Суки-Сраки 3
Что было — то и будет…
Институт обеспечивал проектной документацией гигантский Город. В каждом районе имелся филиал, а только в центральном офисе работало до тысячи сотрудников. Так что Владимир Леонтьевич Кобыляцкий в городской номенклатуре был человеком не последним.
Красивый, вальяжный мужчина лет пятидесяти имел уместное в его положении плотное телосложение, здоровый цвет лица и умные синие глаза. Даже седина была директору кстати.
Поговаривали, что когда-то он занимал крупный пост в Мэрии: то ли первый заместитель, то ли зам. по строительству. Понятно, что простым Директором он стал не по своей воле. В народе таких руководителей называли «парашютистами».
Говорили, что в «свободный полет» Владимира Леонтьевича отправил какой-то второй секретарь, у которого Кобыляцкий умыкнул жену. Институтские дамы рассказывали даже, как красиво их директор ухаживал… когда-то.
Аппаратная школа чувствовалась буквально в каждом жесте «парашютиста». Но лично Сергея убивала его способность с первого раза запоминать имя и отчество любого, даже не очень значительного человека. Казалось, что в огромном Институте он помнит каждого.
Более того, он помнил, что этот каждый имел неосторожность когда-то пообещать. Но и своих слов Владимир Леонтьевич на ветер не бросал. Во всяком случае, старался. По возможности. Директора уважали: каждый по-своему.
Муза Францевна при скромной должности секретарши считалась в институте человеком номер два. Хотя многие ставили её выше. Ведь добрую половину вопросов она решала без допуска к телу шефа.
«Роковая бабушка» с явными признаками былой красоты одевалась строго и небрежно. Не считала нужным скрывать свои симпатии и выражала недоверие, не взирая на лица и должности. Музу любили и ненавидели.
Сергей акцентировано влетел в приемную, по привычке попытался приложиться к ручке несравненной Музы. Но: «Присядьте, Сергей Петрович. Придется подождать». Сняла антикварную трубку: «К вам главный конструктор САПР;. Хорошо».
Минут десять она что-то неприступно печатала. Потом скосила глазищи на пискнувший пульт и медленно подняла взгляд.
«Вот это я понимаю, школа… Вий, да и только», — Сергей искренне восхищался актерским дарованием Музы Францевны и пытался ей подражать. Но, когда она правой рукой царственно указала на дверь, при этом лихо мигнув левым глазом, да так, что тушь с ресниц осыпалась, он окончательно понял бесплодность своих попыток. Это был талант.
Гигантский кабинет Директора таил в себе множество сюрпризов и ловушек: подвёрнутый у порога край ковра, неожиданно скрипучий стул, предательски мягкое кресло, пустой графин, шаткая ваза с цветами… Пока Сергей привычно огибал опасное пространство, Владимир Леонтьевич внимательно изучал свежий номер «Вечернего острова», смешно спустив очки в лёгкой оправе на кончик носа.
— Добрый день, Владимир Леонтьевич…
Сесть не предложил. Потемневший взгляд поверх стёкол достал до пяток.
— Уволить тебя я теперь не могу… по Закону. Но орать на главного инженера не позволю. Он тебе в деды годится.
— Это недоразумение. Я обязательно извинюсь перед Арнольдом… Аскеровичем. На колени встану.
— Уж будь так любезен… Это что за хрень ты у себя на двери написал? Что, совсем «в зобу дыханье спёрло»?
— …?
— Что, сам не читал? А твои архаровцы тоже с ума посходили? Им то с чего бы?
— Да что там такое написано?! Я Танюшу попросил, чтобы не мешали…
— Нашёл, кого просить. «Хороша была Танюша…» Угадай с трёх раз, что она придумала.
— …?
— «Тихо! Идёт сессия!» Не х…во? Аскерыч, например, чуть не обо…ля.
Ох, не зря уважали Директора. Привыкнуть к его манере можно, конечно, но… Отсмеявшись, барин легко поднялся над столом.
— Сесть не предлагаю. Есть для тебя… сюрприз.
За пять лет Сергей умудрился сделать в Институте головокружительную карьеру: от инженера до фактического заместителя главного инженера. Молодой программист создавал Систему Автоматизации Проектных Работ с нуля: вникал, придумывал, внедрял, горячился. Через год он уже был для всех Сергеем Петровичем и запросто выпивал с умудренными Главными Специалистами.
