Математики.
Одинокая женщина жила на Арбате в Плотниковом переулке в маленькой комнатке, уставленной старинными полками с книгами и журналами. Одиночество скрашивал кот Барсик, да мы, ученики её.
Преподавала она в техникуме алгебру, но это уже на склоне лет, а так-то была настоящим математиком, - трудилась в ЦАГИ, и не благодаря ли и её точным расчетам полетели потом советские ракеты в космос. Знала она многих ученых и конструкторов, о которых мы тогда, в начале шестидесятых годов, даже не слыхивали. Все были засекречены.
К тому времени вышла Елена Михайловна уже на пенсию, подрабатывала репетиторством, а скопленные за год деньги тратила на летние путешествия на теплоходе по Волге, - от Москвы до Астрахани и обратно.
Меня она почему-то выделяла из остальных и часто приглашала приходить в гости «побеседовать». Мы беседовали с нею обо всем: о литературе, о живописи, о музыке. Она брала меня с собой на концерты в консерваторию. В обоих залах – и в Большом, и в Малом, дежурили её знакомые старушки, да чуть ли не подруги юности, которые всегда обеспечивали нас контрамарками…
Она помнила Революцию, - студентка университета восторженно приняла её. Так хотелось жить и работать на благо России, а потом Советского Союза; она даже вступила в партию, но к шестидесятым годам совершенно разочаровалась и в идеях, а главное в людях, которые партию заполонили. Она не ходила на партсобрания, а деньги на взносы просила передать меня. «Про вас, Елена Михайловна, спрашивали, что-то давно не были на собрании?» «Стара я, дружок, на собрания к ним ходить… Время тратить, руку поднимать. Нет уж, пусть без меня».
Как-то набравшись наглости, я спросил: «Елена Михайловна, а вы замужем были? – Нет, дружок... – Что, и в молодости не влюблялись? – Как же в молодости можно не влюбляться, но папа был категорически против. Зачем тебе этот судак Тимирязев? Ну что ты, Леночка, Боря Бугаев – форменный сумасшедший…»
Это папа так ухажеров её «отшивал» - Аркадия, сына ботаника Тимирязева, Бориса – будущего поэта Андрея Белого. Но папе, всегда виднее, в ком счастье дочери…
В шестнадцать лет, осознанно вступая в мир человеческой культуры, юноша всегда ищет кумира, и как же повезло, мне, что был я знаком с такой удивительной женщиной-учителем, которая ненавязчиво, деликатно и абсолютно правильно указала юнцу на русских светочей.
В музыке – Сергей Рахманинов. Именно для этого мы несколько лет ходили в Консерваторию. В живописи – Павел Корин. «Дружочек, сходи в Академию художеств – там выставлен Корин. Эскизы к «Руси уходящей». Это обязательно нужно смотреть… - А вы? – Да что-то ноги сегодня болят, не дойду. Сходи, а мне расскажешь…»
А однажды, не успел я войти, как вручает мне «Новый мир», - заметил, что рука её чуть дрожит, - «Вот, вот, читай, Солженицын, один день…»
Какой Солженицын, какой - один день? Ничего не понимаю.
А Елена Михайловна продолжает: "Я поздравляю тебя Саша, - в России появился писатель, равный Льву Толстому… Запомни… Математики не ошибаются".
Я запомнил. На всю свою жизнь.
И с тех пор, что бы ни говорили и ни писали о них, я помню только то, что вложила в мою душу Елена Михайловна и знаю, что математики не ошибаются…
Через тридцать шесть лет, в 1998 году в Большом зале Московской консерватории с концертом выступал Игнат Солженицын, я поискал глазами отца, - Александр Исаевич скромно сидел в зале, у второго прохода на крайнем кресле. На том, где когда-то сидела Елена Михайловна…
Математики никогда не ошибаются.
11 декабря 2013
Фото автора