Моей подруге Дине
в подарок на день рожденья.
...
«Рюкзак козла».
Ничего умнее нельзя было придумать.
Рома едва удержался от искушения оставить рюкзак у порога до вечера. Мать была бы шокирована, пошла разбираться. Но по той же причине он поднял испорченную сумку с асфальта и внёс в дом.
В комнате мальчик зажёг настольную лампу – была зима, и в три уже темнело, - и принялся раскладывать и изучать тетрадки. Ещё умнее: банальная матершина. На каждой обложке и только в одной тетради внутри. Вместо оценок, зачёркнутых размашистыми штрихами.
Настучать – сживут со света.
Рома представил себе разбирательство в классе. Анну Игоревну, с вытаращенными глазами трясущую его тетрадкой, и гневное: «Кто это сделал???» И громкий смех одноклассников, который ни на секунду не станет тише, если она крикнет: «Это не смешно!»
Переписать наполовину исписанную тетрадь – само по себе безумие, но к тому же Рома не сможет сам себе поставить оценки. Только если постараться скопировать почерк…
Он усмехнулся, когда представил, как аккуратно выводит рядом с собственноручно поставленной двойкой: «Прочти правила хотя бы один раз!», «Безобразный почерк», и тому подобные замечания.
Неожиданно он подскочил на месте: раздался грохот, как будто с неба.
С крыши спрыгнула и помчалась по дороге пухлая серая кошка.
- А, вот оно что… - пробормотал Рома.
А как хорошо этой кошке. Никаких рюкзаков, тетрадок. Никакой школы с её юными безмозглыми выродками. Скачешь себе по крышам, сколько влезет, и никто тебе не судья.
Рома представил себя пухлой серой кошкой, и в его фантазии тут же ворвался прыщавый парнишка, награждающий его пинком под зад. «Никакой разницы», - решил про себя мальчик.
Ручка двери повернулась, как в триллере. У Ромы перехватило дыхание.
Перед глазами мелькнули светло-русые волосы, короткая зелёная юбка, локоть в шерстяном рукаве. Пряди волос быстро заслонили лицо, когда девочка нагнулась к его рюкзаку, а в следующую секунду она вместе со злополучной сумкой пропала в ванной. Рома видел, как она туда вошла, потому что незнакомка не закрыла дверь его комнаты за собой.
Придя в себя, мальчик вскочил со стула, потерял равновесие и с размаху оперся о край стола, ладонь пронзила боль.
- Да что мне так везёт-то сегодня! – воскликнул он жалобно, и ему стало противно от собственного тона.
Стараясь ни на что больше не наткнуться, Рома неторопливо вышел из комнаты в коридор. В ванной горел свет. Рома открыл дверь. Девочка отстирывала надпись с его рюкзака.
- Кто ты такая? – каким-то чужим голосом спросил Рома и почувствовал, что краснеет, хотя сомневался, что девочке знаком нормальный звук его голоса.
- Алина, - она повернула к нему лицо. Глаза у неё были такие синие, что синева, казалось, светилась и проливалась наружу, а щёки ещё горели с мороза. На кончиках речниц подрагивали капельки воды то ли от стирки, то ли от снега.
- Это я понимаю, что Алина… - начал Рома.
- Как это ты можешь понимать? У меня на лбу написано, что я Алина? – спросила девочка и рассмеялась. Смеясь, она широко открывала рот, поэтому смех у неё выходил открытый, и Рома невольно начал ей симпатизировать, хотя и убеждал себя зачем-то, что она похожа на дурочку. Замолчав, девочка снова сосредоточилась на стирке.
- Послушай, Алина… вообще-то это мой дом, и я тебя не знаю, и это мой ранец, а ты пришла и стираешь его! – слова давались мальчику с трудом, он всё ещё не мог оправиться от удивления.
- Да, - просто сказала Алина.
Дальше Рома долго не мог придумать, что говорить.
«Когда всё это кончится, и она уйдёт, я наверняка придумаю штук пятьдесят вопросов», - с досадой подумал он.