Дело шло туго, можно сказать, мучительно, но… На сегодняшний день только в центральном вычислительном центре набралось больше сотни сотрудников: программистов; проектировщиков, обученных азам программирования; электронщиков и операторов.
От руководящей должности начальника отдела Сергей отказался: гораздо интересней было внедрять в традиционное проектирование всё новые и новые разработки.
И Система росла, проникая во все поры Института. Вместе с ней рос и авторитет Сергея Петровича. Для визитов в филиалы ему даже выдали постоянный именной пропуск через Зоны отчуждения: привилегия почище персональной квартиры улучшенного качества.
Но вот за таинственной дверцей в торце директорского кабинета бывать ему ещё не приходилось. Сергей вообще не знал, кто, кроме Директора, заходил за эту дверь. И вот она открылась.
— Прошу, Сергей Петрович. Да, проходи ты, не стой столбом. «Отдохнём» без посторонних.
В скромном интерьере «комнаты отдыха» Серёгу с ходу заворожил мерцающий монитор компьютера: «Ну, ни х...я себе! Дюймов двадцать».
Шеф немного грустно улыбнулся восторженному пацану, подошёл к клавиатуре и неумело потыкал пальцем.
— Узнаёшь?
— Ещё бы… Это же наша карта… А мы мудохаемся со всякой рухлядью: перфокарты, машинка, плоттер допотопный. И дремучих проектантов мучаем. Откуда это? Зачем?
— Откуда… Тебя куда звали после универа?
— В среднее машиностроение.
— Ну вот и шёл бы. Там таких игрушек хоть жопой ешь. Чего отказался? В «ящике» не захотел сидеть? Вот и работай: свободный и голодный. Впрочем, не такой уж и голодный. Кстати, а ты никогда не задумывался: с чего бы это тебе так подфартило? И людей тебе дали, и деньги, и карьера: «мама не горюй!»
— Ну… Так ведь я работаю… Дело делаю.
— Все работают… Ладно, не об этом сегодня речь. Как никак, ты у нас именинник почти. Или нет?
Директор легко выдвинул встроенный бар, поставил тяжёлые бокалы тёмного стекла, налил чего-то из чёрной бутылки. На столике уже уютно желтел нарезанный лимон, отливали синими боками маслины, в розочках поблёскивала икорка. Хозяин вручил слегка прибалдевшему Серёге бокал, серьёзно и внимательно глядя прямо в глаза.
— Или нет?
— Да как сказать. Победил всё-таки… Вроде бы и радоваться надо… Да чего тут врать: приятно, конечно, но…
— Вот за это и выпьем. Что б никогда не забывать про «но»!
Густой напиток приятно обволакивал. Серёга с улыбкой вертел-рассматривал опустевший бокал: сколько же в него влезает, интересно?
— Присаживайся и закусывай. Не стесняйся. Небось, не хуже, чем контрабанда «от Коляна»?
— А вы …?
— Брось, брось… Прекрасно ты всё знаешь. Ну, не знаешь, так догадываешься. И правильно догадываешься. Не обо всём, конечно, но — в целом. За что тебя и ценим. Ладно… Между первой и второй… А ловко ты сегодня братву свою построил! Почти, как я. И это в твои-то годы… Молодец! Поздравляю от души!
Владимир Леонтьевич ловко чокнулся, лихо опрокинул бокал и встал, хитро улыбаясь голубыми глазами:
— А теперь посмотрим кино.
На тёмной стене высветился большой экран, на котором масштабно проявилась всё та же карта острова Центральный. Последние два года Серёгин отдел скрупулезно собирал её по кусочкам и Главный конструктор САПР, разумеется, знал свой район «до точки». Но в целом видел картину впервые. Ведь на отдельных планшетах она смотрелась несколько иначе. А здесь явственно обозначились даже Зоны отчуждения.
Директор наслаждался произведённым эффектом, как ребёнок, то уменьшая, то увеличивая масштаб, сдвигая изображение вдоль улиц, или вдруг высвечивая во весь экран какой-нибудь занюханный дворик.
