь какие? – Феликс Иванович требовательно, как
когда-то партия на комсомол, посмотрел на Петровича. – Сей-
час за тысячу убить могут!

В подтверждение своих слов мужчина стал пристально
осматривать разбросанные по двору тени, как будто ожидая,
что из-под какого-нибудь куста или дерева и вправду вылезет
асоциальный тип и совершит что-нибудь гадкое. Однако ни под
кустом шиповника, ни за липой ничего антиобщественного не
оказалось. Мужчину это, тем не менее, не остановило. Выта-
ращившись на растущий около подъезда куст бузины, Феликс
Иванович гробовым голосом проговорил:

– Наркота же кругом, они ж хоть куда влезут, лишь бы на
дозу наскрести! Убьют и глазом не моргнут!


От этих слов обоим стало жутко. Дождик набирал силу,
и Феликс Иванович, видя, что он, скорее всего, зарядил надол-
го, собрался с духом, вытащил из кармана старый зонтик жены
с красно-оранжевыми разводами, когда-то бывшими цветами,
и отважно шагнул в быстро густеющую вокруг темноту. Ока-
завшись на узкой дорожке между старой, недавно разменявшей
шестой десяток пятиэтажкой и опустевшим тихим двором, Фе-
ликс Иванович вместе с Петровичем уткнулся в ряд стоящих
вплотную друг к другу машин.

– Понаставили, ни пройти ни проехать. – Феликс Ивано-
вич, сжимая ручку зонта, пошел вдоль автомобильного ряда, вы-
искивая щелочку, в которую они с Петровичем смогли бы про-
лезть. Пачкаться не хотелось. Петрович был с ним полностью
согласен и в первую попавшуюся щель лезть не собирался, хотя
он был похудее и при желании мог бы проскочить там, где бо-
лее крупному Феликсу Ивановичу пролезть, не испачкав плаща,
было бы сложно. Пройдя несколько машин, Феликс Иванович
наконец остановился. Нос к носу стояли новенькая красная
иномарка и видавшая виды «газель». От одной до другой было
с полметра, не меньше, Феликс Иванович, пропустив Петровича
вперед, приготовился и сам пролезть в щелку.

Петрович пулей проскочил вперед и исчез в темноте.

– Что значит молодость, – с тоской глядя ему вслед, по-
думал Феликс Иванович. Развернувшись бочком, мужчина стал
аккуратно пробираться между машинами. Где-то на середине
пути ему под ногу что-то попало, он споткнулся и чуть ли не
свалился на мокрый капот иномарки.

– Да это ж синичкинская! – чуть ли не вскрикнул он. Пе-
трович, находящийся где-то поблизости, вынырнул из темноты,
но, видя, что ничего страшного не произошло, опять скрылся за
деревьями.

– Это ж надо, красная! – Феликс Иванович беззвучно, как
Фантомас, засмеялся, затем замахнулся, хотел было что есть
мочи треснуть о капот ненавистной машины, но вовремя заме-
тил внутри блымкающий синий маячок. Мужчина сдержался.
Не такой уж он был простак, чтобы так вот запросто показать,
что у него твориться на душе!

– Два индюка, – фыркнул он себе под нос. – Корчат из
себя неизвестно что! Из грязи в князи! – Слов его никто не
услышал, ну, может, только находящийся где-то поблизости
Петрович, но Петрович был в доску свой, такой ни за что не
выдаст.

Новенькая, только из салона машина неприятно подтверж-
дала внезапно выросшее благосостояние живущих по соседству
Синичкиных. Феликс Иванович уставился на иномарку, призы-
вая ее ответить за всё!

– А ведь ничего же из себя не представляют! – Мужчина
задрал голову наверх, на четвертом этаже горели окна Синички-
ных. – Всю жизнь ведь баранку крутил, работа-дом, дом-работа!
Скрючился весь, как стручок фасоли! Жену ни разу на море не
вывез, все отпуска на даче своей кверху сра*ой загорали, тут тебе
и Анапа между луком и свеклой, тут и Геленджик! А тут вдруг,
гляньте-ка, выбились в люди! На новенькой машине разъезжа-
ют! – Эмоции били через край, от несправедливости все внутри
клокотало.


