Я не мог без тайного восхищения смотреть на работу отцовских рук и выверенность его движений, когда он начинал делать очередной комод.
Острой продольной пилой он за пару часов превращал золотистый полутарометровый сосновый кругляк в желтоватые доски различной толщины.
И пахло тогда в комнате смолой и свежими опилками. Было приятно подержать их в горсти, пересыпать теплые древесные струйки из одной руки в другую.
Еще труднее было оторвать взгляд от колодки фуганка, когда из нее начинала выливаться белая без единого обрыва стружка. Она становилась все длиннее, полукольцом ложилась на тыльную сторону отцовской ладони, смещалась к запястью, а он не глядя, небрежным легким движением руки смахивал ее на половицы.
И все начиналось сначала. Фуганочное жало легко и послушно снимало еще один слой с заготовки, а отец, попыхивая самокруткой, вскоре доставал из - за уха мягкий простой карандаш, брал метровую линейку и угольник.
Начинался ответственный момент- разметка бруса и плашек. Где и как пройдут линии будущих шипов, пазов? У отца не было чертежей. Все нужные размеры он держал в голове, а геометрическая симметрия, которая просматривалась в его готовом к продаже комоде, поражала меня.
Но пробивал тот час, когда я и мои братья начинали кунять и осоловелые уходили спать. И только отец продолжал работать. Стучало долото. Разогревался клей. Когда мы просыпались, чтоб начать свои сборы в школу, на кухне уже стоял в полной обвязке, посаженный на клей таган будущего изделия.
Продолжение см. Зимник http://www.proza.ru/2012/12/22/596