Донской хронограф 1651 - 1669 год

                Донской хронограф 1651 – 1669 г.

1651 г. В марте Алексей Михайлович отправляет на Дон, в Войско, грамоту о посылке казакам жалования и приказанием выменивать в Азове русских пленников: «И мы, великий государь, царь и великий князь Алексей Михайлович всея Русии, вас, атаманов и казаков, пожаловали, велели к вам послати нашего царского жалованья: денег две тысячи рублёв, да хлебных запасов две тысячи чети, да пятьдесят пуд зелья пушечного, пятьдесят пуд зелья ручного, пятьдесят пуд свинцу, пятьдесят поставов сукон настрафилей. Жалованье было отправлено с атаманом Осипом Петровым.
 Весной казаки собравшись в Круг, решили ударить по Азову и его окрестностям, пользуясь тем, что его гарнизон ослаблен. Поход возглавил атаман Наум Васильев. Усилившись пришедшими на Дон запорожцами, донские полки приступили к Азову. Однако город взять не смогли и удовольствовались тем, что выжгли его предместья, а так же разгромили кочевавшие поблизости нагайские улусы.
Кроме этого, казаки весной совершили несколько небольших поисков в донском гирле малыми стругами. Но все они окончились неудачей, так как « … которой де камыш наперёд сего был около Азова, и тот камыш азовские люди выжгли весь. Позднее, летом, когда вырос новый камыш, казаки действуя 3 – 4 стругами, захватили несколько комяг с рыбой, икрой и товарами». Параллельно с морскими поисками малыми стругами, казаки снарядили 12 больших стругов  с 900 казаками и отправили их в поход к крымским берегам. В Чёрном море донцы встретились с 3 турецкими кораблями, гружёнными зерном и без особых потерь захватили их, перебив 70 турок. Перегрузив зерно, казаки отпустили корабли с оставшимися на борту греками единоверцами. После этого донцы нанесли удар по Анатолийскому побережью Турции. Внезапно приступив к городу Каменный Базар, лежавший в дне пути от Синопа, казаки взяли его приступом и разграбили, взяв в нём большую добычу и 600 пленных турок. Струги донцов, были заполнены под завязку и они устремились на Дон. Но в пути их застиг шторм, отнёсший казачьи суда к берегам Кавказа. Здесь казаки пристали к берегу и с большой для себя выгодой продали часть полона, после чего вернулись в Черкасск.
Весной 1651 г., калмыцкий тайша Лузан, нарушив мирный договор с Войском Донским, вторгся в их юрты с 15000 конницы. Калмыки шли в набег на нагаев кочевавших вблизи Азова, но не выдержав искушения, напали на донцов, где « … чинили шкоту большую, захватив скот. Кроме этого они взяли в плен в низовьях Дона « … донских казаков зверовщиков и гулебщиков 13 человек. В июне этого же года 6 донцам удалось бежать от калмыков и они вышли в Астрахань. На расспросе они показали, что были захвачены калмыками в урочище Маныч « … на звериной ловле».
Позднее, четверо из них « … Иван Петров с товарищи», были проданы хивинскому послу. За день до Пепрова дня, хивинский посол, с шестью сопровождавшими его воинами и 8 полонянниками, отправился в Хиву. В месте с ними ехали калмыцкий посол с пятью воинами. Во время переправы через реку Эмбу, хивинский посол со своими людьми и пленниками переправился первый на противоположный берег, а калмыки остались на другом берегу. Воспользовавшись этим, пленники подняли восстание и убили посла и двух воинов. Оставшиеся в живых хивинцы, бежали обратно через реку к калмыкам, бросив посольское имущество и лошадей. Калмыцкий посол, имея численный перевес и лучшее вооружение, не решился напасть на казаков или преследовать их. Через четыре дня казаки прибыли в Яицкий городок приведя с собой 75 лошадей и часть имущества посольства. 22 верблюда, задерживающих движение, было казаками брошено в степи, а часть менее ценной «рухляди» уничтожено. Вскоре от калмыков бежало ещё двое казаков: Степан Шатченин и Ефрем Козловец.
В это же время верховые казаки из городка Рига, опять переволоклись на Волгу, где начали грабить и бесчинствовать. Попытки царских воевод унять воров, не дали результата. Было разгромлено лишь несколько мелких партий донцов, отколовшихся от основных сил. Захватив богатую добычу, верховые казаки вернулись в Ригу.
15 августа в Войске стало известно о подходе к Азову « … тележного торгового каравана». Казаки, сойдясь в Круг, решили его перехватить. Для этого они вышли стругами в море, высадились на берегу, в том месте, где дорога проходила невдалеке от побережья и устроили засаду « … на перевозах под шлехами». В которую и попал турецкий обоз с хлебом и товарами, полностью захваченный казаками.
1652 г. 14 апреля в Москву прибыла легковая станица атамана Фёдора Гаврилова и есаула Софона Миронова войсковой отпиской. Кроме всего прочего, казаки просили у царя пожаловать их железными «рагульками», для защиты Черкасского городка от внезапных конных набегов азовцев, крымцов и нагаев. Наступая на них, кони ранили себе ноги.
Царь рассмотрел просьбу Войска и велел отправить «рагульки» подводами Воронеж: «Указал государь царь и великий князь Алексей Михайлович всея Русии послати на Дон с Москвы з Донскими станичники, с атаманом с Фёдором Гавриловым с товарищи, пядьдесят тысяч рогулек на подводах до Воронежа».
 Весной казаки сойдясь в Круг, решили совершить морской поход к берегам Турции. Для этого, в конце мая, Войско Донское снарядило 15 больших стругов с 1000 казаков. Поход возглавил атаман Раздорского городка Иван Богатый, опытный в морских поисках. Справедливо полагая, что турки меньше всего ожидают их в окрестностях Стамбула, донцы внезапно появились у стен османской столицы, где разграбили её предместья и близь лежащие селения, взяв в плен 150 знатных турок и захватив огромную добычу. Стоящие в гавани и на рейде торговые и транспортные корабли турок казаки подожгли, и так же внезапно исчезли, вызвав в Стамбуле панику: «И морем подошли близко к Царю Городу, под Рюмельскую сторону, и на Рюмельской стороне Турские многие сёла и деревни повоевали и здобыч взяли большую».
 Взбешённый султан велел тотчас отправить за казаками погоню и истребить их всех до одного. За казачьими стругами устремилось 10 быстроходных турецких каторг. Суда донцов были тяжело нагружены добычей, c которой они не желали расставаться. Видя, что им не уйти от погони, казаки решили принять бой и сами неожиданно атаковали каторги, нанеся противнику значительный урон, не потеряв в бою ни одного своего струга. Османы же, сильно устрашённые слухами о разгроме и сожжении своей столицы, и дерзостью донских казаков, обратились в бегство, позволив своим противникам вернуться на Дон с богатой добычей.
12 июля 1652 г. в Черкасск с государевым жалованьем и грамотами прибыл воронежского дворянин Мина  Прибытков и казачья станица Афанасия Васильева: « … а в твоей государевой грамоте написано, что послано то твоё государево жалованье к нам холопем твоим, с тем сыном боярским, с Миною Прибытковым, да с станичники нашими, две тысячи рублёв, хлебных запасов две тысячи ж четвертей, пятьдесят пуд зелья пушечного, да пятьдесят пуд зелья ручного, да пятьдесят пуд свинцу, да на церковное, государь, строенья, что нам дати плотником от дела, двести тридцать рублёв». Кроме этого казаки получили церковное имущество и листовое железо.
  Казаки с честью встретили царского посланника: « И мы, холопи твои, обрадовався твоему государеву жаловонью, встречу им Доном рекою судами, а конная берегом противо прежнева учинили, как и в прошлых летах, и из мелково, государь, ружья и из пушек мы стреляли».
 Но вот государева грамота привезённая им, вызвала в них раздражение и неприятие. Царь был недоволен походами казаков на Азов, Крым и Турцию, и велел донцам жить с мусульманскими владыками в мире. Кроме этого Алексей Михайлович требовал унять воровство верховых казаков, бесчинствовавших на Волге и Каспии. Впрочем, все эти выговоры были делом обычным. Негодование Войска вызвала очередная попытка царя и его окружения привести казаков к присяге и крестному целованию. В Кругу повторилась история 1625 г., когда крестного целования требовал отец Алексея Михайловича. Положение осложнилось тем, что до казаков дошли слухи о повелении царя сбить Войско Донское с Дона, в случае неповиновения его воле и возвести на Дону русские крепости. Негодуя казаки твёрдо объявили царскому посланнику: «А з Дону нам так без крови не покидывать».
1 августа войсковой атаман Наум Васильев отправляет в Москву отписку с челобитной присланного ранее (1650 г.) в Войско священника Федота. Тот, жалуясь на свою старость и болезни, просил государя позволения вернуться с женой и сыном в Россию: «И он де, поп Федот, человек старой и увечной, в церковной де, государь, службе евангелие прочесть да и по другим книгам не довидит; и чтоб ты, государь, пожаловал, велел его отпустить от своего государева богомолья».
Далее атаман сообщал государю о смерти попа присланных Ивана и дьякона. Казаки не стали дожидаться ответа на войсковую отписку и вместе с попом Федотом, отправили в Воронеж вдов и детей умерших священнослужителей, снабдив их в дорогу провиантом.
В этом же году верховые казаки основали новый Преображенский Усть-Медведицкий монастырь, вблизи Усть-Медведицкого городка. Он должен был стать последним прибежищем для одиноких, дряхлых и увечных казаков, где они до конца своих дней будут замаливать кровавые грехи своей буйной молодости.
Осенью, 6 октября 1652 г. казаки, сойдясь в Круг, решили осуществить морской поиск малыми стругами у урочища Тонкие Воды. Несколько сот донцов, незаметно проскользнув в Азовское море, погромили татарские улусы, расположенные вблизи урочища, взяв богатую добычу и ясырь. Взятые в плен татары на расспросе показали, что крымский хан послал « … ис Крыму меньшего царевича на Белоя поля Белопольских татар в Крым зазывать; а другова де Калгу царевича выслал он с воинскими людьми за Перекоп Урамбетевых мурз с улусами в Крым же загонять». Своей же коннице хан приказал « … кони кормить и самим быти готовыми». Куда же двинет хан свою конницу, пленные не знали. 
29 ноября Войско Донское отправило в Москву станицу атамана Павла Фёдорова и есаула Григория Афанасьева с отпиской о получении казаками государева жалования, а так же об окончании строительства и освящении церкви Воскресения Господня: « … церковь Воскресения Христа Бога нашего на Дону у нас в Войске состроя, мы, холопи твои освятили. В отписке Наум Васильев сетовал на то, что в церкви службу вести не кому. Так как изо всех присланных в Войско священнослужителей остался один поп Максим. Поэтому казаки, для освящения церкви отправили в Царицин, к воеводе Алексею Львову гонцов с отпиской, с просьбой прислать к ним дьякона. Князь Львов просьбу донцов удовлетворил и отправил в Черкасский городок дьякона из городской соборной церкви.
Однако благодаря царя за присланное жалованье, казаки сетовали на его малый размер: «А досталось, государь, нам тово твоево государева жаловаья денежново и хлебново всего в мале, и то мы нынеж все попили и поели; а сукон, государь, нам, холопем твоим, твоево государева жалованья ничего не прислано. И ныне мы, бедные, стали наги и боси, и голодни». В связи с чем, донцы просили Алексея Михайловича пожаловать их сукнами.
