XI
Шел 1923 год. Большие перемены произошли в жизни чеченского народа Покончив с царизмом, который сеял раздоры и смуту в народе, власть в России взяли в свои руки трудящиеся и колхозники. Но суровые законы гор никто не отменял.
Ненастным вечером явились сыновья к Джанхоту по его требованию. Он выглядел грознее тучи.
- Вы успокоились, расслабились, как будто, так и положено. И нам ничего не остается делать, если вас послушать. Не так ли? - спросил Джанхот, не смотря на сыновей. Но он обращался к каждому из них, так как дело касалось каждого из них.
- Ни в Чечне, ни в Ингушетии не осталось ни одного аула, селения, хутора, леса, склона, ущелья, поляны и луга, где бы мы не искали его вот уже тринадцать лет, - начал оправдываться Джамалдин, продолжая смотреть в пол. – Нигде ничего, бесследно исчезли они.
- Искали в горах и на равнине. В Грузии и Дагестане. Их нигде нет, - подтвердил Джамлайла..
- А через родственников его жены, куда ведет след этой женщины, пытались найти? - бросил отец сыновьям.
- Кроме мачехи у нее нет никого. Похоже, что ее мало интересует судьба падчерицы, - ответил Джамалдин.
Старик послал Шамсуди за Ашу, которая вместе со своей дочерью гостила у него. До Джанхота дошли слухи о Лох-Беташе.
- Я ждала, когда ты освободишься после намаза, видишь ли. Вот и не беспокоила тебя. Как себя чувствуешь. Джанхот? Радикулит не замучил? А суставы беспокоят?
Ашу забралась на топчан, устроилась удобнее, раскинув ноги, и положила руки на свои колени.
- Лучше, чуть легче, - ответил Джанхот, подворачивая по себя ноги, тем самым давая понять, что не желает, чтобы она задерживалась тут с ним. – Хозяйка передала мне кое-что от твоего имени. Но я хочу узнать все от тебя, поэтому и позвал.
- На днях, видишь ли, приехав навестить нас в родном доме, Дургул рассказала нам кое-что, - ответила Ашу, но Джанхот прервал ее.
- Подожди, Ашу. О какой Дургул говоришь?
Надо сказать, что Ашу каждого из своих детей называет Дургул, а Джанхот терпеть не может клички.
- Ой, как это понять? Ты не знаешь Дургул? Что за разговор? – удивилась Ашу. – Кто у нас Дургул? Ну, видишь ли, это та, которая замужем за сыном Масы из Дуба-Юрта, дяди Секимат. За двоюродным братом Секимат. Сказать ему, кто такая Дургул! Надо же!
- Ашу, - начал напирать и Джанхот, - у тебя пятеро детей. Сыновей и дочерей ты кличешь Дургулом. Откуда мне знать, о ком идет речь? Если бы ты назвала имя Румини, то знал бы. А теперь рассказывай, что ты знаешь от этой Дургул.
- Ничего особенного. Видишь ли, она-то толком ничего не рассказывала, - продолжила Ашу, почувствовав себя виноватой перед братом. – Это я заподозрила неладное. Удивляюсь, что Лох-Беташ и его жена бесследно исчезли. Не может быть такого, что это не сеть паутины дел свекра и свекрови Дургул.
- Ашу, ты не просто так сомневаешься. Почему, объясни мне причину, - сказал Джанхот, делая ударение на «причине» и, будто что-то просит отдать ему, протянул руку.
- Видишь ли, я сама толком не знаю. Сегодня Дургул здесь. Пусть позовут ее и она сама расскажет. У тебя тоже подозрения появятся после разговора с ней.
Она дернул лежащего рядом кота за ус так, что тот заорал, как резанный.
Позвать Румани Джанхот поручил Шамсуди.
- Ай, Джанхот, ты почему не женишь Шамсуди? - спросила Ашу, как только племянник вышел.
- Слушай, Ашу. Ты соображаешь, о чем говоришь? Ни с того, ни с сего о женитьбе заговорила, - вышел из себя Джанхот. - Там где женитьба, свадьба, гулянье бывают, не так ли? Как мы будет устраивать гулянье, когда у нас еще похороны не завершились? После того, как отомстит кровному врагу, Шамсуди сможет жениться. «Я – мужчина. Выходи за меня замуж», - должен же он сказать девушке, прежде чем жениться. А он так сказать не может, пока не отомстит за брата. А ты тут про свое, то, что не положено тут спрашивать.
Не будь она Ашу, если отступит от своего.
- Видишь ли, этими разговорами ты состарил сына своего, - Джанхот.
Она опять дернула кота за усы, и тот опять закричал.
- В тот год, когда убили Майрбека, Шамсуди исполнилось восемнадцать лет, а сейчас ему, видишь ли, больше тридцати. Его ровесники имеют семьи, достаток имеют. И сколько ему еще жить холостяком?
Джанхот знал, что Ашу словами не переубедить. И он решил оборвать этот разговор.
