Судьбы разные Книга вторая Гл. VI Люка

Ш. ТУРМАН



СУДЬБЫ РАЗНЫЕ

Хроники послевоенного поколения


КНИГА ВТОРАЯ

Аленка. Люка. Вовик.


Глава VI


Случайная встреча.


Однажды вечером, проезжая по Невскому проспекту в своей новенькой «шестерке», Вика решила перекусить в «Севере» и припарковалась перед входом. Ей нравилось в этом кафе блюдо под названием «Аппетитные блинчики» с бульоном. Найдя свободный столик, сделала заказ и стала ждать.
Перешагнув тридцатилетний рубеж, особенно, смотря на себя в зеркало, любая женщина все чаще начинает понимать, что никакой модный камуфляж не способен окончательно скрыть истинный возраст. Вот и сейчас, в ожидании ужина, эта тема не давала ей покоя:
«Ну, еще от силы, лет пять – максимум, я буду пользоваться спросом. А потом? Правда, главный доход – валюта. Но, ведь и то, и другое не являются тем, чем можно гордиться. Кто я? Что скажу сыну? Итак, каждый день жду от него вопроса, куда периодически исчезает мама. Может прекратить все? Развестись с мужем и жить с Юриком на накопленные средства?..»
– Пожалуйста, приятного аппетита – как сквозь сон услышала Вика слова, прервавшие ее мысли.
Она подняла взгляд на официантку и сразу же заметила что-то знакомое в чертах ее лица. Где же она могла с ней встречаться? Раздумья прервали очередные слова, произнесенные тем же голосом:
– Простите, пожалуйста, если я ошибаюсь. Ваше имя, случайно, не Виктория Петрова?
– Не случайно, а так оно и есть… – начала отвечать Вика. Но в тот же момент, не договорив до конца того, что хотела, воскликнула – Люка, это – ты?
Да, это была ее одноклассница Людмила Кузьмина. А Кузьминых в ее бывшем классе было две: Лида – отличница и Люда – ученица средней успеваемости. Сначала, чтобы не путать их, называли почти официально, то есть очень длинно: Кузьмина Лида и Кузьмина Люда. Затем стали произносить короче Кузьмина Ли и Кузьмина Лю. Потом остатки имен переехали перед фамилиями, быстро их сократив также до двух букв. И окончательно звучало, как Лика и Люка.
– А я тебя, Вика, сразу узнала. Все такая же стройная и симпатичная.
– Насчет моей стройности, которой никогда не было, ты, явно преувеличиваешь. Ну и сама ты неплохо выглядишь.
– Да это только кажется…
– Девушка, будьте любезны – раздалось из-за соседнего столика.
– Сейчас подойду – ответила Люка клиентам, а Вике тихо добавила – Сейчас нам не дадут поговорить, но я – выходная завтра. Давай встретимся!
– Очень хорошо. Обязательно завтра увидимся… А давай – здесь же, если, конечно, тебя не смущает. Все-таки, ты тут работаешь.
– Нисколько не смущает! Договорились! Давай, в это же время! Если, конечно можешь?
– Могу.


Они были просто одноклассницами и никогда не были подругами. Тогдашние отношения между ними другим словом, как «нейтральные» не назовешь. Но по прошествии двенадцати лет случайная встреча у обеих пробудила желание расспросить друг друга о том, как сложились, или не сложились их судьбы.


На следующий день бывшие одноклассницы сидели за тем же столиком, наперебой рассказывая о себе. Но «наперебой» продолжалось недолго. Постепенно, больше говорить стала Люка, а Вика, в основном, только слушала. Почти, как и она, Люка выскочила замуж, едва успев получить среднее образование. В ВУЗ поступать не собиралась. Выбрала профессию официантки. А семейная жизнь очень быстро закончилась разводом. В работе также не наблюдалось постоянства. Правда, это касалось только места работы. Специальность – неизменна. Сначала – ресторан «Бригантина». Потом случайно прочитала объявление о том, что работники ее профиля требуются на суда загранплавания Балтийского морского пароходства. Перешла на другую сторону Двинской улицы и написала заявление. Шесть лет проработала в море, затем списали на берег. С тех пор в «Севере».
– А почему списали? – спросила Вика. Заинтересовала знакомая тема.
– Да, из-за одного капитана. Поругались, он власть и применил – Люка отхлебнула очередной глоток коньяку. Грустная задумчивость застыла на лице. Видимо, результат неприятных воспоминаний посодействовал тому.
Но алкоголь уже действовал и окончательно развязал ей язык:
– Понимаешь, все начиналось очень здорово. Понравилась я одному кэпу. Даже, когда его переводили на другое судно, он всегда забирал меня с собой. А такое – у моряков редко.
«Да, карьерой они дорожат» – подумала Вика. Разговор с одноклассницей все более заинтересовывал ее, несмотря на то, что ей уже давно были знакомы даже самые мелкие детали этой профессии.
А Люка продолжала:
– Сначала я для него была просто игрушкой очередной. Понимала, что мужику нужна баба в дальнем плавании. Да и сама я – не девочка. Терять нечего. Как пригласит к себе в каюту, так шла не задумываясь. К тому же для здоровья полезно. И, совсем не обижалась, когда он спал с какой-нибудь другой. Спокойно ждала своей очереди.
– А я и не предполагала, что на кораблях такая жизнь. Весело же вы плаваете «по морям, по волнам» – намеренно соврала Вика, намеренно подливая масло в огонь.
– Не на кораблях, а на судах. Корабли – у военных. К тому же, плавает говно, а моряки ходят – разъяснила Люка.
И без Люки Вика все это хорошо знала от своего мужа. Ее, так называемая, «ошибка» была сделана лишь для того, чтобы не выдать свою косвенную принадлежность к торговому флоту. Ей очень, до безумства, захотелось узнать больше о морской жизни от очевидца.
– Весело?! Да – весело, только далеко не всем… Так вот, как-то говорит он мне, мол, вернемся из рейса, давай поженимся. Я чуть не упала от удивления. Он-то женат, сын есть. «А я разведусь» – говорит. Я, дура, уши развесила. Правда, и он перестал к себе в каюту приглашать других. Никого кроме меня. И я прекратила к себе подпускать. Раньше бывало, пожалею какого-нибудь матросика. Жалко смотреть, как парень без бабы мается. А теперь – ни-ни… Приходим в Ленинград, слышу: «Подожди. Сходим еще в один рейс. Тогда, уж точно, разведусь»…
– Извините, что-нибудь еще закажете? – прервал Люку вопрос официантки.
– Спасибо, Машенька, не надо ничего…
– Почему же не надо? – вмешалась Вика – Закажи себе коньяк, шоколад… Одним словом: что хочешь. Я угощаю.
– Ладно, согласна, но следующий раз – моя очередь.
Официантка приняла заказ и удалилась.
– Ну и пошли в следующий рейс? – вернула разговор к прерванной теме Вика.
– Пойти-то пошли – Люка смахнула слезу – Только толку-то – ноль… Да смеялся он надо мной, как оказалось. Рейс этот последним в моей жизни стал.
– Почему?
– Так уж смешно получилось. Отойти не успели, смотрю, а он опять баб чередовать начал. «Юра, – говорю я ему – ты же, вроде, жениться на мне хотел?»
У Вики внутри, вдруг, что-то вздрогнуло. Но внешне – полное хладнокровие. С усилием изобразив улыбку на лице, она уточнила:
– Значит, Юра передумал дать тебе свою фамилию?
– Да его фамилия ничего общего с ним-то не имеет. Какой он, к черту, монах?
«Не ожидала. Надеялась. Но, пожалуй, все срослось – подумала Вика – Конечно, это для меня – не новость. Но, все-таки я не предполагала, что он подлец до такой степени».
У нее уже пропал интересен к дальнейшему повествованию одноклассницы. Рассуждая о своем, она только делала вид, что внимательно слушает. Люкины «морские рассказы» уже надоедали. Чтобы как-то перевести разговор на другую тему, Вика спросила:
– Ну, а теперь-то, ты – как?
– Два года уже, как работаю в «Севере». Живу в коммуналке на Моховой, в комнате, непригодной для жилья. Стою в очереди, но продвижение – микроскопическое. Пока ходила в рейсы, начала даже деньги откладывать на кооператив. А теперь вижу, что никогда не накоплю…
– Почему?
– Зарплаты-то моей едва на жизнь хватает.
– А чаевые?
– Гроши. Да еще и делиться ими надо. Вот молодые девки, например, Маша – Люка показала на официантку, обслуживающую их – так они денежку сшибают. Достаточно переспать с метрдотелем, и у тебя появится возможность и магазинную водку выставлять на столы, и икру пивом разбавлять… Вот, когда я только начинала, мне все пути были открыты. Мужикам молоденьких подавай. Представляешь, тогда никому из своих начальников и не думала давать, а запрета на «темные делишки» не имела. А, сейчас? Я – уже старая, начальник со мной не заигрывает…
Очередная порция коньяка влилась в Люкину глотку.
«Да, пьешь ты лихо!» – подумала Вика, наблюдая, как ее собеседница закусывает маленьким ломтиком шоколадки. А та видимо, войдя в азарт и наливая очередную рюмку, вдруг весело подмигнула, при этом сказав:
– Хочешь посмеяться?
Вика, молча, кивнула, хотя причин для веселья она не находила. Поскольку, мысли работали совсем в другом направлении.
– Тогда, слушай.
И Люка поведала историю о том, как однажды напросилась в компанию к официантке Маше и еще двум ее молодым коллегам, также из «Севера», собирающимся на ночь «снять» мужиков и на этом заработать. Пришли в «Садко», сделали небольшой заказ. Сидели и ждали, пока кто-нибудь не начнет к ним «клинья подбивать». В итоге, трое были востребованы, а Люка осталась не у дел.
– Пока не вижу ничего смешного –Вике уже хотелось заканчивать эту встречу.
– Так слушай дальше. Вот мужик этой самой Машки спросил у нее, показывая в мою сторону: «А твоя мама не будет возражать, если мы с тобой сейчас поедем ко мне?»
Люка расхохоталась. Вика же засмеялась только из приличия.
– Как видишь, Викочка, я не гожусь уже для таких заработков.
– А что, много заработали твои подружки?
– Да, прилично. Машка отхватила аж четвертной. И эти по пятнашке.
«Большие деньги» – с иронией про себя произнесла Вика…
Они еще немного поболтали. Но темы разговора менялись как в калейдоскопе.
Наконец, Вика сказала:
– Я отвезу тебя домой.
И, подхватив под руку шатающуюся Люку, направилась к выходу.
Уже в квартире на Моховой, глядя на узкую девятиметровую комнатушку с убогой мебелью, Ничего не сказав вслух, Вика твердо решила:
«Я помогу тебе выбраться из этой дыры, но и ты мне окажешь услугу. Сделаешь полный список известных тебе похождений капитана Монахова. Конечно, я и сама многое знаю, но лишние факты не помешают».




ЛЮКА


Ни ясли, ни детский сад Люся Кузьмина не посещала. В этом вопросе девочка проявляла такую стойкость, что родители, как не пытались, переломить ее упрямство не смогли.
Очень характерно было для этого ребенка, всегда добиваться своего.
Пути к этому не отличались разнообразием. Начиная с колыбели, любое недовольство выражалось вибрацией нижней губы, сопровождаемой такими громкими и продолжительными криками, что слушать их даже постороннему уху было невыносимо. Очень рано немного подросший ребенок сообразил, каким способом можно получать все, что не пожелаешь. Ведь вполне достаточно протянуть руку, например, к шоколадке, издать пронзительный рев, и она – у тебя. А, научившись ходить, Люся подкрепила голосовые извержения топаньем ног и жестикуляцией рук. Чуть позже этот репертуар пополнился еще одним номером: девочка приседала на корточки и, молча, опустив глаза, ждала, когда будет исполнено ее желание. Причем продолжительность такого сидения была практически бесконечна.
Так как, благодаря этим упражнениям, Люся сумела избежать посещения детских дошкольных учреждений, то отец и мать со страхом ждали осени 55-го года. Они уже рассматривали вариант, чтобы их дочь пропустила один годик и начала учебу в восемь лет. «Авось, поумнеет» – надеялись родители. Но неожиданно для них, дочка, наслушавшись своих дворовых друзей, а они были старше и уже учились, сама начала доставать родителей вопросами о школе. А затем, после вопросов, появились и требования, базирующиеся на нетерпеливом ожидании начала посещения учебного заведения.
У папы с мамой отлегло от сердца. Они радостно перешептывались, ожидая 1-ое сентября. О «подводных камнях» и мысли тогда не было.
Время подошло, и девочка стала первоклассницей. Вот тогда-то родители и окунулись во все «прелести» результатов воспитания. Кто же мог подумать, что школа для Люси – не что иное, как веселое времяпровождение со знакомыми по двору учащимися старших классов. Причем с такими, кого, как правило, выгоняли с уроков за плохое поведение. Бегая с ними по коридорам школы, заглядывая в классы, тем самым, нарушая учебный процесс, Люся чувствовала себя героем. Особенно она ощущала себя на высоте, когда ее отчитывали за плохое поведение перед одноклассниками. В эти минуты она смотрела свысока на своих сверстников, которых не иначе, как «мелочь пузатая» (термин заимствован у старшеклассников) Люся не воспринимала.
Регулярные вызовы родителей сначала не помогали. Но, когда отец побывал на педсовете, его терпение лопнуло. Вопрос решился быстро, в один вечер. Разъяренный родитель прибегнул к старому дедовскому способу. Ремень равномерно поднимался и опускался. Ни крики девочки, ни слезы жены не смогли прервать экзекуцию. Правда, после проведения такой воспитательной работы (а совершалось такое действие по отношению к любимому чаду впервые и единственный раз) отец и сам сутки отойти не мог. Болела голова и руки тряслись, как после пьянки.
Но положительный результат был достигнут. Люсе пришлось чуть-чуть изменить свое поведение. Правда, иногда она срывалась и выкидывала какой-либо фортель, но учителей это уже практически не волновало. Ведь лучше – что-то, чем ничего.
Справедливости ради, следует сказать, что отношение дочери к отцу изменилось не в лучшую сторону. Со временем, конечно, это забылось, но первые дни взгляд волчонка в детских глазах дочери преследовал отца постоянно.