1653 г. 8 января Алексей Михайлович, рассмотрев войсковую челобитную о посылке казакам жалованья, отправил в Пушкарский приказ «память», князю Юрию Долгорукому и дьякам Григорию Одинцову и Андрею Галкину об отсылке на Дон пороха и свинца: «Указал государь и царь и великий князь Алексей Михайлович всея Русии послать на Дон своего государева жалованья к донским атаманом и казаком пятьдесят пуд зелья пушечного, пятьдесят пуд зелья ручного, пятьдесят пуд свинцу».
В тот же день думному дворянину Ивану Гавренёву и дьякам Григорию Ларионову, Ивану Северову, царь указал строить в Воронеже струги, для отправки на Дон государева жалования: « … хлебных запасов тысячу чети, две тысячи чети муки ржаные, да две тысячи рублёв денег, да пушечных запасов».
Кроме этого царь велел купить и отправить на Дон церковную утварь: икону Пречистой Богородицы, фунт серебра и 6 золотых монет на оклад, свечи «поставныя большия», 15 подсвечников, кадило серебряное, два аналоя, «красок разных, чем тябло писать», книги и т. д. Так же для церкви было пожаловано ведро церковного вина и пуд ладана. А так же четырёх священнослужителей: « … а с ними черной поп Данил, да белых два попа, да дьякон с жёнами и детьми».
Казаки, всё время находившиеся в состоянии войны с мусульманским миром, всегда испытывали острую нужду в лекарях. Бывая в Москве и других русских городах, призывали их ехать к на Дон, обещая хорошую плату за их труды. Так находившиеся в Москве, весной 1653 г.,  казаки станицы Павла Чесночихина, стали звать к себе в Войско оставшегося без кормления служилого иноземца Тимофея Климовского. Предложение это оказалось для него весьма заманчивым, не смотря на все тяготы донской службы. И его отец Лука Климовский, бил государю челом, прося того отпустить сына с казаками на Дон в качестве лекаря, пожаловав его своим жалованьем: « … вели, государь, мне сынишка моево отпустить на Дон с казаками с атаманом с Павлом Фёдоровым сыном Чесночихиным, чтоб он себе в Войску Донском прокормился». Царь, рассмотрев челобитную, указал 6 марта Тимофею Климовскому ехать на Дон в Войско лекарем, пожаловав его 10 рублями жалованья.
8 марта 1653 г. Алексей Михайлович отправляет на Дон грамоту о посылке  казакам жалованья с воронежским дворянином Андреем Шишкиным и отправке по их просьбе, в Войско, четырёх новых священников с жёнами и детьми. Кроме этого царь призывал донцов выкупать и обменивать в Азове русских служилых людей.
13 марта царь отправляет Войску Донскому вторую грамоту, в которой сообщает донцам об отмене таможенных сборов с русских торговых людей: «И нам бы вас, атаманов и казаков, пожаловати, с торговых людей, которые повезут на Дон хлебные запасы, наших проезжих и ни каких пошлин с  судов и с людей на Каратояке имать не велеть … и о том наш указ воеводе послан».
Узнав о приходе на Дон большой партии запорожцев, царь, обеспокоенный этим, запрещал казакам совместный поход на Азов: « … и вы б, атаманы и казаки, видя к себе нашу государскую милость и жалованье, нам, великому государю, служили, а к Азову с Черкасы на приступ не ходили».
Казаки, получив государеву грамоту об отправке им жалованья, были недовольны его размером и отсутствием в нём сукон. В своей челобитной от 15 марта, они просили прибавки жалованья: « … пожалуй нас, холопей твоих, вели, государь, нам своего царского жалованья и хлебных запасов и денежного третью тысечу». Получив войсковое челобитье, Алексей Михайлович счёл возможным увеличить им жалованье: « … велел дать в приказ для их скудости к прежним двум тысечам тысечу рублёв из Новгородцкие чети».
Везти государево жалованье на Дон, было поручено дворянину Парамону Золоторёву. В «памяти» данной Золоторёву, велели дворянину вновь попытаться заставить казаков идти к нему в стан, чтобы таким образом постепенно обуздать и укротить донскую вольницу.
Весной донские казаки, ободрённые прошлогодними успехами морских походов, снарядили 19 больших стругов, с экипажем 1300 человек, под командой атаманов Ивана Богатого и Фёдора Волошенина, и устремились к берегам Крыма (сведения из расспросных речей Семёна Заварзина).  В расспросных речах атамана Тимофея Никитина (Кособрюха) приводятся другие цифры: 20 больших стругов с 1700 казаками, по 90 – 80 человек в струге.  Высадившись на побережье  у Судака и Балаклавы, донцы разграбили и сожгли несколько татарских селений, а так же один кочевой  улус: «А ходили де они на крымскую сторону, на деревни меж Сугача и Балакны, взяли де улус кочевой и ясыря всякого мужеского и женского полу, человек с 50». Пришедшие в ужас татары,  в панике бежали в горы. Высланные из окрестных селений подкрепления, видя превосходство донских казаков, не решились вступить с ними в бой, наблюдая со стороны за их передвижением.
Но взятая донцами добыча оказалась слишком малой, и они на Круге решили идти к турецким берегам, так как крымцы были уже извещены о их приходе. Казаки хотели разграбить богатый Трапезунд, но не могли пристать к берегу из за сильнейшего встречного ветра. Тогда они повернули на юг и устремились к Анатолийскому побережью Турции. Там донцы высадились на берег и подавив слабое сопротивление, разорили и сожгли многие селения, взяв в плен 500 или 600 турок.
 Погрузив добычу и ясырь на струги, казаки поплыли к городу Триполи (Тиреболу), они хотели его взять внезапным ударом, и разграбить. Но город стоял на каменистом возвышении и был хорошо укреплён. Попытка взять его сходу, провалилась, турки оказали отчаянное сопротивление. Казакам удалось взять лишь укреплённое предместье с тремя пушками, после чего они решили начать его осаду. Узнав об этом, турецкие наместники  в Трапезунде и Гересуне, отправили к осаждённому городу несколько тысяч солдат. Со стороны моря, город был блокирован турецким боевым кораблём. Окружённые со всех сторон казаки не растерялись и засев в предместных укреплениях, с большим уроном отбили все атаки неприятеля. Турецкий корабль, блокировавший выход из бухты, донца расстреляли из трёх захваченных у турок пушек, вызвав на нём  своей меткой стрельбой большие разрушения и пожар. Не выдержав убийственного орудийного огня, турецкий капитан отвёл пылающий корабль из зоны обстрела, разблокировав бухту: «А только бы де не было тех пушек, и мы б де от того корабля, и от городовых ратных людей, и от тех, которые присланы к ним на помочь, большая была теснота и истеря». Воспользовавшись этим, казаки,  сев на струги, устремились к Крымским берегам.
 Добравшись до Крыма, они пристали к берегу, недалеко от Керчи, для отдыха и пополнения запасов пресной воды. Так они простояли четыре дня, раздражая своим видом татар и турок, ожидавших день ото дня, приступа. Однако казаки утомлённые походом, и довольные взятой добычей, ни каких попыток взять Керчь не предпринимали: «И под Керчью де у них промыслу никакова не было ж, потому что город крепок и ратных людей много».
Пришедшие из под Керчи 600 татар, ободрённые кажущейся нерешительностью донцов, атаковали их во время погрузки на струги. Но казаки, предвидя такой оборот событий, внимательно следили за неприятелем и тотчас, всеми силами ударили на неразумных храбрецов, обратив их в бегство, и многих перебив на месте. Потеряв лишь немногих бойцов убитыми и ранеными, казаки вернулись на Дон с богатой добычей. Об этом походе они сообщили в Москву отпиской, отправленной вместе с зимовой станицей в декабре 1653 г. Дьяки и очевидно сам царь, не удовольствовавшись ей, подробно расспрашивали о походе станичного атамана Семёна Заварзина, его непосредственного участника.
25 июля Войско Донское отправило казаков и донских татар «для языков» к крымским и нагайским улусам.
После ухода в поход судовой казачьей рати атамана Богатого, Войско Донское снарядило вторую судовую рать из 10 или 12 малых стругов с 350 казаками на борту, во главе с атаманом Семёном Свергуном, и отправило её 31 июля в поиск к крымскому побережью Азовского моря. Но казаки так до него и не добрались. Выйдя в море, они захватили большой торговый корабль, две комяги и два ушкула с продовольствием и товарами. На этих судах в Азов плыли «прибылые» люди, очевидно воины, для усиления городского гарнизона. Часть из них была так же перебита, а часть уплыла на сандалах к берегу. Загрузив свои струги до отказа, казаки вернулись в Главное Войско.
Турецкий султан, взбешённый кровавыми набегами казаков на свои владения, решил в очередной раз попытаться разгромить и сбить с куреней Войско Донское. К крымскому хану в октябре 1653 г. он отправил вместе с чаушем свою грамоту, велев ему вооружить все подвластные ему улусы и призвав союзников, в лице нагаев, черкесов и запорожцев Богдана Хмельницкого, идти на Дон, громить казачьи городки. Со своей стороны, султан обещал послать на помощь хану, янычар с пушками из Азова и блокировать Керченский пролив своим флотом.
Об этом стало известно русским посланникам в Крыму: Коптеву и Ушакову. Те немедля сообщили об этом в Москву: « … велелел де турский царь крымскому царю, калге и нурадыну и всем крымским мурзам и татарам нынешние осени итти войною на донских казаков … , а в помощь де турский царь велел крымскому царю на казаков взять нагайских мурз и татар, да горских черкас, да у гетмана Богдана Хмельницкого отпросить запорожских черкас». В случае, если хану не удасться разгромить донских казаков, ему было велено идти грабить русские украинные города.
Хан начал подготовку к походу на Дон и уже разослал грамоты своим союзникам, как по улусам разнеслись слухи о выступивших в набег на Крым много тысячных орд калмыков – союзников донских казаков. Двинувшаяся было в поход татарская конница, вернулась к Перекопу, где стала лагерем в ожидании нового врага. Однако слухи оказались ложными, калмыки так и не появились. Но время было упущено, начались сильные холода и хан распустил войско по домам.
С другой стороны крымцам грозил недавний союзник, гетман Хмельницкий, оскорблённый предательством хана и своим пленением. Гетман решил сделать ставку на Москву. А потому, узнав о предстоящем походе крымцов и их союзников на Дон и московские земли, Хмельницкий, уже начавший переговоры с русским царём, послал в Бахчисарай полковника Семёна Сапчёнка, который предостерегал крымского властителя: «Будет де ты, царь, сам пойдёшь или кого пошлёшь с воинскими людьми на Московское государство, и твоя царёва дружба с гетманом и со всем запорожским Войском нарушитца, и обещался де гетман Богдан Хмельницкий со своим войском теье, царя, встретить за Перекопом, а иных своих ратных людей хочет он, Богдан, отпустить судами Непром (Днепром) и морем под Крым». А донские казаки, по совету Хмельницкого, пойдут Азовским морем к Крыму. Тогда, крымцам вряд ли удастся отбиться от казаков.
Но подобные угрозы запорожского гетмана, а главное, его желание перейти под власть Москвы, вызывали крайнее раздражение крымского хана и его мурз, решивших огнём и мечём пройтись по Украине. Для этого стали подготавливаться и вооружаться войска. Но собираясь воевать с Хмельницким и украинским казачеством, крымцам нужен был мир с Москвой и обуздание Войска Донского, которое в любой момент могло нанести удар по крымским городам и селениям, оставшимся без защиты.