- Не только не женю холостого, но и развел бы женатых, и даже своим двоим, дал бы развод, если бы было кому присматривать за их семьями, пока они не отомстят.
- Добрый вечер, дядя.
Румани справилась о самочувствии, и, обменявшись любезностями, с разрешения Джанхота присела на низеньком табурете у печи.
Старик решил не затягивать разговор и начал напрямую.
- Нас беспокоит то, о чем ты знаешь. Румани, Те, кто в этом доме и ты – двоюродные. Горести и радости поровну. Поэтому я уверен, что у тебя нет тайн от нас. Расскажи мне, что ты знаешь о нашем враге Лох-Беташе и его жене, как они смогли исчезнуть без следа.
- Живите вы долго, дядя. Но я толком ничего не знаю, - ответила Румани, желая, чтобы на этом разговор закончится. Но Джанхот не намеревался так легко закончить разговор.
- Расскажи, о чем ты мне говорила позавчера. Дургул, видишь ли, я не умею пересказывать чужие слова, - сказала Ашу.
- Я с тобой не говорила насчет них ни позавчера, ни раньше, ни позже.
- Видишь ли, Дургул, я же не говорю, что ты упоминала место нахождения Лох-Беташа. А разве не ты рассказывала мне о Секимат и Гюльджан?
- Они не об этом спрашивают. Я рассказывала тебе, что две старухи целыми днями как трутни сидят. Как только войду, замолкают. Зная о нашем родстве, они при мне ни о чем не говорят. Ты не знаешь об этом?
- Вот-вот, - заулыбалась Ашу. – Вот это и вызывает у меня сомнения. Почему они скрывают от тебя что-то, если у них нет никакой тайны? А?
- Не знаю. Откуда мне знать?
- Гюльджан от родственников получила недавно письмо? – вступил в разговор Джанхот.
- Какое-то письмо было. От кого оно, о чем, я не знаю.
- После получения письма Секимат казалась немного радостней? – спросила Ашу.
– Меньше, но плачет. От слез почти ослепла. Ее за руку водят.
- Можешь достать это письмо, Румани? - спросил Джанхот.
- С ним они как со святыней носятся. Секимат письмо к глазам прикладывала, будто бумажка вернет ей зрение. Они узнают, если я возьму письмо.
Джанхот не собирался отступать.
- Никто не узнает, на место положим раньше, чем кто-то догадается. Просто посмотрим, откуда оно пришло. Уверен, что есть письмо, и есть обратный адрес.
Зная, что ей не выкрутиться, Румани согласилась достать письмо. Джанхот остался доволен этим. Попрощавшись с ним, Ашу и Румани отправились на ночлег в дом Джамалди.
В первые годы становления Советской власти избранный главой села Маса. с головой ушел в работу, не жалея ни сил, ни знаний.
Младший сын Джанхота Шамсуди, работая в ст. Воздвиженской у мельника, выучил русский язык, преуспел в письме, и устроился на учебу. Его все любили, и он любил людей. Именно поэтому Маса назначил Шамсуди секретарем сельсовета. Вскоре, молодой человек собрал и возглавил комсомольскую ячейку и начал заниматься пропагандой советской власти.
Как только советская власть установилась в Чечне, кровники начали прощать друг друга. Узнав о кровной мести между семьей Джанхота и Лох-Беташем, Шалинский Окрисполком специально прислал представителя, поговорить с Шамсуди, чтобы он образумил отца.
Узнав истинную причину гибели Майрбека, Шамсуди готов признать вину брата. Более того, он знал, что и старший брат такого же мнения. Но из-за уважения к отцу, они не пожелали перечить ему и предпочли свое мнение оставить при себе.
Теперь же Джанхот потребовал от сыновей приведения в исполнение вендетты, передавая им точный адрес нахождения кровника.
- И не возвращайтесь, не отомстив кровью за кровь.
Шамсудину пришлось высказать все, что он думает по этому поводу Ссора между Джанхотом и Шамсуди зашла далеко. Джамалдин приготовился встать на сторону брата, когда, проклиная сыновей, заявляя от отказе от них, старик зашел слишком далеко.
Пришлось Джамлайлу успокоить разъяренного отца, заверив, что исполнит акт кровной мести. Он подмигнул Шамсуди и толкнул локтем Джамалди, заставляя их отказаться от своих слов.
- Шамсуди, не перечь отцу. Получается, что ты не считаешься с ним.
Джанхот вынес окончательное решение: отправиться всем троим в дальний край, отмстить кровнику и только после этого предстать перед ним.
Шамсуди продолжал стоять на своем
- Состарился, выжил из ума, не зная на сегодня где правда, а где ложь, и не хватает мудрости разобраться в этом. Если я послушаюсь отца, люди проклянут меня. Убит наш брат. Это касается только нас. Как мы поступим, так и будет.
Джамалдин и Джамлайла понимали, что Шамсуди прав, но не хотели перечить отцу.
На следующий день, отправляясь в дорогу, Шамсуди твердо решил, попытаться уладить все миром.
http://proza.ru/2014/01/31/267