Не зная, что делать, он взялся за рюкзак и потянул на себя:
- Дай, хотя бы я его помою.
- Успокойся, тебе ещё уроки учить, - отрезала Алина, отняв рюкзак.
- Если бы только уроки… - невесело усмехнулся Рома, вспомнив об испорченных тетрадках.
- А что ещё? – с живым любопытством спросила девочка, отжимая ткань.
Хлопнула входная дверь.
- Мама! – прошептал Рома и, схватив Алину за руку, втащил её в свою комнату. – Прячься в шкаф! Рюкзак на пол.
Девочка, восторженно сверкая глазами, беспрекословно повиновалась. Когда дверца шкафа за ней закрылась, Рома поставил рюкзак к батарее и сел за стол.
«Приехали. У меня изуродованные тетрадки, мокрая сумка и девчонка в шкафу», - подумал он и вздохнул.
Он никак не мог понять, откуда Алина взялась в его доме. Конечно, она вошла через дверь. Но зачем? Чтобы постирать его рюкзак? Как ей могло прийти такое в голову? Они видят друг друга первый раз. Смог бы Рома когда-нибудь заявиться в чужой дом и выстирать чужую вещь? Конечно, нет.
Загадка отказалась такой интересной, что Рома обрадовался тому, что не прогнал Алину сразу.
- Рома! – позвала мама.
- Пожалуйста, никуда не высовывайся, ладно? – бросил Рома в сторону шкафа, и ушёл на кухню.
Мама была усталой, как всегда, хотя сегодня её отпустили раньше. Но, несмотря на то, как тяжело она опустилась на стул, на губах её играла улыбка, а в глазах даже чёртики плясали.
- У нас гостья? – осведомилась мама своим низким голосом, приятно, мягко шепелявя.
«Как она узнала?» - Рома попытался представить, что бросилось маме в глаза в прихожей, и вспомнил, что Алина была в тапочках и без верхней одежды. Какая неосмотрительность! Но она, конечно, не могла рассчитывать, что мальчик позволит ей ещё и втащить одежду с обувью в его комнату.
- А… ага, - пробормотал он, опустив глаза.
«Какого чёрта я так смущаюсь? Тогда мама точно подумает, что Алина – моя подружка», - сердился мальчик про себя.
- Сейчас я поужинать на всех приготовлю, - мама встала, умиротворённо улыбаясь и глядя на Рому как-то особенно ласково.
- Мам, она не моя девчонка, - заверил Рома, погружая руки в карманы джинс и уставившись матери в глаза.
- Ну, так я ничего такого не говорю, - в мамином голосе скользнула усмешка.
Рома повернулся и ушёл в свою комнату, размышляя о том, поверила ему мама или нет.
Алина была у стола.
- Я же сказал тебе не выходить! – полушёпотом воскликнул Рома.
- Я поправила твой рюкзак: ты бросил его к батарее таким скомканным, он бы не высох, - ответила Алина, листая его тетрадки. – Переписывать будешь?
- Не твоё дело, - заявил Рома, скрестив руки.
В конце концов, нужно же показать, что ты мужчина и хозяин.
- И оценки тоже?
- Алина, что ты делала рядом с моим домом?
- У тебя есть красная ручка?
Рома сделал шаг вперёд и отодвинул руку Алины от своих тетрадей.
- Алина, - повторил он, глядя на неё в упор, - что ты делала рядом с моим домом?
- Возвращалась из городского парка, - ответила девочка, улыбаясь, и тоже глядя на него в упор. – М-м, у тебя такие классные глаза.
Рома забыл, что он хотел спросить.
- Ничего подобного, - бросил он. – А что… так…
Мальчик попытался хоть какой-нибудь вопрос сочинить наскоро, и ему уже стало неудобно оттого, что он стоит к Алине так близко. А она смотрела на него своими синющими глазами, улыбалась и ждала.
- Ты… ты почему сюда пришла? – наконец, проговорил Рома, глядя ей на щёку.
