Глухаревым
Всё дальше и дальше уходят от меня те радостные дни…
Ещё подростками с маминым братом - дядей Колей нам посчастливилось отправиться на рыбалку на дальние озера.
Майским тихим вечером прихватили с собой нехитрое рыбацкое снаряжение и главный атрибут - палатку, сшитую руками дяди Коли из непромокаемого рыжего брезента.
Загрузив поклажу на телегу, вчетвером кое-как взгромоздившись сверху, наконец-то отправились в дорогу.
Неспешным шагом молодая любимица Маруська везла нас, сорванцов, в ночное. В двух километрах от деревни, в разливах реки Ольшанки, мы сделали остановку. Там два озера поодаль и оба назывались Ольшанскими.
Помощников хватало - костёр развели быстро. Травами заварили кипяток в котелке. Ароматный чай с пирогами с маком и толчеными грушами, что лежали в кузовке, обернутые белоым, холщовым рушником, прибавили нам настроения! Пироги, которые пекла в печи бабушка Маня, отличались особым вкусом начинки и неповторимой духовитостью.
Остатки костра дядя Коля велел размести в стороны, а сверху наложить сухой слой травы. На теплую землю братья Васёк и Витёк быстро установили палатку и разложили свои нехитрые пожитки для сна. Лежать в палатке - одно удовольствие! Как на печи! Но лежать некогда…
За стволами сосен мелькнул синий простор, пахнуло озером. Дядя Коля, сбросив сапоги и развесив портянки на сучьях, суетился на берегу. Торфяной берег озера отличался в этом месте зелёными затонами, где каждый рыбак найдёт своё место. Чуть поодаль ребята ловко завели сеть, закрепив её жердями.
Солнце, как поплавок, лежит на водной глади озера. Словно лещ клюёт - так медленно оно уходит под воду. Я не спеша шевелю ногами в теплой вечерней воде. Не клюёт… Вокруг озера почти вплотную подступает лес. Рядом слышны голоса кукушек... Соревнуются, как кузнецы в кузнях: ку-ку! ку-ку!
За озером далеко за полночь соловьи заливаются, словно друг перед другом, у кого щёлканье искуснее. А лягушки в заливах, пуская пузыри, оглашают луг звонким кваканьем.
Тихие туманы застилают землю молочным покрывалом. Стихают кукушки, замолкают соловьи, всё стихает. Лишь потрескивают поленья, да в кронах сосен светятся несколько тусклых звёзд. Вечер медленно переходит в ночь.
Плотва и лещи в Ольшанских озёрах теперь не водятся. В озерах идёт нешуточная борьба между щукой и окунем. Дядя Коля, заядлый рыбак со стажем, в тот вечер поймал двух окуней круглых, как тарелка. Взвесил на глазок - по два килограмма!
Есть в озере и ёрш. Много ерша. Он притаился и ждёт своего часа. Ёрш, по словам дядьки, наверное, думает: вот подавится последняя щука последним окунем, буду я тут хозяином! Эта рыбацкая байка нас воодушевила так, что не прошло и получаса, как три скользких и шустрых ерша бились, подпрыгивая на зеленой траве подмытого берега.
Пока дядя Коля чистил улов на уху, каких только баек он нам не поведал! В годы его детства в этом озере жила одна щука. Но очень большая - два метра, и толстая — как бревно. Мужики пытались завести сеть под щуку, но она каждый раз обрывалась, запутавшись в затонувших соснах. Пришлось бросить эту затею.
В ожидании ухи я пошла к берегу.
- Только не вздумай купаться! - предупредил меня дядя Коля. По местным легендам ещё при Иване Грозном опричники бросили в озеро провинившихся крестьян и приучили щуку к человеческому мясу…
Мы с братьями немного напугавшись, на всякий случай купаться не стали. Ступая на жерди, опустив ноги в воду, мы сидели на берегу, споря, у кого больше улов. Стоял тихий майский вечер. Круглая, как блюдо, луна взошла над озером. Даже комары нам не досаждали, пока дым от костра отпугивал их.