23 августа 1653 г. Войско отправило в Москву легковую станицу атамана Тимофея Никитина (Кособрюха) и есаула Ивана Савельева, с войсковой отпиской. В ней казаки доносили государю о своём походе на крымцов и о том, что украинский гетман со всем Запорожским Войском стоит под Каменец- Подольском. А так же жаловались на царицынского воеводу князя Алексея Львова. Он велит служилым людям хватать, бить и заточать в тюрьму казаков приезжающих в Царицын « … молитца Пречистой Богородице в монастыре честнаго и славнаго Ея Сретенья, а иные, государь, ездят для своих нужд, соли купить». Воевода, очевидно из-за конфликта с казаками, запретил им продавать соль, а торговым и городовым людям возить её на Дон для продажи: «И ныне, государь, у нас в Войске и во многих верховых городках многие люди от тово воеводы Алексея Львова солью оскудели, а с Руси, государь, к нам торговые люди соли на продажу не привозят».
3 сентября царь рассмотрел войсковую жалобу на царицынского воеводу и велел боярину Трубецкому и дьяку Перфирьеву из приказа Большого Дворца, отправить в Царицын государеву грамоту, по которой казакам дозволялось « … для моления и для соленые покупки приезжати им з Дону на Царицын велел и  соль покупать повольною торговлею. А налогов и убытков ни каких чинить не велеть». 6 сентября такая грамота была отправлена в Царицын, князю Львову.
  Получив эту отписку, Алексей Михайлович, 11 сентября, послал на Дон похвальную грамоту: «От царя и великого князя всея России, на Дон, в нижние и верхние юрты, атаманом и казаком, Науму Васильеву и всему Войску Донскому …». Царь призывал казаков верно ему служить и писать о всех происходящих на Дону и в Крыму событиях и приходящих вестях.
9 ноября донские казаки ходили под крымские улусы за языками. Взятые в плен татары, на расспросе показали, что гетман Хмельницкий послал своего сына Тимофея в Молдавию на помощь его тестю и для защиты Ясс, дав ему 6000 казаков и татар: « …в августе месяце пошёл в Волохи ко тестю своему в Яси город жить для обереганья от Ляхов». Узнав об этом, польский король заручившись поддержкой союзников, румын и венгров, двинулся с армией в Молдавию: «И король де польской с Лехами поднимал дву земель людей, Мытянских да Венгерских, и, пришедчи де, государь, Ляхи и Венгры и Мытеяне Хмельницково сына в городе осадили». На выручку сына под Яссы двинулся Богдан Хмельницкий с тремя казачьими полками и крымский хан, со всем своим войском. Чем закончилось это противостояние, пленные татары не знали. (Тимофей Хмельницкий погиб во время осады г. Сучавы, получив тяжёлые ранения).
После возвращения крымского хана из похода, он, по словам пленников, собирался зимой, по призыву азовского бея Муртазы, идти в поход на Дон, с азовцами, крымцами и нагаями. 
12 декабря в Москва прибыла казачья зимовая станица атамана Семёна Заварзина и есауа Семёна Чулкова. Вместе с ней приехал чигиринский игумен Феофил. Казаки привезли государю войсковую отписку с благодарность за присланное жалованье, не забыв при этом посетовать на его скудость: «И ныне, государь, мы, холопи твои, то твоё государево жалованье попили и поели, и стали мы наги и боси и голодни; а оприч твоей государевы милости и жалованья, взяти нам беспомощным негде».
Вместе с отпиской казаки привезли и войсковую челобитную, прося Алексея Михайловича пожаловать их жалованьем. Не преминув однако вновь выговорить об отсутствии в жалованьи сукон: «Не ведаем, государь, мы холопи твои, за которую нашу вину перед тобою, великим государем, вину, или в чом мы перед тобою, государем, прослужились: четвёртой, тому, государь,  год как нам твоево государева жалованья сукон не присылано».
В следующей отписке казаки сообщали царю о желании тамбовского попа Максима, служащего у них в церкви, принять в России постриг и вновь вернуться на Дон. Связано это было с тем, что жена попа Максима скончалась.
Ещё в одной отписке, казаки ставили Алексея Михайловича в известность о прибытии в Войско 15 сентября игумена Чигиринского монастыря Феофила, в сопровождении 20 казаков. Придя к донцам в Круг, игумен просил их отправить в Москву, для челобитья государю. Донские казаки решили отправить его в Москву со станицей атамана Семёна Григорьева (Заварзина).
Тем временем попытки служилых людей захватить земли и угодья Борщевского монастыря, продолжались всеми правдами и неправдами. 14 декабря в Москву прибыла легковая станица атамана Лукьяна Фомина и есаула Григория Григорьева с войсковой отпиской и челобитной. В отписке казаки жаловались государю о нарушении прав Борщевского монастыря. Донцы напоминали Алексею Михайловичу о пожалованьях монастырю его отцом Михаилом Фёдоровичем. По их мнению, служилые люди « … по ложному челобитью Нового Коротояка города стрельцов, и казаков, и посадцких людей те Богацкие озёра, Акопанище то ж, со всеми, государь, угодьи, у того Борщёвского отняты без твоего государева указу и без грамоты». Так же донцы писали о самовольном заселении монастырских земель многими детьми боярскими, которые всячески притесняют монахов и монастырских крестьян.
1654 г. 2 января царь рассматривал очередную войсковую челобитную о посылке им государева жалованья, где казаки вновь сетовали на его недостаточность: всего 2000 четвертей хлеба и отсутствие в нём сукон. Не смотря на челобитные донцов, Алексей Михайлович жалованье Войску Донскому, в абсолютном выражении не увеличил: велел отправить на Дон сукна, но убавил денежное и хлебное жалованье.
Так 31 января царь велел казначею Богдану Дубровскому «послать на Дон 100 половинок сукон Литовских», не дороже 10 рублей. В случае если в казне их нет, было велено купить у торговых людей, взяв деньги в Новгородской чети.
Всего же Алексей Михайлович велел « … послати на Дон к атаманом и казаком своего государева жалованья: тысечу рублёв денег, да тысечю чети хлебных запасов, пятьдесят пуд зелья пушечного, пятьдесят пуд зелья ручного, пятьдесят пуд свинцу, да сто половинок сукон». Кроме этого для Черкасской церкви царь пожаловал: « … пять икон местных, три иконы штилистовые(?), да три свечи поставные». Сопровождать жалованье на Дон было указано дворянину Парамону Золоторёву.
Получив известие о фактически уменьшеном жалованьи, казаки возмутились. В Москву была отправлена очередная челобитная, где донцы в дипломатичных формулировках выразили своё недовольство, заявив, что 1000 рублей из государева жалованья они не дуванят, а ложат в войсковую казну: « … а по тысяче, государь, безпрестанно в казну кладём для твоих государевых служеб и язышных посылок, и годовые караулы, и на городовые и подкопные поделки».
20 февраля царь рассмотрел войсковую челобитную и в честь рождения наследника добавил к жалованью ещё 1000 рублей: « … пожаловал для рожденья сына своего государева, государя царевича князя Алексея Алексеевича, велел в Войско послать к прежним, к тысечь рублям в прибавку другую тысечу рублёв».
26 февраля была рассмотрена вторая войсковая челобитная о прибавке Войску Донскому хлебного жалованья. Казаки ссылались на то, что 1000 четвертей хлеба они не дуванят, а расходуют на прокормление отгромленного ими полона и бежавших к ним из плена россиян и не только их: «А у нас, государь, та тысеча хлебным запасов и без дувану в год расходитца бедным людем, которых мы, холопи твои, отграмливаем полоненников Русских и Литовских у Турских, и у Крымских, и у Черкесских, и у Нагайских людей. А иные, государь, к нам на Дон выходять сами из неволи, и которые, государь, выезжают на твоё государево имя». Царь согласился с доводами донцов и указал увеличить жалованье ещё на 1000 четвертей.
В феврале Алексей Михайлович так же,  рассмотрев войсковую челобитную от 14 декабря 1653 г. и указал Воронежскому воеводе вернуть Борщевскому монастырю все земли и угодья, незаконно захваченные детьми боярскими и прочими служилыми людьми: « … а велети есьмя теми рыбными ловлями, и всякими угодьи, и сенными покосы владети Борщёвского монастыря игумену з братью по прежней нашей жаловальной грамоте и по писцовым книгам».
Тем временем в феврале, в Переславле, между Украиной и Россией начались непростые переговоры. Украинская старшина старалась получить гарантии максимальной «незалежности» и вольности казачества. В результате чего, согласно договору, гетмана и старшину выбирала Рада; украинское правительство и суд оставался независимым от Москвы; все налоги собирались украинским правительством; численность казаков определялось в 60 тысяч; за Украиной оставалось право заключения международных договоров и сношений. Со своей стороны Украина соглашалась на размещение в Киеве русского гарнизона; о международных переговорах и отправке своих послов гетман должен был сообщать в Москву, как и перевыборах гетмана.
15 марта Алексей Михайлович, прекрасно понимая историческое значение возвращения западных русских земель, отправляет Войску Донскому грамоту, извещая казаков о принятии в русское подданство гетмана Богдана Хмельницкого с Войском Запорожским и Малой Россиею: «В нынешнем, во 162 году, учинился в подданстве под нашего царского величества высокою рукою гетман Богдан Хмельницкий и всё Войско Запорожское и вся Малая Русь со всеми городами и землями». Далее царь объявлял донцам о вступлении в войну с Польшей. В случае если крымский хан будет и впредь помогать Хмельницкому в войне против поляков, он запрещал Войску тревожить турок и крымцов: « … на Крымского хана степью под ево улусы и морем не ходить, и Турского и Крымского городов и мест не воевать». Исключая те случаи, когда турки или татары сами пойдут войной на московские владения, или на запорожских казаков, так как Украина, по воле Переславской Рады, перешла в подданство России.
11 апреля Алексей Михайлович отправляет в Войско Донское, с гонцом, степью, вторую грамоту о переходе гетмана Хмельницкого, всего Войска Запорожского и Украины в русское подданство. Он приказывает казакам установить связь и взаимодействие с украинским гетманом, и оказывать ему помощь в войне с поляками.
Крымский хан, собираясь воевать со своим недавним союзником, гетманом Хмельницким, хотел обезопасить кымские улусы от опустошительных ударов донских казаков. Для этого он отправил  своего посланника Айвас бека с грамотой к Алексею Михайловичу. В ней хан спрашивал царя, доходят ли до него жалобы на донских казаков, которые доводятся до сведения российских посланников. Так как пользы, от казачьего воровства, по мнению хана, Москве нет: одни только ссоры и вражда с Крымом и Турцией. На переговорах с думными дьяками Посольского приказа, Айвас бек грозил разорением донских городков и требовал унять Войско от воровства: «Да будет де царское величество казаков унять не велит, и они де их знають и промысл над ними учинять, как только время усмотрят, только б де царскому величеству было не в гнев». «А чтоб де царское величество, хотя на один год заказ им велел учинить, и тогда объявится, послушны ли будут (казаки)».
