В домике на соседнем с нашим садовом участке поселилась довольно молодая семья. Выкупить этот участок у них не было денег, и они взяли дом вместе с садом в аренду.
Отец семейства – Витёк, смуглявый и молчаливый, был в постоянном подпитии, так что и не понятно, где он работал и работал ли вообще. Жена его – Катерина горбатилась в городе на рынке и редко бывала дома. Очень худая и долговязая, она ходила неслышно, как тень, почти никогда не здоровалась и не заговаривала.
Первый год зимовали трудно. Витёк рыскал везде в поисках дров, чтобы поддерживать в постройке, не рассчитанной на долгие морозы, сносную температуру, тащил во двор всё деревянное, выпрашивал по соседям спиленные деревья. Благо, сады старые, и этого добра хватало.
Потом пообвыкли, стали пробовать разводить уток, кролей, гусей.
Младшая их дочка, четырёхлетняя Юлька прибегала к нам, неумытая, непричёсанная, как только «засекала» наш приезд.
- Фух! Наконец-то приехала! – кричала она. - Будет хоть с кем поговорить!
- У нас первым делом здороваются, - пытался воспитывать её мой муж Иван.
Она игнорировала его замечание и увязывалась за мной следом.
- Что делаешь? – каждый раз спрашивала она.
- Поливаешь? Молодец, - поощряла Юлька мои действия. – А где Алёнка?
- Дома.
- В следующий раз привези!
Алёнка - наша внучка. Она всего на полгода младше Юльки, но разница между ними разительная. Алёнка – беленькая, голубоглазая, спокойная, ласковая. Юлька – кареглазая, темноволосая, кудрявая, бедовая и настырная.
Когда они копаются в нашей песочнице, у соседской девочки оказывается лучшее место и лучшие игрушки. Юлька командует, во что играть, первой бросает игру и подбивает Алёнку на «догонялки». Тут уж прощай мои клумбы и грядки!..
- Мы с тобой хорошо работаем, да, бабушка Лида? Я, вот, гусяткам травы нарву, - бросается она щипать газонную травку.
«Гусятки» - уже хорошо подросшие гуси, которые живут за загородкой, прилегающей к нашему сетчатому забору. Обычно они важной «делегацией» встречают наш приезд, гордо вскинув шеи и оживлённо «обсуждая» наше появление. Уже третий год соседи разводят своих солидных птиц. Видно, это главная статья их доходов.
Но нам гуси причиняют немало хлопот. Как только Иван не укреплял забор, частенько, подъезжая к своему участку, мы обнаруживаем одного-двух «лазутчиков», пасущихся на нашем огороде. Каким образом, они, довольно большие, пролезают под сетку – неведомо. С криком, гамом мы с трудом изгоняем заполошно мечущихся птиц с нашей территории, и тогда из дома выбегает Лена, старшая сестра Юльки, и забирает нарушителей.
Каждый вечер гусей выпускают на аллею погулять, пощипать траву вдоль дорожки.
Как-то смотрим, один, что попроворнее – раз, к нам под ворота нырнул и – к винограду.
Я на него:
- Куда?! А ну давай отсюда!
А сама гусей с детства боюсь. Давным-давно меня, пятилетнюю, гусак погонял.
Иван распахнул ворота, машет, подгоняет к выходу пришельца. Не тут-то было! Птица – ко мне. У меня в руках пустое ведро оказалось, я им замахиваюсь на гуся, тот – бежать. Я его ведром к сетке заборной прижала, а взять боюсь. Гусь блажит, истинно потерпевший. Иван ворота придерживает, кричит:
- Давай его сюда!
Ага! Давай!
И тут Юлька выскакивает опрометью из своего двора, нагишом, на бегу поясняет:
- Я потому голая, что купаться собралась. Сейчас я его!..
Хватает гуся за крылья и потащила впереди себя домой. Тот гогочет, вырывается, но малАя крепко держит, только возле своей калитки выпустила:
- Иди уже!
А гусь и рад, ринулся со страху в загородку, натерпелся бедолага!..
И собратья его, всполошённые: «Га-га-га! Возмутительно! Никакой демократии!..»
…Юлька газон наш прореживает, зелень через забор бросает своим ненасытным «лапчатым», а сама приговаривает:
- Поработаем и будем обедать. Я жрать хочу!
- Ты хотела сказать «кушать», - поправляю я.
Девчушка – ни да, ни нет. Смотрит удивлённо: почему у них так говорят, а у нас это неправильно.
… Юлька, при той нужде, в которой прозябала семья, могла бы и не появиться на свет. Старшей Леночке уже было десять лет. Но пообещало государство выплачивать материнский капитал за второго ребёнка, и сорокалетняя, задёрганная жизнью Катерина, родила Юльку. Может, рассчитывала с помощью «дармовых» денег выкупить у хозяев домишко?
Как-то так случилось, что Катерина не попалась мне на глаза беременной. И вдруг – во дворе у них пелёнки висят!
Когда я впервые увидела полугодовалую девчушку на руках у отца, я прямо умилилась – такой славный, красивенький это был ребёнок. Белолицая, с круглыми розовыми щёчками, с тёмно-каштановыми кудряшками – ангел, а не человеческий детёныш.
Через год Юлька, загорелая, голопузая, уже бегала по участку босиком. В обязанности Леночки входило присматривать за сестрёнкой, но делала это нянька без охоты, и шустрая Юлька лазила по всем закуткам двора, в котором порядка в принципе не бывало. Матери, чаще всего, дома не было, Витёк - то спал с перепою, то где-то шатался.
Я ужасалась, когда видела, как малышка, босая, забиралась на кучу мусора, среди которого попадалось и битое стекло, и заглядывала к нам через сетку.