Школьные дни первоклассницы Люси Кузьминой, независимо от препон со стороны взрослых, текли весело. Круг ее общения, как говорилось выше, не включал одноклассников, и окружение девочки состояло из ребят постарше, не пользующихся репутацией «пай-мальчиков». Благодаря этому, среди ровесников Люся чувствовала себя абсолютно защищенной. Стоило только намекнуть своим друзьям, что кто-то ее обидел, то момент расправы с обидчиком наступал моментально. Такое расположение покровителей девчонка заработала своими выходками, за которые, как уже известно, ей пришлось слегка поплатиться. Но, немного умерив свой пыл и прекратив срывать занятия, она все-таки не порвала своих взаимоотношений с «трудными детьми». Просто теперь их совместные безобразия перенеслись из школы на улицу.
Что же это за компания, и каким образом девчонка-первоклашка влилась в нее?
А троица эта проживала на улице Союза Печатников, в том же доме, что и Люся. Артем и Вадик – одноклассники, а также, Петя – на год моложе, когда еще были младшими школьниками, создали свой коллектив, с которым их сверстники из соседних дворов предпочитали не встречаться. Никому не хотелось получить синяк под глазом или остаться с разбитым носом. Жаловаться родителям на хулиганов было бесполезно. Все три матери и слышать ничего не желали о плохом поведении своих детей. Они растили сыновей без отцов. К тому же были довольно близкими подругами. Предпочитали они больше заниматься собой. Вот и предоставленные только себе ребята шатались по улицам, приставая к заведомо слабым и отбирая у них мелочь, выданную родителями на мороженое или конфеты.
Люсе было около шести лет, когда тройка хулиганов пригласила ее в свою компанию. Им понадобился четвертый партнер для игры в карты. Тогда они были приятно удивлены. Девчонка проявила неплохое умение в этом вопросе. Дело в том, что в ее семье праздники не ограничивались застольем и танцами. Обязательно, часть гостей, а то и все усаживались за стол, на котором уже лежала наготове колода. Девочка ни на шаг не отходила от играющей компании. С интересом наблюдала она, как красивые картинки падали на стол. Взрослые и не предполагали, что таким образом происходил процесс обучения. В результате, Люся на шестом году жизни получила неплохие знания приемов в карточных играх, при этом ни разу не взяв эти листики в руки.
Естественно, что когда ребята предложили попробовать сыграть по-настоящему, она, несмотря на страх перед известными всей улице хулиганами, с радостью согласилась.
Сначала мальчишки со смехом наблюдали, как неумелые ручонки с трудом удерживали карты веером, не говоря уже о том, когда требовалось перетасовать колоду. Но, стоило начать игру, как мнение о ней тут же изменилось. И в дальнейшем, только лишь вставал вопрос о выборе партнера при игре двое против двоих, то за Люсю ребята чуть ли не дрались.
Ну а далее, все пошло по известному сценарию. Девочке очень нравилось, как на равных с ней общаются ее новые друзья, несмотря на разницу в возрасте. А, чтобы усилить в себе это чувство, она начала подражать им во всем. Довольно скоро ее речь буквально переполнили матерные выражения. Она также усиленно старалась не отставать, прыгая с крыши на крышу дворовых сараев. Но более всего ей нравились вечерние прогулки. Дух захватывало, когда в сумерках идешь по улице, выискивая очередную жертву. Лишь обнаруживалась подходящая кандидатура, тут же на нее обращалось Люсино внимание. Ее использовали в качестве «разведчика». Та уверенно шла вперед, чтобы произнести стандартную фразу: «Парень, сделай рублик». Ничего не подозревая, и видя перед собой маленькую девчонку, парень, и не думая «делать рублик», как правило, позволял в ее адрес словесную грубость, а то и легкий подзатыльник или щелчок по лбу. Этого было уже достаточно, чтобы на авансцену могли выйти «заступники». Теперь только быстрые ноги спасали Люсиного «обидчика».
Но даже среди этих самых отрицательных поступков обязательно находилось местечко, пусть очень небольшое, для чего-либо неплохого. Ведь Люсины «друзья», какими бы хулиганами они ни были, в силу своего возраста оставались детьми. И им так же, как и их сверстникам была присуща романтика тех лет. В 50-е годы «В войну» была любимой игрой мальчишек. Они делились на «русских» и «немцев». Причем, как правило, никому не хотелось «воевать» на стороне фашистов. Устанавливалась очередность того, кто должен изображать своих, а кто – врагов. Часто споры из-за этого переходили в драки.
Эти игры не были застрахованы и от курьезов.
Однажды, недавно переехавший в дом, где жила Люся, «шибко грамотный» первоклассник во время очередной игры заявил, что всем известный пулемет «Максим» изобрели американцы. Мальчика тут же побили и в дальнейших играх, если его туда допускали, он был обречен быть немцем. Еще бы?! Ведь, американские империалисты уже стали нашими потенциальными противниками. Разве можно тогда было даже представить, что с легендарной тачанки «по цепи врагов густой» пулеметчик строчил из американского оружия? А знаменитая Анка из Чапаевской дивизии? И так далее…
Ничего удивительного в этом нет. Ведь не прошло еще и десяти лет, как закончилась война. Фильмы, радиопередачи и книжки на эту тему заполняли умы всех, а мальчишек – особенно. Героизм советских солдат вызывал зависть у детей. Они искренне переживали, что поздно родились, что без них прошло освобождение Родины от фашистских захватчиков.
И такой всеобщий настрой не мог обойти стороной и нашу троицу.


Именно, такие «друзья» и сыграли главную роль в желании Люси поскорее пойти в школу. Понятно, что тяга эта объяснялась отнюдь не жаждой получения образования. Просто появлялась возможность общаться с ребятами весь день, а не только после обеда. Ну и, как следствие – все последующие безобразия, доведшие до использования ремня в запоздалом процессе воспитания.
Прогулы уроков, благодаря порке, прекратились, но отношения со старшими товарищами продолжали развиваться по нарастающей. Тем более, что с каждым годом разница в возрасте сокращалась, благодаря тому, что мальчишки по паре раз остались на второй год. В восемь лет Люся научилась курить. Еще через год она попробовала спиртные напитки. Девочка катилась по наклонной плоскости.
Но что-то должно было остановить ее. И чистая случайность оберегла от колонии. Не оказалась она там, где ее ждали…


Люся Кузьмина с нетерпением ожидала летних каникул после окончания четвертого класса. Ее «соратники» учились в седьмом. Все трое в одном. К сожалению учителей, седьмой класс в школе был единственным. Преподавательский состав не мог дождаться конца учебного года, чтобы навсегда избавиться от трех хулиганов. Но произошло это раньше.
Весна 59-го в Ленинграде выдалась дружной. Выйдя из школы, Люся почувствовала дуновение теплого воздуха и с радостью расстегнула пальто. Ловким движением руки сдернула с шеи красный галстук и спрятала его в портфель. Оглянувшись по сторонам, она направилась вдоль Крюкова канала в сторону Театральной площади. Дойдя до моста, она заметила на противоположной стороне три знакомые фигуры и незамедлительно поспешила к ним.
– Какого хера стоите здесь, а не у школы? – спросила она приблизившись.
– Да нас директор турнул – ответил за всех Петька.
– И меня этот мудак заколебал своими вопросами. Да, ладно, черт – с ним. Чего-нибудь натрясли?
– И натрясли, и отоварили! – с гордостью, доставая из кармана четвертинку «Московской», произнес Вадик.
– А курево?
– Тоже присутствует. Пошли! Хватит ---деть.
Компания направилась по улице Глинки в сторону Мойки и свернула в первую же подворотню. Зайдя в парадное, расположились на подоконнике. Вадик достал «маленькую» и складной стаканчик.
– Мне чуть-чуть – Люся выпивала со своими дружками только лишь для поддержания компании. Вкус спиртного удовольствия ей не доставлял.
– А тебе много никто и не нальет – последовал ответ…
Последние капли водки поглощены. Четыре струйки дыма, направленные в сторону окна, периодически, поочередно и, перемешиваясь с кашлем, вылетали из детских глоток. Четыре пары глаз безучастно смотрели во двор, где магазинные грузчики заносили в помещение ящики с бутылками. Картина – обыденная для любого горожанина, живущего в доме, где на первом этаже расположен магазин. Практически всегда товары завозятся со двора. Так что, ничего необычного. И непонятно, какая муха укусила Люсю, что заставило ее произнести роковую фразу:
– А кто может стащить бутылку?
В мальчишках пятнадцати- шестнадцати лет постоянно живет бравада. Всегда хочется показать себя героем, особенно перед девчонкой. Пусть, даже ей всего одиннадцать. Вот, почему на Люсино предложение сразу же все трое пожелали откликнуться. Между ними вспыхнул спор, подогреваемый еще и алкогольным дурманом. Конечно же, до драки дело не дошло, но взаимных оскорблений прозвучало предостаточно. В итоге, решили тянуть спички.
Короткую вытащил Артем.
Ребята, затаив дыхание и нервно переглядываясь, следили, как их товарищ, спрятавшись за груженный ящиками с вином автомобиль, выжидал момент, когда можно будет забраться в кузов машины. Наконец, когда последний грузчик скрылся за дверями подсобки, Артем вышел из укрытия.
– Что он, дурак, делает? – вырвалось у Люси. Ребята тоже приоткрыли рты от изумления.
Дело в том, что их друг, вместо того, чтобы спокойно залезть в кузов, стащить бутылку и убежать, зачем-то последовал внутрь подсобного помещения магазина. Его товарищи, наблюдавшие все это широко раскрытыми глазами из окна лестничной площадки, находились в полном недоумении. Дар речи вернулся к ним лишь тогда, когда из-за распахнутых дверей показались рабочие, направлявшиеся за очередной порцией груза.
– Где же Артюха? – Петькин голос дрожал.
– Похоже, что его замели – с не меньшим волнением ответил Вадик и тут же добавил – Кажется, пора и нам смываться.
– Не пори горячку. Надо дождаться, когда грузчики уйдут, а то, и нас прихватят.
Люся недоумевала:
«Неужели мы бросим Артема? Он же – наш друг!..»
И в тот момент, когда последний рабочий скрылся в дверном проеме магазина, ребята, переглянувшись, начали спускаться вниз по лестнице. Люся, нехотя, последовала за ними. Уже дойдя до перил, она напоследок бросила взгляд в окно.
– Стойте – закричала она ребятам – Артюша вышел.
Действительно, мальчишка уверенно направлялся к парадной, за которой находились его друзья. Он, обхватив живот обеими руками, что-то поддерживал за пазухой. Поднявшись на второй этаж, увидев своих растерянных товарищей, злорадно рассмеялся:
– Что, зассали?!
Из-за пазухи на свет появились пол-литровая бутылка «33-го», батон за рубль тридцать пять и толстая палка колбасы «Докторская».
– Ну, ты даешь! – Петька, расплывшись в удыбке, протянул к вину руку и тут же отдернул ее, получив по кисти удар от Артема.
– Не здесь! – прозвучал командирский голос – Быстро все разобрали и бегом на наш чердак.


Горлышко бутылки поочередно обсасывалось. На колбасу уже никто не мог даже смотреть, тем более, что мягкая булка была уничтожена в первую очередь. Колода карт без дела валялась на бочке, служившей столом. Уже собирались расходиться, когда Артем торжественно провозгласил:
– Чуваки и чувиха, есть идея!
Далее последовал развернутый план. Поскольку, речь докладчика обычно составлялась из пары-тройки существительных и единственного глагола, то лучше будет перевести ее на русский язык.
Итак, поступило предложение ограбить магазин. Точнее сказать, замысел состоял в том, что предстоит вынести несколько рюкзаков еды и выпивки. Причем, следует это провернуть в ночь на 1 мая. Надо будет вечером проникнуть в магазин и спрятаться на складе продуктов между ящиками. Когда же магазин закроется, выждать время, наполнить рюкзаки и ждать утра. Перед самым открытием снова спрятаться, а затем тихо выбраться на улицу.
– А войти в подсобку и выйти оттуда, как не фиг делать – подвел итог Артюха – Я это показал.
– Ох, и справим праздник – весело выкрикнул Вадик.
С трудом покончив с портвейном, ребята разошлись.


После чердачного собрания, кроме как о предстоящем предпраздничном мероприятии, ни о чем другом Люся и думать не могла. Причина простая: какими словами объяснить родителям ее отсутствие на целую ночь? На поздние возвращения с улицы они уже давно не обращали внимания. Но, сейчас – другая ситуация. Ведь придется вообще не приходить домой.
«Ребятам хорошо. Их мамаши отправят сыночков к Петьке на дачу и знать не будут, где они на самом деле. Я в прошлом году только заикнулась, что хочу поехать с ними на Первомай. Так такой скандал был… Не разрешают мне с друзьями водиться».
– Ну, какого хрена ты паришься? – возмутился Петька, когда Люся поделилась с ним своими проблемами – Слаб; смыться?
– Как? Да, мои предки всю ленинградскую милицию на ноги поднимут, если не приду ночевать. Такое начнется!..
– Не визжи ты, дура! Чего проще? Идешь вечером, будь-то бы, гулять. А сама оставляешь записку, что уехала с нами в Ушково. Конечно, потом влетит…
– Да, и по--ать! – радостно перебила приятеля Люся.
Теперь она знала, что делать. Настроение приподнялось. Но, лишь, до вечера.
А вечером того же дня дочь услышала от матери, что предстоит поездка в Кронштадт на праздничные дни в гости к тете Тасе, одной из многочисленных сестер отца. Благодаря этой новости, все Люсины планы разрушились до основания.
Друзья посочувствовали девчонке, даже попытались успокоить ее:
– Не бабье это дело…


Тогда девчонка и не помышляла о том, что столь нежелательная поездка в Кронштадт станет для нее спасительной. Глупенькая не представляла, где она может закончить авантюру с магазином, если примет в ней участие.
А случилось то, что ребята вовсе и не планировали.
Они уверенно проникли в складское помещение и спрятались за стеллажами. С наступлением ночной тишины вышли из укрытия. При свете фонарика рюкзаки наполнились под завязку. А после этого, события уже пошли по незапланированному сценарию.
Ребята подверглись искушению. Они перепробовали все имеющиеся на витрине и под прилавком спиртные напитки. Закусывали всем, что попадалось под руку, при этом не задумываясь о том, куда выкидывать фантики от шоколадок и банки из-под консервов. Алкоголь до предела затуманил мозги. Парни даже решили не дожидаться утра и попробовали открыть дверь. Не получилось. Тогда началось обсуждение возможности выхода на улицу через разбитое стекло витрины. Во время этой дискуссии, которая велась заплетающимися языками, силы окончательно иссякли и все трое почти одновременно отдались во власть Гипноса. А поутру вся команда, еще плохо соображающая, была доставлена в отделение милиции.
Финал этой истории угадать не трудно: мальчишки оказались в колонии для несовершеннолетних.
На Люсю такой результат очень сильно повлиял. Она хорошо прочувствовала, чем грозило ей общение с такими приятелями. Особенно страшно стало тогда, когда участковый милиционер пришел к ней домой и стал придирчиво расспрашивать родителей, где их дочь провела ночь с тридцатого апреля на первое мая. Люся вдруг осознала, что если бы мама случайно не сохранила пропуска в закрытый город Кронштадт (тогда он был таким), то еще очень долго милиция подозревала бы девчонку в соучастии. Мало того, если бы она тогда оставалась дома, то никто не поверил бы, что она не была со своими дружками в магазине. Ведь все четверо стояли на учете в детской комнате. И школа, и соседи по дому всегда их видели вместе и прекрасно знали об их хулиганских похождениях. В общем, чудо спасло девчонку.
Впервые она почувствовала одиночество. Никуда не хотелось идти. Ведь, кроме Артема, Вадика и Пети у нее друзей не было. Во дворе ее недолюбливали, в классе боялись. Прогулы уроков почти прекратились – никуда не тянуло. Несколько раз она забиралась на чердак, сидела там, разговаривая сама с собой, часто оставляя без ответов вопросы, поставленные в этих беседах.
Неожиданно появилось интересное занятие. Люся увлеклась чтением книг. Это позволило забыть пережитое. Для нее открылся новый многообразный мир. И познание его девчонка осуществляла не только дома, но и во время школьных уроков. Учителя смотрели на это сквозь пальцы – лишь бы не мешала…