 Алексей Михайлович и боярская Дума, понимали, что мир нужен Ислам Гирею для войны с Украиной. Пытаясь предотвратить вторжение крымцов на Украину, царь отправляет в Бахчисарай посланников, дворянина Тимофея Хутынского и подьячего Фомина с грамотой. В ней русский самодержец просил хана поддержать его войсками, в виду начавшейся войны с Польшей, заверяя, что запретил Войску Донскому  совершать против Крымского ханства и нагаев походы и разорять их улусы. Впрочем, ни царь, ни бояре, не слишком обольщались на счёт помощи крымского хана, а пытались лишь отвести угрозу войны на два фронта и затянуть переговоры.
В марте 1654 г. Алексей Михайлович отправляет на Дон грамоту с указанием Войску Донскому, внимательно наблюдать за приготовлениями и намерениями хана Ислам Гирея. В случае если татары пойдут войной на Украину, то донцы должны были всеми силами идти судовой ратью на Крым и громить города и селения своих злейших врагов. Атаман Наум Васильев тотчас выслал в степи казачьи разъезды, для наблюдения за татарами и взятия языков. Но в одной из многочисленных сшибок, в плен попало два казака. Их немедля доставили в Бахчисарай, где те, под пыткой сообщили, что посланы под крымские улусы по царскому повелению, для взятия языков и разведки.
Крымский визирь Сафер Газы ага тот час осыпал русских послов упрёками, говоря, что русский царь не желает быть в дружбе с ханом. Он лицемерно просит хана о помощи против поляков, а сам отправляет казаков под крымские улусы. Кроме этого визирь извещал послов о выходе в море 38 казачьих стругов. Но здесь произошло непредвиденное, желая изобличить послов во лжи, утверждавших, что казаки действуют своевольно, а не по государеву указу, Сафер Газы велел доставить для расспросов одного из казаков. Однако тот, раскаявшись в своей слабости под пытками, заявил: « … что от государя на Дон, к донским казакам ни кто не присылыван и государева указу о том не бывало, а посылал де их, казаков, с Дону для языков, казачий атаман Наумка».
Воспользовавшись этим случаем, московские послы перешли в наступление на Сафер Газы и прочих мурз, обвиняя в разбоях донских казаков, самих татар, непрерывно приступавших к казачьим городкам. К тому же пленный казак был родом нагаец: « … да и всегда те казаки ходять своим самовольством, для своей добычи, а тот казак ваш же нагайский татарин, и вы своих татар унимайте, чтоб они на Дон не ходили, с донскими казаками заодно не воровали». Взбешённый визирь велел расстрелять отважного казака – нагайца и немедленно доставить в Бахчисарай, пленённых в боях казаков, чтобы изобличить во лжи русских послов. Такой случай вскоре представился визирю. Под Кафой, где казаки совершали морской поиск, был схвачен ещё один казак, доставленный мурзой Сулешовым в Бахчисарай.
Под пытками донец потерял мужество и признался: « … что казаки вышли в море стругами по повелению российского государя». Услышав это признание, мурза Сулешов стал выговаривать послам: « … хан (Ислам Гирей) дабы уличить вас в несправедливости ваших уверений, приказал расспросить вам сего казака при нём, мурзе, по чему повелению они ворвались в крымские владения». Но поднаторевшие в дипломатических Хутынский и Фомин, не растерялись заявив, что ни чего о повелении царя громить казакам Крым, не знают, а представленный им казак может сказать всё, что угодно под страхом смерти.
Через несколько дней после этих переговоров, 30 июня 1654 г. умирает хан Ислам Гирей. В связи с этим подготовка похода на Украину была приостановлена, так как в Крыму началась смута и междуусобица: «А у Крымских де мурз ныне меж собою учинилась брань большая. И покаместа де они, Крымцы, хана себе ис царевичей ли выберут или де к ним Турской царь ис Царя Города хана пришлёт, подъёму де у них на войну до тех мест не будет».
Пока шли эти переговоры начавшиеся ещё в январе 1654 г., донские казаки не бездействовали. Весной, более 2000 казаков на 34 стругах, вновь вышли в море, разоряя предместья Кафы и окрестные татарские улусы. Согласно войсковой отписке, казаки крейсировали вдоль побережья Крыма два месяца. Поиск оказался успешным, донцы захватили большую добычу. Из турецкой и татарской неволи было освобождено несколько сот российских и польских пленников, которые по прибытию в Черкасск были отпущены на родину. Всего с 1648 г., донскими казаками было освобождено из плена и неволи более 10000 христиан и не только христиан.
12 июля отправленное из Воронежа государево жалованье в сопровождении воронежского дворянина Парамона Золоторёва и казачьей станицы атамана Семёна Заварзина, прибыло бударами в Главное Войско. Где было торжественно принято казаками, во главе с войсковым атаманом Осипом Петровым. Назад в Воронеж, Парамон Золоторёв и стрельцы, сопровождавшие государево жалованье, были отпущены из Черкасского городка бударами 15 августа.
12 июля в Войско прибыл посланник гетмана Хмельницкого сотник Лукьян Сухин с грамотой. В грамоте гетман сообщал, что крымский хан заключил союз с польским королём: «Крымский хан и орды все сложилися с польским королём заодно, и тебе де рать подвизают оне, Крымской с Ляхами под твои государевы украиные городы войной». Выходившие из крымских и нагайских улусов русские пленники подтверждали эту информацию.
Летом 1654 года в Москву, с войсковой отпиской прибыла легковая казачья станица под началом атамана Павла Фёдорова. На расспросе в Посольском приказе атаман показал, что в Главном Войске, в Черкасске, осталось 7000 казаков (что как мне кажется цифра сомнительная), а 2030 казаков на 34 стругах вышли весной в морской поход на Крым.
Этим же летом, очевидно после жалоб Войска, Алексей Михайлович, своим Указом от 30 июня 1654 г., вновь подтверждает право донских казаков на беспошлинную торговлю: «А которые Донские Казаки и Атаманы, по которых городов с хлебным запасы, и с пищальным, и с пушечным зельем, и свинцом, и со всяким оружием, и с тех Атаманов и Казаков, и с их судов, и с запасов, и со всякого ружья, и зелья и свинцу пошлины ни какие не имати, и ни зачем их не держати, пропускать их на низ безпенно».
В середине июня состоялся ещё один морской поход донцов к Крымскому побережью. 1000 казаков на 30 стругах разорили несколько татарских улусов, но не удовлетворившись этим, они бросились на приступ Кафы, взяв «земляной город», но дальше продвинутся не смогли. После этого казаки устремились к анатолийским берегам, разоряя селения вблизи Стамбула, захватив добычу, ясырь и освободили 120 христианских пленников. Осенью этого же года, по решению Войскового Круга, все 120 человек этого «литовского полону Малой Руси», были отправлены бударами по Дону и Сев. Донцу в Россию. В своей отписке в Москву, казаки сообщали, что они « … тот полон весь поили … и кормили на Дону всё своим». «А будары, государь, и запас, и котлы, и топоры, чем бы им … дорогою едучи кормитца, всё, государь, давали им войсковое, а проводить их велели … до Полтавы города своим казаком».  Пленников донцы передали полтавскому полковнику Мартину Пушкарю.
Сойдясь в Круг, казаки, в поисках союзников в противостоянии Турции и Крыму, решили отправить послов к калмыцким тайшам, кочевавшим за Волгой. Донские послы, прибыв в их улусы, стали призывать их идти в поход на Крым и нагайские улусы. Тайши тепло приняли казаков и выразили своё согласие с их предложением, заявив, что как только Волга покроется льдом, они будут готовы двинуться в поход по первому призыву казаков или русского царя.
По повелению султана на крымский престол был возведён Жестокий и решительный Магмет Гирей. Прибыв в Бахчисарай 9 октября 1654 г., он отправил русских послов в Москву, с требованием к Алексею Михайловичу унять донских казаков, и угрозами: «Воры донские казаки ежегодно приходят морем, землю его воюют и людей убивают, полон берут, и разоряют, досады ему (султану) большие чинят и обид каких на земле не бывает, каких от донских казаков … а если только государь ваш донских казаков от войны не умрёт, то султан велел ему, Магмет Гирею в Царьград отписать и он (султан) пришлёт 100 тыс. своих ратных людей, и велит разорять донских казаков, а разоря их идти войной на Московское государство». Послы уезжая, вновь заявили, что казаки царя не слушают и громят Крым самовольно, а царь не в силах добиться их послушания и покорности.
Тем временем Магмет Гирей, вступив на крымский престол, решил по обычаю предков, ознаменовать начало своего правления победоносной войной, кровью неверных и пожарами. Для этого он стал спешно вооружать татарские улусы и призвал на помощь своих союзников: нагаев и черкесов, готовясь вторгнуться в русские приделы, воспользовавшись войной между Россией и Польшей. В Москву же, хан отправил свою грамоту с гонцом Шебаном, решительно требуя унять донских казаков и обвиняя московское правительство в подстрекательстве и поддержке Войска Донского. Он писал: «Да ваши украинцы из вашего государства приходят на Дон, воруют ежелет, на Чёрном море стругами ходят, вселенно благощащастного величества подле морских мест воюют и шкоты чинять безпрестани. В случае же, если хоть один струг появится в море, или Москва пришлёт ежегодное жалованье ворам казакам, быть войне и разорению русских украин».
Царь и боярская Дума, всё ещё надеялись умиротворить Магмет Гирея и отправили в Бахчисарай посольство, во главе с дворянином Жеребцовым и подьячим Титовым, с целью заключения если не союза с ханом, то мира. Визирь Сафер Газы вновь стал выговаривать прибывшим россиянам за допуск на Дон запорожцев: « … российский государь напрасно позволяет запорожским казакам переходить на Дон, откуда они вместе с донскими производят набеги на Азов и разоряют улусы, кочующие около него, ежегодно выходят на море и опустошают турецкие и крымские берега, грабят и разоряют купеческие корабли; какая правда с вашей стороны и как унять вам казаков от таких грабительств…».
Жеребцов с Титовым, вновь отвечали, что казаки не послушны Москве и пусть хан с ними управляется как ему заблагорассудится, а запорожцы де ходят на Дон только за рыбой и в малом числе. Однако крымский визирь не верил посланникам, говоря: «Напрасно хотите обмануть нас в таких вещах, которые совершенно нам известны: запорожским казакам велено воевать в соединении с донскими». Но скоро – грозил визирь – мы этих грабителей рассеем, крымский хан получил повеление от султана собирать войска, в помощь которым придёт 39 турецких кораблей с янычарами и рабочими. Они выстроят три каменных города в устье Дона и не дадут тем самым воли на Дону. На это послы невозмутимо ответили: «Вы сами лучше знаете, что для вас полезно; а казаки люди вольные и российский государь за них вступаться не будет».
Впрочем угрозы турецкого султана были мало исполнимы, так как в 1654 г. с новой силой вспыхнула война между Венецианской республикой и Турцией. В морском сражении турецкий флот наголову разгромил турецкую эскадру. В России об этом стало известно не только по дипломатическим каналам, но и от бежавших из турецкого плена сына боярского Григория Андреева и донского казака Никиты Недосекина: « … а вестей сказали нам, холопем твоим: у Турского де салтана война с Виницьяны. И нынешнего де лета у Турского царя Виницьяне побили на Белом море каторг с пятьдесят».