Сергей сначала с неподдельным интересом наблюдал за манипуляциями. Потом загрустил. И Директор остановил «кино» на самой первой — масштабной — панораме острова. Задумчиво наполнил бокалы снова.
— Правильно думаешь. Именно для этого тебе и давали всё, что ни попросишь. Ну, из того, что можно, разумеется. Ты ведь и раньше понимал, что вся эта автоматизация — в смысле повышения производительности труда — по большому счёту на хрен никому не нужна. Да и повышения, как такового, она не даёт. Я могу запросто посадить дополнительных чертёжниц и расчетчиков вместо чёртовой прорвы программистов и электронщиков. И платить им нужно не так, как твоим «яйцеголовым». Нет?
— Была бы у нас такая техника… Только вы совершенно правы: никому это на хрен не нужно! Понимаете? Не нужна людям хорошая работа! Планы, отчёты, титульные списки, встречные планы, досрочное перевыполнение… Куча типовых проектов для полки, для «галочки»… До маразма дошли! Никто ведь не работает нор-маль-но, да и не живёт. Ведь не может Система так существовать вечно. Она, по сути, сама себя съедает. В Городе уже дышать нечем: отчёты, доносы, книги на свалках, ночью Суки на улицах, днём — менты, Партия и Комитет. И всем по х…! Номенклатура только жрёт да подличает… Извините, я не о присутствующих.
— Валяй, валяй… Читал я твои листовочки доморощенные… Да и не только твои. Процесс пошёл не от тебя, так что ты тут на забор особенно-то не залезай.
— Виноват. Исправлюсь. Ничего тут нового, конечно, нет. Да! Мы придурки и многого не понимаем. Но ведь надо что-то делать! Вы вот, как выяснилось, держите ценнейшую информацию в «комнате отдыха». И что? Кому от этого горячо или холодно?
— А ты сам хоть примерно понимаешь, что нужно делать? Ты имеешь представление о том, как работает Система, на которую замахнулся?
— Общее представление имею.
— Никакого представления ты не имеешь! И не можешь иметь. Так: догадки, мечты и дурацкие фантазии. Ты просто знаешь, что товары и всякие блага сегодня не продаются, а распределяются. Это так. И контролирует процесс распределения Партия: Свобода, Равенство, Братство… Что-то имеешь против? А ведь этим лозунгам тысячи лет. Партия только подправила их… самую малость. Не согласен? А как ты предлагаешь добро делить? Рынок? Откуда он возьмётся в одночасье? Ладно, это, пожалуй, сложновато будет… А вот простой пример: натуральный продукт, алкоголь, табак, наркотики. Сейчас всё это не то, что бы запрещено, но… подменено. Да, многие это понимают и находят варианты. Кто-то с Дачниками снюхался, вроде твоего Коляна. Менты продажные приторговывают. Номенклатура, вроде меня, в пайках получает. Но! Всё под контролем! Пользуются избранные. Надо будет прихлопнуть ручеёчек — прихлопнут. А ты попробуй открыть плотину. Что произойдёт? Представить страшно пьяное и обкуренное быдло… поубивают друг друга за кусок колбасы!
— Люди — не быдло. Будут проблемы? Разумеется — будут. Может, ещё и покруче, чем вы тут описываете… И люди их сами будут решать… По мере поступления. Как — не знаю. Но проблемы есть уже. Они уже вот тут! А ваша Партия захлопнулась сама в себе и ни хрена не решает. Вот вы, Владимир Леонтьевич, далеко не худший представитель. Но и для вас народ — быдло. А чего о быдле беспокоиться? Мне-то нормально…
В повисшей тишине Директор распечатал какую-то диковинную пачку. Предложил Сергею, щёлкнул массивной зажигалкой, закурил сам. Усмехнулся.
— Ты, значит, за народ… Признаться, думал, что ты умнее.
— Да я что… Я тоже на вас рассчитывал… Могли ведь и раньше прищучить. Но зачем-то ведь дали нам проклюнуться?
— Ты особо то не наглей… Рассчитывал он… А на счёт «зачем»? Этот Город понять невозможно. И чем выше ты поднимаешься, чем больше видишь, тем меньше понимаешь. А, может, и не надо?
— Что не надо?