Несколько лет спустя бывшие Люсины друзья вышли на свободу.
К тому времени сама Люся уже не была той наивной девчонкой, которая легко вовлекалась в любую авантюру. Поэтому, встреча с бывшими соратниками по прошлым приключениям протекала холодно. Девочка, получившая в свое время незабываемый урок, значительно поумнела и повзрослела. Следовательно, хорошо понимала, что такое общение ей не нужно.
– Мы тебя понимаем, подруга – покачал головой Артем – Обиды не будет. Но, если понадобится наша помощь, всегда рассчитывай.
На том и расстались. Случайные дальнейшие встречи ограничивались взаимными приветствиями.
Если, когда-то, четвероклассница Люся Кузьмина спаслась от неприятностей, благодаря стечению обстоятельств, то сейчас та же Люся Кузьмина, но уже восьмиклассница, совершила этот шаг самостоятельно.
А свободная жизнь ее бывших приятелей продолжилась чуть более полугода.
Парни, едва успев вдохнуть воздух воли, взялись за старое, но на более высоком уровне. Проще говоря, организовалась банда, собрав под свое крыло почти всех хулиганов из окрестностей Театральной площади. Даже название у них появилось: «Ребята Пятилетки». Естественно, что никто из них никакого отношения к одноименному Дворцу культуры не имел и в его кружках не занимался. Но грабили посетителей этого учреждения по завершении спектаклей и последних киносеансов постоянно.
Несколько месяцев вся Коломна жила в страхе. Это уже не походило на детские шалости. Ежедневно из уст в уста передавались страшные истории об очередных жертвах. С кого-то сняли часы или украшения, у кого-то обчистили карманы, а кого-то избили или изнасиловали, а то и порезали. Заявления в милицию результата не приносили, если не считать нескольких задержанных подростков. Серьезно органы взялись за работу лишь, когда в подвале одного из домов по улице Декабристов нашли тела двух изнасилованных и задушенных женщин.
Сколько времени продолжались бы поиски преступников? Неизвестно. Помогла правоохранительным органам борьба за сферу влияния между уличными бандами. Параллельно «Ребятам Пятилетки» на берегах Пряжки организовалась не менее агрессивная компания по кличке «Дюра». И, когда отношения между ними достигли апогея, то в одну из майских ночей 63-го, на стыке Декабристов и Пряжки произошла большая поножовщина. В итоге кровавой стычки были даже жертвы со смертельным исходом.
Но главный результат этой резни – милиция арестовала всех ее участников, тем самым избавив жителей района от страха.
Далее – очень долгое следствие.
Затем – несколько дней судебного процесса (много эпизодов) и приговор.
«Вечерний Ленинград» опубликовал маленькую заметку на последней полосе об этой истории. Люсина мать положила газету перед дочерью со словами:
– Полюбуйся, с кем ты дружила.
Девушка несколько раз пробежала текст глазами. Мороз пробежал у нее по коже от строчек: «…Артем Стрижевич приговорен к расстрелу, остальные тринадцать подсудимых к различным срокам лишения свободы…»


– Не хочу учиться в школе!
– Вообще учебу забросишь?
– Нет, пойду в техникум.
– Хорошо, пробуй. Я не возражаю.
Типичный диалог между матерью и дочерью. После восьмого класса что-то подобное происходило почти в каждой семье. Разумеется, выражалось это разными словами, но глубокий смысл, заключавшийся в выборе жизненного пути, всегда при этом присутствовал.
Люся Кузьмина для себя твердо решила стать самостоятельной. Она считала себя уже вполне взрослой. Поэтому, предполагала, что школа – слишком детское учреждение для нее. Вечный учительский контроль, родительские собрания, замечания в дневнике и так далее и тому подобное.
«В техникуме ничего такого не будет. Возможно, еще и стипендию платить будут. Надоело выпрашивать у матери каждую копейку».
Насколько такие взгляды – ошибочны, она не предполагала.
Но решение принято, и осталось только выбрать учебное заведение. Пролистав от корки до корки «Техникумы и училища Ленинграда», Люся остановила выбор на книготорговом. Заявление подано, остается только сдать экзамены.
Вот здесь-то и начались дни, заполненные трудностями, связанными с подготовкой к вступительным испытаниям. Не потому, что существовал пробел в знаниях, это – преодолимо. Соблазн и привычка отдыха во время летних каникул – вот главная причина существования всех преград на пути к достижению поставленной цели. К тому же, в подобных ситуациях иногда случайные события играют далеко не последнюю роль. Вот и сейчас в момент подачи заявления она встретила знакомого по даче мальчишку. Он тоже решил посвятить себя книжной торговле.
– Как здорово! – воскликнул он, когда встретил Люсю в приемной комиссии – На дачу собираешься? Там вместе и будем готовиться.
Садоводство в Скачках, совсем рядом с Ленинградом, было одним из первых, где горожанам выделили по шесть соток для их удовлетворения тяги к земле. Дети садоводов, которых родители таскали по выходным на «сельхозработы», оказавшись в замкнутом пространстве, быстро сгруппировались. Их вечерние гуляния, продолжавшиеся далеко за полночь, поначалу беспокоили родителей. Но, поскольку это были летние месяцы, то очень быстро затянувшиеся прогулки перестали волновать старшее поколение.
Люся с Сашкой Розенфельдом (с ним-то она и повстречалась в приемной комиссии техникума) утром уходили в лес, где они облюбовали укромную полянку. Кроме учебников (якобы для занятий) с ними всегда была гитара и купальные принадлежности. Довольно скоро к ним присоединились другие парни и девушки из садоводства.
Загорание, пение под гитару, волейбол и прочее тому подобное занимали их времяпровождение. В таком графике места для подготовки к экзаменам не нашлось.
Но это – не самое страшное. Знаний для поступления им возможно и хватило бы. Но зачем же они сели рядом писать диктант? Или, хотя бы осторожно списывали друг у друга. Но они почему-то решили, что можно в открытую перешептываться. В итоге, дважды получив устные замечания от экзаменаторов, на третий раз были удалены из аудитории.
– Не переживай – сказал Сашка Люсе, когда они пришли получать документы – Поехали прямо сейчас в школу, где я учился. Там нас примут.
– Поехали – тихо ответила девчонка.
Ей не хотелось объяснять, что на душе кошки скребут. Не получилось избавиться от надоевшего за восемь лет учебного заведения.


– Неужели, Розенфельд решил в школу вернуться? – воскликнул Павел Михайлович, когда Сашка с Люсей вошли в канцелярию – Насколько я помню, ты уверенно прощался навсегда. Видимо, что-то не получилось.
– Не получилось…
– Хорошо, сдавай документы. Но из профессий осталась для мальчиков только одна – фрезеровщик. Пойдешь на нее?
– Пойду…
– Раньше приходить надо. Еще две недели назад был выбор – сказал директор, заметив опущенные в землю Сашкины глаза – Ну, а Вы, девушка, тоже решили поступить в нашу школу? – обратил он внимание на спутницу Розенфельда.
– Это я привел ее.
– Молодец. Но дай мне возможность самому поговорить с ней. Как Вас зовут?
– Кузьмина Людмила.
– Ну, Людмила, покажи свои оценки. Не ахти. Боюсь с такими результатами, как тройки по биологии и химии, в медсестры идти не следует. Могу предложить специальность чертежницы.
– Хорошо.
«Не все ли равно!» – подумала девушка.
Ей, правда, и теперь было совершенно безразлично, чем заниматься. Беспокоило лишь то, как мать отреагирует на ее поступки. Люся предвидела родительскую усмешку, направленную в ее адрес. Ведь проиграла она, а каждый проигрыш в любой самой безобидной игре переносился очень болезненно с раннего детства.


Но, на удивление Люси, отец вообще ничего не произнес, а мать даже обрадовалась.
– Школа – не хуже техникума. Учись! – сказала она.
Кузьмины, несмотря на рабоче-крестьянское происхождение, желали видеть свою дочь грамотной. Для них даже среднее образование выглядело, как что-то очень значимое и труднодоступное. Вот, почему между собой они решили не играть на нервах у дочери, а наоборот, подбодрить ее. А главное, считали они – образование открывает пути к профессиям, не требующим больших физических затрат. Им казалось, что сидеть за столом и писать отчеты, составлять графики, изучать чертежи намного проще, чем стоять у станка или закручивать гайки.
Они и не подозревали, что через год история повторится, но уже в другом ракурсе…


Переступив знакомый школьный порог, Люся уверенно стала подниматься на второй этаж. Но, по мере приближения к директорскому кабинету, ее шаги стали замедляться. Немного постояв перед дверью, девушка резко повернулась кругом, сделала всего лишь один шаг и остановилась. Перед ней стоял директор школы.
– Здравствуйте, Павел Михайлович – Кузьмина опустила глаза.
– Здравствуй, Люся – ответил директор – Решила вернуться в школу? Я предполагал, что такое произойдет, но думал, что не ранее, чем через год. А тут, не прошло и двух месяцев.
Это происходило за несколько дней до начала учебного года.
А в июне, после окончания девятого класса разговор с директором носил совсем иной характер. Девушка решительно и на повышенных тонах, требовала документы, чтобы уйти из школы. С учебой не ладилось, контактов с одноклассниками не было.
«Зачем мучиться еще два года» –думала она. К тому же, случайно увидела объявление, что валютный магазин «Березка» приглашает учеников продавца. Зашла в отдел кадров. Там спросили:
– Сколько Вам лет?
– Шестнадцать с половиной…
– Можем взять на неполный рабочий день. Если Вы согласны, то пишите заявление, документ об образовании принесите в ближайшее время и можете приступать к работе. Все понятно?
– Да.
Таким образом, пришлось идти в школу, чтобы там забрать «Свидетельство о восьмилетнем образовании».
Павел Михайлович тогда очень долго пытался убедить Людмилу Кузьмину в том, что она совершает большую ошибку, но та была непреклонна. Ничего не помогало. Даже разговор с матерью не принес результата. Пришлось уступить и выдать ей документы.
И, вот теперь, по прошествии летних каникул, испытав, как говорится, на своем горбу, почем трудовая копеечка, Люся решила, а точнее сказать, ее вынудили обстоятельства, вернуться в школу. Директор проявил тактичность и не стал читать нотации. Благодаря такому подходу, Люся осмелела и решилась обратиться с просьбой:
– Павел Михайлович, а можно мне учиться в классе «Г»? Я узнала, что туда перевели девочек, которые английский учат.
– Без проблем. Мне только непонятно, чем «Д»-то хуже?
Девушка опустила глаза.
– Ладно, больше вопросов не будет. Не забудь только 1-го сентября явиться на занятия.
Люся, не только не забыла, а, просто, не могла дождаться начала учебного года. Такое с ней было первый раз. Она ждала встречи с новым классом. И не только потому, что там учился ее давний приятель Розенфельд, а ей, действительно, хотелось, придя в школу, очистить ту грязь, с которой она столкнулась на работе.


Даже вспоминать не хотелось те дни, когда ее все, кому – не лень, гоняли с места на место. Постоянно оскорбляли, повторяя, какая она тупая и ничего не умеет делать. Чашу тогдашнего терпения переполнил один пьяный грузчик. Он схватил девушку за талию, приподнял и начал нашептывать на ухо разные пошлости. Люся, с трудом вырвавшись, и вся в слезах, под смех окружающих, побежала жаловаться начальнику. В ответ неожиданно услышала:
– Здесь, дорогая, тебе – не детский сад!
Такое, хотя и с трудом, она еще смогла пережить. Правда, появилась озлобленность. Теперь на любое хамство в ее адрес следовали резкие ответы, которые она научилась обрамлять крепкими выражениями, усвоенными еще в детстве. Коллеги по работе быстро поняли, что Люся – девчонка строптивая, и перестали к ней цепляться. Но, то была мина замедленного действия. И понятно это стало, когда пришло время первой зарплаты.
За две недели предыдущего месяца Люся рассчитывала получить тридцать пять рублей, то есть половину обещанного ей оклада. Но сумма, которую выплатили, оказалась почти в два раза меньше.
– Почему? – спросила она.
– Иди к товароведу, он объяснит – ответили в кассе.
Для объяснения перед Люсей развернули множество бумаг.
– Твоя подпись? – задавался ей все время один и тот же вопрос.
Оказывается, несмышленая девчонка расписывалась, не задумываясь, везде, где только ей указывали. Благодаря этим документам получалось, что любая разбитая бутылка, сломанный сувенир и другие поврежденные товары возникали по вине ученицы Людмилы Кузьминой. Соответственно, за все это надо платить.
Страшный удар!
Люся проплакала весь следующий день. На работу идти сил не было. Только через сутки она смогла взять себя в руки. Уверенно войдя в магазин, она подошла к начальнику отдела и положила перед ним заявление об уходе.
– По закону Вам следует отработать еще две недели – услышала Люся.
– Зачем? А, понимаю, Вы еще очень мало наворовали за мой счет! Но я считаю, что хватит.
Начальник, не говоря ни слова, двинулся в сторону кабинета директора «Березки». Но на полпути резко повернулся кругом и вернулся к своему столу. Не говоря ни слова, написал несколько слов на Люсином заявлении и протянул его обратно девушке.
– Что мне делать теперь?
– Иди в отдел кадров. Там объяснят…
Объяснили и выдали «бегунок». Пришлось собирать более двадцати подписей.
Оказывается, при «Березке» существует библиотека, чуть ли не на другом конце города. Там, примерно, двадцать минут заведующая ковырялась в картотеке, пока не убедилась, что нет читателя по имени: Людмила Кузьмина. А убедившись в этом, поставила на Люсин документ прямоугольный штампик с надписью, говорящей о том, что все книги возвращены, и скрепила сие своей размашистой подписью.
Пришлось съездить в ЦПКО. Там, на спортивной базе магазина, ее промурыжили еще дольше: выясняли, брала ли Кузьмина лыжи напрокат? На Люсины попытки объяснить, что проработала она меньше месяца и притом – летом, никакой реакции не последовало…
Закончились похождения с «бегунком» получением трудовой книжки и восьми рублей с копейками…