Видя, что крымский хан, рано или поздно воспользуется войной с Польшей, Алексей Михайлович и боярская Дума, решили вновь послать русские войска, как это уже было в 1646 г. на Дон для их совместного похода с казаками на Крым. Для этого в городе Ефремове было велено начать строительство 30 гребных мореходных судов. Летом этого года, их строительство было закончено и суда были перегнанны в Воронеж. Поход однако не состоялся и воронежский воевода Ф. Арсеньев, разместил будары для хранения « … на столбах и на подкладках». Через два года на них было отправлено на Дон государево жалованье.   
18 ноября Войско Донское отправило в Москву зимовую станицу атамана Корнилы Яковлева и есаула Бориса Маныцкого с войсковой отпиской и челобитной. В отписке казаки извещали государя о получении его жалованья и царских грамот о присоединении Украины к России; об объявлении войны польскому королю; извещали о сношениях с украинским гетманом и совместных действиях против крымцов и о морском походе на Крым. Кроме этого донцы сообщали, что им стало известно о желании многих мурз Урумбетевых улусов принять русское подданство и откочевать под Астрахань. Однако они опасались казаков.
 Узнав об этом, Войско 20 августа отправило в эти улусы донского казака – татарина Кармышка, давно жившего с семьёй среди донцов,  с призывом без опаски откочёвывать к Астрахани. Войско гарантировало нагаям безопасность и выделение войсковой охраны. Посланный татарин возвратился в Черкасск 13 ноября. По его словам, мурзы согласны принять русское подданство и откочевать к Астрахани. Однако опасаются делать это зимой, боясь погромов своих улусов калмыками. Кармышек, вместе с зимовой станицей был отправлен в Москву, для расспроса в Посольском приказе.
В связи с угрозой вторжения на Дон нового крымского хана Мегмет Гирея, казаки отправили с зимовой станицей Корнилы Яковлева войсковую челобитную: «А ныне, государь, мы твоё государево жалованье попили и поели, и, оприч твоей государевы милости и жалованья, взяти нам, беспомошным холопем твоем, негде. А, ожидаючи, государь, мы к себе на Дон Крымского хана со многою ратью приходу, нигде мы, холопи твои, разъезжатца за зверем и за рыбою, вдаль и надолго, чем нам кормитца не смеем … пожалуй нас, холопей своих … своих государевым жалованьем, денежным и хлебными запасы и пороховою казною, и свинцом».
20 декабря Алексей Михайлович принял решение по войсковой челобитной. На Дон, казакам, было решено выделить уменьшенное жалованье и царь велел боярину Морозову готовить его для отправки Войску: «И мы донских атаманов и казаков, Осипа Петрова с товарыщи, пожаловали, велели к ним послати на Дон нашего жалованья, денег тысячу рублёв да из украинных городов тысячу четвертей хлебных запасов». Пороха, свинца и сукон, в жалованьи вообще не было. Связанно это было скорее всего не с охлаждением отношения к Войску Донскому, а с финансовыми трудностями страны. Именно в 1654 г. в России впервые был отчеканен медный полтинник, положивший начало чеканки медной монеты, приведший впоследствии к «медному» бунту в Москве.
Боярину Морозову было велено отправить на Дон грамоту с извещением о посылке казакам жалованья и призывом промышлять над Крымом, в случае если татары вознамерятся вторгнуться в русские приделы. Сообщить им о ходе военных действий против польско-литовских войск короля Яна Казимира, взятии Смоленска и прочих польских городов; часть из которых добровольно перешла на сторону России: Дорогобуж, Могилёв, Мстиславль, Рославль, Дубровна, Орша, Кричев, Полоцк, Гомель, Себеж и другие. А так же о полном разгроме литовского гетмана Яна Радзивила: « … со всеми польскими и литовскими людьми побили на голову, и знамёна, и литавры, и пушки, и пушечные всякие запасы, и кореты, и рыдваны, и весь обоз, и бунчюк, что над ним, гетманом, возять, взяли».
В декабре в Воронеж прибыла легковая казачья станица, кроме всего прочего, бившая челом государю об измене одного из своих казаков и уходе его в Азов. Об этом мы узнаём из отписки воронежского воеводы: «Алексею Михайловичу, всея Великие и Малые России самодержцу, а мне (воронежскому воеводе), холопу твоему, в съезжей избе извещали словесно донских казаков атаман Лукьян Филин да есаул Григорей Григорьев да казаки Кирей Петров, Василей Ус с товарищи, а сказали: а в прошлом де, государь, году, тому ныне пятый год, изменил де тебе, государю, донской казак Дениской де зовут, а прозвища де ему не знают, из Войска от донских казаков перекинулся де он, Дениско, в Озов и обосурманился, и заодно де он с азовскими татары донских казаков воевали, и на реке де, государь, на Дону в переседах дывал и под казачьи де городки войной хаживали и дорогу держивал».
Столь незначительная казалась бы челобитная, была связанна с тем, что вышеупомянутый Дениска был замечен казаками легковой станицы в Воронеже. Воронежский воевода « … по извету» донцов велел сыскать вора Дениску и доставить для расспроса в съезжую избу. Денис «Кереев сын Мельниченко» был взят под стражу и на расспросе показал, что он бежал с Дона в Азов, якобы из за опасения за свою жизнь – после участвия его в захвате турецкой комяги (корабля) и расправы над единоверцами греками, что на Дону считалось преступлением. Всё это произошло во время перемирия между Войском Донским и Азовом. Азовцы обратились в Войско с жалобой и требованием возместить убытки. Круг счёл требования совершенно законными и учинил сыск. Мельниченко, якобы « … убоялся смерти и перекинулся в Озов, а не обосурманился». В походы с татарами, по его словам он не ходил, а из Азова выехал ещё с двумя «возвращенцами» - Артюшкой Заикой и неким Филькой Мельниченко. По словам Дениски, он даже участвовал в боях с поляками, после чего направился с казаками Уса в Воронеж. Но его слова опровергали бывшие  в городе донские казаки, заявившими, что Мельниченко «заодно с озовскими татарами донских казаков воевали». Всех «воров» казаков, которых удалось схватить посадили в тюрьму, до государева указа.
В 1654 г. в России закончилось строительство грандиозной засечной черты, от берегов Ворсклы, до Волги. Состоящей из сотен километров земляных валов,  лесных засек и более сорока крепостей. Восстановление её началось ещё при отце Алексея Михайловича и велось на протяжении трёх десятилетий. Засечная черта, довольно надёжно прикрывала южные рубежи России от набегов крымских  татар и нагаев. В 1654 г. численность гарнизонов крепостей засечной черты достигла 20000 человек.
1655 г. В феврале из грамоты Богдана Хмельницкого, в Москве стало известно о заключении союза между Войском Донским и калмыцкими тайшами. Узнав из того же источника о походе крымского калги с конницей на помощь полякам, Алексей Михайлович решает отправить к тайшам Дайчину и Лаузану своих посланников, дворянина Зиму Волкова и астраханца Ивана Горохова, с жалованьем и призывом идти в похов против крымцов и нагаев. 
В верховых городках в феврале-марте 1655г. в верховых казачьих городках начались волнения, в основном из за новопришлых казаков, бывших служилых людей, оставшихся на Дону в прошлые годы. Класть свои  головы в кровопролитных боях с азовцами и крымцами, они не хотели, предпочитая пойти на царскую, более спокойную и мение опасную службу. В конце марта, начале апреля в Воронеж пришло 500 казаков атамана Прокофия Семёнова и 400 казаков атамана Фрола Шелудяка. Войдя в город казаки начали призывать служилых людей и горожан, идти на государеву службу. Эти призывы вызвали в городе смуту и брожение умов. Обеспокоенный воевода сделал в Москву запрос: что далее делать с казачьими ватагами? На что получил государеву грамоту с предписанием, отправлять казаков под Смоленск, на войну с Польшей. Для сбора и сопровождения «охочих» казаков, на Дон был отправлен дворянин Крюков, получивший наказ: « … того над казаками смотрил, и в сёлах, и в деревнях ни кого не били и не грабили … и боярских беглых холопей, и крестьян, и ни каких служилых и желоцких людей в городех и в дороге не принимали. … А з донскими казаки отнюдь ни каким (беглым) людям быть не велел». Впрочем у Ф. Крюкова не было ни какой возможности выполнить этот наказ.
«4 апреля 1655 г. в город Коротяк прибыли 400 казаков атамана Якова Дронова. Они заявили воеводе, что идут на «государеву службу». И тут же начали подговаривать городских жителей и служилых людей идти вместе с ними на государеву службу: « … коротоячен всяких чинов многих людей», в том числе « … житнишного выборного целовальника» Трофима Долгого. Воевода Шенкурский отправил к казакам голову Якова Шавова, с требованием вернуть Трофима Долгого. Однако казаки были настроены решительно « … взяв к себе в Круг Я. Шавова с товарищи», и хотели их «побить до смерти и целовальника Трошку и коротояцких беглецов не отдали». Пример оказался заразителен. Многие служилые люди из городов Карпова, Оскола, Коротояка, Ольшанска, Усерда, Царёва-Алексеева « … збежали и пошли к донским казакам, которые вышли с Дону».
5 мая в Яблонов пришло 18 казаков атамана Ивана Татарина, заявивших на расспросе, что они идут на государеву службу под Смоленск. Но яблонский воевода велел им ехать в Коротояк, для отправки на Дон, в связи с отсутствием государева указа о наборе казаков. Однако казаки воеводу не послушались и подговорив яблоновских служилых людей, пошли вместе с ними в Курск. То же повторилось и 14 мая, когда в Яблонов пришли 30 казаков атамана Бориса Дмитриова. Воевода Ромодановский, не зная как ему поступить, отправил запрос в Москву: « … а будет, государь, учнут прихотить в Яблонов и в иные в твои государевы укранные  и польские степные городы з Дону донские казаки, и тех казаков в Смоленск пропускать ли».
Не смотря на массовый уход многих посадских и служилых людей к казакам, этот проступок не считался тяжким. И их ближайшие родственники, в подавляющем большинстве случаев, воеводами не притеснялись и ни какой ответственности не несли. Так в июле 1655 г. лужский воевода В. Фефилатьев, сообщал в Москву, что из города бежало более 20 человек « … разных чинов служилых людей», « … из ездоков (станичных), и из черкас, и из стрельцов, и из казаков. Их отцы, жены, дети, братья показали на распросе, что они пошли на украину в государевы городы и в полки, а иные на Дон, а иные де на степь в гульбу». Согласно государева указа, всё движимое и недвижимое имущество беглецов оставалось во владении их родителей и жён, пока они не возвратятся домой.
В мае 1655г. воронежский воевода Ф. Арсеньев сообщал в Москву « … о выходе» с Дона нескольких казачьих отрядов, атаманов Пахома Фёдорова, Беляя Васильева,  и уже  известного Якова Дронова, общим числом 700 человек, для участвия в войне с Польшей. Согласно его отписке, казаки несколько раз приходили к тюрьме, и призывали её сидельцев идти вместе с ними: « … донские де казаки многие приходят к тёрьме подговаривают присоединиться к ним тюремных сидельцов, которые посажены во всяких делех». Арестанты, наслушавшись воровских призывов, взбунтовались и избив тюремных целовальников и сторожей « … 14 сидельцов бежали к донским казаком». Воевода Арсеньев потребовал от атамана Дронова, привести их в съезжую избу. На это атаман ответил: « … такие тюремные беглецы, к ним, донским казакам не прихаживали».