— Понимать Город. Ведь и тебе не Город нужен. И народ, который ты всё равно не понимаешь, у тебя, по большому счёту, на десятом месте. Нет? Ты ведь себя вспомнить хочешь. Как и мы все.
— Допустим… Но я делаю то, что должен. А как иначе? Что бы понять. Или вспомнить. Свобода нужна. Без дураков.
— М-н-да… А, знаешь, кто по настоящему свободен? Бичи. Ходят, где хотят: хоть днём, хоть ночью. На хрен никому не нужны. И им никто не нужен. Говорят, они и в Зоны запросто проходят… «Я всюду призван, изгнан отовсюду…» Нет? А ведь ты в Бичи не пойдешь, «белая кость».
— Кто знает? Да и можно ли к ним попасть добровольно? Вот вы… Можно нескромный вопрос? Правда, что из мэрии вас за «аморалку» турнули?
— Х-х-е… За жену секретаря? Правда. Но не вся. Секретаришка был так себе: далеко не первый. Ну, а легенда получилась добротная… Может, «кино» досмотрим? Лучше один раз увидеть…
Директор взялся за пульт. Экран на стене раздвинулся, открывая Зоны, реки, острова… И вот уже перед изумленным Серёгой лежал весь Город. Мысли его смешались, черты лица заострились. Петрович молча и зло уставился на Директора. Первый раз в жизни.
Владимир Леонтьевич (или как там его?) невозмутимо взялся за бутылку. Протянул Серёге бокал и ответил на взгляд уже вполне серьёзно.
— Да, Сергей, без твоих систем координат мы бы эту карту не склеили. Или ты думал, что тебе именной пропуск за красивые глаза выдали?
— Ты что, думаешь, открыл мне государственную тайну и всё? Завербовал? Я, между прочим, никакой подписки не давал. Ну, есть у меня третья форма. Спасибо, больше мне не надо. На Комитет работать не буду.
— Чудак-человек… Ты давно на нас работаешь. И не нужны нам никакие твои каракули. Брось ребячиться. Никто на твои «прынцыпы» не покушается. Стукачей и так «выше крыши».
— Тогда зачем?
— Карту показал? Так ты всё равно рано или поздно сопоставил бы хрен с редькой: наш район ты сделал сам; в филиалы обучать ездил; преобразование местных систем придумал. Всё-таки математик ты серьёзный. Может, зря в политику лезешь?
— Погоди… Но, выходит, и проходы в Зонах теперь просчитать: не фиг делать…
— Ты, Сергей, определяйся: или политика, или математика. На два фронта тебе всё равно работать не дадут. Пока, во всяком случае.
— Пока что?
— Пока ты не наш окончательно. И не дури. Никто тебя силком тащить не будет. Ты нужен такой, как есть.
— А если я разболтаю?
— Про карту? И что? Для друзей ты станешь комитетчиком. Для Комитета — врагом. Вернее — дураком, что похуже врага. Какой смысл тебе болтать? В общем, не ищи себе врагов, их есть у тебя.
— А Партия? Ну да… При чём тут Партия… Сами же её и хороните… Нашими руками… Да… Хитры же вы с подходцами вашими…
— На том стоим. Да, не журысь, Серёга! У тебя тоже глаз, что надо: даже я чуть не струхнул. Так что — держись! Денёк у тебя еще не кончился. Кстати, ты в префектуру в джинсах всё- таки не ходи. Послушай старика. Там тебя и так далеко не все поймут.
Муза Францевна встретила взглядом трезвым и печальным. «Аскерыч у себя? — ресницы Музы тихо согласились. — Ну, пойду извиняться. Не поминайте лихом, Муза Францевна.»
Приёмная проводила тихо и тревожно.
* * * * *
Стены «шлюза» мягко светились чем-то «неоновым». Сергей полежал, подумал, сел. Притронулся к винтовке, пощупал серый бостон, встал и приложил ладонь к двери.
За длинным столом сидел Полковник: уставший и задумчивый.
— Привет. Ты что, один?
— Здорово. Остальные ещё подтянутся.
Сергей поразмыслил и выбрал себе стул напротив. Закурил.
— Что, не бросил ещё?