Как же Люсю встретил новый класс?
Первое, что бросилось в глаза и удивило – количественное несоответствие юношей и девушек. Число последних более чем в два раза превышало равновесие. Затем, обнаружилась однофамилица с именем, начинающимся на ту же букву. Правда, уже недели через две, за каждой закрепилось свое имя: Люка и Лика.
Но на фоне этих внешних впечатлений она встретила то, чего не наблюдала ни в восьмилетке, ни в параллельном классе «Д». Роль изгоя, доставшаяся ей в предыдущей школьной жизни, побудила дважды бросать учебу. Даже в прошлом году, оказавшись в новом коллективе, Люся попала в такое разобщение, которое редко встретишь в нашей жизни.
А редкость заключалась в принципе размежевания на отдельные группочки. Трудно поверить, что в пятнадцать лет одноклассники могут сознательно формировать свой круг общения, основываясь на успеваемости. Но в 9-м «Д» такое явление присутствовало. По случайному совпадению большинство состояло из настоящих фанатиков учебы. Ребята четко видели цель – поступление в институт. И на это были направлены все силы. В результате, общение между учениками сформировалось на этой почве. Ну, а все остальные, не имеющие таких «высоких стремлений» оказались в разряде «недалеких». Разумеется, в лицо это оскорбительное слово не произносилось. Но, иногда, бывает все ясно и без слов.
Понятно, что Люся Кузьмина, никогда не рвавшаяся грызть гранит науки, оказалась на задворках. Сначала ее такое положение вещей не волновало. Но по прошествии некоторого времени она почувствовала себя одинокой. Если другие, не входящие в элиту, как-то сумели сгруппироваться в пары или тройки между собой, то Люсю это не коснулось. Вот почему, после окончания девятого класса ей захотелось уйти из школы.
Оказавшись же в классе «Г», девушка ничего подобного не увидела. Наоборот, она встретила дружеское отношение со стороны каждого. Если год назад на попытку обратиться к сильным ученикам за разъяснением непонятного учебного материала она слышала один и тот же ответ: «Читай учебник. Там все написано», то здесь таких высказываний не присутствовало. Здесь всегда шли навстречу и по мере возможности пытались объяснить непонятное.
Люся с первого дня вжилась в новый класс.
Неожиданная приветливость коллектива поразила ее. Впервые в своей еще очень короткой жизни она почувствовала, что интересно по утрам приходить в школу. Правда, к учебе интереса, разумеется, не появилось. Но с новыми товарищами по классу Люка уже не испытывала той ненависти к занятиям, как прежде.
В отличие от восьмилетки и девятого класса, почти с первого дня, она стала своей в коллективе класса. Ей казалось, будто бы уже давно знакома с этими ребятами. Буквально – с первого класса.
Весело потекли дни. Культпоходы в театры, загородные поездки, вечеринки. А, самое интересное, проведение каникул. Классная руководительница 10-го «Г» Кира Васильевна умела устраивать отдых своим ученикам. Ну, никак не отнять у нее этого.
И, уже теперь, когда десятый класс был окончен, даже в мыслях не промелькнуло желание бросить школу, как в былые годы. Люся, как и большинство ее одноклассников собиралась в трудовой лагерь. И об этих летних каникулах остались самые приятные воспоминания, несмотря на конфликт учащихся с классной руководительницей.
«Как было бы хорошо ходить в школу, но не учиться, а просто общаться с ребятами»…


В подростковом возрасте отношение к учебе у всех разное. Есть возможность даже составить некоторую классификацию, как по способностям, так и по трудолюбию и усидчивости. Но закладывается все это в раннем детстве.
Благодаря чему же, происходит деление на отличников и двоечников, примерных детей и хулиганов? Ведь на свет все появляются одинаково. Когда же начинается это расслоение? Кто подталкивает к этому? Попробуем разобраться.
Первое, что приходит на ум, это – отношение родителей к воспитанию своих отпрысков. Именно здесь, в зависимости от качества исполнения родительского долга начинается размежевание детишек на хороших и плохих.
Разумеется, деление – условное.
Ведь часто наблюдается, как отличники начальной школы к выпуску становятся жалкими троечниками. И, наоборот, бездельники берутся за ум и достигают неплохих результатов.


«Никогда раньше я не выезжала на каникулы с классом. Да и не училась я никогда в таком классе. Впервые с сожалением ждала каникул, думала, что десять дней ребят не увижу. А оказалось, что почти весь класс едет в Грузино кататься на лыжах. И сегодня мы собираемся, чтобы все окончательно уточнить перед поездкой. Первый раз в жизни прихожу в школу во время каникул».
Человек двадцать из 10-го «Г» толпились на втором этаже перед спортзалом в ожидании классной руководительницы. Что-то бурно обсуждалось. И делалось это так увлеченно, что никто не обратил внимания на Люку, когда она подошла. Взгляды всех были направлены на стоящего у стены Мазаева. Тот смотрел в пол и молчал. Со стороны было ясно, что его в чем-то пытаются убедить, а он не соглашается. Наконец и он прервал молчание:
– Хорошо. Я дождусь ее, но это – бесполезно.
Дело в том, что накануне каникул было классное собрание. Обсуждался вопрос о поездке в Грузино. Кира Васильевна, как обычно, давала наставления по вопросам поведения, делая упор на то, что не потерпит никаких ночных прогулок парочками.
– А днем можно?
До этой реплики Мазай демонстративно делал вид, что спит, склонив голову на руки.
– Женя, ты лучше помолчи – отреагировала учительница – Мне еще много надо сказать. Так что, пожалуйста, не мешай.
– Кира Васильевна, мы же не первый раз едем туда. Каждый раз Вы предупреждаете об одном и том же. Наизусть уже все выучено…
– Хорошо, Мазаев. Ты свободен, если все знаешь. Только тебе это не пригодится. Так как, ты никуда не едешь! Давай побыстрее покинь помещение. Не мешай мне.
Женька не стал возражать и вышел в коридор.
Потом, во время встречи Нового года, одноклассники чуть ли не силой заставили его пообещать, что придет 2 января в школу на предпоходный сбор.
И, вот сейчас, Женька, сдержав слово, пришел, но лишь для того, чтобы сообщить, что не будет дожидаться классной руководительницы, а сам уйдет, ибо его присутствие ничего не изменит. Но стоило только сообщить об этом, как девчонки обступили его плотным кольцом, не давая сделать и шага.
– Мы все попросим за тебя – подвела итог Красавина.
А Кира Васильевна уже поднималась по лестнице. Даже не поздоровавшись, первое, что она произнесла, было:
– Женя, а ты что здесь делаешь? Иди домой, или куда хочешь.
Теперь не Мазаев, а учительница оказалась окруженной. Все наперебой просили ее изменить свое решение. Натиск учащихся настолько был сильный, что она, хотя и не сразу, но согласилась.
«Никогда не видела, чтобы так дружно всем классом заступались за ученика перед учительницей» – подумала Люка.


Впечатления, полученные в эти несколько дней зимних каникул, были настолько грандиозны, что затмили почти все эпизоды из прошлой жизни. Люка до этого и не представляла, как можно весело и интересно проводить время в большом коллективе. Она всегда полагала, что неплохо отдыхать вдвоем, вчетвером, не более. А оказывается, хорошо и тогда, когда много.
Очаровательные девчонки, замечательные парни, и это рядом. Как же все красиво, как же все обаятельно! Почему ранее не попадалось ничего подобного? Почему не было так хорошо? Да, просто – не везло. Ведь, ранее, с кем только не соприкасалась, и все они только и ждали, как бы унизить и обмануть. А здесь каждый готов придти на помощь, если тебе тяжело, всякий готов подставить плечо, чтобы ты не упала… Да, что говорить? Если все это не сказка, то, вероятно, лучшая сторона реальной жизни. И, пусть, досталась она совсем на незначительный промежуток жизни, измеряемый двумя-тремя годами. Но врежется он в душу и память надолго.
Вот и в Грузине все оказалось реальным и близким. И забыть такое выглядело невероятным. Лыжные прогулки, вечерние танцы и, даже, игры в снежки – все это интересно и так притягивает, что передать не возможно.
Но была и ложечка дегтя в огромной бочке меда. Мальчишки, находящиеся в абсолютном меньшинстве, вдруг быстро оказались разобранными девчонками. Те, которые не умели кататься на лыжах, или умело изображали, что у них ничего не получается в этом виде спорта, попали под наблюдательные взоры пацанов. И быстро воспользовались сложившейся ситуацией, наиболее активные девушки обеспечили себя кавалерами-тренерами, как минимум, до конца каникул.
Люка, поначалу, попыталась таким же образом по очереди подъехать то к Сашке Розенфельду, то к Вовику Свирскому, то еще к кому-либо.
У нее даже что-то получилось на короткий срок с Валеркой Голованом.
Короткий срок – это меньше двух дней. Но они прошли насыщено.
Был даже момент, когда Люка вообразила, что влюбилась. Мало того, почти убедила себя в ответных чувствах со стороны Валерки. Повод для таких выводов был.
Однажды, морозным вечером, в ответ на приглашение Голована покататься на лыжах, она предложила просто прогуляться. Они пошли по лесной дорожке. Периодически из-за облаков появлялся месяц, и тогда на несколько минут было видно протоптанную широкую тропу. Но, лишь становилось темно, ноги начинали проваливаться в глубокий снег. И, как правило, следовала потеря равновесия. Это сопровождалось громким смехом до тех пор, пока, цепляясь друг за друга в попытке устоять на ногах, они не рухнули на снег. Мгновение, и Валерка обхватил Люку обеими руками. Девушка, не понимая, что происходит, только ощущала, как попеременно оказывалась то под Голованом, то над ним.
«Кажется, мы куда-то катимся…» – наконец догадалась она.
Далее рассуждения резко прервались. Валерка, оказавшись сверху, затормозил качение и буквально впился ртом в Люкины губы. Интуитивно ее руки крепко прижали к себе парня. Она целовалась впервые. Поэтому мозг абсолютно не работал. Люка чувствовала себя летящей высоко в небесах. На грешную землю ее возвратило ощущение Валеркиных рук у себя под свитером.
Девушка попыталась вывернуться, но парень, естественно, был сильнее. Тогда прозвучало:
– Отпусти!
Валерка ослабил руки. При очередном появлении луны Люка рассмотрела его разочарованную физиономию.
– Разве тебе плохо? – спросил он.
– Очень хорошо, но холодно.
– Ответ остроумный…
– Пошли назад, Валера.
По дороге они не проронили ни слова.


На следующий день, как ни в чем не бывало, лыжные прогулки возобновились.
– Интересно, что там происходит? – Валерка указал лыжной палкой на соседнюю горушку – Поехали, узнаем.
Оттолкнувшись, он заскользил вниз по склону. Люка посмотрела вслед. Но тот даже не оглянулся, чтобы проверить следует ли за ним его спутница. Переведя взгляд туда, куда так стремительно направился Голован, она увидела почти всех одноклассников, собравшихся на вершине холма. Судя по бурной жестикуляции, все они были заняты обсуждением какого-то вопроса. Но Люкины глаза привлекло красное пятно, выделявшееся на фоне остальных. Это была куртка Таньки Рогозиной.
«Вот, что его потянуло туда» – решила Люка. И, немного подумав, направилась в ту же сторону.
А там дискуссия была в полном разгаре. Мазаев, приехавший в Грузино со своими горными лыжами, пытался доказать всем их превосходство над беговыми при спуске с горы. Он, красиво виляя, проехал по склону и, остановившись, спросил:
– Кто повторит?
– Я! – громкий голос Голована прозвучал, как эхо.
И, вслед за этим, Валерка на своих узких беговых с жесткими креплениями повторил все Мазаевские пируэты. Затем, лихо «елочкой» проделал обратный путь.
– Еще вопросы есть? – спросил он.
– Есть! – ответил Мазай.
– Задавай!
– Фильм «Двенадцать девушек и один мужчина» видел?
– Да.
– Помнишь, как главный герой на руках со своей возлюбленной, повредившей ногу, спускается на лыжах с горы?
– Ну, помню. Тони Зайлер – олимпийский чемпион, герой Кортина д’Ампеццо. Только не понимаю, к чему клонишь?
– А вот к чему. Ты сможешь на своих гробах сделать то же самое?
– Только после Вас, маэстро. Берите девчонку на руки, и вперед.
– Согласен – спокойно ответил Женька – Только, девочку выберу я сам.
– Идет!
Мазаев обратился к Рогозиной:
– Будешь моей ассистенткой?
– Если гарантируешь сохранность жизни и здоровья, то – да.
Женька, не отвечая, воткнул палки в снег и подошел к Татьяне. Ловким движением поднял ее на руки перед собой и с этим грузом на мгновение остановился перед склоном холма. Затем, разогнавшись коньковым ходом понесся вниз под гору. Маневрируя по склону, он без труда достиг его подножия. Сверху до него докатились бурные аплодисменты. Но, видимо, этого Мазаю показалось мало. Он взвалил на одно плечо Татьяну, на другое свои новые горные лыжи и стал подниматься в гору. Таня попыталась сопротивляться и даже слегка поколотила Женьку по спине, но быстро успокоилась. Единственное, что ее волновало в тот момент: вдруг не донесет. Но Мазай с успехом продемонстрировал свою хорошую физическую подготовку, чем заработал дополнительное рукоплескание.
Подняв руку, тем самым прося тишины, Мазаев провозгласил:
– Состязание – незакончено. На старт вызывается Валерий Голован! Ну, Голый, выбирай боевую подругу.
Люка с надеждой посмотрела на Валерку. Но тот даже и не повернулся в ее сторону. И то, что он сказал, заставило Люку спуститься с небес на землю:
– Условия должны быть равными для всех. Рогозина, придется еще раз прокатиться.
«Дурак – прошептала про себя Люка – я, ведь, легче Рогозиной».
А Татьяне, разумеется, было приятно, как много внимания ей уделяется. Но оказаться на руках у Голована в этот момент ее не прельщало. Но, ничего не поделаешь, пришлось согласиться.
Она также легко взлетела на руки (Валерка был не из слабаков). И на этом закончилась идентичность событий. На беговых лыжах без палок уже тяжело выделывать повороты на склоне. А если на тебе висит еще груз массой более полуцентнера, то станет понятно, что и прыжки совершать практически невозможно. Поэтому, Валерка вынужден был выбрать путь по прямой. А здесь скорость резко возрастает. В итоге, на полпути – примитивное падение.
– Победил по очкам Евгений Мазаев! – провозгласил Розенфельд.
Люка почти не слышала этих восторгов. Она с грустью смотрела на Голована. Тот же, отряхиваясь от снега, старался улыбаться, делая вид, что ему безразлично все происходящее. Как истинный джентльмен он помог подняться Рогозиной и даже стряхнул с нее несколько комьев снега. А вот это уже совсем неприятно укололо Люку.
Она и ранее слышала о попытках ухаживания Голована за Рогозиной. Также, как и все, знала о бесполезности этих усилий. Решила воспользоваться такой неопределенностью. Но, увы…


