До армии мне казалось, что все кавказские и закавказские народы похожи друг на друга, как две капли воды. Но придя в роту, я начал понимать, что каждый народ обладает набором своих, присущих только ему, качеств. Вскоре эту аксиому подтвердила сама армейская жизнь.
Зимой в нашу роту поступили новобранцы. В часть прибыло всего семь чеченцев и их распределили по одному в каждую роту. Командир роты строго предупредил меня о том, что среди вновь прибывших есть один чеченец и что за ним нужен глаз да глаз. Я по незнанию только спросил: «Ну, что особенного, чеченец? У нас кого только нет в роте!». И получил исчерпывающий ответ: « Ты что! Это же ЧЕЧЕН! Смотри за ним в оба!»
Чеченец оказался невысоким коренастым пареньком с цепким взглядом. Попал он в отделение штукатуров и с первых же дней окунулся в работу. Работа у него пошла. За несколько дней он научился сносно штукатурить, а через две недели ему уже доверяли самые сложные работы, например штукатурку потолков. Я не мог нарадоваться, глядя на новобранца.
Я недоумевал, в чем тут подвох? Вроде парень, как парень и работает нормально, план выполняет. Но не прошло и месяца, как в поведении нашего чеченца все круто изменилось. Он, вдруг, потерял интерес к работе. В столовую стал ходить не с ротой, а отдельно, стал надолго отлучаться из расположения роты. В общем, стал проблемным бойцом. Что мы только не делали с командиром роты, чтобы заставить его работать, и подвергали многочасовым сеансам внушения, и на кичу сажали, но все наши попытки образумить заблудшего разбивались о стену молчания. Прорабы вновь и вновь писали рапорты на него.
И вот, наконец, ротный нашел выход. В части объявили набор на краткосрочные курсы сержантов. По прошествии трех месяцев бойцы выпускались оттуда с двумя лычками. Вот на такие курсы и решил сплавить командир нашего чеченца. Авось после обучения попадет по распределению в другую часть. Набор шел по представлению командования роты. Мы выбрали из личного состава восьмерых ребят, достойных быть младшими сержантами, девятым был наш кавказец. Представлять потенциальных курсантов их будущему командиру роты выпало мне. Ротный дал мне строгий наказ любым способом избавиться от чеченца.
И вот сидим мы с майором в штабе, в комнату по одному заходят кандидаты, я кратко характеризую каждого. Надо сказать, все были достойные ребята с командирскими задатками. Восьмерых майор взял в свою учебную роту без проблем. И вот заходит в комнату наш герой. Несмотря на то, что я не предупреждал майора о национальности кандидата, он узнал в нем чеченца с первого взгляда.
- Чеченец?
-Да.
- Полы мыть будешь?
Долгое молчание.
- У меня в роте все полы моют и дагестанцы, и азербайджанцы!
Я вижу, как лицо нашего бойца наливается краской, но он усердно молчит.
- Хочешь стать командиром отделения?
- Да!
- Тогда будешь мыть полы, как все, в армии нянек нет!
Кандидат в командиры буравит нас взглядом из-под густых бровей и, наконец, выдавливает из себя:
- Я лучше с пятого этажа спрыгну…
И тут майора прорвало: « Кру-гом! Вон отсюда! Не будешь ты никаким командиром!»
Только закрылась дверь за нашим героем, я начал уговаривать майора взять бойца в учебную роту . Что я ему только не плел, и что тот работник хороший, и что строевая подготовка у него замечательная, майор был непреклонен. Не возьму и все!
Следующем утром я выслушал гневную тираду от своего ротного. А вечерком, возложив нас с Максимом все заботы о роте, командир куда-то исчез, прихватив с собой бутылку коньяка. На следующий день он объявил, что нашего чеченца взяли в учебку.
Быстро пролетела зима. На весеннем просохшем плацу перед частью предстали новоиспеченные младшие командиры, лишь половина отправленных в учебку курсантов вернулось полк и среди них наш чеченец! Командир полка рассудил здраво: ваш боец, вы его представляли? Вот и забирайте в свою роту.
Ротный не знал куда деваться, если раньше у нас был просто чеченец, то теперь – чеченец с лычками! « Ну, уж нет, скрипел зубами командир, - я ему отделение не дам! Не позволю, чтобы он над славянами да над узбеками командовал». Все вновь прибывшие младшие сержанты получили должности командиров отделений, только один гордый кавказский парень остался без отделения.
Теперь он вообще на все забил. Еще офицеров он как-то слушался, но командиры взводов и старшина ему были не указ. Отделение идет строем, он рядом, засунув руки в карманы. Солдаты работают, он спит в бытовке. У меня уж были предложения к ротному поставить его ответственным за ленинскую комнату (блатная должность между прочим) или чаще ставить его дежурным по роте, но командир упорно не давал ему никаких привелегий.
Весенний призыв принес нам в роту весенним ветром еще одного чеченца. Высокий, худощавый с оттопыренными ушами и орлиным носом, он сразу попал под крыло нашего сержанта. С первых же дней новенький работать не стал. Всегда они были вместе. Часто и надолго отлучались к своим землякам в другие роты. Всем своим видом и кавказским темпераментом они показывали, что они здесь служат сами по себе. Конечно, ни о каком мытье полов здесь и не могло быть и речи. В нарядах за них это делал кто-нибудь другой. Солдаты стали их откровенно побаиваться.
Вскоре после весеннего призыва я был переведен в другую часть. Как развивались события в роте дальше, остается только догадываться.