Бася по моему, или Басира по паспорту, вошла накоротко в мою жизнь по комсомольской линии. Её семья принадлежала к местной элите, нигде как на наших югах, так отчужденной от жизни советского народа. Бася беспричинно, как собачонка, привязалась ко мне и умудрялась отлавливать меня в местах моего присутствия. Привязанность её скорее всего объяснялась моей непохожестью (прямой и правильный, что указка) на среду из ее элиты, а остальное нафантазировала по наивности. Я начал ее бояться. Хороша, но смогу ли я содержать и удержать это наивное, вечное дитя, как игрушку, а потом - кто это мне позволит.
Но, прогибая свою линию, затащила она меня на семейное мероприятие. Восточной женщине, если что в голову придёт, так это кранты. Они, так же, как и наши своих головорезов не боятся.
Влетели в семейную квартиру, занимавшую два этажа по всему периметру многоэтажного дома.
Мы припоздали и сразу за стол. Народ был простой, по-русски разговаривали только со мной.
Заметили мой прием (тут главное делать все непринужденно) начинать блюдо, после других.
И вот подали арбуз. Все сидят ждут моего хода. А я, кто ее знает? Насмешишь. Пауза затягивается.
Бася не помогает.
Ах, думаю, тудыт вашу растудыт, мы тоже не лыком шиты:
- Скажите, а можно подать соленый огурец.
Ехидно так:
- Это к арбузу… или.. вмэсто.
- Что вы говорите, естественно к арбузу. Извините, конечно, если у Вас такое не принято.
- Нэт, нэт, желание гостя – закон.
Через какое-то время домашний официант подает огурец на блюде. Я его поманил пальцем и тихо:
- Вы по-русски понимаете? Огурец нужен соленый, а не маринованный.
Товарищ удалился, и долго я ждал соленый огурец. Да и арбуза не попробовал.
Очень хозяин показно виноватился.
Южный народ. У него с юмором все в порядке, все всё оценили и я на этот день благосклонно был принят в столь богатое общество с моим не барским воспитанием.
На том мы все и расстались.
Впоследствии, как-то потребовалось мне в военкомат. В приемной никого нет, стучусь в кабинет, захожу. За столом капитан. В одной руке огромный кусок арбуза, в другой здоровый, соленый, с желтизной огурец и все это черным хлебом зажевывает.
- Извини, - говорит, - у нас обед.
Видать не скрыл я изумления.
- Что смотришь? Ты когда-нибудь ел арбуз с соленым огурцом?
- Нет.
- Садись пробуй.
Попробовал. Н-о-р-мально!
Оригинальным не был я в южных-то краях.
Со времен военных привыкли мы всё с тарелки доедать, куски хлеба не оставлять. О блокадниках не говорю, у них и других чудес полно, по современному-то времени.
Но тем не менее. Детей приучил к тому же. На внуках, не все в моей власти.
И где бы я ни бывал в прилюдных местах, частенько очищал тарелку последней корочкой хлеба.
- Простите, - говорю, - такой у меня этикет.
Так иногда хочется быть особенным. Но не тут то было. Прослышал, что Олег Павлович Табаков, то ли чистил тарелку корочкой, то ли по простому вылизал на приеме, где-то у англичан.
Тут не мне чета - артист, он всегда на сцене.
Я, грешным делом, язык применяю, но в одиночестве.
Хоть и пребываем мы с Табаковым в разных галактиках, а учинило нам военное детство и, видать, не нам одним, общие черты и привычки.
Делает жизнь нас ближе и роднее, чем нам кажется, а мы все бурчим, бурчим, воюем, воюем. Кто за лучшую долю, кто за Ближний восток (издаля не страшно). Эх воины! А что? Кушать -то всем хочется. Так желудок нами и правит. Но, до коле? И мрём, и мрём мы поколениями с этим неразрешимым вопросом.