— А смысл? Вообще-то всё пытаюсь, да не получается… Вроде, и не действует, а руки девать некуда.
Что-то в Полковнике не располагало к обычной пикировке. Сегодня он был очень похож на человека. Хорошего.
— Полковник, что сегодня стряслось? Опять кого-то потеряли?
— Да нет, вроде… А разве не ты вызывал?
Сергей внимательно пригляделся и не увидел ничего хитрого.
— Так ведь первым ты пришёл. Про Пака что-нибудь выяснилось?
— Пока нет. Похоже, сегодня именно нам с тобой надо кое-что «перетереть». Это ведь ты там на Центральном острове «бузишь»?
— В каком смысле?
— Рабочую Группу создал. Готовишь захват префектуры. Партийцы «на ушах». Не знают, что с тобой делать.
— Глупости… Ничего «захватывать» мы не собираемся. Да и куда нам? Но погоди… А как ты меня там — в Городе — «вычислил»? Всё-таки, видел я тебя где-то!
— Нет, Петрович, в Городе ты меня видеть никак не мог. Аналитический отдел Комитета — структура сверхсекретная. А я его начальник. Меня из конторы-то человек пять в лицо знают. А тебя «вычислить»… Это я уже здесь, сейчас понял, кто есть «ху». Ты же под своим именем работаешь и там и тут. Счастливчик.
Досье твое ко мне случайно попало. В принципе, не мой уровень… Но, больно уж пухлое. Такие романы редко на кого пишут.
— И что там?
— Хм… Интеллект, интуиция, психически неустойчив, амбициозен, отсутствие честолюбия и реальных мотиваций, склонен к алкоголизму, упрям, но подвержен влияниям со стороны противоположного пола, дисциплина отсутствует… Все это довольно обычно, но вот выводы…
— Давай уж… добивай…
— К службе не пригоден. Вербовка не возможна. Может быть исключительно полезен при проведении ОСОБЫХ операций.
— А если на нормальном языке?
— Тебя будут использовать «в тёмную». И уже, наверняка, используют. Повторюсь, что ты пока не мой уровень, но иное было бы не профессионально.
— За дурачка держите? Так я и поведусь.
— А ты нас за кого держишь? Работать ты будешь добровольно. Исключительно из лучших побуждений.
— А вы за ниточки дёргать?
— Слушай, ну что ты никак не повзрослеешь? У каждого своя работа. В Комитете полно отличных мужиков – не чета твоим депутатам.
— У нас тоже имеются.
— Разумеется… Но у вас приличные люди… от наивности. Они – как дети. А у нас – от знания и ответственности.
— Значит… Я буду, типа, рукой взрослого дяди в детском садике?
— Не думаю… Депутатский корпус в сферу ОСОБЫХ операций не входит. Ты вот проявил тягу к публицистике. Вот тут и жди «бомбочек»… И ничего здесь зазорного нет. Нормальное сотрудничество. Цель то общая. И – благая.
— Послушай, а на хрена козе баян? Мы тут сидим чего-то, делимся, обсуждаем… А в Городе живём другой жизнью и ничего из всего, что здесь, не помним. Какая связь?
— Не всё так просто. Бич, к примеру, и тут и там — один и тот же. Всё помнит и ещё больше читает. Ходит везде свободно. Так что при случае может и ещё кого-нибудь вывести отсюда напрямую: при памяти и в полном сознании. Пак вот его уговорил…
— И сгинул.
— Значит, такая у него была задача… Но дело не только в этом. То, что мы не помним конкретно, всё равно проявляется на уровне интуиции. Чувствуешь, что свой, а объяснить не можешь. Да и многие решения ведь принимаются не осознанно, без видимых причин. Так что, Система Разрушения работает.
— Это что же? Мы, шестеро, это — Система?
— А почему бы и нет? Разве в количестве дело? Хотя, я разделяю вывод Катализатора о том, что таких «шестёрок» много. Он даже прикидывал, сколько примерно… Но это всё очень сложные выкладки: чистая математика. А вот и наш теоретик.
Катализатор вышел к столу в заляпанном белом халате. Плюхнулся рядом с Петровичем.
— Где это вы видели теоретика в таком наряде? Общий привет.
