(отрывок из повести)
В их роду охотой занимались все. Ещё мальцом он постигал мудрёную науку, с жадным любопытством вбирая в себя, накопленный поколениями опыт. Дед отмерял навыки древнего ремесла, не спеша, маленькими порциями, внушая уважение и рациональный подход к делу.
Василий научился слышать и понимать голос дикой природы. Таинственный мир тайги отвергал, а порой и наказывал неоправданную жестокость и жадность людей. Всё чаще стало забываться, что право оружия определяет лишь неизбежность опасного столкновения и разумная необходимость. Природа напоминала: каждый выстрел должен быть оправданным. Этот неписаный Закон никто не вправе нарушать.
Все последние месяцы совесть скребла его душу холодными когтями, терзая и вызывая протест. Деньги, деньги… Всё самое большое зло от них проклятых! Заказы от любителей медвежьей охоты поступали регулярно. Найденная берлога оплачивалась щедро.
После лесных пожаров в соседнем Красноярском крае и миграции животных, численность медведей сильно зашкаливала, делая их более опасными и непредсказуемыми. И всё равно, каждый раз он испытывал чувство досады после расправы над разбуженным зверем.
Когда городские «охотники» застрелили медведицу, маленьких медвежат не знали куда деть. Разгорячённые выпитым и удачей, они долго фотографировались во всех ракурсах. Снимали на видео, чтобы позже демонстрировать доказательство своей храбрости. Медвежата метались вокруг мёртвой матери, тыкались в ещё тёплое, мохнатое брюхо, жалобно кричали. Тогда Василию было особенно мерзко. Горечь сожаления заставляла чувствовать себя предателем. Потехи ради… И это охота?
Вот бы, как раньше, когда получив лицензию, готовились, выслеживали и после удачного завершения дела, не оставалось чувства вины. Этот заказ будет последним. Хватит. Он и так задолжал тайге. Права будет, решив отомстить.
Густой кедровой смолой, да соком берёзовым плакала тайга от людского безрассудства. Да кто услышит эти рыдания?