Жизнь - как сказка, проста и схематична.
Ведь как оно, обычно, в сказках бывает, – захотелось главному герою жениться. Или не захотелось, просто время пришло. А тут, как раз, царь-батюшка дочку замуж выдает, Елену. Умна, покладиста, пригожа, да что там, красавица, лебедь белая. Золото дают, серебро, полцарства, – что еще надо? Едет герой свататься. Приезжает в царский терем, я такой-то – ну и посылают его. Далеко. За яблоками молодильными, или Кощея убить, или еще какой подвиг.
Меня послали за яблоками молодильными.
Стал я в дорогу собираться, путь неблизкий, за тридевять земель, в тридесятое царство, дело серьезное. Рубаху одел белую, домотканую. Штаны. Сапожки сафьяновые, червонные, с пряжками. Свитку ремешком перепоясал. Готов.
Теперь оружие.
Нож охотничий взял. Ручка наборная, узорами разукрашена, лезвие широкое, очень удобный. Еще два ножа взял, метательных. Копье. Лук взял. Колчан со стрелами камышовыми. Меч булатный. Булаву на всякий случай. Кольчужку одел тонкого плетения. Сверху доспехи богатырские, панцирь, наплечники, наколенники. На голову шелом. Уф, тяжело что-то.
Вооружен до зубов.
А зубы не вооружены, такой вот недочет. Коронкой золотой прикрыть их, что ли? Да, коронкой… Будь у меня золотая коронка, пусть маленькая, какого рожна мне переться за яблоками, зачем мне Елена.
Только свистни, столько девчат набежит, боже ж мой. Вон Анна Австрийская не замужем. И эта, как ее, Фредерика Августа Анхальт-Цербстская, в родовом замке одинокая мается. Да мало ли…
Ну ладно, пора.
Вышел за порог хаты, поклонился отцу с матерью, богатырским шагом дошагал до калитки, все. Устал.
- Папа, дайте коня покататься.
- Да я в твои годы, этими вот ножками до Берлина дотопал, да мы пол-Европы по-пластунски, да я твою маму, - мать твою, - этими вот руками добывал, - тычет мне под нос свой здоровенный кулак. Он умеет быть убедительным, мой отец.
Ну ладно, пора.
Вышел за калитку.
Маменька тайком, тихонько, лишь бы не увидел отец, дает узелок:
- Я тут собрала тебе, сынок. На дорожку. Пряников медовых, колбаски домашней. Сальца положила, чеков дорожных Томас Кук.
- Спасибо, мама.
Ну ладно, пора.
Иду по улице. Бабы причитают, девчата плачут, слезы платочками утирают, пацаны соседские в футбол гоняют, что им, малым дурням, до женитьбы далеко, вот и бегают.
Иду.
Долго ли, коротко, дошел до околицы. Камень лежит придорожный. На нем надпись. Налево пойдешь – в Ивановку попадешь, 3 километра; направо пойдешь – неизвестно где окажешься, еще никто не ходил. Про прямо ничего не написано, оно и понятно, нет дороги прямо – болота, буераки, лес вдалеке.
Ну и пошел я налево, в Ивановку, я ж там всех знаю.
За какой-то час добрался до Ивановки, поздоровался с друзьями-товарищами. Направились мы в корчму к Ганке. День гуляем, два, три – потом Ганка мне нравится начала. Ну и прибился я к ней, детки пошли. Вон видишь, Андрейка, старшенький наш. Потом Сережка, Володя, Маруся, Николай, Даша с Настею, близняшки они, Павлик, еще кто-то. Тринадцать их у меня, всех не упомнишь.
- А Елена?
- Какая Елена?
- Дочка царская.
- А-а, Елена. Не замужем она, постарела в девках, кто ж ее возьмет, кроме меня, дураков нет. Сейчас, наверное, крестиком вышивает, ждет. А чего ждать? Давай лучше водочки попьем, песен попоем – Ой у полі два дубки, два дубки, та й взялися до купки.