Пришлось почувствовать себя лишней. Ибо Валерка Голован постоянно стремился оказаться там, где катались на лыжах Мазаев с Рогозиной.
Люка оставила идею о продолжении взаимоотношений. Поэтому, утром и днем с удовольствием проводила время, катаясь на лыжах с девчонками, издали наблюдая за играми «парочек».
А вот, вечерами, совсем другое дело. Все собирались вместе у теплой печки. Исключением был только Женька Мазаев. Ему Кира Васильевна всегда находила какую-либо работу. То котлы помыть (на морозе это, мягко говоря, не очень приятно), то дров заготовить, то еще чего-нибудь. И надо отдать должное, Женька стойко переносил эти тяготы. На насмешливые реплики учительницы: «Я тебе не обещала легкой жизни», он спокойно ей объявлял: «А я ни на что и не жалуюсь». Выполнив все работы за час-полтора, Мазаев присоединялся к остальным.
Войдя в теплое помещение, он громко провозглашал:
– Дозвольте погреться!
После этого он подходил к печке, присаживался и начинал греть руки, прикасаясь к теплым кирпичам. Большинство с улыбкой наблюдало за этим представлением. Причина простая: на скамье рядом, как бы случайно и одновременно с целью сохранить место, всегда оказывалась Таня Рогозина.
Единственное, чего не хватало, так это, музыки для танцев. В те годы с этим вопросом были проблемы. Эра громоздких радиол и магнитофонов – в самом разгаре. И, разумеется, о доставке сиих агрегатов на загородную лыжную базу ни у кого даже мысли не возникало. Зато, гитара присутствовала в любом походе. Вот и в Грузино Сашка Розенфельд захватил свою «подругу семиструнную». Если бы он решил оставить инструмент дома, его, мягко говоря, не поняли бы.
Таким образом, танцевальные вечера сами собой заменились песнями.
Кроме песен у молодых людей были и другие забавы. Юная кровь всегда требовала доказательства превосходства. Поэтому всяческие состязания (неважно по каким критериям) всегда присутствовали. Любой парень испытывал желание показать свое превосходство над другими. Особенно, перед девчонками.
Понятно, что превосходство одного над другим в разные периоды возраста выглядят по-разному. Если в 10 – 12 лет дети предпочитают показать свою индивидуальность за счет индивидуальности родителей, то в подростковом возрасте приходится надеяться только на себя. И вот здесь требуется поймать момент, когда твое то, что ты умеешь лучше других, пришлось кстати.
Вот и здесь, в Грузине, после успехов Мазаева на горных склонах, другим парням также захотелось, чтобы и о них говорили. А главное, чтобы девушки также смотрели на них как на героев, то есть понимали, что и они умеют что-то.
Первым и, как выяснилось позднее, последним этот решительный шаг сделал Вовик Свирский. Он решил, что борьба самбо, в которой добился некоторых успехов, должна стать его главным козырем. И в тот же вечер стал показывать то, что умеет.
Сначала это были простейшие приемы, которые Вовик показывал, объясняя окружающим, как их применять. Естественно, что девчонкам все это было мало интересно. И Свирский уже начинал разочаровываться в своих намерениях. Но в этот момент на авансцену выступил Розенфельд:
– Что ты показываешь какие-то детские игрушки? Ты, вот, скажи, если на тебя нападут с ножом, сумеешь постоять за себя?
– It is natural! Правда, есть одно условие, я должен видеть нож. Сам понимаешь, от удара в спину никто не застрахован.
– Хорошо – Розенфельда явно не удовлетворял такой ответ – Я сейчас возьму нож и буду на тебя нападать. Выбьешь ты его у меня из рук?
– Как два пальца об асфальт! – улыбнулся Вовик.
Дискуссия на свежем воздухе привлекла и девчонок. Они, почти в полном составе высыпали из избушки. Свирский ликовал. Он предвкушал, как сейчас своим умением отодвинет Мазая на второй план.
– У Щепкина прекрасный финорез – весело произнес он – Одолжи и нападай, я жду.
– Держи – Альчик протянул финку.
Розенфельд взял нож и, готовя удар снизу, начал приближаться к Свирскому. Тот, как ни в чем не бывало, бросал на Сашку издевательские взгляды. Наконец, тот оказался на таком расстоянии, когда можно было достать ножом противника. Осталось, лишь «нанести» удар.
Рука с ножичком резко двинулась вперед. Свирский молниеносно отреагировал на выпад. Он уже знал, какой прием требуется провести. Но, видимо, в тот момент Розенфельд испугался, что может поранить Вовика. Поэтому попытался отдернуть руку назад. В результате, Вовик почувствовал, что вместо Сашкиного запястья его кисть сжимает лезвие ножа, которое выскальзывало из его кулака.
Было мучительно больно, но Вовик терпел. Он улыбался, когда капли крови лились  на пол. Он смеялся, стараясь показать всем, что царапина – пустяки. Но, что он в это время думал про себя, останется загадкой навсегда.
Девчонки тут же, в основном те, которые собирались посвятить себя в будущем медицине, начали оказывать первую помощь. Тут же разворотили аптечку. Из нее извлекли йод, бинт, перекись водорода и стали обрабатывать рану. Свирского такое внимание со стороны слабого пола, до коего он был очень охоч, мало сказать, что радовало. Он вознес себя на неприступную высоту, ту, на которой к тебе обращаются взоры всех, кого ты хотел бы видеть в числе своих поклонников. На тебя направлены взгляды девичьих глаз, причем, только на тебя. Те, в ком еще вчера ты видел своих конкурентов на право быть в центре внимания, отходят на второй план. Ты – пуп земли! К тебе тянется основная масса. Ты чувствуешь себя на вершине. Ты – один, и вокруг все остальные.
Но, рана – глубокая. И будущие врачи бессильны.
В этот момент появляется учительница. Она быстро понимает, что пострадавшему требуется квалифицированная помощь. Немного времени потребовалось для выяснения обстоятельств случившегося. Из неразборчивых объяснений она четко делает выводы и успешно решает задачу о дальнейших действиях:
– Свирский, здесь, в трех километрах, войсковая часть. Там, наверняка, есть санчасть с врачом. Собирайся, пойдем туда. Розенфельд и Мазаев пойдете с нами.
Сашка Розенфельд и не думал о возражении. Ведь он, не желая того порезал Вовика. А вот, Женька Мазаев, хотя и понимал о необходимости сопровождения пострадавшего, не имел никакого хотения тащиться куда-то после дня, и без того изобилующего множеств событий.
– Кира Васильевна – делая вид, будто бы рыдая, простонал Мазай – ну, почему опять я? Я и дров наколол, котлы помыл, еще не согрелся, а меня опять на передний край.
– Поменьше разговоров, Женя. Вспомни, на каких условиях я согласилась на твое присутствие здесь. Забыл?
– Никак нет, товарищ преподаватель! Я – что? Я готов. Нечто неясно?!
– Вот и хорошо. Одевайся теплее. Дорога – неблизкая.


Заснеженный тракт, казалось, никогда не кончится. Уже с трудом передвигая ноги, путники достигли цели своего путешествия. На КПП, после недолгих объяснений, учительницу с ребятами проводили в санчасть.
Врач, молодой лейтенант, уверенно обработал рану, приговаривая:
– Удружили тебе твои подруги… Кто же льет йод и перекись водорода в таком изобилии?
Зашив рану и сделав противостолбнячный укол, он подвел итог своей деятельности:
– Не волнуйся. Через пару недель будешь играть в волейбол.


Было уже за полночь, когда они вернулись на базу. Там почти все спали. Ну, а кто не спал, то все равно разбрелись по спальным местам.
Только за предбанником, у печки, сидели Муза с Муней. Подруга успокаивала Галкину. Та утирала слезы и постоянно бормотала одно и то же:
– Впервые мне представилась возможность на практике оказать первую помощь. И не кому-нибудь, а дорогому человеку, а я не справилась!..Час ходьбы с больной рукой… Как он там?..
– Не ной и вытри сопли – Ире Муниной в отличие от подруги рыдания не мешали слуху – Встречай своего милого.
В дверях, помахивая забинтованной рукой, с геройской улыбкой на лице стоял Вовик Свирский в окружении сопровождающих.
И только присутствие учительницы остановило Музу. Иначе она, не задумываясь, бросилась бы на шею Свирского…


С грехом пополам школа была окончена. Об институте Люка и не думала:
«Хватит учиться! Каждый день по радио только и слышишь: «Требуются,.. требуются…». Значит, не пропаду. И родители, кажется, удовлетворены. Хотели видеть дочь со средним образованием, получили. Все!»
Действительно, найти работу было несложно.
Но, учитывая опыт, полученный в «Березке», девушка сразу же отбросила торговлю. А вот объявление: «Требуются ученики официанта» ее заинтересовало.
«А вдруг, и там какое-нибудь воровство на меня повесят? – на мгновение посетило сомнение Люсю, но тут же другая мысль затмила все остальные – Главное, не подписывать ничего, не читая».
Ноги уже сами несли ее на Двинскую улицу. Там располагался ресторан «Бригантина». Войдя в вестибюль, Люсю сразу же охватило такое огромное желание работать, именно, здесь, что на все вопросы, задаваемые в отделе кадров, звучали только восторженные ответы.
Уже через несколько дней девушка была уверена, что нашла свое место в жизни. Ее устраивало буквально все. И добрые отношения сотрудников, и график работы, особенно, когда выходные приходились на будние дни, и чаевые, несмотря на то, что ими приходилось делиться. Правда, периодически возникали недовольства клиентов, но от них Люся еще не успела утомиться.
А получив первую зарплату, чувство материальной независимости от родителей затмило полностью все мелкие шероховатости, присутствовавшие в профессии.


Теперь, когда много свободного времени, а на работе приходится часто видеть, как отдыхают клиенты, Люсе и самой захотелось весело провести вечерок, другой.
Тем более, когда ощущаешь полную свободу, которая так здорово контрастирует с еще очень памятной школьной жизнью. Как известно, Люка никогда не утруждала себя учебой, но все равно какой-то неприятный груз висел над ней. Такое чувство преследовало почти ежедневно. Причем название этому чувству подобрать тяжело. Совесть? Непохоже. Страх? Тоже – не то. А, впрочем, не важно. Главное – ничего подобного больше нет. Пришла с работы, и делай, что хочешь. Никаких обязательств. Сплошной отдых.
Но, и отдых имеет свою особенность. Он не любит однообразия. Одно и то же, даже приятное, надоедает. Отсюда следует, что, если не напрячь мозги на фантазии, то праздник прекращается, и наступают будни.
И Люся очень быстро подошла к такому рубежу. Ей надоело бездельничать. И, следовательно, она теперь ждала не выходных, а рабочих дней. Они для нее стали интересней. Ведь, девушка начала постигать тонкости и тайны профессии. Не предполагала Люся, сколько ухищрений, наработанных годами, следует освоить, чтобы иметь полноценное материальное благополучие.
Хорошей учительницей по изучению этих премудростей стала коллега по цеху Анна Михайловна Банщикова. Она, хоть, и была старше Люси почти на десять лет, но сразу же заявила, что ненавидит обращение на «вы», а также, по имени и отчеству. Они быстро сошлись. И, благодаря этой «дружбе», старшая очень многому научила младшую. А та, в свою очередь, оказалась способной ученицей.
Очень быстро научилась разбавлять пивом красную икру. На работу приходила с сумкой водки, купленной в магазине. Затем на этикетку каждой бутылки аккуратно ставила штамп ресторана «Бригантина». А в кассовый аппарат вводила только те суммы, которые официально сдавала в конце смены. Также хорошо были усвоены и многочисленные другие хитрости, позволявшие увеличить заработок.
И вот, совсем юная девчонка почувствовала, что такое есть достаток.
А здесь образовался подводный камень. Лишние деньги хочется потратить с удовольствием для себя. А удовольствие – веселое препровождение времени. Где же его проводить? Есть еще одна статья расходов – красивая одежда. Где ее брать? В магазинах – нет. Можно назвать еще несколько официальных мест, где, якобы, можно потратить деньги. Но, не надо забывать, что для этого необходимо иметь доступ к дефициту. А таковой появляется только со временем. Естественно, что для вчерашней школьницы это невозможно. Правда, работая в ресторане, она пополнила свой стол хорошими продуктами и напитками, но, как говорится: «Ни хлебом единым…»
Ну, хлеб – хлебом. А, что касается питья, то здесь Люся быстро пристрастилась к напиткам. Иногда, зайдя на свою кухню и случайно проходя мимо холодильника, ноги сами останавливались. Дверца открывалась, а на ней изнутри всегда находилась початая бутылочка крепкого напитка.
А вот, с проведением свободного времени дело обстояло совсем неважно. Как правило, это были встречи с молодыми людьми, знакомство с которыми происходило накануне в ресторане, во время обслуживания. Разнообразием эти мероприятия не отличались и обычно заканчивались примитивными приставаниями и грязными намеками.
Почему-то считалось, что профессия официантки не для порядочной девушки.
Этот комплекс преследовал Людмилу повсюду. Даже, просто идя по улице, ей казалось, что все прохожие смотрят вслед, замечая во внешности нечто вызывающее. Такое преувеличение действительности приклеилось к ней, независимо от личного желания. Как последствие – агрессия, иногда неоправданная.
Порою, можно было бы не заметить или, просто, отшутиться от случайно услышанного вслед замечания. Но дух противостояния, независимо от себя самой, заставлял «дать сдачи».
Как-то, прогуливаясь перед работой, Люка услышала у себя за спиной:
– Какие очаровательные ножки! Был бы счастлив, если бы их хозяйка села мне на плечи.
Что ответила другая бы на ее месте, вариантов – множество. А она выбрала то, что далеко не каждому придет в голову. Обернувшись, Люка посмотрела в улыбающееся лицо восхищенного ее нижними конечностями юноши и сурово высказала:
– А не боишься, что обоссу?!
Или, другой пример…
Впрочем, ее подобные выпады происходили постоянно. Объяснить таковую ситуацию можно лишь тем, что пора девичьей школьной влюбленности канула в вечность. На смену пришло время общения со взрослыми. Регулярно от своих товарок по работе она слышала: «Все мужики – сволочи». И, понятно, что подобные тезисы не могли проскочить мимо до конца несформировавшегося юного мышления.
Но…


– Как хочется познакомиться с хорошим парнем – жаловалась Люка своей соседке, с которой последнее время сблизилась – Кажется, никому не интересно со мной. Нет, я понимаю, что моя внешность – неидеальна, умом тоже не блистаю… Но, ведь – не уродина и не дура.
– Что ты из-за ерунды терзаешь себя? – возмутилась Жанна.
– Совсем не из-за ерунды. Это тебе легко рассуждать. Лучше ответь, почему у тебя все так легко? Ты – красивей меня, или умней?
– Да не в этом дело.
– В чем же тогда?
Жанна прочитала целую лекцию на эту тему. Она подробно рассказала, как, используя служебные возможности театральной кассирши, знакомится с мужчинами. Схема – простая. Требуется, внимательно наблюдать, кому продаешь билеты. Вернее, один билет. И, если человек, купивший этот билет, интересен, то свободное место рядом Жанна оставляла для себя.
– Вот и все секреты – закончила свое изложение соседка.
Люся слушала, раскрыв рот.
– Неужели, так просто? – спросила она.
– Разумеется, не совсем. Ведь надо найти повод для знакомства. Не думай, что каждый раз получается. Один раз из трех повезет, уже – здорово.
– Жанночка милая, устрой мне, пожалуйста, такой билетик.
– Да, сколько угодно. Кстати, могу уступить тебе свой – на завтра в БДТ. «Мещан» смотреть пойдешь?
– Конечно!