И вдруг в метрах десяти от берега вода вспучилась горбом, и мы увидели щуку. Словно подводная атомная лодка всплыла. Вода с шумом лилась с её тёмной спины. Выхватив ноги из воды и забыв про стоящие рядом удочки, мы припустились бежать к костру.
- У страха глаза велики,- сказал нам дядя, быстрыми шагами направляясь к озеру...
Уха в этот вечер была необыкновенно ароматная — с дымком, с укропчиком, с нежным рыбьим вкусом! Поздно вечером дружной компанией мы сидели вокруг костра и пили чай. Разморило, умаялись совсем.
Вечерняя заря начинается, когда солнце уже зайдёт за край земли. Тогда она овладевает меркнущим небом, разливает по нему множество красок и медленно переходит в поздние сумерки и в ночь. Кричат в кустах коростели, бьют перепела, гудит выпь, горят первые звёзды, а заря ещё долго дотлевает над далями и туманами.
За костром проступала ночь. Молодую кобылу Маруську после вольного пастбища, стреножив, крепче привязали к телеге.
Васёк и Витёк расположились в палатке. Мамин брат, подкинув дровишек и расстелив рогожку, приспособился у костра. Мне, растревоженной разговорами о рыбалке и плотным ужином, не спалось. Да и костёр надо поддерживать, иначе комарьё заест…
Ярко-оранжевая луна, похожая на апельсин, зависла над лесом. От луны к озеру прошла дорожка. Через полосу яркого света пробегала живая красная вода озера. Иногда гулко билась рыба. От этого всплеска лунная дорожка вздрагивала.
Коротка майская ночь. Одну за другой стирал звёзды в небе медленный рассвет. Долго держалась зелёная Венера, за которой я, лёжа на телеге, долго наблюдала. И вот верхушки сосен начали розоветь. Утренняя зорька "развидняет", как говорят об этой поре суток в народе. В этот заревой час низко над самой землёй пылает утренняя звезда. Воздух чист, как родниковая вода. В заре, в рассвете есть что-то девическое. На зорях трава омыта росой, а по деревням пахнет тёплым парным молоком. И поют в туманах за околицами пастушьи жалейки. Светает быстро. Медленно поползли утренние туманы от воды. Лес по плечи ушёл в туман, только щёточка верхушек розовела под лучами восходящего солнца.
Мужики наши под утро совсем замёрзли. Земля от костра остыла. Дядя Коля вновь распалил угасший костёр и проверил на озере улов в сети. А я всё никак не могла уснуть. Лежала на телеге, укрывшись стареньким байковым одеялом, и смотрела в небо. Было непривычно спать на лоне природы…
Дым от костра поднимался вверх. Спать расхотелось окончательно. Подкармливая костёр, ещё с вечера заготовленным сушняком, дядя Коля заварил чай в котелке.
Мне было тепло и уютно после чая с пирогами. По палатке с солнечной стороны медленно ползли озябшие мотыльки. Муравьи суетливо ползали по сушняку. Почуяв чуткими усиками опасность от огня, дружно повернули обратно, в свой дом.
Искры от костра летели ввысь. Солнце уже вовсю хозяйничало над цветущей землёй. Ранние птахи огласили утро звонкими голосами. Собравшиеся в комочки цветы одуванчиков снова зажелтели, покрывая весь луг ярко-желтым ковром. Лопались шарики черёмух, растущих на берегу. За одну ночь черёмуха покрылась белоснежной кисеёй. Набежавший от речки ветерок донёс томно-сладостный аромат цветущих красавиц. Соловьиное эхо гуляло над спокойно-зеркальной гладью озера. Природа постепенно оживала.
Братья, замёрзшие под утро, полусонные и взъерошенные, потягиваясь, потянулись к берегу. После лёгкого завтрака мужики вытянули из воды сеть — с тиной и уловом! Испуганная рыба билась на траве, сверкая чешуёй на солнце. Целую плетушку ершей, окуней и пару щучек мы привезли домой! Уставшие, гордые и счастливые!
Наскоро почистив рыбу, тётя Нина на широкой сковороде, на примусе - прямо во дворе нажарила нам хрустящих ёршиков!
Это был 1967 год.