Подобное положение вещей московское правительство не устраивало. Так как украинные города, с одной стороны пустели, в них оставалось всё меньше служилых людей, с другой стороны, они заполнялись беглыми. Согласно царского указа, воеводам запрещалось принимать в своих городах беглых, а пойманных отправлять по местам жительства. Государев указ был зачитан во всех украинных городах. Так « … на Валуйке , в городе и на посаде биричём кликать по многие дни и заказ крепкий учинить: будет у валуйчан у служилых и у жилецких объявятца какие прихожие новые люди», то о них нужно сообщать воеводе в съезжую избу». Но разобраться, кто в городе беглый, а кто нет, было трудно, да и многим воеводам это было невыгодно. Отчего воевода Фефилатьев в своей отписке в Москву, писал: «На Валуйку … приходят из Острогожского (города) черкасы для работы кормица, и из иных украинных городов русские люди и черкасы, а приезжают без отписок и без перехожих. А с Цареборисовского городища приходят на Валуйки черкасы многие люди беспрестнно из хлеба (за хлебом), и для работы, и всяких дел, и распознать их ни какими мерами нельзя, хто откель придёть, потому, что отписок прохожих памятей (нет), а писать де на Цареборисовском городище некому, а атаманы де у них переменные».
 В конце февраля, начале марта, из Войска в Москву была отправлена легковая станица с известием о готовящемся вторжении в Россию крымско-татарских и нагайских орд. Такие же сведения поступали и из Крыма. В Москве эти известия вызвали обеспокоенность, царь и боярская Дума опасались, что большой татарской армии удастся прорваться через засечную черту и наделать немало бед. Для того чтобы предотвратить это нашествие, Алексей Михайлович призвал союзных России калмыков и их тайшей Дайчина и Лаузана, совершить набег на Крым. Для их усиления, из Астрахани было велено идти на Дон князю Одоевскому со стрельцами, терскими и гребенскими казаками, а так же верными России горцами. Сойдясь в условленном месте, они должны были двинуться на Дон для совместных действий с казаками против Крыма.
Тем временем донские казаки не желали, что бы запорожцы вели переговоры с калмыками за их спинами и отправленных Хмельницким посланцев к калмыкам, вернули назад. Это вызвало недовольство гетмана и он отправил жалобу в Москву. Та была рассмотрена и 29 марта. На Дон была отправлена государева грамота с повелением беспрепятственно пропускать запорожских посланников к калмыкам: « … и от гетмана нашего Богдана Хмельницкого посланцы буде и впредь учнут к вам приезжать, а похотят ехать к Калмыцким тайшам, и вы б тех их Запорожских посланцов пропускали всюды безо всякого задержанья и зацепки».
15 марта в Войско Донское так же была отправлена грамота « … с милостливым словом и с посылкой жалованья; с приказанием быть готовыми к походу на Крымцов; с извещением о войне с Польшей, о взятии Смоленска и других городов». Зачитанная в Кругу грамота, вызвала единодушное одобрение казаков, которые решили начать подготовку к большому морскому походу. Вместо Наума Васильева, войсковым атаманом был избран Павел Чесночихин (Фёдоров).
Между тем, царя и боярскую Думу не покидала надежда, что крымский хан Магмет Гирей не станет вмешиваться в русско – польскую войну. В связи с этим 2 апреля на Дон, Войску Донскому, была отправлена грамота, в которой царь призывал казаков держать свой флот в полной боевой готовности, но в поход на крымцов не идти до его указа.
14 и 23 апреля царь отправляет в Войско  грамоты с приказом идти на крымцов вместе с калмыцкими тайшами и русскими ратными людьми: « … и ныне, по нашему указу, велено Калмытцким тайшам и улусных их людем Дайчин и Лаузан тайшам з братью их,  и с племянники, и со всеми их улусными людьми, с нашими воеводы и ратными людьми идти на нашу службу на Крым, а вам, атаманом и казаком, на ту нашу службу указали есмя идти с ними ж, вместе»; « … и как к вам сия наша грамота придёть, и вы б, атаманы и казаки, на крымские улусы войной шли и над ними промышляли, сколько милосердный Богпомочи дасть; а на турского городы и места однолично естя не ходили».
В это же время, сами казаки отправили своих  посланников во главе с атаманом Иваном Разиным к калмыкам с призывом выступать против крымцов. Однако они, не смотря на все старания, калмыцкие стойбища не нашли. Переправиться же через Волгу, на восточный берег не смогли из-за весеннего разлива: «Калмыков де на Крымской стороне по сю сторону Волги нигде нет, а кочюють они за Волгою, на Нагайской стороне  в дальних местех, а в которых местех про то подлинно не ведают. И они де у калмыков не были и сними не видались, потому что в Волге вода велика добре, а перевестися было им к ним через Волгу нельзе, а виделись де они с нагайцы».
Однако русские воеводы как всегда медлили как по объективным, так и субъективным причинам. 5 мая царь отправляет на Дон очередную грамоту с приказанием быть готовыми к походу против крымцов и ожидать призыва к походу русских воевод Фёдору Одоевскому и Василию Волконскому, к которым они поступают в подчинение.
Тем временем крымский хан, собрав войска стоял недвижимо стоял лагерем и ни казаки, ни русские воеводы не знали наверняка куда он двинет свою конницу. Не смотря на то, что они  неоднократно посылали за языками. Нерешительность хана объяснялась угрозой калмыцкого нашествия, о котором крымцам стало известно. От бежавшего  русского пленника, в Войске стало известно о приходе в Азов 4 каторг. С чем прибыли каторги он не знал. Казаки не приняли на веру это сообщение и отправили двух казаков в Азов на разведку. Те выяснили, что в Азов турецкие каторги не приходили.
Прибытие на Дон союзных калмыков и войск князя Одоевского затягивались из за дальности расстояния и небывалого разлива Волги и прочих рек и речек. О чём Войско было извещено грамотой от 5 мая.
Между тем у казаков с азовцами весной 1655 г. было заключено перемирие. Согласно которому,  азовцы должны были извещать казаков о планах турецкого султана и крымского хана и их грамотах, а казаки о планах русского царя и его грамотах. Однако казаки, судя по всему, лукавили и азовцы высказывали по этому поводу недовольство. Это известно из расспросных речей валуйского станичного атамана Ивана Савина, сообщившего: «И у Азовцов де з Донскими казаки ныне нелюбье за то: Азовцы говорят, что они на правде своей стоят, про Турские и про Крымские вести им Донским казаком сказывают, а к ним на Дон государевы грамоты к ним присылают, и они Донские казаки им, Азовцом, не сказывают». Крымский отряд численностью 400 человек решил воспользоваться миром между азовцами и донцами, и потребовал от казаков перевести их на другую сторону, но те, отказались их переправлять.
По словам того же атамана Савина у донских казаков готово 40 стругов; «Да при нём же де пришло на Дон в стругах Запорожских Черкас 1000 человек, а хотят идти на море вместе з Донскими казаки в их Донских стругах».
18 июня в Войско прибыло отправленное из Воронежа государево жалованье, в сопровождении усманского дворянина Ефима Прибыткова и зимовой станицы атамана Корнея Яковлева. Караван царских судов был торжественно встречен казаками и сопровождён в Черкасский городок. Однако в связи с небывалым разливом Дона и высокой воды даже летом, казаки долго не могли принять и разгрузить жалованье. Но и после разгрузки, русские служилые люди, сопровождавшие с Прибытковым царский груз, были по разным причинам задержаны в Войске и отпущены лишь в октябре.
К этому времени Войско уже почти снарядило и подготовило к походу 43 струга. Соединившись с запорожцами, недавно пришедшими на Дон, донские казаки после Петрова дня вышли в море. Всего судовая рать состояла из 2300 донцов и 700 запорожцев. Казаков возглавили атаманы Павел Чесночихин и черкашенин Семён Варгун (или Вергун). Перед выходом судовой рати в море донцы, по обычаю «размирились» с азовцами.
Вскоре после этого, из Азова бежал запорожский казак. На расспросе в Круге он сообщил, что к азовскому бею хан прислал посланцев с просьбой помочь людьми, для похода на русские украинные города. В ответ на это бей заверил крымских посланцев: « … сколько де у него людей ныне есть в городе, и те люди будут готовы». Кроме того, хан отправил гонцов к горским и темрюкским черкесам ите живо откликнулись на этот призыв: «Да и черкасы де Горские, и Темрютцкие, и Кабардинские, шли в Крым на сход, многие люди, а перевозились через Дон реку судами два дни, а перевозили их Азовцы». Помешать переправе казаки не могли из-за своей малочисленности.
Высадившись на крымском побережье, между Кафой и Балаклавой, казаки выжгли и истребили множество татарских селений, взяли приступом и разграбили город Судак, перебив многих горожан и взяв в плен наиболее богатых и знатных татар и турок. У одного из татарских селений, 200 казаков были атакованы превосходящими силами татар. Донцы не потеряв присутствия духа, «сели в осаду». Отбив все атаки неприятелей, они сами атаковали и прорвались к стругам, понеся незначительные потери: «А тому де Крымские люди дивятца, как де наперед сего Донские казаки хаживали на море, и они де только полон имали, а ныне де везде людей побивают и сёла и деревни жгут».
Возвращаясь к Донскому гирлу, казаки встретились с несколькими турецкими каторгами, отправленными султаном в Азов с подкреплением. Донцы смело атаковали османскую эскадру « … и те де катарги Донские казаки, которые пошли на море, взяли».
По слухам дошедшим до Войска, азовский бей, желая отомстить казакам за разгром турецкого флота, собрался идти на приступ Черкасского городка. Те, опасаясь неожиданного прихода азовцев, отправили 400 человек под Азов, для своевременного оповещения Войска.
 Получив это известие, а так же известие о крымской орде, стоящей в полной боевой готовности у Перекопа, в ожидании нашествия калмыков, донские атаманы и казаки, опасаясь того, что татары пойдут на Украину, так и не дождавшись вторжения калмыков, решили совершить ещё один морской поиск. На этот раз, главной целью для удара был выбран Таманский полуостров. Дождавшись возвращения первой судовой рати, Войско снарядило вторую. Состоявшую из 34 больших стругов и 2030 казаков под командой атамана Павла Чесночихина. Для защиты Главного Войска от нечаянного набега азовцев или татар, в Черкасске осталось 700 донцов. Часть казаков разошлась по своим городкам, часть запорожских казаков, так же ушли на Украину.
Вышедший  в море казачий флот, быстро достиг Таманского полуострова, и донцы высадились у города Тамань, где тот час бросились на его штурм и без труда взошли на стены, потеряв 30 бойцов. Черкесы и бывшие в городе татары не смогли оказать им упорного сопротивления, так как значительная часть их ушла на помощь крымскому хану.  Ворвавшись в город, казаки устроили там резню мусульман и евреев, избивая их без жалости. Захватив в плен 400 самых знатных горожан, донцы разграбили и сожгли город, оставив после себя груды трупов и дымящиеся руины.
Кроме того казаки освободили в Тамани 130 русских  и малороссийских пленников, доставив их в Войско: « … а поили и кормили, государь мы, холопи твои, тот полон всё своим же войсковым … и отпустили мы тот полон (95 человек) з Дону в Киев с провожатыми, с своими ж казаки, вверх по Донцу Северскому до Святых гор судами, а суды мы им дали и запас, и одёжу, и казны, и топоры, всё своё ж войсковое». Тридцать пять же россиян были отправлены с торговыми людьми в Россию: « … и тот полон отпустили к Русе, на Царицын, и на Воронеж, и на иные твои государевы украинные городы с торговыми людьми … и одёжу им, и запас, мы все своё ж войсковое дали». 
