***
Время было покосное.
Ну и Шиленковская семья тоже торопилась ухватить погоду благоприятную, солнышко щедрое.
Работа спорилась.
К обеду выкошенное на зорьке сено уже поспело, Стеша согребала, время от времени бросая беспокойные взгляды на березничек, где на самой низкой ветке, как полог висела ее старая исподняя юбка.
А муж ее поставил уже несколько копешек сена.
На дороге показались ребятишки, а еще раньше были услышаны их голоса. По пути они передрались и, вырывая друг у дружки, приготовленный старшей сестренкой узелок с обедом, разлили часть пахтанья из глиняного кувшинчика, перевернули лукошко с вареной картошкой и яйцами, вывозили в песке краюху ржаного хлеба и теперь спорили, кто больше отхватит и кто виноватее.
-Слышишь? Помощнички спешат, - похохатывая, проговорила Стеша.- Ты уж, милый, не больно их.
-Нечего, большенькие уж, набаловала ты их, не боятся совсем, к уваженью не приучим, потом сами же плакать будем.
-Да ладно тебе, кто знает, что их в жизни ждет, Калистратушко, они у нас смышленые, значит, и доброту-любовь нашу поймут и оценят и уважать будут. А главное - любить нас.
- Мамка! Тятя! А Степка дерется!- надсаживая голос, прибавляя скорость, прокричал Ванюшка, отцов любимчик. Он не сильно боялся расправы.
- А ты первый начал, совсем уваженья нету к старшему брату!
- А ты мене не указ, и постарше тебя есть!
- А ну, цыть сейчас же, не то возьму вожжи, да без разбору!
Мать расстелила тряпицу, стала раскладывать на ней припасы, протянула ребятишкам по картошине, да по огурчику на обратную дорожку.
- Бегите, бегите мои горячие, помощники мои, а то Полюшке там с близняшками тяжело одной. Баньку к вечеру протопите, корову встретьте, да не проморгайте теленка, в катухе его закройте.
- Степа, постой, в Битюге, напротив старой ветлы, ну той, которая с большим дуплом, я поставил сетку. Попросите у старого Петруся лодку- рыбу выпутать, поделитесь с ним.
А на ужин нам ушицы сварите, только много воды не лейте,- как к взрослому обратился отец.
- Ладно, ладно. - Ребятишки, погодки, оба в выгоревших штанишках с помочами, уже не раз рваными и связанными в нескольких местах, нетерпеливо перетаптывались грязными, в ципках, ногами. Дослушав, засеменили обратно, толкаясь и доругиваясь.
- Смотрите осторожно, не обваритесь там! Вдогонку прокричала Стеша.
После обеда Калистрат , напевая пошел докашивать ложок, а Степанида осталась в березничке, там в тенечке проснулся их новорожденный сын, Васенька, и его пора было кормить.
Облокотившись на березовый ствол, усевшись на охапку сена, вытянув ноги, Стеша, поглядывала то на сынишку, который старательно насыщался, поводя крошечной ручкой, умильно нахмурив бесцветные бровочки, то на красавца мужа, который, докосив ряд, возвращался, приближаясь к ней.
Перехватив красноречивый взгляд своей ненаглядной женушки, бросив косу подошел, потягиваясь и играя мускулами, прищуриваясь как породистый котяра.
- Ну что засыпает? Погоди, не торопись подниматься, я тебе чтой-то на ушко сказать хочу.
Калистрат, опустившись на коленки, подобрался к жене вплотную, одной рукой помогал уложить маленького под положок, чмокнув в мягонькую духмяную макушечку, а другой уже стягивал с ее плеча рубашку-вышиванку и прицеловывал, приговаривая, - ах ты моя сладкая… эта родинка моя, эта тожа моя, и вот эта тожа…
- Ну, неужель не уморился? Тебе силу девать некуда? Так и до седьмого недолго доиграться,- попыталась изобразить недовольство Стеша, но ее хватило ненадолго, счастливо рассмеявшись, - ой, лоскотно так, и так тожа… тихонько, Васятку раздавим, - нежно погладила своего Шиленка по разгоряченной спине…
***
Андрей смотрел на них, спрятавшись в густом кустарнике. Злоба, зависть и похоть отражались в его глазах. Дикая, поработившая его страсть к собственной крепостной заставляла делать ужасные глупости. Ревность не давала спокойно спать по ночам. Он мог ее заставить отдаться ему, мог, но он хотел, чтобы она по своей воле принадлежала ему, чтобы млела в его руках, и во взгляде ее была та же поволока, которую он видел сейчас.
Увлеченные друг другом, Калистрат и Степанида приблизились к затаившемуся, подглядывающему за ними человеку на расстояние вздоха. Они не чувствовали его, они любили…
Да, они были прекрасны, как сама природа - молодые, сильные, оба высокие, стройные, гибкие, пропахшие свежескошенной травой и росой. Шептали друг другу нежности, смеялись…
А извращенец - барин, в полушаге от них, с абсолютно безумными глазами, болезненно искривленным лицом, судорожно сжатыми кулаками, вдыхал их запах и бесновался, беззвучно, боясь спугнуть …
продолжение:http://www.proza.ru/2013/12/16/702