Новогодние острые снежки
Дарина Сибирцева
Внимание:не путать ЛГ(литературную героиню) с автором!
Новогодние ёлки появляются в городе теперь в ноябре, когда ещё нет снега, а на газонах проглядывает зелёная трава – результат осенних оттепелей. «Они бы додумались первого июля новогодние ели ставить»,– злюсь я неизвестно на кого, и пытаюсь приблизиться к новогоднему настроению, ускользающему всё шустрее с каждым годом.
Предновогодняя сцена становится почти бутафорской, театральной. И жизнь вокруг всё чаще напоминает спектакль, срежиссированный кем-то неведомым и чужим. Ты лишь статист в этом крупно-лживом водевиле с песнями и плясками виртуального века.
И всё-таки, когда в начале декабря снег наконец ложится на бедную, измученную то дождём, то заморозками землю, внутри что-то оживает. Новогодний огонёк зажигается. И появляется совсем уж робкая, но неизбывная спутница всех людей – надежда.
Маленький оркестр сводного хора судьбы разом чуток приободряется, и вступают аккорды новогоднего настроения.
***
Умытая морозом прохлада утра с трудом, но раздвигает темень – привычный день вступает в свою обыденную повторяемость. Как сделать жизнь праздником?
Бывают, говорят, люди-праздники. Наверное, они очень утомительны на каждый день. Но в преддверии Нового года встретить такого человека было бы подарком, полученным заранее.
Подарок завёрнут в блестящую обёртку, обвязан мишурой и бантиками. Но как было бы приятно разворачивать и ворошить содержимое подарочка. Даже, если, в конце концов, там внутри не останется ничего, кроме глупейшей игрушки с встряхивающимся снегом, впаянным в полую арку на фоне какого-нибудь домика.
Всё равно. Ну и пусть! Зато сам процесс разворачивания так увлекателен. Он ненадолго развлечёт и подарит ощущение праздника, тайны, хотя бы выдуманной.
***
Я люблю сидеть на высоком стуле у огромного окна кафе,расположенного на первом этаже дома из девятнадцатого века. Люди проплывают мимо, как в аквариуме, и ты не знаешь точно – то ли они рыбы, то ли ты для них рыба, ведь ты сидишь, как в витрине.
Цедишь кофе, мнёшь губами любимое пирожное «картошка», и придумываешь людей, скользящих мимо. Всё равно – ошибешься, всё равно это блеф, ложь, выдумка. Но сам процесс…
Да и знают ли о себе правду сами люди? Знают ли они по-настоящему, чего хотят? И не придумал ли за них кто-нибудь все их глупейшие мечты, желания и неуместные страсти?
***
Прохожие меня почти не замечают. Некоторые, остановившись на мне взглядом, прыскают со смеху. Видимо, я выгляжу нелепо в окне кафетерия. Я корчу им вдогонку смешливые рожицы. Кто-то смачно крутит пальцем у виска, я киваю и поднимаю два пальца вверх в виде латинской V – победа ваша.
Булькаю кофеем, и заедаю неудачу (или удачу) кондитерской «картошкой».Кто-то заглядывается на веселую картинку в окне кафе, спотыкается. Я грустно качаю головой: «Будьте осторожны!» И так дальше… На какое-то время, мне кажется, что новогоднее настроение повышается в термометре нутра.
Я уже не кажусь сама себе такой скучной, а люди, контактирующие со мной через окно, представляются мне приятелями. Я ловлю взгляд очередного прохожего и приветливо машу ему рукой: «Привет, друг, как дела?» Тот удивляется, роняет рюкзак, потом запутывается в его лямках, и в апофеозе – картинно падает на узкую мостовую, загораживая дорогу цепочке прохожих.
Я вскакиваю с места, выражая готовность тут же помочь бедолаге, но ударяюсь в стекло носом.Удивленно оглядываю появившееся вдруг препятствие, тру больно ударенный нос. Мой новый знакомый начинает хохотать, встаёт, а я робко показываю ему на чашку с кофе и слегка махаю ею в свою сторону:
«Заходи, друг, кофейку попьём».
