Закатное солнце заливало просторный кабинет Ткачевского золотом и благородной бронзой. Теплый ветерок, налетавший из распахнутого настежь окна, чуть шевелил тканевые полоски жалюзи, закрывавших оконный проем примерно на треть. В шаткой, разделенной на полосы тени, возле рабочего стола, на котором стоял открытый ноутбук, сидели двое – сам Ткачевский, маститый ученый, в сильных очках в старомодной оправе, немолодой, с брюшком, блестящей потной лысиной и окладистой черной бородой, и уфолог Ветров – парень едва за тридцать, спортивного телосложения, забравший длинные волосы в хвост почти до середины спины.
-Значит, говоришь, общался? – Спросил Ткачевский. В его глуховатом голосе сквозило недоверие.
-Да. Долго я за ним гонялся, все никак не мог записать. Знаешь, шумит-шумит, а только микрофон включу, как перестанет. Хозяйку замучил совсем, даже неудобно…
-Ну-ну…Значит, молчал, а тут вдруг вышел на контакт?
-Вот именно! Да ты послушай запись.
Ветров щелкнул клавишей мышки.
Из колонок ноутбука послышался его, Ветрова, усталый голос.
-Эксперимент номер пятьдесят шесть, запись… номер девять. Запись начата в семь тридцать семь вечера, по адресу: Москва, Можайское шоссе двадцать два, квартира четырнадцать, в присутствии хозяйки квартиры Илларионовой Людмилы Анатольевны. Не беспокойтесь, Людмила Анатольевна, на сегодня это последняя запись… Итак, эксперимент пятьдесят шесть, запись девять. Попытка вызвать на голосовой контакт феномен «полтергейст». Запись производится в нормальных условиях, шумовая нагрузка в пределах допустимых значений… Начинаю эксперимент. Здравствуйте! Слышите ли вы меня?
Тишина.
-Слышите меня?
Тишина.
-Если вы меня слышите, дайте, пожалуйста, знать.
На записи послышался приглушенный звук удара или падения.
-В кухне…- Раздался женский голос.
-Хозяйка. – Очень тихо, одними губами сказал Ветров, отвечая на вопросительный взгляд Ткачевского.
-Переходим на кухню. На кухне что-то упало. – Вновь голос Ветрова.
Шаги.
-Здравствуйте! Вы здесь? – Ветров на записи теперь явно волновался.
Тишина.
-Если вы здесь, дайте нам знать.
-Бум!
-Мы слышим сильный удар в стену… Рядом со мной. Справа, примерно на уровне груди, полтора метра от пола. Очевидно, феномен отвечает нам. Скажите… Вы готовы идти на контакт?
Тишина.
-Готовы поговорить с нами?
-Бум!
-Снова удар в стену примерно в той же точке.
Послышался какой-то шорох.
-Я сажусь за стол. – Пояснил Ветров Ткачевскому. – Сейчас начнется самое интересное.
-Давайте договоримся… - Продолжал Ветров на записи. – Один удар будет означать «да», два удара – «нет». Вы меня поняли?
Тишина.
-Вы меня поняли?
-Бум!
-На этот раз удар о потолок прямо надо мной. Высота потолка… Два семьдесят? Да, два семьдесят. Так…- Ветров явно замер в нерешительности, не зная, какой вопрос задать. – Так…Вы…Вы… Вы добрый?
-Да.
-Вы из нашего мира?
-Нет.
-Вы… призрак?
-Нет.
-Вы барабашка?
-Нет.
Короткая пауза.
-Вы инопланетянин?
-Да.
В наступившей внезапно тишине было слышно, как Ветров шумно пьет воду.
-Скажите…Вы пришелец? Земля – ваша родная планета?
-Нет.
-Мы можем вас увидеть?
-Нет.
-У вас есть физическое тело?
-Да. Нет.
-Мы можем вас увидеть?
-Нет.
-Вы этого не хотите?
Тишина.
-Вы не хотите, чтобы вас увидели?
-Нет.
-Ваша планета похожа на Землю?
-Нет.
-Вы с хорошими намерениями прибыли на Землю?
-Да.
