***
На работы по дому Стешу стали звать все чаще. А настроение хозяина все игривее. Желая разбудить в ней ответную симпатию, молодой барин, будучи натурой развратной и эгоистичной абсолютно не имел терпения. Когда похотливые заигрывания и гостинчики, в виде сладостей и дешевых побрякушек были отвергнуты и не дали результата, он почувствовал досаду. Привыкший к легким победам в своем кругу Андрей не ожидал встретить в селянке существа умного, гордого и умеющего тактично отклонять бесстыжие предложения.
А Стеша очень испугалась. Холопка - она знала, чем грозит ей непокорность, и не представляла, как ей себя вести с ним. Отклонять его притязания шутками и отговорками становилось все тяжелее. Она понимала, что скоро ей придется уступить, и отдать на поруганье свое тело. Душа ее трепетала. Она любила мужа, не хотела потерять его нежность и доверие и знала, что после «рук» барина Калистрат, волей- неволей, все равно изменится к ней. Самое большее – пожалеет, и будет терпеть под одной крышей, ради деток их. Да и саму ее передергивало от одной мысли о близости с другим, чужим мужчиной, об его тонких, потных пальцах, слюнявых губах, капризно искривленных…
***
И вот однажды, когда барыня распесочивала кого-то на кухне, Андрей улучил удобный момент, вошел в комнату, где Стеша натирала дорогую стеклянную посуду, и прикрыл за собой дверь.
Сначала он молча стоял, внимательно разглядывая ее: темно-русая коса короной уложена вокруг головы, на плечи накинут платок. Протянул руку поправить локон и наткнулся на суровый взгляд серых глаз.
Чернобровая красавица гордо приподняла голову и резко перешла на другую сторону стола.
- Пожалуйста, Андрей Тимофеевич, не отвлекайте меня. Уж я и так боюсь. Не дай бог разбить какую ни то вазу, барыня с живой кожу спустит.
-Стеша, Стешенька, какая же ты, как же ты меня измучила, - зашептал он ей, хватая за руки.
- Ну поговори со мной, не будь букой, брось свои тряпки,- руками по спине водит, ногтями впивается, сжимает - не вырваться.
- Какая у тебя кожа нежная, ты рождена барыней быть. Полюби меня и я восстановлю несправедливость. В шелка тебя буду одевать и … раздевать.
Он зацепил пальцем за плечико сарафана и спустил вниз, а под ним тонкая, льняная кофточка, стянутая спереди узорной тесемочкой, резко дернув завязки, запустил руку за пазуху, сжал в ладонях, высвободил, оголил ей грудь. Стеша билась в его объятиях, как пойманная голубка, хватая пересохшими губами воздух, - отпусти… отпусти змей… не хочу я- а -а…
- Тише, тише, ну расслабься, не шевелись моя красавица. А - а как ты пахнешь, молочком. Так от моей няньки - кормилицы пахло. В детстве …
Стеша плакала, ругалась, била по противной морде, отталкивала и этим еще больше раззадоривала, злила его.
Андрей совсем ошалел. Задыхаясь, стал бить ее по щекам.
- Ты чего, как девица выламываешься? Как будто мужских рук не ведала никогда, небось, от Калистрашки своего вонючего так не шарахаешься? Да и не смеешь ты перечить мне… получив увесистую оплеуху, только расхохотался…
- О-оо, темперамент, а ну не мешай! И тут же с нежностью, охрипшим от страсти голосом - расслабься, голуба моя, до конца не сьем…
Одной рукой за волосы схватил, чтоб не смела вырваться, другой шарил по всему телу. Порвал рубашку, косу разметал. На руки подхватил, хотел взять ее прямо на столе, да стряхнул локтем высокий хрустальный фужер, разбил.
Их возня, крики, Стешины рыдания и звон разбивающегося стекла привлек внимание барыни - громко бранясь, она поспешила в комнату.
Услышав мать он, с силой оттолкнул от себя Стешу. Она не удержавшись, упала под ноги к своей хозяйке, дрожа, сжалась в комочек, прижала руки к лицу, всхлипывая.
- Мерзавка, косорукая. Матушка велите ее сечь. – с перекошенным злобой лицом, прорычал Андрей, выскочил из дома, побежал в глубину сада.
Не найдя отклика на свои желания у Стеши, он ужасно разозлился.
- Ну, гордячка, сломаю я тебя, сама придешь, поклонишься, или я это не я!
А самого насмерть захватило, кинулся в траву, руки разметал, глаза прикрыл. А успокоиться не может, грудь ходуном ходит, дыхание сбивается. Под пальцами не забывается ощущение трепета ее тела, блеск глаз, и голос, голос возмущенный… - Не хочу, пусти-и постылый…
- Чертовка, а каково же с ней, когда она любит, ласкает… М-м-м, не могу.
Вскочил, побежал к реке, подставляя ветру разгоряченное лицо. По дороге на глаза попалась дворовая девка.