Понятно, что заядлой театралкой Люся не была. Если не считать школьные культпоходы, то это был ее первый в жизни самостоятельный визит в мир Мельпомены. Однако она хорошо знала, что в ее сумочке лежит дефицитный билет.
Большой Драматический театр в те годы блистал не только в Ленинграде, но и по всей стране. Чтобы это почувствовать, достаточно в семь часов вечера прогуляться в километровом радиусе от театра. Через каждые два шага слышится вопрос о лишнем билете.
Девушка шла и про себя рассуждала:
«Кто же будет моим соседом? А вдруг место рядом со мной окажется свободным? Хотя, такого не должно быть. Вон, сколько желающих попасть в театр. Если он (а Жанна клялась, что продала билет молодому мужчине) даже продаст свой билет, то все равно кто-то окажется на этом месте… А если рядом со мной окажется старик, или, хуже того – женщина? Потерянное время… Да, хватит себя накручивать! Скоро сама все увижу».
И увидела.
В кресло справа плюхнулся молодой человек с животиком и пушкинскими бакенбардами. На подлокотники моментально опустились массивные предплечья с удивительно маленькими кистями. Люка едва успела убрать свою левую руку. Но, главное она заметила: на безымянном пальце – явный след от обручального кольца.
«Значит, влипла» – подумала девушка.
Уже представилось в воображении, как этот тип, войдя в театр и оглянувшись по сторонам, постарался незаметно снять кольцо и спрятать в карман. Сейчас, видимо, будет ждать антракта, чтобы в фойе рассмотреть подходящую кандидатуру, за которой можно приударить.
«Нет, такая перспектива не для меня. Зря послушалась Жанну. Если она готова встречаться с кем угодно, то мне это не по душе…»
– Извините меня – услышала Люся шепот в самое ухо, сопровождаемый обжигающим дыханием – я первый раз в БДТ и никогда не видел вживую так много знаменитых артистов. Как я завидую ленинградцам. Вы – ленинградка?
– Да.
– Еще раз, извините. Не согласитесь Вы показать мне город?
Со всех сторон послышались возмущения с требованием не мешать смотреть спектакль. Пришлось прервать беседу.
– Дождемся антракта – шепнул сосед.
«Зачем?» – подумала Люся…


В антракте – буфет. Второе действие – тот же буфет. А в следующем антракте их в театре уже не было. Вечер продолжился в ресторане «Кавказский».


Бывает, что случайная встреча переворачивает всю оставшуюся жизнь.
И свидание Людмилы, спроектированное ее соседкой, со случайным командировочным из Новосибирска закончилось образованием новой советской семьи. Совместные прогулки, якобы с целью знакомства с городом Ленина, продолжались недолго. Леонид (так звали нового Люсиного знакомого) не стал ждать окончания срока своего пребывания в Ленинграде и сделал ей предложение. Та удивилась, но согласилась.
Дальше события развивались стремительно.
Стремительность же заключалась в том, что Леонид очень быстро и очень аккуратно намекнул Людмиле, мол, не мешает прописать мужа. Потом, родители Люси, не без влияния того же Леонида, однокомнатную кооперативную квартиру, на которую копили, можно сказать, всю жизнь, отдали детям, а сами остались в коммуналке на Лермонтовском проспекте. Вроде бы родительская любовь, а результат – планомерный расчет «зятя». Потому что, далее последовал развод и размен жилплощади.
Таким образом, Людмила Барсова, урожденная Кузьмина, оказалась в девятиметровой комнатенке густонаселенной квартиры на Моховой.


«Уже не первый раз в моей несчастной жизни я натыкаюсь на обман. То ли, мне просто не везет, то ли, кругом все – не так. Ведь я не стремлюсь, как некоторые, куда-то наверх. Мне достаточно простого счастья. А я, как заговоренная. Думала, вот – он! Моя судьба. А что вышло?.. Мама сказала: не переживай, дочка, у тебя все впереди. Так ей – за сорок. Я для нее – ребенок. А я выросла, даже замужем побывала… Эх, если бы кто-нибудь, даже старик-инвалид, нашел бы меня лучшей в мире, я для него отдала бы все, что у меня есть. Но, как такое определить? Ленька так красиво ухаживал. Я поверила. А что получилось? Обвел он меня вокруг пальца. Скотина!»


Изменилась личная жизнь. Резко и неожиданно.
Пощечины судьбы получал каждый. Кто сильнее, кто слабее. Разумеется, и реагируют на них все по-разному. Но в юные годы, непременно возникает желание моментально все изменить и начать жизнь с чистого листа.
Видимо поэтому (а как еще объяснить иначе?), Людмила Кузьмина решила поменять работу.
И первое, что подвернулось, было предложение потрудиться официанткой на судах загранплавания.
Таковое изменение в ее жизни одобрили практически все родственники и знакомые. Ведь в советское время попасть за рубеж, при этом получая зарплату, считалось для большинства наших граждан чем-то абсолютно недосягаемым. «Повезло!» – самое повторяемое резюме окружающих.


Первый рейс в дальние страны протекал, как сладкий сон. Даже морская болезнь, слегка волновавшая в начале путешествия, к приходу на Кубу исчезла. Гуляя по улицам Гаваны, Люся наслаждалась солнцем. Выходя на морскую набережную, с восторгом ловила ртом легкий ветерок. Не было ничего, что могло бы помешать ей радоваться тому, как удачно все сложилось.
Моряки также расслаблялись перед еще не скоро предстоящей дорогой домой. Судно – на приколе. Ждет разгрузки. Очередь движется медленно. Постоянно, вне очереди, становятся к причалу представители капстран.
Кубинская линия характерна именно тем, что там работают те, кто еще только начинает ходить в загранку, и те, кому уже успела опостылеть суматоха коротких денежных рейсов в Европу.
Особенно, вторые, прибыв на остров Свободы, как его тогда у нас называли, желали лишь одного: расслабиться.
Таких расслабляющихся Люся обнаружила при возвращении на борт.
Стоящее на приколе судно «Сантьяго-де-Куба» очень удачно отбрасывало тень на пирс. И в этом оазисе прохлады несколько моряков убивали время. Среди них был и капитан. Он первым обратил внимание на приближение молодой женщины к их компании:
– О, Людочка, украсьте нашу компанию. Расскажите что-нибудь свеженькое, а то мы перебрали, кажется, все «бородатые» анекдоты.
– Да, я не умею рассказывать. И анекдоты забываю, не успев дослушать до конца.
Люка направилась к трапу.
Капитан же оказался настойчивым.
– Людочка, да Бог с ними с анекдотами. Главное, посидим  вместе. Поймите, в этом тропическом, так называемом «рае», кроме тоски ничего не существует. Это для Вас заграница – новинка. Но, поверьте, что через пару рейсов это пройдет. И Вы поймете, что вдали от Родины нет ничего лучше, чем провести время в кругу соотечественников.
Это было первое неофициальное общение капитана Юрия Монахова и официантки Людмилы. А далее, как в кино, эпизод за эпизодом все ближе и ближе к развязке. Это – естественно в ограниченном коллективе, находящемся, к тому же, вдалеке от вышестоящих организаций. Здесь полный хозяин – руководитель. В данном случае таковым является капитан. Ослушаться его равносильно потере работы.
Правда, не мешает отметить, что не всегда отношения начальника с подчиненной затягиваются так надолго, как это получилось у Люси…


Вика достала из сумочки записную книжку. Нашла нужную страницу и начала быстро вращать телефонный диск.
– Алло. Кого надо? – услышала она не столько хриплый, сколько грубый и недовольный женский голос в телефонной трубке. Уже не хотелось вежливо поздороваться, появилось желание поскорее услышать того, кому звонишь:
– Мне – Людмилу!
– Какую? Их у нас три.
«Вот задача – подумала Вика – Я и не представляю ни отчества ее, ни фамилии».
– Ждать-то долго?! – еще громче и на грани хамства.
– Ту, у которой комнатка в самом конце коридора – нашелся подходящий вариант ответа.
– Люська! Барсова! Тебя!
«Значит, она не вернула девичью фамилию…»
– Я слушаю.
«…Похоже, уже наклюкалась».
– Привет, Люка.
– Ой, Вика, здравствуй. Рада тебя слышать.
– Я, тоже. Но хотелось бы с тобой и увидеться.
– Так приезжай. Я, как раз, сегодня выходная.
– Хорошо. Жди, скоро буду.
Спустя некоторое время, бывшие одноклассницы сидели друг против друга за маленьким столиком в тесной комнатушке. Люка, превозмогая алкогольный дурман, старалась внимательно слушать:
– Я принесла две общие тетрадки по 96 листов. Одна под черновики, в другую будешь записывать начисто. Главное, чем больше фактов, тем – лучше. Причем, каждый факт желательно сопровождать точной датой…
– Ну, точный день я не всегда смогу вспомнить.
– Хорошо. Не вспомнишь день, вспомни хотя бы месяц, время года. Наконец, половину года. Главное, опиши, как можно подробнее, любовные похождения твоего капитана…
– Вика, зачем тебе это?
Вопрос заставил задуматься. Но не о том, «зачем», а как сказать об этом Люке, не вызывая дополнительных расспросов. Очень не хотелось вытаскивать на поверхность подробности. Но ничего хорошего сообразить не получилось:
– Юрка Монахов – мой муж.
Хорошо, что обе собеседницы находились в положении сидя. В противном случае одна из них точно бы не устояла на ногах. Через слегка затянувшийся промежуток времени Люка наконец нашла в себе силы сказать:
– Получается, мы с тобой – «молочные сестры»?
– Это как?
– Да, очень просто: нас с тобой имел один мужик. А ****и так называют друг друга, после того, как побывали под одним клиентом.
«Ты, дорогуша, права – подумала Вика – Вряд ли есть для нас более подходящее название».
– Ладно, «сестра», продолжим. В общем, берись за работу. Как ты теперь понимаешь, мне это очень нужно. Не бойся, я тебя не выдам. Наоборот, хорошо отблагодарю.
Вика вкратце объяснила, что материально поможет с кооперативом.
Это предложение так вдохновило, что Люка еле дождалась, когда Вика уйдет. Тут же страницы в тетрадке начали заполняться. Она еле успевала фиксировать свои воспоминания. Иногда слезы мешали разглядеть написанное.
Далеко за полночь Люка решила остановиться. Глаза слипались, да и коньяк закончился. Засыпая, она с улыбкой на лице уже видела себя в новой квартире без соседей.
«Неужели и мне повезет? Не верится, что Вика меня обманет. Буду надеяться на лучшее…»


Вика не обманула. Несколько месяцев спустя Люка начала обустраивать свое новое жилье на Пионерстроя.
Состоялся, даже, праздник новоселья, если можно так назвать застолье двух женщин.
Они сидели за небольшим журнальным столиком, заваленным яствами и напитками, которых хватило бы на значительно большее количество едоков. Но, в основном, уничтожались коньяк и шоколад. Вика, очень редко употреблявшая спиртные напитки, на этот раз решила расслабиться. Автомобиль, без которого она практически не выходила из дома, был оставлен в гараже.
Слегка заплетающимся языком Вика пыталась объяснять хорошо захмелевшей Люке то, что, как она считала, обязана знать одинокая женщина, проживающая одна в отдельной квартире:
– Пойми, ты теперь – невеста с приданным. Скоро женихи выстроятся в очередь у твоих дверей. Я не сомневаюсь, что очень скоро посыплются и приглашения в ЗАГС. У тебя будет большой выбор… И вот здесь не оплошай, как уже у тебя было однажды. Помнишь?..
– Такое не забывается…
Люка опустила глаза.
– Ты, что?! – Вика схватила ее за руку – Обиделась? Не надо. Я, Людочка, хочу лишь предостеречь тебя от необдуманных поступков. Ведь, полно авантюристов, особенно иногородних… А впрочем, это ты проходила. Второй раз на грабли не наступишь. Есть и наши, желающие улучшить свою жилплощадь. Поэтому, готовься услышать в свой адрес кучу комплиментов. Наверняка, начнутся приглашения в театры, рестораны, где в твои глаза полетят тонны пыли… В общем, как говорится, доверяй, но проверяй!
Вика перевела дух. Она сама от себя не ожидала такого красноречия.
«Никогда в жизни я еще никого не поучала – пронеслось у нее в голове – Что это вдруг на меня нашло? Видимо, питье – мне не на пользу. Ладно, еще глоток, и все».
– За новоселье! – Вика подняла рюмку.