- Отойди, - в панике кричала я. – Порежешь ножки!
Но она в недоумении смотрела и не отходила, ждала, когда я протяну ей через забор что-нибудь вкусненькое.
Долгое время почти не говорила. На нас поглядывала с опаской и любопытством. Спросишь что-нибудь – молчит.
Теперь-то она болтает без умолку, всё знает, всех поучает и, если приходится, отчаянно спорит с соседями. У неё доступ на все близлежащие сады, хозяев она знает по именам, подгадывает свой «визит» к обеду или к чаю и в накладе никогда не остаётся…
Когда начинаю накрывать на стол, Юлька бдительно следит за моими движениями. Глазки рыжие, плутоватые, как тараканчики.
- Для меня тарелку взяла? – придирчиво спрашивает она, когда разогретая еда благоухает на столе.
Я внутренне поражаюсь её хваткости: такая не пропадёт! Она уже с ложкой за столом.
- Надо тебе учиться считать, - говорю я. Накладываю в тарелку мужу, потом ей – мясо, овощи, жареное яйцо.
Гостья принимается обстоятельно есть, пускается в рассуждения:
- У нас ничего нет. Еды нет никакой. Папке на бутылку хватает, а на мороженое ребёнку – нет.
Я молчу. Наверное, Юлька повторяет слова матери. Вчера вечером у соседей был скандал. Витёк матерился, Катерина кричала, что у неё нет денег.
- Вкусно приготовила, - хвалит Юлька и вылезает из-за стола.
- Спасибо,- подсказывает ей Иван, но она уже несётся к соседям напротив: там подъехали на машине Ольга и Вадик.
- Бабушка Оля! – радостно кричит Юлька.
- Здравствуй, моя хорошая! – обнимает её соседка и увлекает к себе на дачу.
Через полчаса маленькая бестия с рёвом бежит жаловаться.
- Дед водой со шланга ноги мне облил.
- Вадим? Пошутил, что ли?
- Нет. Нарочно. Он плохой.
- Вода холодная? Ты обиделась? – сочувственно спрашиваю я.
Она, насупленная, кивает.
- Ну, иди, поиграй в песочнице, - я достаю игрушки внучек.
Юлька копается в песке. Сделает «пасочку» и лопаткой разломает. Бурчит под нос:
- Скажу папке – он его убьёт!
Ого! Заявочка… Или мне послышалось?
- Юля! – кричит с крыльца Лена. – Иди домой!
МалАя не откликается.
- Пусть она в песке поиграет! – говорю я старшей. - Или она тебе нужна?
Леночка машет рукой, дескать, кому она там нужна! – и скрывается в доме. Ей уже четырнадцать. Она сильно вытянулась, начала формироваться. У неё свои интересы. По мобильнику всё время звонит какому-то Славику.
Юльке быстро надоедает возиться в песке. Ребёнок нуждается в общении.
Вспомнив, что Ольга объясняла ей, что ко взрослым надо обращаться на «вы», спрашивает:
- А ваш дед, что будет делать?
Иван несёт длинную лестницу в конец сада.
- Какой дед? – как будто не понимаю я.
- Ну, твой дед!..
- Дедушка Ваня?
Юлька Ивана побаивается.
- Да, Ваня.
- Это ты у него сама спроси.
Юлька молчит, потом, ни с того, ни с сего выдаёт:
- Мама тебя не любит.
- Почему?
Юлька соображает, что сболтнула лишнее, уводит разговор в сторону:
- А тебя Алёнка любит?
- Любит. И я её люблю.
- А меня мама любит. Кого ж ей ещё любить? - вздыхает она.- Меня и любит.
Я думаю о нечаянных словах Юльки. С чего она сделала вывод, что Катерина меня не любит? А с чего ей меня любить?
У меня всё есть: семья, муж – непьющий, дети взрослые, самостоятельные, престижная работа, свой дом.
Машинально перехожу к малине. Зимой она подмёрзла, долго болела, и вот начала отходить, появились первые ягоды.
«Хорошо, - прикидываю я. – С горсточку наберётся, порадую Алёнку».
Юлька замечает ягоды.
- Хочу малины! Можно?
- А у вас своей что же, нету?
- Нет, - мотает головой.
- Ну, бери, - вздыхаю, - кушай!
В самом деле, Алёнке в следующий раз привезу…
Вот и вечер. Готовимся уезжать домой. Я собрала остатки еды, спрашиваю у Юльки:
- У вас же есть щенок? Вот ему…
- Шарик? Его папка убил. Был пьяный и убил, чтоб не тявкал. Он всех бьёт: и меня, и маму, и Лену. У Лены с шеи цепочку сорвал и выбросил.
Заметив ужас в моих глазах, успокаивает:
- Да ничего! Лена уже новую цепочку себе купила.
Я отворачиваюсь и вижу: мимо нашего сада идёт Катерина, голову склонила, как пристяжная, тащит тяжеленные сумки для гусей. А спина – ровная, будто доска, в мою сторону не смотрит.
Я говорю тихо:
- Глянь, кто…
Юлька оборачивается.
- Мамочка! Моя мамочка приехала! – и мчится за ней, не разбирая дороги.
Я задумчиво смотрю ей вслед. Ей только четыре, а она уже личность. Бесстрашная, хитрая, напористая, уверенная в себе. Она набирается ума в среде, где слабые и вежливые не выживают. Этот ребёнок интуитивно чувствует, что цепляться за жизнь надо уметь самому, не рассчитывая на чью-то поддержку.
Пройдёт несколько лет, и она в любом коллективе даст «сто очков вперёд» изнеженным благовоспитанным городским детям.