После этого казаки высадились на не разорённом ещё участке побережья между Кафой и Керчью. Но татары, уже извещённые о подходе столь ужасного и безжалостного врага, в панике разбежались из окрестных селений, и ушли  вглубь Крыма. Тем временем, преувеличенная молва о вторжении бесчисленного множества донских казаков, подобно пожару, распространилась по всему полуострову. Вскоре она достигла Бахчисарая, посеяв в нём панику и смятение. Многие татары даже не помышляли о сопротивлении. Бежал из столицы и ханский наместник Муртаза ага. Он был в отчаянии, не имея возможности собрать нужное число воинов, для отражения казаков. Под его бунчук встало лишь 300 плохо вооружённых воинов.
Однако атаман Чесночихин не собирался идти на Бахчисарай, находившийся в глубине полуострова. Не имея коней, это было слишком рискованным предприятием. Видя, что Ислам Гирей увёл всю свою боеспособною конницу за Перекоп, казаки двинулись вдоль крымского побережья, истребляя всё живое и мёртвое на своём пути. Вскоре донская судовая рать подошла к реке Альма, где казаки собирались пополнить запасы питьевой воды. Муртаза ага, в тщетной попытке защитить побережье, двинулся вслед за казаками вдоль берега. Но те, заметив конный отряд татар, пристали к берегу и высадив десант в 1000 бойцов, наголову разбили малочисленного противника, устроив на их пути засаду. Мужественный ага был дважды ранен и под ним убили коня. И только благодаря верным телохранителям он избежал смерти. На следующий день казаки громили селения у реки Булганек и у города Карасу-Базар, опустошив таким образом всё западное побережье Крыма. Взяв богатую добычу и полон, судовая рать вернулась в Главное Войско. Согласно расспросным речам атамана П. Фёдорова « А вышли де на море преж Ильина дни, а пришли де в Войско за две недели до Покрова Пресвятые Богородицы».
После ухода казаков в морской поход, большой отряд азовцев внезапно приступил к Черкасскому городку, взяв в плен четырёх донцов. Пленных турки отправили для расспроса крымскому хану в Бахчисарай. Где пленные казаки, под пыткой показали, сто калмыки в месте с донскими казаками собираются идти войной на крымские улусы. « И по тем де вестям Крымский хан выходил с ратными людьми за Перекоп, и того оберегался гораздо, чтоб Калмыки на них не пришли, а о Калмыков де Крымские люди добре страшны».
2 августа Войско Донское отправило в Москву войсковую отписку с легковой станицей атамана Кузьмы Дмитриева и есаула Василия Никитина. Казаки сообщали царю о получении ими государева жалованья от дворянина Прибыткова, а так же о турецких и крымских вестях. Так 29 июля в Войско пришёл из Азова « … перемётчик Карольской земли Игнатка Лукьянов», с ещё несколькими соотечественниками из Польши. На расспросе в Круге он рассказал о продолжении войны Турции с Венецией, подготовке крымского хана к походу. По словам беглецов, несколько нагайских мурз, изменив данной шерти, откочевали из под Астрахани к Азову. Где заявили азовскому паше о своём желании принять турецкое подданство. Паша разрешил российским беглецам переправиться на крымскую сторону и велел им идти в Крым, для усиления хана Магмет Гирея. Кроме этого, по призыву хана, к нему на помощь пошли несколько кабардинских князей.
Так же казаки сообщали царю о том, что псковский наместник Фёдор Одоевский, к ним на Дон с русскими полками так и не прибыл. И извещали о выходе своего флота в морской поход: «И мы, государь, холопи твои, отпустили на моря для проведывания из Войска на моря Крымского царя подлинных вестей стругов с сорок и больши».
В конце отписки, казаки жаловались на ряд воевод украинных городов: Ельца, Воронежа, Лебедяни, Доброго городища, Романова, Коротояка: «И те, государь воеводы с розных городов тех торговых людей и всяких промышлянников з запасы и со всякими товары, которые к нам ходят на Дон, не пропущают, для своей бездельной корысти емлют пошлины большия, не против твоего государева указу». Казаки просили государя унять воевод и увеличить государево жалованье, ссылаясь на небывалый разлив Дона в этом году: « … а у нас, государь, силаю Божьею вода была большая, город де подмыла и башни поломала. И нам, государь, холопем твоим, оприч твоего государева денежнаго жалованья, нанять плотников нечем, плотники дорогия, … и покупают лес дарагою ценою».
На расспросе в Посольском приказе атаман Кузьма Дмитриев рассказал, что на Дону морового поветрия нет, тогда как в Астрахани и в Чёрном Яру оно свирепствует. И от Войска в верховые городки были отправлены грамоты, с запретом пропускать на Дон кого бы то ни было из этих городов. По словам атамана, калмыки на Дон ещё не пришли. Войско отправило к ним ещё одних посланцев, но те ещё не вернулись. Судовую же рать, казаки отправили в поход « … после Петрова дни, спустя дни с четыре (16 июля), сорок три струга». В Войске после их ухода осталось около 1000 человек.
10 ноября 1655 г. Войско отправило в Москву зимовую станицу во главе с одним из известнейших атаманов – Павлом Фёдоровым и есаулом Никифором Яковлевым. Казаки везли войсковую отписку и челобитную о получении государева жалованья. В отписке донцы ещё раз извещали царя о получении жалованья и о готовности Войска к походу на крымцов совместно с русскими воеводами. Однако, по сведениям Войска, князь Ододуевский с русскими полками стоит в Саратове, и казаки его прихода на Дон в этом году не ждут.
По сведениям от взятых языков и бежавших из Азова и Крыма невольников, крымский хан со всем своим войском и подошедшими к нему турками, нагаями и черкесами, продолжал стоять в Крыму в полной боевой готовности. Весной же он собирался идти на помощь польскому королю Яну Казимиру, а своих двух сыновей отправить в поход на русские украинные города.
Согласно войсковой отписке, 4 июля Войско отправило к калмыкам ещё одних посланников, с призывом идти войной на крымские и нагайские улусы. Назад казаки вернулись 7 ноября, сообщив что тайши Дайчин и Лаузан готовы служить российскому государю и переправятся через Волгу как только станет лед.
В своей челобитной от 10 ноября, казаки просили Алексея Михайловича о государевом жаловании, жалуясь на то, что с весны до Покрова, на Дон торговые люди не приезжали: «А после государь, пришли торговых людей з запасом будар з десять, и тот, государь, у них запас, не допустя и до нас, холопей твоих, в Войско, в верховых городах раскупают. И ныне, государь, мы запасом, и порохом, и свинцом скудны, а будеть ты, государь, на весну укажешь нам, холопем своим, идти где на свою государеву службу, и нам, государь, без пороху идти на твою государеву службу будет не с чем». Так же казаки жаловались на разрушение весенним половодьем крепостных укреплений Черкасска.
 На расспросе в Посольском приказе атаман Фёдоров сообщил, что гарнизон Азова усилен и насчитывает 4000 человек. Нагаи же и крымцы в его окрестностях не кочуют. Будучи в морском походе казаки турецких каторг не видели, « … потому что многие турские каторги побили нынешняго лета Виницьяне. И ныне де у Крымских людей от государевых людей страх большой; и про то ведают, сколько государю Бог поручил в Польше и Литве городов, и говорят, что государь счастлив и грозен».
 Так же атаман сообщил о повелении турецкого султана, крымскому хану, заключить мирный договор с запорожскими казаками, « … а буде не помиритца, и на него его салтанова сабля будет (то есть казнит)». В это время крымские татары вели тяжёлые бои с запорожскими казаками и повеление султана было как раз не кстати. Однако хан и мурзы должны были покориться воле султана и заключить с запорожцами.
 Царь благосклонно принял донцов и объявил войску свою благодарность. А жалованье велел выдать больше прежнего: 2000 руб. серебром, 2000 четвертей хлеба, 100 пудов пороха,  50 пудов свинцу и отправить по просьбе казаков, на Дон вестовой колокол в 20 пудов. Но всё это было в 1656 г. А пока …
Калмыцкие тайши  стали переправляться через Волгу в конце ноября, в начале декабря. В войске об этом знали и отправили по донским верховым городкам грамоты: « … чтоб казаки юртовые и гулебщики от Калмык оберегались и сами б с ними задору никакова не чинили». В Войске не хотели, чтобы из-за какого либо инцендента, калмыки из союзников стали врагами. В Москве об этом стало известно 28 декабря из отписки валуйского воеводы Василия Фефилатьева. Он в свою очередь об этом узнал из расспроса торгового человека Фёдора Крашенинникова, приехавшего в Валуйки из Святогорского монастыря.
Пока происходили все эти драматические события, в Бахчисарай прибыли новые русские послы: Жуков и Пашин. Они вновь услышали упрёки в адрес Москвы, в попустительстве донским казакам. Татары настойчиво требовали свести их с Дона, что ни как не входило в планы Москвы. Послы притворно недоумевали: «Как возможно российскому государю послать свои войска на таких воров, которые ни градов, ни домов не имеют, скитаются как звери по камышам и по озёрам, хлеба не сеют и живут так, что добудут, то и едят». На что татарские мурзы и визирь, справедливо советовали русским ратям идти на воровских казаков Доном. Но находчивые послы и здесь не растерялись, заявив: «Коль скоро узнают казаки, что российский государь для наказания их послал рекою Доном войска, то они сядут в струги и уйдут в море; кораблей же для преследования их у российского государя нет; вспомните, что сам турецкий султан неоднократно посылал на них свои корабли и ни где не мог найти их». На упрёки татар, что русский царь посылает на Дон казакам жалованье послы, не моргнув глазом отвечали: всё это клевета и навет, для того, чтобы поссорить государя Московского с ханом.
Однако эти отговорки русских послов, надоели Магмет Гирею хуже горькой редьки. Он отправил в Москву своё посольство с грамотой, в которой требовал, наконец унять казачьи разбои, опустошавшие его улусы и истреблявшие подданных: «Царское величество велел бы донских казаков унять, чтоб они крымскому юрту убытков не чинили и на море не ходили; а если царь донских казаков унять не велит и станут отказывать прежнему, будто донские казаки у него, государя, в непослушании, то у хана есть в степи нагайских татар, вольных людей немало, и они так же Московскому государству убытки чинить станут».
1656 г.   9 января. Рассмотрев войсковую челобитную от 10 ноября 1655 г. Алексей Михайлович указал окольничему Ивану Гавренёву и думному дьяку Семёну Заборовскому « … к ним (казакам) своего государева жалованья на Дон послати из украинных городов хлебных запасов две тысечи чети».  12 января «Указал государь царь, … послати на Дон к атаманом и казаком в Войско своего государева жалованья, денег две тысечи рублёв, с Савостьяном Протасовым да з Донскими станичниками, с атаманом, с Павлом Фёдоровым с товарыщи».
12 января к Черкасскому городку внезапно приступил с большим войском азовский бей Муртаза. Казакам не без труда удалось отразить неприятелей: «Нынешнею, государь, зимою, генваря в 12 числе, приходили к нам под Войска Азовский Муртоза бий со всеми азовскими городовыми людьми, да с ними ж были и Крымцы и Кабардинцы, и изгоном, государь, многих казаков у нас поимали, а иных порубили».