А, ведь Вика, как в воду, глядела.
Действительно, от ухажеров вдруг не стало отбоя. Но Люся, даже без Викиных советов, сама понимала, что им надо от нее.
Моментально отметались все, кто хотя бы чуть-чуть давал понять об истинности своих намерений. Дурачки, как правило, выдавали себя быстро, проговорившись на каком-либо пустяке. А те, кто поумней, обычно из осторожности перегибали палку.
Люся стала неплохим психологом. Непонятным образом она чувствовала ложь, каким бы лоском ее не пытались прикрывать.
Но, однажды, после очередного веселого времяпрепровождения со своими коллегами по работе, возвращаясь домой, на подходе к своей парадной, ее обогнал молодой мужчина, бросив на ходу:
– Здравствуйте!
Смотря вслед вежливому незнакомцу, она задумалась: «Кто такой? Не знаю, где я его могла видеть. А точно, видела».
Через несколько минут их встреча повторилась. В лифте. Он держал створки закрывающихся дверей, ожидая ее. И в этот раз, ответив на следующее приветствие, Люка решилась задать вопрос:
– Мы с Вами знакомы?
– Были когда-то – прозвучал ответ.
– И когда же? – любопытство разбирало все сильнее и сильнее.
– Да, уже давно. Мы учились в параллельных классах. Вы – в «Г», а я – в «В».
Люка с трудом начала обнаруживать что-то знакомое в чертах лица стоящего рядом с ней. Но, все равно, память работала смутно.
– Я не помню, как Вас зовут – продолжил разговор незнакомец – но точно знаю, Вы уходили из школы после девятого класса, а потом вернулись. Ведь так?
– Та-а-ак. Хорошая память…
– Значит, я не ошибся. Что ж, предлагаю познакомиться по новой, поскольку имена друг друга мы забыли. Есть возражения?
– Нет.
– Тогда, разрешите представиться. Мое имя – Леонид Константинов.
– Тот самый Леонардо? – неожиданно для себя выпалила Люка. Видимо, крепкие напитки, употребленные в конце рабочего дня, давали о себе знать. Мгновением перед ней промчался эпизод из школьной жизни. Дело в том, что Константинов обычно на обращения к нему, как то: Леня, Ленька и тому подобные – в ответ многозначительно озвучивал: «Я – Леонард». И, однажды, Мазай, которому, видимо, как и многим другим, надоело это слышать, ответил: «Хорошо, будешь отныне: Леонардо Недовинченный».
Щеки Люкиного собеседника немного порозовели. Сделав над собой усилие, он улыбнулся:
– У Вас тоже хорошая память…
– Может мы все-таки поедем? Мой этаж…
– Я знаю! Но сначала, я хочу услышать и Ваше имя.
– Мое имя – Людмила. А фамилия, когда я ходила в школу, была Кузьмина.
Леонид нажал кнопку с цифрой пять.
Лифт заскользил вверх и… застрял между третьим и четвертым этажами.
– Ой! – вскрикнула Люка, с трудом удержавшись на ногах, благодаря усилиям Леонида.
Весьма банальная ситуация. Двое молодых людей – между этажами. Более примитивной истории и не придумаешь. Можно в красках описать, что там происходило до момента освобождения из неожиданного плена. Понятно, что полупьяная женщина, слабо контролирующая свои действия, и здравомыслящий мужчина наедине не подумают читать «Отче наш». А насколько прав гениальный Гюго в своем утверждении, убеждались многие неоднократно.
Но более интересно продолжение подобных историй. Вот здесь-то разнообразие велико. Понятно, что большинство разбежалось моментально в разные стороны. Незначительное количество некоторое время поддерживает отношения. И совсем незначительные проценты, выйдя из лифта, решают связать свои судьбы кольцами Гименея.
Людмила и Леонид оказались в числе тех, для кого итогом их мимолетного свидания стал ЗАГС.
И, надо сказать, этот брак был удачным и даже более того: они чувствовали себя счастливыми. У обоих за спиной неудачный опыт на этом поприще. А здесь, несмотря на солидный возраст, избыток нежности и взаимопонимания. А, когда после нескольких неудачных попыток, на свет появился Сергей Леонидович Константинов, то казалось, что эту чету можно смело ставить всем в пример.
И в действительности, оба переживали этап возрождения. Оба почувствовали такой прилив сил для построения будущего, что каждый сумел буквально с первого дня общения изменить укоренившимся привычкам предшествующего периода существования. Для подтверждения сего достаточно привести по примеру на каждого. Леонид, разрушивший свою первую семью постоянными походами на сторону, практически завязал глаза и не видел никого кроме супруги. А Люся, неожиданно для себя самой, поставила жирный крест на алкоголь. И такое, при ее-то работе!..


Но, разве бывает, что все – хорошо? Возможно, да. Но чаще наблюдается отрицательный итог. Почему-то разумные поступки совершаются реже, чем ошибки. А еще, бывает, что его величество случай нарушает все планы на самые благородные поступки. И иногда, к великому сожалению, таковой случай бывает трагическим.
Люся радовалась своей судьбе:
«Наконец-то у меня все сложилось хорошо! Квартира, заботливый муж. Скоро стану матерью. Чего еще лучшего можно пожелать?»
Пожелать, может и нечего. Но происходит непредвиденное, диаметрально переворачивающее все намеченное и пускающее ход событий туда, где и в самом страшном сне не хотелось бы оказаться. Ведь все – великолепно. Ничего лучшего не надо. Ну, зачем судьба ставит подножки. Причем, как правило, она преследует тех, у кого лишь, совсем недавно, все было хуже некуда. Вдруг им свалилось счастье. Пусть – просто повезло!..
Но почему ты фортуна не изменяешь тем, у кого всегда все благополучно? Почему ты отворачиваешься от тех, кто, длительное время, работая не покладая рук, строя свое счастье, добивается лишь временного успеха? И, даже в этой временной удаче от тебя поддержки не дождаться. Неужели, на роду написано то, чего не избежать никакими усилиями?
Вот и Люся была безгранично счастлива, когда услышала первый крик своего ребенка. Ее беспредельную радость в тот момент не могло смутить никакое самое мрачное предсказание будущего. Но через восемь месяцев на ее голову свалилось такое, чего и предвидеть было невероятно…
Счастливая семья прогуливалась. Светило яркое солнышко, такое редкое в Ленинграде. Отец вел коляску с сыном. Мать шествовала рядом. Все прекрасно, все благополучно. Никаких препятствий для общей радости нет… Почему же происходят события, которые способны в одно мгновение перевернуть всю последующую жизнь? Причем неожиданность их наступления гарантирует самые нежелательные последствия.
Вот и здесь, о чем думал Леня, отталкивая коляску с ребенком от себя в очередной раз. Видимо, предполагал, что также, как и минуту назад, он помашет рукой сыну, а тот в ответ улыбнется. Он, уже, улыбался. Открывался мир для ребенка. Но коляска наскочила на камень и перевернулась по ходу. Мальчик, сидевший и обозревавший окружающий мир, радовался всему, что видел вокруг и не заметил, как вся картина вдруг поехала перед его глазами и исчезла после сильного удара в затылок…
Он не слышал, как мать неистово кричала:
– Серый, Серенький, Сереженька!..
Не мог Сереженька ответить. Душа его уже общалась с высшими силами. Короткая жизнь оборвалась. И началось то, от чего нельзя уже было отворотиться.
Понятно, что имел место несчастный случай.
Но объяснить такое Людмиле было невозможно. Она не могла даже видеть Леонида. Для нее он сформировался, как убийца сына. Понятно, что совместное проживание в дальнейшем уже было невозможно.
А в чем же оказался виновным Леонид? Да, ни в чем. Несчастный случай, и ничего более. Но объяснить Люсе таковое не был способен никто.
И в результате, ее ненависть к мужу привела к разводу.
Для объективности, следует добавить, что Константинов сам ушел от Людмилы. Он, действительно, не мог более ужиться с пьющей женой. Ведь Людмила, после смерти сына, опять запила…


«Кажется, я избавилась от алкоголя. Так другой наркотик захватил меня. Постоянно тянет в казино. Очень, очень хочется. И, почему, если человек бросает пить, ему приходят новые испытания? И, вот теперь, я сижу перед этим чертовым автоматом, прекрасно знаю, что проиграю последние деньги… Сколько раз повторяла себе, что сюда больше ни ногой? Не получается!.. О, призовая игра! Повезло. Сейчас дождусь результата, сниму выигрыш и пойду домой. А что дома? Одна – в четырех стенах. И сюда, видимо, большинство ходит из-за одиночества. От того и все пристрастия: алкоголь, наркомания, игромания… Да, верно! Помню, раньше, захочу выпить сама с собой, то, пока все не прикончу, не успокоюсь. А с собутыльниками-то, поначалу, даже и не очень хочется. Правда, стоит сделать первый глоток, так захватывает, что и не остановиться… О, сегодня, похоже, мой день! Надо увеличить ставку!»
Такие мысли сопровождали Людмилу постоянно, когда она оказывалась в игровом зале. А оказалась она там впервые в день своего пятидесятилетия. В свой юбилей она не захотела никого видеть. Да и приглашать-то было некого. Из-за неумеренного увлечения спиртным круг ее общения сузился, можно сказать, до нуля. Это и побудило «завязать» с алкоголем.
Примерно за неделю до дня рождения, как-то поутру, после бурно проведенного накануне вечера Люся задумалась:
«И почему вся моя жизнь – через пень-колоду? В чем я провинилась перед Господом? Да, грешила! Много грешила… Но сколько я встречала грешников, которым и в подметки не гожусь. А в их жизни все – o’key. А у меня – наперекосяк…»
Такие рассуждения посещали Люку все чаще и чаще. Они и подвели ее к тому, чтобы сделать решительный шаг. Шаг тяжелый и для многих невыполнимый. Потому что, как говорят в народе, пить бросают абсолютно все, но меньшинство совершает это при жизни.
Тогда, не выпив даже капли горячительного напитка, она отправилась гулять. В ее Красносельском районе достопримечательностей мало. Вот и потянуло посмотреть город, в котором родилась полвека назад. Иными словами: потянуло в центр.
Приехав на «Площадь Мира», еще поднимаясь по эскалатору, Люка почувствовала, как сжимается ее сердце:
«Сейчас, уже скоро, увижу те места, где я еще девчонкой-хулиганкой вытворяла то, о чем страшно подумать. Обязательно пройдусь по Союза Печатников, Крюкову каналу, Декабристов, непременно загляну на Маклина…»
Но, к сожалению, не всегда планы, даже далеко не глобальные, выполняются.
Идя по Садовой, Люка всматривалась в здания, почти не узнавая, знакомые с детства места. Ее поразило невероятное количество залов игровых автоматов. Буквально, через каждые двадцать-тридцать шагов, то на одной, то на другой стороне улицы бросались в глаза яркие заманивающие рекламы. Любопытство нарастало. В конце концов, оно было удовлетворено.
А переступая порог игорного заведения, человек моментально попадает под его магию. Светящиеся дисплеи с огромным набором красочных живых картинок притягивают к себе. А, если рядом с этим, так называемым «волшебством», юноша или девушка в униформе отсчитывает N-ое количество денежных купюр, поздравляя с выигрышем, то желание оказаться в кресле перед игровым автоматом становится непреодолимым.
Подобно многим в таковую ловушку попала и Люся. Правда, ей немного помогли. Она уже собиралась уходить, но миловидный юноша в униформе предложил:
– Не торопитесь. Я, если Вы пожелаете, покажу автомат, который принесет удачу.
Люся посмеялась про себя и шагнула в сторону выхода. Но какая-то неведомая ей сила заставила остановиться и оглянуться. Увы, она в тот момент и не подозревала, какой роковой шаг совершает.
– И Вы можете такое гарантировать? – спросила она.
– Процентов на семьдесят.
«Хитрец».
– Ну, как? Рискнете?
– Да я, даже, не знаю, с какого конца подходить к этим автоматам?
– Ну этому-то я Вас быстро научу…
И научил!
То ли примета, то ли правило гласящее, что новичкам везет, сработало и на этот раз. Людмила выиграла. И выиграла неплохо. Но, к чему приведет такое начало, она и не подозревала.


Появился новый круг «друзей», среди которых быстро выделился некий Василий. Сначала он, якобы случайно, постоянно оказывался рядом с Люсей, давая ей советы. Затем однажды поступило предложение поближе познакомиться и отметить это событие в ресторане.
Люся, для которой посещение подобных заведений не было новинкой, все же была удивлена той манере ухаживания и заботе, свалившейся на нее. Она испытывала давно забытое чувство, когда ей приходилось слушать комплименты. Вдруг вспомнилось, что она – женщина. Вспомнилось-то – вспомнилось. Но не забылось и то, что она к тому же – азартный игрок.
Василий тут же за столом с угощениями начал рисовать на салфетках схемы расчета вероятности выпадения чисел на электронной рулетке. С пафосом доказывал преимущество игры на ней по сравнению с «тупыми» автоматами. И эта увлеченность передалась Людмиле. Ей тут же захотелось попробовать на практике, как действует теория:
– Пошли, попробуем!
– При одном условии – заявил Василий тоном, нетерпящим возражения – Ставишь двести рублей и, если проигрываешь, то уходим.
– Так, ты же обещал 80% выигрыша…
– Во-первых, я не обещал, а предсказывал. А во-вторых, 80% означают, что в среднем из ста попыток приблизительно восемьдесят будут удачными. Причем, неизвестно в каком порядке. Возможно, придется проиграть двадцать раз подряд, прежде, чем выиграешь. Понятно?
– Да, понятно, ну пошли же скорей. Я буду тебя слушать.


Двадцати проигрышей подряд не состоялось. Василий умело контролировал события. Он мгновенно гасил вспышки азарта, которым Люся постоянно подвергалась:
– На сегодня достаточно!
Таких слов вполне хватало, чтобы остановиться. И с каждым днем доверие Люси к своему учителю росло. И к этому была причина. Ей не приходилось более рассчитывать каждую копейку от зарплаты до зарплаты. Иногда выигрыши превосходили ее месячную зарплату. Разумеется, проигрыши тоже были. И на много чаще, чем 20%. Но, в этих случаях, ситуацией грамотно управлял Василий. Он не позволял Людмиле рисковать, делая крупные ставки. Вынуждал ее покидать игровые залы, если лимит проигрыша был исчерпан. Благодаря его установкам, Люся и сама научилась следить за своими порывами.
Наступил отрезок жизни, позволивший на время забыть прошлые тяготы.
Отношения с Василием становились все ближе, несмотря на то, как выяснилось, Люся была старше на целых десять лет.
Теперь совместному времяпровождению мешала только работа с ее рваным графиком.
– И зачем ты держишься за это свое кафе? Нужны тебе эти жалкие гроши? Не надоело получать наравне с гастарбайтерами? Не унижает тебя, что какая-то таджичка работает рядом с тобой лишь потому, что больше нигде работу ей не дадут? Существую же я. И, заметь, неплохо! Тем более, что за так называемое тунеядство теперь не привлекают.
С подобными заявлениями Василий выступал все чаще и чаще. Ну, а к какому итогу могли привести такие мозговые атаки, догадаться не трудно.
Люся уволилась.
Теперь, когда торопиться было некуда, ритм жизни стал совсем беспорядочным. Ни одни сутки не походили на другие. Бывало, что двадцать четыре часа бдения сменял такой же срок сна. Невозможно было даже предположить, в каком месте, буквально через час, могла очутиться эта парочка. Причем, могло то произойти совсем не обязательно в Петербурге. Путешествия по игровым залам страны так захватили их, что связанные с постоянными переездами неудобства почти не замечались. Бывало, что иногда приходилось и на вокзалах ночевать, питаясь шавермой с пивом.
А электронная рулетка кормила неплохо. Деньги появлялись и тратились почти с одинаковой скоростью. Следовательно, хороший выигрыш и проматывался шикарней. Но всегда Василий контролировал тот минимум, который являлся неприкосновенным запасом. Однажды они возвращались из Пушкина в Петербург пешком, несмотря на то, что в кармане лежала кругленькая сумма. Даже на электричку из НЗ нельзя было брать. Ибо точный расчет на предстоящие ставки в казино не позволял отклонений.


Сюрпризом для Людмилы явилось помпезное заявление Василия:
– Люська, давай поженимся!
– Не понял – она всегда употребляла это выражение в мужском роде.
– Ничего другого я и не ожидал услышать.
– Да, ведь, и так мы проводим все время вместе. Днем и ночью. Едим за одним столом. Спим под одним одеялом. Что изменит штамп в паспорте?
– Есть у меня одна мысль… Но изложу я ее только тогда, когда подадим заявление в ЗАГС.
«Заинтриговал» – отметила про себя Люся. Вслух же было сказано то, что и желал услышать Василий:
– И когда мы это сделаем?
– Завтра. Сегодня уже поздно.