— Да вот, я тут изложил Петровичу твою версию на счёт «шестёрок»…
— Ерунда! Никакой математики — обычный здравый смысл. Плюс немного мистики: число зверя и прочая лабуда. А вот за экземплярчик, что ты мне подкинул, спасибо. Есть над чем поработать. Хоть он и испарился, но кое-что сохранить удалось.
— Как это: «испарился»? Неужели всё-таки вычислили?
— Вряд ли… Во всяком случае, в госпитале никто от СУК не появлялся. Тут другое… И гораздо более интересное.
Сергей видел, что Полковник загрустил окончательно, побледнел даже. Но возбуждённый Катализатор тараторил без остановки. Петрович, наконец, уяснил, что не без помощи Комитета Госпиталю удалось заполучить сильно изувеченный и обгоревший труп одной из Сук. Возможно, из того самого подбитого БМП.
На первый взгляд тело было вполне человеческим. Но Катализатор, повинуясь какому-то чутью, отделил некоторые фрагменты (это он так голову назвал и половые органы) и поместил их в абсолютно изолированную от любых внешних воздействий, включая магнитные поля, камеру.
Оставшиеся в морге куски сначала стали деформироваться, пытаясь принять форму полноценных рук, ног, туловища. А затем… испарились. Ну, а химик занялся изучением сохранившихся фрагментов на молекулярном уровне. И тут выяснилось…
Увлеченные рассказом слушатели не заметили, что из тоннеля давно уже вылез Бич. Он хмуро переоделся и шумно сел за стол рядом с Полковником.
— А я всегда говорил, что Суки — не люди. Они тупые. И одинаковые, как роботы. Офицеры только немного отличаются. И то… В общем, было всё это уже… Лет триста назад. Я же вам рассказывал. Вот вам и сказки. Кстати, а пожрать у нас нет ничего?
Тут выяснилось, что Повар давно уже чем-то гремит на кухне. На последней фразе он вылез оттуда с подносом и слегка виноватой улыбкой.
— Суки-Сраки, — Петрович рассеянно наблюдал, как ловко негр вскрывает банки, расставляет тарелки, режет хлеб.
— Чего-чего?
— Над городом — Система Укрепления — Суки. Под городом — мы — Система Разрушения — Сраки. Значит сам город называется Суки-Сраки. А что? По моему, красиво. Слушай, Полковник, я вот что-то не пойму… А Комитет, он на чьей стороне? Кстати, что можешь сказать о Кобыляцком? Он ведь ваш?
— Владимир Леонтьевич? Это — фигура. Наш-то он наш… Да не всё так просто…
— Мальчики, помогите же, — в растаявшей двери появилась весёлая и красивая Натали с ящиком, — тут ещё два!
Мужчины с удовольствием отвлеклись: затащили ящики, облобызали Натали, вынули запылённые тёмные бутылки. Петрович с Бичом закурили и отошли в сторонку.
— А ты откуда знаешь про «триста лет назад»?
— Ну, может, и не триста. Это я так. Но в книгах, действительно, в разных вариантах описывается примерно одна и та же схема Системы Укрепления: один центр и множество исполнителей. То, что можно назвать разумным началом — в центре. А исполнители могут быть разные: монстры всякие, животные, роботы. Но всё всегда повторяется.
— В смысле?
— Систему Укрепления разрушают. Город живёт сам по себе и постепенно наступает полный бардак. Снова приходят Суки. Потом появляются разрушители… В общем: «У попа была собака…»
— И ничего не меняется?
— Трудно сказать. У разрушителей всегда есть какие-то идеи, герои, подвиги, любовь, морковь… А Суки, вроде бы, ни хрена не меняются. Всегда безликие. Но вся штука в том, что книги-то остались от разрушителей. Правда, только те, что Суки в своё время уничтожить не смогли.
— Так, вроде, сейчас не уничтожают. На свалку только вывозят. И не Суки вовсе, а Комитет.
— Не Комитет, а Партия, то бишь — Народный Контроль… Без бутылки не разберёшься. Но, всё равно, в Городе настоящих книг не достать: только газеты, журналы и ещё всякое говно. Сам ведь знаешь… А на свалке их крысы жрут. Вот они то гораздо опаснее Сук. Эти придурки вообще очень медлительны, сам же видел. Их задача — охранять Зоны. А меня, к примеру, они вообще не видят. Или видят, но не знают, что со мной делать: хоть в Зоне, хоть днём, хоть ночью. А крысы — видят. Пока не нападают, но наглеют день ото дня. А главное — растут. Некоторые уже здоровые стали, как собаки. И бегают быстро.