- Ну, я иду так мимо твоего дома – возвращалась из парка до автобусной остановки, домой ехать, - я в Ленинском живу – у нас дом не такой, а пятиэтажка, - а тут твой рюкзак, и надпись: «Рюкзак козла», и ты как раз идёшь, взял его и зашёл в дом. Мне так понравилось твоё лицо, когда ты его увидел! Дай, думаю, постираю. Тебя бьют в школе?
- Не так, чтобы очень… Чаще обзывают, воруют что-нибудь, ломают… ну, по мелочи, в общем, - сказал Рома.
- Не повезло им как-нибудь… - неожиданно серьёзно сказала Алина.
Рома её не понял, и не успел спросить: у девочки снова загорелись глаза.
- Какие предметы у тебя завтра вот из этих? – спросила она, по очереди ткнув пальцем в каждую тетрадку.
- Алгебра, - ответил Рома.
- Ты собирался переписывать, я правильно поняла? Давай, перепишешь, а оценки я поставлю. Я буду тренироваться. У тебя есть красная ручка? Я вообще неплохо подделываю!
«Отличная мысль! Так удобнее», - подумал Рома, а сам сказал:
- Спасибо, я справлюсь. Оставайся ужинать, мама на тебя готовит.
- Да?! Класс! Я обожаю твою маму.
- Тогда иди, поболтай с ней, а я поработаю, - Рома сел за стол и открыл ящик в поисках чистой тетради. Сердце сжалось, когда он увидел вместо тетрадки колпачки от ручек, какие-то бумажки, моток проволоки, скрепки… В самом деле, ведь он истратил последнюю на той неделе, когда кончилась тетрадь по литературе.
- Ой… - Алина прижала руку ко рту. – Я сбегаю.
- Вот ещё, я сам.
- Сам! А мама если спросит, куда ты пошёл? «За тетрадкой!» «Как? Зачем?» Или так ещё: «За шоколадкой для Алины» - это же удобнее всего наврать, она решила, что я твоя девчонка, верно? Нет, сбегаю я, а ты скажешь: «Не знаю, что-то ей там понадобилось. Кто этих девчонок разберёт?» - затараторила Алина, чуть было не повысив голос до такой степени, что его могла слышать мама.
- Тише! – Рома прижал палец ко рту. – Не глупи. Ты даже не знаешь, где у нас «Канцтовары». И вообще, за кого ты меня держишь? Я сам ничего не могу, по-твоему?
Он сказал это и на самом деле почувствовал себя оскорблённым.
- Придумала… ты достанешь из шкафа старую куртку и выскочишь через окно! – прошептала Алина с энтузиазмом. – Когда мама позовёт, я скажу: Рома сейчас придёт!
Рома встал и раздельно произнёс так, что ему самому понравилось:
- Я, пойду, через дверь.
Когда он одевался в прихожей, мама действительно поинтересовалась из кухни, куда он собрался.
- Щас приду, - ответил Рома и вышел на улицу.
Снежинки кружились в свете фонарей. Магазин канцтоваров был в соседнем квартале. Мальчик зашагал по потрескивающему снегу, сжимая руки в кулаки, чтобы не растерять тепла, и чувствуя, как щёки и нос начинает пощипывать.
«Как её потом выставлять из дома? Сама она не уйдёт, кажется», - размышлял он.
Потом он задумался о том, приятная она девчонка, или нет. Вроде бы она хочет ему помочь – если не смеётся, конечно. Может, её подослал кто-то из выродков? Она выглядит такой искренней… но в жизни никому нельзя верить, правильно? Веришь, веришь человеку, а он там уже давно с другой женщиной на стороне крутит…
Мысли его плавно перетекли в сторону родительского развода, и он сам не заметил, как уже оказался у себя дома разувающимся, с тетрадкой, свёрнутой в трубочку, в кармане.
- Вот и ты, - сказала мама. – У меня всё готово, зови красавицу.
- Да какая она… - буркнул Рома, направляясь по коридору к себе.
