Клятва Гиппократа

 

  Мрачным октябрьским вечером мама вернулась домой после неудачного
курса облучения. Рак полости рта. В результате чрезмерного облучения
опухоль во рту распалась, обнажив тройничный нерв и начались жуткие боли.
Я, как могла, внушала ей, что болезнь её излечима и всё зависит только от
её желания жить и бороться за жизнь.

Мама делала вид, что верит, и мы продолжали жить всячески поддерживая в
ней эту хрупкую веру. Вечерами, когда с большим трудом ей удавалось
проглотить растолченную таблетку и боли ненадолго отпускали, мы
подолгу говорили с ней обо всем, о чём не успели наговориться за 35 лет
совместного жития. Мне стал дорог каждый миг общения с ней. Делала 
соки, все тёрла, мельчила, размачивала... Через день после работы бегала
в поликлинику и часами сидела в очереди к врачу за очередным рецептом.

Мамочка ничего не могла проглотить, даже слюну. Начались проблемы с функционированием организма. Я, совсем не умела ухаживать за лежачим
больным, но беспомощно пыталась ей помочь. Однако не получалось даже
клизму сделать. Она же ни на что не жаловалась, мужественно терпела.
Моя подружка убедительно советовала мне вызвать "Скорую помощь",
а не ждать, пока мама скончается от интоксикации. Мама, как всегда,
просила не делать этого - она всегда стеснялась кого-либо беспокоить.
Но я всё-таки вызвала...

"Скорая" приехала нескоро. Много вызовов, снежные завалы. пробки.
Молодая красивая доктор, даже не взглянув на маму, потребовала
выписки из больницы и долго с ними знакомилась, сидя у окна за нашим
круглым столом. В комнате царило тягостное и тревожное молчание.
Потом вдруг она резко встала, подсела к маминой кровати, потрогала
её худенький живот и, зловеще улыбаясь, спросила звонким голосом:
 - Ну что, ласточка, недолго осталось?
 
Я оцепенела от ужаса. "Врачиха" - иначе не назову, продолжала изгаляться:
 - Кто посоветовал Вам вызвать "Скорую помощь"? Подруга? А она много
видела раковых больных?" Сверкнув напоследок холодными голубыми
глазами, она покинула наш дом, на прощание ехидно утешив:
 -  Да не расстраивайтесь, Вы, так. Скоро всё кончится.

Мама лежала тихонько, только одна слезинка предательски скатилась из
её глаз. " Мамуленька, дорогая! Не верь ей, этой дуре, она всё врет!
Ты будешь жить!" - утешала я её, еле сдерживая рыдания. Мама посмотрела
на меня по-доброму и спокойно произнесла:
 - Доченька, доктор не виновата. Хоть один человек правду сказал.
Ты хочешь - чтобы они за мизерную плату лечили и ещё людьми оставались?"
Она просто утешала меня... Моя добрая, моя ненаглядная мама.

С того дня матушка моя стала угасать, как свечка. Она перестала бороться
за жизнь. Она не желала быть нам обузой. Маленькая мужественная
женщина утешала меня: "Доченька, смерти не боюсь, а такая жизнь уже
не имеет смысла... Береги себя, у тебя есть сыночек. А я буду всё
видеть и буду читать твои записочки. Ты оставляй их в дупле дерева
у могилки. Я хорошо пожила на земле, я счастлива, что у меня есть ты.
А Там меня ждут мои любимые люди - мои мама и папа. Все мои братья
и сёстры. Мой сыночек."

Потом мама распорядилась выполнить некоторые её указания: побывать
в домоуправлении и узнать, не отнимут ли у нас одну комнату после её
смерти, узнать, похоронят ли её в одной могилке с сыночком. И ещё купить
ей белую блузочку с бантиком. Только недорогую.
 
Накануне попросила помыть её, дать рюмочку водочки и капустки тушёной
до прозрачности. Сдерживая слёзы, я выполняла все её последние просьбы.

И 8 февраля в 13.30 её не стало. Чёрный понедельник.
 
Морг находился на территории той больницы, где мама проходила
бессмысленное облучение. В каком-то шоковом состоянии я повезла
туда мамино серенькое любимое платье. Там долго сидела, прощаясь,
как в каком-то жутком сне около тела моего самого родного человека...
Гладила её ледяное лицо, волосы, руки... Целовала, прощаясь.

Потом зашла к врачу, который так настаивал на облучении. "Доктор,
Вы же обещали, что этот вид лечения, если не поможет, то и не навредит?"
На что он, потягиваясь, цинично ответил: "Да... Если бы Вашу маму не
трогали, она прожила бы ещё года три - четыре. Но мы не имеем права
отсоветовать облучение. Так предусмотрено схемой лечения, простите".

Нет, я никогда не смогу понять и оправдать такую жестокость, низость,
эгоизм и бессердечие. Видимо, я не такая святая, как моя любимушка родная...
Она могла, а я нет. Вечная тебе память, мамочка!
Прости меня... Ты так не хотела идти на это облучение. Не верила в него.
А я, доверившись врачам, настояла. И, вот, уже долгие годы вымаливаю
себе прощение. Но боль не отступает.

2013