Трап начал двигаться. Сидевший внизу работник аэропорта не видел, что на ступеньках осталась девушка, решительно карабкающаяся вверх на неустойчивых каблучках.
- Подождите! – закричала девушка, почувствовав, что трап завибрировал.
Бортмеханик, уже начавший закрывать дверь авиалайнера, крикнул в ответ, замешкавшись лишь на секунду: - Самолёт переполнен, никого больше не возьмём!
- Но я уже сдала багаж, он в самолёте, мне очень надо улететь - отчаянно крикнула девушка, поднявшись наконец на верхнюю площадку трапа. – Ээээй, - крикнула она крутящему руль внизу водителю, но тот не слышал, и щель между трапом и самолётом росла.
Бортмеханик мгновенно оценив обстановку, распахнул дверь и крикнул девушке: - Прыгай! Я поймаю!
Не раздумывая, девушка оттолкнулась от металлической площадки и прыгнула, вцепившись руками в рукава форменного кителя. Втащив её в самолёт, бортмеханик захлопнул дверь.
Самолёт начал выруливать на взлётную полосу. Девушка заглянула в салон – пассажиров было битком, как в трамвае в час пик. Все кресла были заняты, многие сидели на коленях друг у друга, а в проходе люди стояли настолько тесно, что между ними едва ли можно было протиснуться.
- Ничего себе, - пробормотала девушка, явно шокированная увиденным.
- А что ты хотела?, - пробурчал недовольно бортмеханик, - у нас перегруз восемьдесят пять человек. А с тобой – все восемьдесят шесть.
Он внимательно оглядел её. Его руки ещё помнили прикосновение её тела и мягкость кожи. Ладная, в приталенном платье и облегающей шерстяной кофте, она выглядела красавицей. Её карие глаза смотрели тревожно но смело. Длинные светлые волосы разметались по стройным плечам, словно вылепленным рукой гениального скульптора. Красивую форму губ чуть искажала, но не портила жёсткая складка. Вряд ли ей было больше двадцати, но по выражению её лица было ясно, что ей уже пришлось хлебнуть горя. «Бедная девочка», подумал бортмеханик, который был лишь на пять-шесть лет старше, и спросил, как её зовут.
- Эмма, - ответила девушка с таким спокойствием и достоинством, как будто они знакомились на светском мероприятии. – А тебя?
- Андрей, - ответил бортмеханик и на автомате протянул ей руку. Ничуть не удивившись, Эмма ответила на рукопожатие, и спросила: - Где мне можно устроиться?
Андрей показал ей, где присесть и исчез. Однако как только самолёт набрал высоту, он пришёл за ней и пригласил в кабину. Командир корабля включил автопилот (или как, он его назвал, «абсу») в режим стабилизации курса и тангажа, а второй пилот Витя уступил Эмме своё кресло, отправившись посмотреть как обстоят дела в салоне и заодно поболтать со стюардессами, одна из которых была новенькой в их экипаже и ужасно ему нравилась.
Эмма и Андрей сидели рядом и негромко разговаривали. О том, что происходило в Сухуми, о бесчинствах, которые творили по отношению друг к другу грузины и абхазы, о возможном развитии событий, о позиции, которую заняла Россия в этой, фактически, войне… в общем, совсем не о том, о чем обычно говорят парень и девушка их возраста. Эмма рассказала как пыталась уехать поездом, который подвергнувшись обстрелу вернулся обратно; о том, как дядя пообещал отправить её на военном самолёте, но она отказалась, опасаясь того, что его могут сбить и о многом другом, что случилось за последние несколько дней.
Когда пришло время идти на посадку, вернулся Виктор и попросил Эмму уступить ему место. Самолёт начал снижение, с каждой тысячей метров высоты понемногу сбрасывая скорость. Чем ближе он опускался к земле, тем сильнее его трясло и кидало из стороны в сторону в зонах турбулентности. Шутка ли – восемьдесят шесть лишних пассажиров на борту, не говоря уже о багаже!..
В какой-то момент у второго пилота вдруг сдали нервы.
- Зачем мы набрали столько народа? Самолёт неуправляем! Что если не хватит действий руля высоты? Садится придётся на повышенной скорости.... Либо мы вообще не сядем с таким перегрузом! Господи! Зачем я вообще согласился на этот рейс!..
Над верхней губой командира корабля выступил пот. Он молчал и напряженно смотрел в окно кабины. Самолёт болтало всё сильней.
Эмма, стоявшая за спинками кресел пилотов, тоже смотрела вперёд. Несущаяся им навстречу с немыслимой скоростью земля, приближалась рывками. Эмма почувствовала как всё быстрее бьётся сердце, отдаваясь эхом в висках, а кровь наполняется адреналином. И почти физически ощущала исходящие от Виктора волны паники.
Повинуясь внезапному импульсу, она положила руки на плечи Виктора и сказала спокойно и уверенно, выговаривая слова чётко как диктор перед телекамерой:
- Витя, успокойся, мы обязательно сядем, всё будет хорошо. Мне ещё рано умирать, ещё целая жизнь впереди, я абсолютно уверена, что мы спокойно приземлимся.
Виктор на секунду оторвался от захватывающего зрелища приближающейся земли и посмотрел ей прямо в глаза:
- Ты… точно это знаешь? – спросил он.
Эмма улыбнулась и кивнула. В этот момент она чувствовала себя так, как наверное могла бы чувствовать себя мать этого мальчика, который был лишь на несколько лет её старше. Виктор вдруг действительно успокоился, его перестала колотить дрожь, руки уверенно держали штурвал многое повидавшего ТУ-154.
Эмма поймала благодарный взгляд капитана и улыбнулась, сверкнув безрассудными чёрными глазами, видевшими боль, но не знающими страха.
...За бортом была осень смутного 1993 года. Самолет благополучно приземлился в аэропорту Москвы, где Эмму ждала долгая, счастливая и невероятно насыщенная событиями жизнь.
Эту историю я услышал от неё самой в VIP-зале одного из аэропортов ближнего зарубежья, где мы вместе пережидали нелётную погоду. Когда туман рассеялся, я отправился на свой рейс на Москву, а Эмма, махнув мне на прощанье ухоженной изящной рукой, умчалась в небо на личном Cessna-206...