Сергей остро и исподтишка пригляделся к собеседнику: грустный взгляд в тени пижонской шляпы, нос картошкой, толстые губы где-то в короткой, густой бороде… Было в Биче что-то значительное, непонятное. Трудно не заметить.
Петрович стал вспоминать знакомых городских бродяг и никого не вспомнил: испитые, жалкие лица слились в один виновато-испуганный образ; разномастное тряпье объединял единственный стилевой штрих — запах.
Стало тревожно от понимания, что он, как и Суки, не видит этих людей. Может подать чего-нибудь, даже поговорить под настроение, посочувствовать… и — не видеть. А крысы — видят!
— Постой, постой… Ты говоришь, что книги пишут разрушители… Типа нас с тобой? А куда они потом деваются? И сколько нас?
— Много. Тут Катализатор прав. Он, вообще, молодец. До многого своей головой допёр. И ещё допрёт. А разрушители делают своё дело и уходят из Города совсем.
— Все люди уходят?
— Нет. В Городе большинство бедолаг болтается вечно: не Суки и не Сраки. Они просто выживают, приспосабливаются. Умрёт, вроде, а, глянь, уже снова родился тут же. Только роли меняют: сегодня — дворник, завтра — начальник… И так — по кругу.
— Но они тоже — люди? Так сколько лет Городу?
— Они — люди. А Город был всегда.
— Силён ты мозги компостировать… Значит, все Суки управляются из одного центра… Есть какая-то Верховная Сука, которою можно замочить и валить отсюда на хер.
— Ну, может, она и не единственная. Скорей всего — не единственная.
— Всё равно. Центр должен быть один. Как и у нас.
— В смысле?
— Должна быть симметрия. Нами ведь тоже кто-то руководит. Откуда все эти сигналы? Кто меня сюда послал? Или — тебя?
— Меня Полковник на свалке нашёл.
— Полковник… Тот еще кадр…
— Зря ты всех подозреваешь. Да и в чём, собственно? Мы все разные и каждый из нас сам по себе… И не сам… Да, может быть, мы и в самом деле просто клетки какой-то одной СРАКи. Но мы все разные… В отличие от Сук.
— А с чего ты взял, что они все одинаковые? Может, мы для них тоже все на одно лицо?
— Вот Катализатор и разбирается. Он умный. Я просто чувствую, что они — одинаковые. И в книгах так написано.
— Кстати, ты не мог бы для меня что-нибудь притащить? Из настоящих книг.
— Книга сама читателя находит. Как я могу для тебя выбрать? Кстати, ты ведь депутат теперь. Свободный доступ. Вот и сходи на свалку. Сам поищи.
— Поищи… Как я об этом в Городе вспомню? Вот если б ты меня прямо отсюда на свалку вывел… По своим каналам…
— Не могу. Обратной дороги для тебя не будет.
— Ну, хоть расскажи что ни будь… Что искать то? Вдруг я там как ни будь вспомню? Вы ж тут все мою интуицию расхваливаете.
— Есть одна такая книжка. «Библия» называется.
— Это про что?
— А это про всё. Про всех нас. «Не убий», «возлюби ближнего», «не возжелай»… «не сотвори себе кумира»…
— Ха… «Моральный Кодекс»… Что-то такое я уже слышал от одного комитетчика… продвинутого
— А-а… ну да, конечно. Кодекс не дураки придумывали. А в Комитете без «продвинутых» - никак. Где же им ещё быть?
— А ты с ними как?
— А никак.
— Ну, это понятно. А вот Полковника любишь.
— Полковник здесь и начальник Конторы там – это разные люди. Здесь – сущность, а там – обстоятельства.
— Он уже начальник всей Конторы! Не может быть! Я бы его узнал.
— Опять эти заморочки со временем. Если еще не начальник, значит, будет.
— И мэром…
— А что? Он мужик последовательный… Не то что некоторые.