На этот раз он застал Алину сидящей за столом и пишущей что-то с большой осторожностью. Её светлая шевелюра, сияющая в свете лампы, покачивалась в такт движениям руки и спины.
«А ведь красивая», - про себя заметил Рома.
- Ты чего там делаешь? – спросил он, подходя.
Алина подняла лицо, улыбаясь. Она радостно щурилась, глаза её, обрамлённые пушистыми ресницами, блестели. Да, она была очень красивой.
Рома с трудом оторвал взгляд от изогнутых в чрезвычайно довольной улыбке губ девочки и заметил лист, исписанный красными тройками, четвёрками, пятёрками, и разнообразными подписями к ним.
- Дай-ка посмотреть… - мальчик склонился к листу, сравнил надпись на нём и в открытой тетради и поразился сходству. – Ну ты даёшь. Один в один. Где научилась?
- Да у меня почти такой же почерк! Надо только посильнее наклон, и по-другому писать «т» и «з»! – в голосе Алины слышалось ликование. – Теперь я могу помочь тебе с тетрадками!
- Да зачем тебе это надо? – Рома выпрямился и, как двадцать минут назад, уставился на Алину в упор. Теперь глядеть ей в глаза было, почему-то, куда интереснее.
- Я так хочу.
- Тебе где-то что-то дадут за это? Дома похвалят?
- Нет. Я так хочу.
Рома, как мог, старался ей не верить, но у него плохо получалось.
- Ты странная.
Алина захохотала:
- Все так говорят!
Тут мальчик вспомнил про еду, бросил: «Пошли», - и зашагал к двери. Алина встала и пошла за ним.
«А если она каждый день к кому-нибудь так в дом влезает?» - вдруг подумал он и остановился.
- Постой… часто ты так в чужие дома заходишь и помогать начинаешь? – спросил он очень тихо.
- Не-ет, - тоже очень тихо сказала Алина. – Это первый раз.
На душе у Ромы стало спокойнее.
- Идём.
И тут же опять стало неспокойно. А что это он такой особенный? Что же у него за лицо-то было, когда он свой рюкзак увидел?
…
Рома заворожено следил на маленькой рукой, аккуратно выводящей последнюю четвёрку.
- Иии… - протянула Алина, - …есть!!!
Они восторженно переглянулись. Рома схватил тетрадку и перелистал. Как такая и была. Он снова наставил ошибок, Алина – исправлений.
- Давай подрабатывать подделкой документов, - сказала Алина, понизив и изменив голос. Пыталась изобразить что-то, но Рома не понял, что.
- Давай, - согласился Рома. – Знаешь, мне очень весело в твоей компании, но…
- Правда, весело? – Алина почти что засветилась вся от этих слов.
- Правда, - серьёзно подтвердил Рома. – Но уже семь часов, тебе пора домой… я… я тебя провожу.
Девочка захохотала. Рома обиделся.
- Не стоит! – отдышавшись, сказала Алина. – На улицах сейчас знаешь, что творится! А тебе на рюкзаке пишут!
- Меня никто не трогает, кроме моих одноклассников, - как можно более уверенно сказал Рома. – Пойдём.
- А хочешь… - синие глаза взглянули хитро и лукаво, - …я до утра останусь?..
Рома вытаращил глаза, чувствуя при этом, что действительно хочет: у него наконец-то появился друг.
- А мама что скажет…
- Я попрощаюсь, выйду в дверь, а потом влезу в окно – и все дела!
Весь вечер болтать с Алиной…
- Ты точно будешь говорить шёпотом? Если мама тебя обнаружит, она не знаю, что подумает!
- Честное слово, - ответила девочка, глядя на Рому с умоляющей улыбкой. – Я себе не враг, и тебе тоже.
Рома проводил Алину до дверей, подал ей её красивый голубой пуховик, позвал маму, мама сказала Алине, чтобы та приходила ещё.
- Обязательно! – заверила её Алина.
Губы Ромы искривила усмешка, которую он поспешил превратить в доброжелательную улыбку.
Когда за Алиной закрылась дверь, мама подождала немного и сказала:
- Девочка – прелесть.
