В шесть тридцать утра из больничной палаты опираясь о стены осторожно вышел мужчина. Он спустился по лестнице с третьего этажа, делая остановки в конце каждого лестничного марша. Перила запачкали ладонь серой пылью, он оттер ее и двинулся дальше. В руке он держал пасхальный кулич в упаковке соседнего супермаркета, в который он дошел еще позавчера. Мужчина плыл в сияющем утре, заполненным птичьем щебетом, он восторженно смотрел на яркое утреннее небо и изумрудную траву газонов. Он шел в маленькую церквушку, тут же, за углом здания Института кардиохирургии.
Мужчина открыл деревянную дверь блестящую свежим лаком, вошел внутрь и окунулся в тяжелый медовый аромат горящих свечей и запах ладана. Медные подсвечники масляно блестели, в них отражалось и плыло пылающее отражение горящих свечей. Он поставил четыре свечи. Ставил он каждую медленно, поправлял, после того как свеча была установлена, он смотрел как она горит, чуть шевелил губами, как бы проговаривая какие-то слова. Слезы дрожали на его глазах.
Молодой статный батюшка подошел к мужчине, окропил кулич и его самого святой водой. А мужчина смотрел на двух встревоженных женщин, одетых в темное, которые тихими голосами просили второго священника помолится за мужа и отца, от которого уже как четыре страшных часа нет никаких известий из реанимации.
Священник со святой водой в ведерке деликатно спросил мужчину:
- У вас что-то случилось?
Мужчина перевел взгляд с просящих женщин, вытер рукавом теплого больничного халата глаза.
- Болею – сухо ответил он, но голос предательски дрогнул и оба почувствовали это. Статный батюшка очень внимательно посмотрел на мужчину. Потом перекрестил быстрым движением его лоб и повернулся к женщинам.
Мужчина зажег еще одну ярко-желтую медовую свечу и вышел из храма. На слова «похоже, я становлюсь человеком» у него не хвалило сил. Внутри него всходило солнце, стало светло и тепло внутри. Слезы текли по лицу. Воск со свечи обжигал добела сжатые пальцы. Перед входом в больницу он остановился передохнуть, положил освященный кулич на зеленую скамью, свеча продолжала гореть в руке. Он смотрел на язычок пламени и думал о том, что скажут тем женщинам врачи. Пламя раскачивалось на легком утреннем ветерке. Он вошел в здание и начал неуверенно, но целеустремленно, подниматься по лестнице на свой этаж. Это была его первая попытке за два месяца. И в промежуток времени между подъемом ноги на ступеньку лестницы и следующим шагом он вмещал только одно слово, произнесенное шепотом. Он шептал:
- Жить!