-Вы прибыли с намерением изучать Землю?
Тишина.
-Вы прибыли на планету Земля с намерением ее изучать?
-Да. Нет. Да.
-Вы прилетели на Землю на космическом корабле?
Тишина.
-Вы прилетели на Землю…
На записи раздался страшный грохот и шум льющейся воды.
-Ах, черт! Кран вырвало! Из раковины на кухне самопроизвольно был вырван кран и из трубы хлещет вода! Эксперимент пятьдесят шесть закончен, запись прекращается в… семь пятьдесят одну вечера. – Скороговоркой закончил Ветров.
Ткачевский сидел, откинувшись на спинку кресла, скрестив руки на груди, и внимательно смотрел поверх очков на Ветрова. В этой позе он был чем-то похож на доброго, но строгого пожилого отца семейства, готовящегося отчитать своего отпрыска за некую шалость.
-Что скажешь? – Ветров сиял, как будто не замечая позы Ткачевского. – Это тебе не тухлый ФЭГ, электронный голос, белый шум всякий. Прямой контакт! Прямой!
Он закурил большими нервными затяжками, пуская дым в открытое окно.
-Ну, допустим, вступил ты в контакт с этим феноменом. Кто он там: призрак, барабашка, снежный человек, инопланетянин… Допустим даже, попался тебе натуральный инопланетянин из какой-нибудь системы Тау Кита. Или еще откуда-нибудь… Чего ты этим добился?
-То есть?
-Ну, какова ценность твоего контакта. Что тебе удалось узнать? Объективно?
-Ты же только что все слышал. Он отвечал на вопросы…
-Которые ты сам ему задавал. Он отвечал на твои вопросы.
-Ты хочешь сказать…
-Я хочу сказать, что твоя запись-это не запись контакта с кем-то или чем-то. Это запись задаваемых человеком непонятно кому или чему вопросов, и реакции этого непонятно кого или чего на эти вопросы. Совершенно неясная реакция, между прочим.
Сигарета Ветрова потухла, и он крутил ее в пальцах, роняя пепел прямо на пол.
-Смотри. – Ткачевский неожиданно легко для человека его телосложения поднялся с кресла и заходил по кабинету. - Инициатива диалога исходила от тебя. Соответственно, предлагать вопросы мог только ты, и ты их предлагал, исходя из своих представлений, предпочтений, личных симпатий, если хочешь.
-Но ведь он же отвечал утвердительно!
-Потому что ты сам назначил: один удар – «да», два удара – «нет». Ты сам определил, что верно, а что ложно.
-Стоп-стоп-стоп. – Ветров попытался взъерошить руками волосы, вспомнил, что до сих пор держит меж пальцев потухшую сигарету, и выкинул ее прямо в окно. – Что-то у меня в голове не укладывается… Ты хочешь сказать, что он, чем бы он ни был, меня не понял?
-У тебя нет доказательств обратного.
-Но ты ведь сам слышал, как он отвечал «да»!
Ткачевский подошел к окну и несколько минут глядел в вечернее небо.
Повисла пауза.
-Значит так. – Сказал он. – Ты столкнулся с кем-то или чем-то, о чем не имеешь представления. Даже совсем не имеешь. Абсолютно. Как если бы туземец племени тумбо-юмбо вдруг набрел в джунглях на работающую микроволновку. Далее, ты решил вступить с этим не известным и не понятным тебе явлением в коммуникацию, то есть в обмен информацией. Для этого, в качестве общей системы символов, использовал придуманную тобой же интерпретацию производимых им шумов. Не зная, понимает ли это явление тебя, ты начал задавать ему опять же придуманные тобой вопросы, и на основе его стуков сделал для себя некие выводы. Вот, собственно, и все. Так что ловил ты, дружище, в темной комнате черную кошку, которой там не было.
Ветров снова закурил, оперевшись локтями о подоконник. В этой позе, сгорбленный, он выглядел очень усталым и несчастным.
Ткачевский ободряюще похлопал его по плечу.
А ласковое летнее солнце между тем садилось за город, за изломанную крышами домов линию горизонта. Высоко в вечернем небе носились ласточки.
Было тепло.