Что ещё я могу сделать для него? Он встаёт, отряхивает спортивную куртку, и почти вжимается в стекло кафешки, пропуская образовавшуюся из-за него людскую пробку. Потом оглядывается по сторонам в поисках двери в кафе и, кажется находит её, потому что тут же исчезает из моего поля зрения.
Я пугаюсь – это уже не похоже на игру, и в ход вступает замшелая реальность…
***
Я вжимаю уши в высокое горло свитера крупной вязки и соскальзываю с высокого табурета, размышляя: остаться или срочно исчезнуть. Общаться через стеклянную перегородку (чем бы она не была), всегда легче, приятнее. Безопаснее. Перешагнуть грань реальности – сложнее, больнее, непредсказуемее. Разбить любимое стекло – обидно. Когда из раны течёт кровь,- чувства совсем другие.
И всё же, что-то в последний момент останавливает меня. И я понимаю – что. Жизнь стала слишком виртуальной, слишком выдуманной. И иногда, хотя бы под Новый год, хочется реальности. Даже если она взрежет тонкую кожу души и реальные пальчики. И не кетчуповая кровь, смешиваясь со слезами морей, закапает на страницы жизни.
***
Я возвращаюсь за столик у окна. Кидаю взгляд на выпитую чашечку кофе и пустую тарелочку из-под пирожного. Но не успеваю придумать новый сюжет. Он вытягивает паутину вместе с моим новым знакомым, ставящим на стол две чашки кофе и кивающим: «Щас я». Через минуту он появляется с тарелкой, в которой два пирожных «картошка» со звездочками крема поверху.
Я округляю глаза, на манер настоящих глазков картошки, а новый Герой тихо присвистнув, вытягивает шнурочек улыбки до скромных не оттопыренных по-мужски ушей.
– Угадал? Ай, маладца!
Новогодние чудеса наполняют дед-морозовский мешочек: передо мной приятный парень, перевязанный бантиком моих вечных мечтаний:
Средний рост,
Карие глаза,
Темный ёршик волос,
Застенчивая интеллигентность во взгляде,
Геологический свитер и потёртые джинсы,
Высоко зашнурованные почти-альпинистские ботинки –
Мечта всех провинциалок с городскими замашками.
– Привет, ты Золотая Рыбка из аквариума?
– А ты – Премудрый Пескарь?
Мы смеёмся, выводя смехом довольно стройные такты общей мелодии.
Мне так не хочется оборвать золотую нить счастливых мгновений, вдруг протянувшихся из небытия, что я утыкаюсь в чашку кофе, и молчу, молчу, урча от неги, разливающейся по всему телу.
Метафизическое тепло заливается за ворот свитера. Мы какое-то время молча пьём кофе, разглядываем друг друга, рассматриваем людей за окном, сосредоточенно жуем «картошечку» – чудо кулинарной мысли.
Так прекрасно никуда не спешить, купаясь в лучах взаимного тепла. Тихий мотивчик рождественской песенки появляется, и разливается по кафе. Кто-то в виде судьбы пытается подыграть нам в пятую и шестую руку. Музыка органично ложится в шкатулку момента. Волшебство продолжается. Дед Мороз точно взмахивает своей волшебной палочкой.
Я понимаю, что двигать сюжет просто необходимо – кому интересны эти лирические слюни и сладости, которые вязнут в зубах реалистов и льют елей на уши записных романтиков. Но я медлю, медлю.
И, в конце концов, что за глупость – кто сказал, что процессы композиционных составляющих ещё могут кого-то удивить, обласкать и остановить? Структуралисты, пытающиеся запихнуть тексты в прокрустово ложе точно выверенной фабулы, скучны и наивны. Им никогда не переступить порог волшебства, начинающегося там, где рушатся привычные извечные догмы писательства. Им никогда не понять восторг первооткрытия в нестандартных текстах.
И мы с моим Героем просто сидим, взявшись за руки. Просто сидим. А что может быть лучше этого: иметь человека рядом, с которым можно сидеть рядом, взявшись за руки. А жизнь, как в аквариуме, – пусть проплывает мимо… А мы останемся там, в счастье.
Фото из интернета. Спасибо автору.