— Ты о чём?
— Бывает, но редко, очень редко… самый тяжелый случай. Когда сущность как бы раздваивается. То есть, сущность одна, а реализаций две… или больше.
— Это ты в книжках вычитал?
— И в книжках тоже…
И так глубокие карие зрачки Бича стали совсем уж бездонными. До жути. Петрович закурил ещё одну.
— Значит, на свалку не выведешь?
— Нет.
— А Пака зачем вывел?
— Очень уж ему приспичило. Уболтал он меня. Сказал, что с крысами разберётся. А мне кажется, что Город достал этого самурая окончательно. Не выдержал он.
— А ты?
— А что я? Я — не боец. Но тоже откинусь в своё время от какой-нибудь левой самогонки…
— Боец… Не боец… Просто алкоголик. Значит, Сраки делятся на самоубийц: буйных и тихих. А я?
— Головка от х…я! Много на себя берешь, депутат недоношенный. Ещё поглядим, куда тебя занесёт. Хорошо, если в «простые» алкоголики.
Тем временем Повар с Натали закончили сервировку и пригласили всех к столу. Виноватая улыбка негра объяснилась просто: на сей раз продукты оказались обычными, не с рынка.
Зато вино Натали достала не просто настоящее, а антикварное. Она с гордостью разливала густой напиток по громадным бокалам, время от времени странно улыбаясь Петровичу.
— Итак, Петрович, по какому поводу мы сегодня собрались?
— Мнениями обменяться… Да откуда я знаю?! У Полковника спроси. Он у нас главный аналитик и секретный агент.
— Не любишь ты нас, комитетчиков, — Полковник улыбался, но не добродушно.
— А за что вас любить? Вы кто, вообще? Я не удивлюсь, если выяснится, что ты на Сук работаешь. Специфика профессии. «Контролировать процесс», «шаг за шагом»… А на самом деле балдеете от власти и ни чем не рискуете. Разве что — чужими жизнями. И ни за что не отвечаете.
— Хм… А ты сам-то что сделал, кроме того, что десяток бедных Сук подстрелил? Думаешь, в депутаты ты бы без Комитета пролез? Что толку от твоих случайных и бестолковых вылазок? И ты можешь разве вообще за что-то, а уж, тем более, за кого-то, отвечать?
— Мальчики, мальчики, — Натали дурашливо постучала вилкой по бутылке и издевательски округлила глазищи. — У меня есть тост. С предысторией. Хоть женщинам умничать и не положено… Но, в порядке исключения… Итак… Один хороший, смелый, но глупый мальчик зачем-то взорвал машину с нехорошими дядями. Другой хороший и умный дядя для чего-то спрятал нехороший труп и подбросил его другому очень хорошему и очень любопытному мальчику. Мальчик трупик немедленно распотрошил и нашёл в нём много чего интересного. Полковник, я пока ничего не путаю?
— Натали, ты никогда и ничего не путаешь.
— Отлично. Дальше будет интереснее. Нехорошие дяди трупик нашли и обратно выкрали. Ну… не совсем выкрали, но уничтожили… Как выяснилось, не весь. Так ведь, Катализатор? Кроме того, они догадались, откуда этот сильно умный хороший дядя взялся. В наказание Суки сожгли сверхсекретный склад с дефицитом для всей городской номенклатуры. Такая вот в Городе приключилась беда. Спецпайков лишилась разом вся верхушка. Но и это ещё не всё. Забавно, что опять же случайно возле склада оказались местные бандиты и спасли «чисто для себя» несколько ящиков отличного вина. Озверевшие комитетчики вкупе с ментами решили, что склад сожгли бандиты. В отместку они «наехали» на рынок, пересажали кучу спекулянтов и до смерти напугали дачников. Теперь нормальных продуктов нет и у «обычных» горожан. Вот почему так расстроен наш драгоценный Повар.
Куда ещё заведёт эта цепь случайных событий, я рассуждать не стану. Не женское это дело. Я предлагаю поднять бокалы этого божественного напитка за нашу дружную «шестёрку»! Ура!
Бич торжественно снял шляпу.
— Накрылась Партия… Ну, и хрен с ней!
Продолжение:
http://www.proza.ru/2013/12/07/1754