Петрович бродил где-то рядом, но подходить не решался,
под горячую руку попадать было ни к чему, к тому же в машинах
он ничего не смыслил и в данном случае их с Феликсом интере-
сы не совпадали.

– А цвет-то, цвет, срамотища, баба его выбирала, что ли? –
Феликс Иванович наконец пролез между машинами, встал на
мягкую, расползшуюся от дождя землю. Обошел машину с про-
тивоположного бока.


– Куда запропастился Петрович? – Мужчина озабоченно
огляделся по сторонам. – Не хватало еще искать его по грязи!
Во дворе не было не души. В нескольких метрах от дороги
стояли детские качели и черепаха с железным панцирем. Феликс
Иванович разглядел возле черепахи силуэт Петровича. Петро-
вич был чем-то занят.

– А, вот он где, – буркнул себе под нос мужчина и опять
развернулся к машине.

– Не, брешет он, что сам на машину накопил, – начал стро-
ить очередные догадки мужчина. – Неужто он бы мне, своему
другу, ни словечком не обмолвился?? – Вопрос повис в воздухе. –
Леха это всё, он помог! – осенило Феликса Ивановича.
Леха, единственный сын Синичкиных, жил на другом кон-
це города. Навещал родителей нечасто, но и этих редких визи-
тов было вполне достаточно, чтобы понять, что жизнь у Лехи
удалась. Черная машина, персональный водитель, да и сам Леха
весь такой лощеный, в прикиде нерыночном. Не то что сын Фе-
ликса Ивановича и Марины Сергеевны, живет на зарплату, еле
концы с концами сводит, уже лысина на голове проклевывается,
а все у родителей деньги стреляет.


Феликс Иванович хотел было пожалеть своего неудавше-
гося отпрыска, а заодно и себя с женой Мариной Сергеевной,
так до лучшей жизни и не доживших, но тут его, как вспышка,
озарила внезапная догадка.

– Батюшки, – развел он в темноте руками. – Ворует, ворует
Леха! Просто так таких деньжищ не заработать!
Все наконец встало на свои места! И машины, и водители,
и откуда ни возьмись взявшееся богатство соседского сынка.
– Что я, не знаю, что ли, как это бывает?! – теперь уже без
всяких сомнений рассуждал Феликс Иванович. – Жизнь прожил
как-никак! Много таких видал! Сначала на островах прохлажда-
ются, а потом за казенный счет в местах не столь отдаленных!
Самому Феликсу Ивановичу, если уж говорить начистоту,
видеть таких доводилось нечасто. Но зачем тогда телевидение,
газеты? Там же только таких, как Лёха Синичкин, и показы-
вают.


Из-за дерева вышел Петрович, посмотрел на Феликса Ива-
новича, подошел поближе, но перебивать не стал.
– А ворует – значит посадят! – На душе у Феликса Ивано-
вича потеплело. – На то оно и правосудие, чтоб таких, как Леха,
сажать. Они ж воруют у кого? У народа. А народ этот кто? Да
это же он, он – Феликс Иванович Муськин и есть этот самый
народ!

– Эх, жалко Синичкиных, – вдруг сжалось сердце Муськи-
на. – Все ж таки столько лет дружили, всю жизнь рука об руку
шли, все на виду друг у дружки! Дети в одну школу ходили, за
одной партой сидели, дружил их Леха с сыном Феликса Ивано-
вича, пока совсем не загордился, да вроде как и нормальными
людьми были Синичкины эти, а вон оно как жизнь повернулась.
Выходит, недоглядели они за своим Алексеем, вырос он у них
нечестным человеком. – Феликс Иванович хотел было вставить
еще какое-нибудь крепкое словцо, но воздержался, помимо Пе-
тровича, во дворе мог оказаться еще кто-нибудь. А у Муськи-
ных в доме была репутация людей хоть и небогатых, но поря-
дочных.

– Эх, Петрович! – Феликс Иванович наконец обратил вни-
мание на выросшего из темноты пса. – И кто тебе только имя
такое дал…

Потом потрепал пса по голове и добавил:
– Жизнь она всех рассудит!

Петрович, привыкший во всем соглашаться с хозяином,
и на этот раз возражать не стал.