Мальчик пожалел, что не слушал их разговора за ужином. Там что-то было про Алининых родителей, и что ей больше всего нравится физкультура…
- Ага, - ответил он, и неторопливо пошёл в свою комнату, думая о мёрзнущей снаружи Алине. Мёрзнущей, если она не уехала домой, конечно. Если уехала – то молодец, но жалко, и надо было всё-таки проводить… конечно, мало ли какие бандиты, но, всё-таки, он мужчина, а она маленькая девочка… им, правда, по двенадцать лет…
- Береги её, - негромко сказала мама ему вслед.
Рома опять почувствовал, что к щекам приливает кровь.
- Мам, она не…
«Она так хорошо ко мне относится», - Рома вспомнил, как Алина смотрела на него, как она последовала за ним, когда он сказал «Пошли», даже не спрашивая, куда они идут, как она сказала про его классные глаза.
- Да я не говорю ничего, - мама пожала плечами и ушла.
Рома плотно прикрыл за собой дверь комнаты и бросился к окну. Пара котов, прогремев по крыше, спрыгнула в снег. Алины не было видно.
Мальчик открыл окно. Вечерний мороз ударил в комнату.
Алина, сидя под окном на корточках, выпрямилась:
- Та-дам!
- Влезай скорей! Соседи решат, что я ненормальный.
Алина собиралась легко перемахнуть через подоконник, но, когда Рома из вежливости протянул ей руку, она с видимым удовольствием ей воспользовалась.
- Как-то я уж очень тебе нравлюсь, - заметил Рома шёпотом, закрывая окно.
- О, да, - прошептала Алина, расстёгивая сапожки. – Ты – моя любовь.
Она аккуратно поставила свои сапоги к батарее. Рома подошёл помочь ей с курткой.
- Надеюсь, первая? – полушутя спросил он.
- Какая там первая! – Алина бросила на него такой взгляд, как будто он сказал невероятную глупость. – Единственная.
«Маленькая девочка несёт всякую чушь. Девчонки – они такие. У них всё любовь в голове. Потом на кого-то ещё заглядится, будет ему ранец стирать», - успокаивал себя Рома, вешая пуховик в шкаф, но от последней мысли у него внутренности начали закипать. Он обернулся и встретился взглядом с преданными глазами девочки, симпатичной до невозможности. «Ну и ладно, - утешил он себя. – Зато мы можем дружить. Вот у меня наконец-то есть друг».
- Садись куда-нибудь.
- Давай на кровать сядем, - сказала Алина. – Можно, с ногами? Так удобнее. Можно?
- Хоть с хвостом, - ответил Рома.
Алина прижала руку ко рту и попыталась фыркнуть как можно тише.
Они сели рядом на одеяло. Как-то сразу потянуло в сон, но при этом хотелось болтать всю ночь напролёт.
- Ты прикольный! Не знаю, что тебя так не любят в классе, - шепнула Алина.
Роме вдруг показалось, что гораздо удобнее болтать, если выключить лампу. Он потянулся к столу и нажал кнопку. Комната погрузилась во мрак. Стало совсем тихо, только доносилось иногда гудение машин.
- В классе, - прислоняя подушку к стене, чтобы было мягче сидеть, сказал Рома, - я не прикольный. Я там грустный.
- Зря… если бы ты был прикольный, тебя бы все обожали!
- Я был…
Они прислонились к одной подушке, плечом к плечу. Рома отодвинул Алинины волосы, чтобы они его не щекотали.
- Почему перестал?.. – её шёпот стал серьёзным.
- Потому что…
Неприятные воспоминания снова просочились в сознание. Можно ли доверить Алине тайну? Наверное, можно. Конечно, можно.
- Потому что мои родители развелись два года назад. И мне стало мерзко жить.
- Ой… - рука Алины скользнула по его ноге, похлопала по одеялу, нащупала его руку и сжала её. – Послушай, так нельзя! Сколько можно из-за этого убиваться?