А то, что услышала Люся на следующий день, после похода в ЗАГС, удивило ее так, что слово «сюрприз» кажется здесь очень слабой характеристикой:
– Дорогая моя невеста, то есть будущая супруга, я полагаю, что ты не передумаешь за следующие две недели узаконить наши отношения.
Люся открыла рот, чтобы ответить. Но Василий приложил свой указательный палец к ее губам:
– Помолчи! Выслушай сначала, что я скажу. Уже полгода я прорабатываю идею нашего с тобой семейного бизнеса. Хватит таскаться по игровым залам. Пора открыть наш собственный. Сейчас мы поедем на Кирочную, и я покажу тебе помещение, которое арендовал несколько недель назад.
Теперь Люсю совсем не надо было призывать к молчанию. Она словно онемела. Что ответить на такое заявление? Как отреагировать на только что услышанное предложение об организации своего дела?..
Минуту спустя, дар речи вернулся к ней:
– Вася, я в бизнесе – полная дура. Лишь предполагаю, что это занятие опасно. Так, по крайней мере, мне это представляется.
– В таком случае у тебя есть право выбора. Первый вариант – довериться мне. Но, если ты – против, то и я буду вынужден отказаться от этой затеи. Это – вариант номер два. Решай.
«Кому же мне доверять, – закипели мысли в Людмилиной голове – если не тебе? Бешеное количество авантюр провернули мы с тобой. Практически все они увенчались успехом. И здесь, видимо, ты продумал до конца».
– Поехали на Кирочную – сказала она.


На первом этаже здания, на углу проспекта Чернышевского и Кирочной улицы, кипели ремонтные работы. Четверо работников, явно родом из Средней Азии, пристановили свою деятельность, когда в помещение вошли Василий с Людмилой.
– Постой пока здесь – сказал Василий своей спутнице – Мне надо поговорить с ребятами.
Оставшись стоять у порога, Люся не слышала, о чем шептался ее друг (а теперь и жених) с рабочими. Она только увидела, как Василий в конце разговора достал из кармана бумажник и выдал каждому по сторублевке. Приближаясь к Людмиле, уже довольно громко и на ходу он декламировал:
– Все! Производственные вопросы улажены. Выдал мужикам внеочередную премию за хорошую работу. Теперь я тебе покажу, где что будет у нас располагаться здесь.
Шагая по будущим залам и комнатам, он, красочно жестикулируя, не закрывал рта. Люсе оставалось только восхищаться тем, как все было хорошо спланировано и грамотно продумано. Она не находила слов, чтобы выразить свой восторг. Правду сказать, если бы она и пожелала вымолвить несколько слов, то ничего не получилось бы. Прервать Василия было невозможно. Лишь, очутившись на улице, она смогла произнести:
– Уж сколько раз я восхищалась твоей сообразительностью и практичностью, но сегодня ты, как мне кажется, превзошел самого себя.
– Ты откровенно?
– Да! Да! И еще раз: «Да!» Но, Вася, я ничего не понимаю в бизнесе. Лишь краем уха я слышала о налогах, рэкете, откате и прочих гадостях…
– Доверься и в этом мне. Я предварительно все просчитал. Сейчас я уже вложил почти все мои сбережения. Этого должно хватить на завершение ремонта. Подал заявление на кредит. Эти деньги пойдут на закупку игровых автоматов. Ну, а далее – открытие нашего с тобой игрового зала. И, поверь мне, уже за первые три, максимум четыре, месяца мы выйдем на ноль. Это – с учетом всех, перечисленных тобой «гадостей». Правда, для выплаты кредита придется сдавать одну из наших квартир.
– А об этом я и сама давно думаю. Хватит жить на два дома.
– Умница!


Началась новая деловая жизнь.
Василий уходил из дома довольно рано, а возвращался поздно. Вечером без умолку рассказывал Люсе о том, какие удачные комбинации он сумел провернуть за день, какие материалы для ремонта умудрился приобрести с хорошей скидкой, какие продвижения в работах на Кирочной и многие другие подробности.
Однажды он принес пухлую пачку денег и, отдав ее Люсе, торжественно сказал:
– Чуть больще недели осталось до регистрации нашего брака. Надо будет отметить это событие. Тебе, как бывшему работнику общепита, поручается подобрать ресторан для этого события.
– Да на эти деньги можно целую ораву накормить.
– Совершенно верно. Рассчитывай человек на двадцать.
– Откуда столько? У нас и друзей-то нет.
– Правильно, друзей нет. Так как, их в бизнесе не бывает. Но есть нужные люди. Я собираюсь пригласить на нашу свадьбу кое-кого из Администрации города, Законодательного собрания и других полезных людей. Например – из банка, где очень долго тянут с кредитом. А мне уже в ближайшие дни придут автоматы из Израиля. Очень выгодная сделка, даже, несмотря на то, что за ними придется ехать в Москву.
В очередной раз, испытав восторг, Люся, бросившись на шею своему суженному, стала покрывать поцелуями его лицо:
– Молодец, милый мой, как же я тебя люблю! Делай все, как считаешь нужным. Я тебе верю как себе. Нет, больше, чем себе.


Через два дня Василий неожиданно появился дома днем. И, буквально с порога, начал объяснять Людмиле причину столь раннего визита:
– Люся, я только что отказал людям, которым хотел сдать мою квартиру, так как хочу ее продать. Срочно нужны деньги. Уже надо ехать в Москву за оборудованием. Слава Богу, нашлись товарищи из южных стран, готовые хоть сегодня оплатить наличкой покупку жилья. Правда, пока они колеблются. Их, видите ли, не устраивает центр города. Хотят окраину. Ну ничего, попытаюсь уговорить…
– Может быть, мою предложить? А поживем в твоей.
Было ощущение, что эти слова вырвались у Людмилы сами собой. Она уже давно жила мыслями своего Васи. Много раз ловила себя на том, что думает только об их семейном бизнесе. Уже неоднократно пыталась высказывать свои предложения и очень радовалась, когда Василий одобрял некоторые из них. Но на этот раз ее идея – очень серьезная. Поэтому одобрение было получено лишь после долгого раздумья:
– Хорошая идея! Ты – умница (Люся расплылась в довольной улыбке). Действительно, какая разница, где жить. Даже удобней на Басковом переулке. Ведь отсюда, с Пионерстроя, я часами добираюсь до Кирочной… Решено! Завтра, нет сегодня же, (завтра будет поздно) показываю твою квартиру. Хорошо, что у меня есть знакомый, который поможет быстро подготовить все необходимые документы для продажи твоей жилплощади. На свою у меня все готово. Пусть выбирают. Надеюсь, дней за пять я все это проверну.


На столе лежала приличная кипа стодолларовых купюр. Людмила и Василий, стоя в обнимку и улыбаясь, довольные смотрели на нее.
– Слава Богу, все позади. Еле успели. Сегодня ночью еду в Москву. Знаешь, Люся, правильно мы поступили, что продали твое жилье вместе с мебелью. Куда бы ее пришлось деть? Не представляю. А так, я смогу оставить тебе побольше денег на подготовку к свадьбе. Ведь я смогу вернуться лишь через три-четыре дня. А это, практически, к самому торжеству.
– Не волнуйся, милый, я все сделаю. Сегодня провожу тебя и сразу же соберу чемодан. Завтра утром отдам ключи новым жильцам и перееду к тебе.


«… Следующая станция «Площадь Восстания» – прозвучало в динамиках вагона метро.
«Наконец-то» – произнесла про себя Люся и, подхватив легкий чемодан, встала со скамьи. Пробираясь сквозь толпу к выходу, она уже представляла, как через каких-то десять-пятнадцать минут вступит в квартиру Василия, выпьет горячего чая и сядет за составление меню к свадьбе.
Пройдя арку и войдя в парадную, она, как на крыльях взлетела на третий этаж, вставила ключ в скважину и… Ключ почему-то не поворачивался. Никакие усилия и вращения в разные стороны результата не дали.
«Что такое? Ведь неделю назад замок работал исправно».
Несколько раз она вытаскивала ключ и направляла его обратно в скважину. Но ничего не получалось. Уже неизвестно после какой по счету неудачной попытки она поняла, что таким способом ничего не добьется. Надо приглашать слесаря.
– Мадам, вы не ошиблись адресом?! – услышала громкие слова, произнесенные возмущенным тоном, у себя за спиной Люся.
Обернувшись, она увидела женщину лет пятидесяти, смотрящую пронзительным взглядом сквозь толстые стекла очков.
– Вы не подумайте ничего плохого – начала оправдываться Люся – Не пойму, что случилось с замком? Еще совсем недавно все было в порядке…
– Значит, Васька, все-таки, давал ключи. А я, ведь, неоднократно ему говорила: «Сколько хочешь, води баб, только ключи от квартиры им не давай». Вот – гад! Не послушал меня. Очень правильно я делаю, что меняю замок после каждого жильца. Научили умные люди.
– Извините – неуверенно пробормотала Люся – а кем Вы приходитесь Василию?
– Никем. Снимал у меня квартиру. На днях съехал. Так, что теперь всем его, так называемым подружкам, путь сюда заказан. И ты, голубушка, будь здорова.
– Да, что Вы несете?! Он уехал в Москву всего на три дня… – Люся осеклась. Ей в голову полезли всякие неприятные предположения, перебивающие одно другое. Наконец, она взяла себя в руки и спросила – Так это – не его квартира?
– Разумеется, не его, а моя. Скажи-ка, лучше, мне, неужто и в нашем возрасте зарабатывают этим?
– Чем «этим»?
– А то, не понимаешь. Просто верится с трудом, что на твой передок есть спрос.
Люся не нашла, что ответить.


«Ничего не могу понять. Вот же – вкладыш в паспорте, где четко сказано, что я выписана с Пионерстроя для прописки на Басковом. И Вася говорил, как вернется, то все это оформим. Но как он умудрился указать не свой адрес?.. А, вот почему, когда мы заполняли заявления в ЗАГС, он отшучивался: «Не подглядывай, что я пишу!.. Фамилию узнаешь на регистрации…» Следовательно, надо идти туда и смотреть, что он там написал. Только так я смогу узнать его настоящий адрес».


«Оказывается, зовут его Василь Гуцу. Гражданин Молдавии. Временно зарегистрирован на Лермонтовском проспекте, дом 8, квартира 1. Хорошо, хоть знаю, где искать».


«Заколоченная дверь в полуподвальную квартиру №1. В жилконторе никто про эту жилплощадь ничего не знает. С трудом удалось выяснить, что там за деньги регистрируют всех подряд так называемых иностранцев. Может он уже в Молдавии? Ехать туда и искать его все равно, как иголку в стоге сена. Да и паспорт заграничный кто же мне выдаст без прописки? Кругом – тупики!.. Пора взглянуть правде в глаза: меня кинули. И уже не впервые. Но это – всему венец. Так круто меня еще не обманывали…»


– Да, не тяни ты кота за яичницу! Наливай!
– Не торопи, а то накажу.
– Интересно, как?
– Очень просто: --ать не буду.
– Нашел, чем пугать. Желающих и без тебя найдется. Наливай же!
Люся сжимала в дрожащей руке пластиковый стаканчик.
– Держи крепче, не трясись, а то пролью.
И, действительно, наполненный стаканчик выскользнул из руки. В результате, значительная часть вина оказалась на грязном бетонном полу.
В сумраке подвала собралась компания, которая каждый вечер приходила сюда, чтобы поровну разделить складчину. Здесь никто не считал, сколько принес каждый. Здесь главенствовал принцип: от каждого по способностям, и всем поровну. А поровну, прежде всего, распределялись спиртные напитки, как правило, вино за двадцать два рубля бутылка.
Приблизительно, в середине девяностых, на прилавках винных магазинов появились бутылки емкостью 0,7 литра и с надписью на этикетках: «777», «33», «№13» и так далее. Люди, хорошо помнящие эти напитки, довольно популярные в 70-х годах, не могли отказать себе в удовольствии попробовать. Попробовали, сплюнули и отвернулись навсегда.
Но нашелся слой населения, для кого эти напитки явились манной небесной. Легко догадаться, о ком идет речь. Их мир, хоть и своеобразен, но существует и живет по тем же правилам, что и другие сообщества. Маленькое государство в государстве со своими законами, правительством и, даже, валютой (пустыми бутылками, макулатурой и прочими продуктами вторсырья).
И вот, подобный анклав собрался в своем подвале, чтобы встретить новое тысячелетие. В связи с таким знаменательным событием стол накрыли «побогаче». То есть, закуска была не только из помойных бачков, но кое-что приобреталось и в магазинах. Все-таки, Новый Год. Да, еще какой! 2001-й!
Давно уже, наши люди рассматривают любой праздник, как дополнительный выходной день. Особняком в этом списке всегда стоял Новый Год. Его все отмечали, отмечают и будут отмечать.
И люди без определенного места жительства исключением не были. Ничто человеческое им также не чуждо. В своих подвалах, собрав по мере возможностей всяческие «яства», они вместе со всей страной, слушали бой курантов, выпивали, поздравляя друг друга с праздником.
– Так я и предполагал – мужчина неопределенного возраста грустно взглянул на бетонный пол, где темным пятном растекалось зелье непонятного цвета.
Люся виновато потупила взгляд:
– Мальчишки, я – случайно…
– За случайно бьют отчаянно! Не слышала о таком? Бить, конечно, не станем, но и наливать не будем. Считай, что первый тост ты уже выпила.
– Толян, ты о--ел! – Люся трясущейся рукой попыталась ухватить за лацкан бывшего пиджака, мешком висящего на теле человека, наложившего вето на то, что она ожидала с нетерпением – Ты, скотина, хочешь, чтобы я не выпила за Новый год?! Тебе жалко этого пойла? Упейся, сука!
Люся схватила бутылку и, перевернув ее к верху донышком, стала поливать вином лысеющую голову Толяна.
Еще четверо бомжей обоего пола, наблюдавших за происходящим, решили, что лучше будет, если они отойдут подальше. Так полагалось по их не писаному закону. Но было бы лучше, если они остались бы и вмешались, пытаясь предотвратить конфликт.
Люся и Толян, вцепившись друг в друга, не замечая ничего вокруг, опрокинули импровизированный стол вместе с керосиновой лампой. Окажись в это время кто-нибудь рядом, возможно, и не произошло бы то, что впоследствии стало милицейским протоколом.
Сначала вспыхнула чья-то «постель». Но, лишь огонь перебрался к коробке с китайской пиротехникой, принесенной кем-то для праздника, остановить пламя стало невозможным. Горело все. Едкий дым моментально заполнил помещение…


На следующее утро из подвала извлекли несколько обгоревших трупов. Среди них была и Людмила Кузьмина, никем неопознанная…