- А ну стой, пойдем со мной, поможешь искупаться…
Отпустил ее, всю искусанную, измятую, истерзанную, поздно вечером, сунув за пазуху скомканную рублевку.
***
- Стеша, ну ты мне можешь объяснить, что здесь произошло? Как же ты так, чего никогда не бывало, барыня, конечно, заметила, что молодую женщину всю трясет, и она растрепана, взъерошена, полуголая, со слезами на глазах.
- Что, может, барин тебя обидел? Или испугал? А может, ты не слушалась?
- Таисья Ивановна прожила много и понимала, что сын находится в том возрасте, когда женская красота особенно заметна и востребована. И абсолютно была не против этого и конечно веселилась, глядя, как развлекается милый ее сердцу Андрюшенька. А что он душевно болен, и не догадывалась даже.
- Ну, ну не бойся, будь покладистой, помни свое место, а то и вправду высеку. Давай прибери здесь все и на сегодня достаточно. В другой раз придешь не скоро, подбери все свои домашние дела, пришлю за тобой - шитьем займемся, чтоб спокойная была, трясешься, как хвост заячий…
- И чего он вцепился в эту дурочку? Уж не первой свежести, и нет в ней похабства-то этого, надо поболе девок нагнать в усадьбу, не-то уморит бабу, кого тогда на мешкотную работу ставить, ума не приложу…
***
Домой Стеша плелась как в тумане. Вначале перелеском, кустарником пробралась к речке, выплакалась, выкупалась, дождалась сумерек. И хоронясь людей, подалась к своему двору. Ей казалось, что всем заметно и ее разодранную рубашку, заплывший глаз и что мужу уже все известно.
- Мамань, что с Вами? - кинулась к ней Полюшка, - Вас барыня прибила?
- Ничо, донюшка, уже не болит…
Двое близняшек, Тереша и Тиша, сидели на полу перед столом - играли, перекидываясь картошкой. Дети были все в песке, рубашечки, мокрые, спереди имели вид огромной картошины, только что вырытой из сырой земли.
А на столешнице в широком берестяном туесе, приподнималось тесто - дочушка-помощница собиралась печь пирожки.
В люльке спал младшенький - широко разбросав ручки, тоже весь перемазанный, кашей что ли.
Сев на лавку, оглядевшись, Стеша немного перевела дух. Вид ее ненаглядных сокровищ вернул ее к привычной жизни.
- А где отец со старшими?
- С утра в поле, еще не возвертались.
- Поля, в большой чугунок воду доливала? Надо бы выкупать мальцов-то, пока с печевом провозимся, жарко здесь будет.
Стеша успокоилась, дочка невольно подсказала ей, как объяснить, откуда побои - барыня прибила за разбитый фужер.
За суетой домашних дел думки о напасти барской отошли в сторонку.
Вечером вернулись уставшие хлеборобы.
Взглянув на мужа, Стеша конечно занервничала, но видя какой он замотанный, поняла -Шиленок ее сейчас не заметит даже если она вся в саже вымажется, не говоря уж о нескольких синяках , тем более об душевных терзаниях.
- Пошли спать, милый, умаялся ты сегодня. Отпустили меня назавтра, с вами пойду. С божьей помощью поскорей сожнем хлебушко.
Заснули в обнимку и не ведали, что последнюю ночушку вместе коротать доводится.
***
Наутро, не обнаружив Стешу, ни в барской усадьбе, ни на подворье у Шиленко, Андрей понял, что она с мужем в поле. Почти бегом он вернулся домой и велел позвать приказчика над дворней - Гаврилова.
-- Велите седлать мне Гранда. Сами, и еще нескольких, все равно кого, возьмите, будете сопровождать меня,- нервно шагая по комнате, заламывая длинные тонкие пальцы, отдал приказание.
- Ну, быстро!
***
Рассвет только еще занимался, а Шиленко уже вовсю трудились.
Муж широкой косой валил отяжелевшие колосья, и они ровненько ложились сбоку, Стеша охватывая сколь рука зацепит, свивала, опоясывала, вязала снопы, а пацанята стаскивали их в копешки.
Работа спорилась. Раскрасневшиеся, пыльные, потные. Только и видно как руки мелькают да поблескивают задорно глаза, да сверкают белозубые улыбки, да сыпятся шуточки, иногда такие едучие, что обидчивому Стёпке едва хватает удержу.
Стешенька завела песню, певунья она была славная, а мужики ее подхватили. Калистрат чуть с натугой, мешала-таки коса в руках, ребятишки - писклявенько.
- « по залугам зелененьким, по залуга-ам зелене-еньким …»
На соседних межах народ приостановил работу, прислушиваясь…
Песня плыла, стелилась и тонула в небесной дали, созвучная с этим миром, и с полем, и с небом, и с легким ветерком, раздувающим летний зной. А высоко в облаках ей вторили жаворонки.
продолжение:http://www.proza.ru/2013/12/16/704