- Да сколько угодно, - прервал Рома, чувствуя, что она сейчас опять начнёт тараторить всякую бессмыслицу минут пять.
- Ты, наверно, видел их сцену. Как они ссорились…
- Да. Я тебе расскажу. У отца на работе коллега. Хорошенькая вся такая, только дура дурой. Он в неё влюбился, но всё крепился, а потом возьми, да… ну, сама понимаешь. И эта его забеременела. Тогда он уже не мог скрывать. Они ему стали важнее, он бросился маме в ноги и давай плакать. Что я натворил, прости, прости, но я не могу её бросить, у неё моя дочка, бла-бла-бла, бла-бла-бла…
Алина что-то еле слышно прошипела. Кажется, это было «м-м-м», только шёпотом.
- Бывает, - сказала она. – Но ты же понимаешь, что он не мог на самом деле бросить их. Ты уже большой, девочка маленькая.
- Ты совсем как он!.. – чуть ли не в голос воскликнул Рома, и не без труда выдернул свою руку из Алининых пальцев.
Повисла тишина. Буря в душе Ромы быстро утихала. Он старался вызвать её снова, удержать её остатки, но у него не получалось. И было жалко, что Алина больше не держит его за руку.
- Конечно, понимаю, - вздохнул он. – Но он же расстроил маму. Ты бы её видела. И не просто расстроил: бросил. Он не даёт ей денег. Ему на дочку нужны. А мама горбатится. А я, мелкий, трусливый…
Рома стал подыскивать слово погрубее, но при этом и помягче, чтобы быть вежливым с Алиной.
- Вот почему ты переживаешь и не шутишь больше в классе, - заключила Алина. – Ты недоволен сам собой.
- …ага, - согласился Рома после паузы.
Алина снова взяла его руку.
- Всё хорошо. Ты классный, и у тебя всё будет классно! – уверенно и радостно прошептала она.
Что-то в Роме охотно ей поверило. Стало так спокойно и хорошо. Хотелось, чтобы эта минута тянулась вечно.
- Давай целоваться, - неожиданно шепнул он.
- Давай, - отозвалась Алина.
Тишина. Темнота. Пауза.
Они одновременно фыркнули и беззвучно засмеялись.
- Ну, вот и поцеловались, - заключила Алина.
Подушка уже сползла со стены, и они почти лежали, голова к голове, свернувшись калачиком.
- Мне понравилось, - заявил Рома.
- И мне. Отлично целуешься.
Они опять засмеялись.
- Наверное, пора почистить зубы перед сном, - вспомнил Рома. – Я сейчас приду.
Он ощупью выбрался из комнаты. Глаза заболели от яркого света в ванной, и собственное лицо показалось Роме незнакомым.
Он чистил зубы и чувствовал, что он – классный, и всё у него будет классно.
Вернувшись на свою половину койки, мальчик тихонько позвал:
- Алина!..
Ответа не было. Только тихое сопение.
«Спит».
Рома спрыгнул с койки, повернул лампу так, чтобы свет ударил в стену, а не кровать, и включил. В полумраке выступил маленький силуэт девочки, поджавшей ноги, подложившей левую ладошку под щёку, а правую протянув к другой стороне койки. Во сне она не улыбалась, но её свежее милое лицо всё равно дышало радостью.
Мальчику захотелось поцеловать её в щёку. Он долго думал, как это будет удобнее всего сделать, и, наконец, встал перед кроватью на колени и прикоснулся губами к нежной щеке.
Алина вздрогнула, открыла глаза и, просияв, обняла Рому за шею и крепко прижала к себе.
- Теперь ты круче всех! – прошептала она. – Они ещё за косички девчонок дёргают, а у тебя уже есть я.
- Да… - улыбнулся Рома. – Спасибо. Спи.
Алина отпустила его и вновь подложила одну руку под щёку, другую на подушку.
Рома выключил свет, лёг на свою половину, и взял Алину за тёплую правую руку.
Начало дня никак не походило на конец…
И казалось, что теперь все дни будут совсем другими.