13 января Алексей Михайлович  отправляет на Дон, Войску, государеву грамоту с казаком Борисом Кузминым. Царь сообщал казакам о заключении Богданом Хмельницким мира с крымским ханом, а потому запрещал казакам вести боевые действия против азовцев и крымцов: «А покаместа они в Войску Запорожском украинные городы от крымской стороны устроят, и в то б время, донские казаки, без государева указу на море не ходили ис Азовцы и с Крымцы не задирались, чтоб в том меж Крымским ханом и Войском Запорожским ссоры и государеву делу что с польским королём помешки не было». Далее царь призывал казаков сообщать все новые крымские и азовские вести, а так же жить «бережно и усторожливо».
В январе 1656 г. азовский паша, призвав на помощь крымских татар, черкесов и нагаев, ещё несколько раз подступал к Черкасскому городку, пытаясь его взять « … с изгона», то есть внезапным ударом: « … приходили де на Дон к Черкаскому городку Азовские Татаровя ста с три, и с казаками де у них бой был. Да февраля ж де, государь, в 20 день приходили де Азовские ж Татаровя при них жа станишниках на Дон и поимали де казаков, а сколька де поимали, тово не ведають». 
 Однако казакам удалось отбиться от неприятеля, нанеся ему урон. В результате этих набегов казаки потеряли часть скота и 30 человек пленными. Кроме того они лишились возможности безопасно выходить за дровами и для лова рыбы. В своей отписке в Москву, донцы жаловались царю, что в Азов « … ис Крыму, и ис Нагаю, и ис Кабарды» приезжают воинские люди», для совершения набегов на казачьи городки. « А нашие, государь, мочи, чтоб у них тот полон на переходе нам где отгромить нет», поскольку: «приходы и задоры были нынешнею зимою и весною и летом безпрестанные». Однако вскоре после этой отписки, казаки заключили с азовцами мир и выкупили своих пленных. Но это было ещё всё впереди. А пока …
15 января царь, после рассмотрения войсковой челобитной, указал в Пушкарский приказ приготовить для отпуска в Войско Донское « … 50 пуд зелья ручного, 50 пуд зелья пушечного, 50 пуд свинцу».
2 февраля казаки привезли войсковую челобитную, «о пожаловании в Войско всполошного колокола большего веса, чем тот, который был выдан из  Пушкарского приказа». В челобитной, казаки жаловались царю о частых набегах на Главное Войско азовцев, крымцов и нагаев. О появлении которых донцам приходилось сообщать не набатом всполошного колокола, а выстрелами из пушек, что приводит к бесцельному расходу пороха: «Приходят, государь, к нам, холопем твоим, часто Турские, и Крымские, и Нагайские люди, и Озоевцы еж день, а сполошного колокола у нас, холопей твоих, в Черкаском городке нет. А как к нам, холопем твоим, бывает приход воинских людей, и мы, холопи твои, в то время для сполоху стреляем ис пушек, и в том, государь, в сполошном стреляньи твоей государевой пороховой казне чинитца изъян большой».
Выданный ранее из Пушкарского приказа сполошный колокол весом в 5 пудов, князем Григорием Куракиным, оказался для этих целей мал, « … потомучто мы, холопи твои, юртом живём врозни». Присланный же ещё Михаилом Фёдоровичем, большой сполошный колокол в 30 пудов, был уничтожен при взятии турками Монастырского Яра.
Войсковая челобитная была рассмотрена уже 4 февраля и Алексей Михайлович указал боярину Юрию Долгорукому и дьякам Андрею Галкину, и Ивану Амиреву « … послати на Дон к Донским атоманом и казаком (к Осипу Петрову) Науму Васильеву с товарыщи, вестовой колокол в двадцать пуд по нынешнему зимнему пути, а с Воронежа тот колокол послать по полой воде с хлебными запасы вмсте».
Однако 7 февраля дьяк Пушкарского приказа Амирев, уведомил атамана Фёдорова, что в Приказе такого колокола нет. Но деятельный атаман, вскоре сообщил дьяку о продаже вестового колокола в Котельном ряду. По приказу думного дьяка Алмаза Иванова, в Посольский приказ был вызван «сиделец Котельного ряда» Фёдор Мялицин, владелец колокола и расспрошен о его цене. Мялицин заявил, что за свой колокол, весом 22 пуда и 13 гривенок, он возьмёт по 5 руб. за пуд, а это составит 111 руб. 19 алтын и деньгу. Но денег и в Посольском приказе не было, и Алексей Михайлович 20 февраля указал взять деньги из доходов Новгородской четверти.
Ещё через одиннадцать дней, 15 февраля 1656 г., царь отправляет Войску Донскому свою грамоту, о посылке жалованья и вестового колокола с дворянином Савостьяном Протасовым (Протасьевым) и зимовой станицей атамана Павла Фёдорова. Царь благодарил донцов за их морские походы и разорение крымских сёл и городов, не позволившие хану уйти на соединение с польским королём.
Далее русский самодержец сообщал казакам об успешном походе своих войск против Польши и разгроме её вооружённых сил: « … в нынешнем нашем царского величества походе многие Литовские и Польские городы и места поимали, и стольный город Вильну взяли и иные многие городы нам, великому государю, добили челом».
Не смотря на угрозы татар и турок, Алексей Михайлович и боярская Дума, унимать казачество не собирались, заинтересованные в их ослаблении. Войско Донское было щитом, сдерживающим натиск мусульманского мира на южных рубежах России. Кроме того казаки были нужны и на других театрах военных действий. Война с Польшей продолжалась, и Алексей Михайлович обратился к Войску Донскому с призывом «послужить» в Литве и в войне со Швецией. Кроме этого царь запрещал Войску Донскому походы на Крым, до тех пор, пока запорожцы не укрепят пограничные города с крымской стороны.
24 февраля Войско отправило в Москву легковую станицу атамана Петра Шевырёва с войсковой отпиской. В ней казаки сообщали царю о получении ими государевой грамоты, доставленной в Главное Войско 17 февраля донским казаком Борисом Кузминым, с запретом на морские и сухопутные походы против Азова и Крыма, в связи с заключением мира между Крымом и Украиной.
В своей отписке донцы писали, что « … мы, холопи твои, твоего государева указу и повеления слушати ради, только, государь, мочи нашие в терпение нет: мы ныне зимою Крымским и Азовским людем никаких задоров не делали, а Азовцы, государь, да к ним же приезжают ис Крыму, из Нагаю, и ис Кабарды, да нам, холопем твоим, безпрестанные задоры чинять». «А в феврале, государь, месяце, в розных числах многие ж и частые их к нам приходы, и казаков у нас многих поимали. Да они ж, государь, на первой неделе великого поста те ж Азовцы с Крымцами казаков наших рыбалок у косяков на куренях многих же поимали. И те, государь, задоры их к нам, а не наши к ним; не дадут Азовцы ныне за рыбою и за дровы из города выйти».
Далее донцы дипломатично заявляли, если Б. Хмельницкий, заключивший договор с ханом, не добьётся от того прекращении набегов крымцов и нагаев на казачьи городки, то весной они пойдут их громить. И тут же предлагали государю позволить им громить азовцев и крымцов: «Вели, государь, нам тем врагом нечестивым, аже, даст Господь Бог, весны дождёмся, те их обиды и задоры, и частые их приходы отомстить; а терпеть, государь, нам тех обид их и задоров не вызможно».
Согласно войсковой отписке, переправившиеся через Волгу калмыки тайши Лаузана, погромили татарские улусы у Молочных вод: «Лаузан тайса со многими Калмыцкими воинскими людьми, перешедчи из-за Волги, в нынешнем же феврале месяце ходили под Крым и под Крымом, государь, за Молочными водами взяли улус Урушбетев со всех их кочевьем. Да и за иными улусами искать пошёл он под Крым и к Непру». 
Легковая станица атамана Шевырёва прибыла в Черкасск 16 марта. Сам атаман на расспросе в Посольском приказе, в дополнение к войсковой отписке показал, что летом, на Петров день, он был послан Войском к калмыцким тайшам, с призывом идти вместе с казаками на Крым. В пути Шевырёв провёл семь недель. По прибытии в ставку тайши Дайчина казачьего посла, к нему приехали его братья, Лаузан и Шенкей. Атаман стал всех их призывать « … чтоб они, с их казачьим Войском сложась, шли заодно на Крымского хана».
Но осторожные тайши, боясь ловушки и предательства (ведь казакам было им за что мстить), заявили о своей готовности служить русскому государю, « … а им де, казаком, в том веры не имут для того, чают тово, что они призывают их обманом, а хотят, вызвав их и сложась с Крымским ханом, побить». Однако, через некоторое время, Петру Шевырёву удалось в значительной мере убедить калмыков в верности слову Войска Донского и тайши пообещали придти на Дон зимой, как только Волга покроется льдом. Своё слово калмыки сдержали, погромив у Молочных вод и реки Утлюки все Урмаметевы улусы. 
В Войске об этом стало известно со слов раздорского казака Ивана Евдокимова, бывшего на гульбе (охоте) и взятого в плен шедшими на крымцов калмыками. Он сообщил, что калмыки переправились через Волгу между Царицыным и Чёрным Яром. Кроме него, калмыки на обратном пути, у Раздор, взяли ещё четырёх казаков.
Донцы были недовольны запретом царя на морские и сухопутные походы на Азов и Крым, но после долгих споров решили частично согласиться с ним, направив все свои усилия против Азова, оставив в покое крымские улусы.  Казаки, собравшись в Круг, согласились отправить несколько сот добровольцев на далёкую войну. Так «к Москве» было отправлено 177 казаков во главе с атаманом Денисом Буяниным. В апреле 1656 г. в Белгород прибыло 200 казаков атамана Семёна Широкого. Воевода Иван Акинфов разместил их на постоялых дворах, но те вскоре «почели дуровать и чинили бунты многие», «многих людей ис служб, благородицких солдат, и от служилых людей детей и братью, и племянников подговаривать, и у многих людей красть и отнемать лошеди». Подобное поведение донцов возмутило не только воеводу, но и самого казачьего атамана С. Широкого. Не сдержав воровства своих станичников, он « … атаманство здал». Но это не смутило казаков, выбрав нового атамана, они продолжили путь в Польшу.
Кроме этих двух отрядов, на государеву службу, из Войска вышла казачья станица атамана Ивана Горячего, имея в своём составе 830 казаков и 4 есаулов. Донские казаки, как бойцы имевшие богатый опыт морских походов и разорения вражеских побережий, по прибытию на театр боевых действий, были отправлены в отдельный отряд дворянина Петра Потёмкина, захватившего Ингерманландию. Они должны были громить побережье Финского залива и Балтийского моря. 22 июля 1656 г. у острова Котлин произошло морское сражение. Флотилия донских казаков, состоящая из 15 парусно-гребных судов, под командой стольника Петра Потёмкина, одержала победу над шведской эскадрой. В том же месяце русские войска под командованием Потёмкина, в составе 1000 стрельцов, 300 солдат корелов, 570 донских казаков и 30 «вольных» капорских казаков, захватили у шведов Нотебург (Орешек) и Ниеншанц.   Другая часть казаков сражалась с поляками в Белой Руси: под Ковно, Гродно, Вильно, вместе с терскими и гребенскими казаками.
 В связи с активизацией действий азовцев,  татар и нагаев, ещё один небольшой казачий отряд в 200 сабель, возвращавшийся на Дон с государевой службы, был задержан государевым указом в Тамбове. Эти казаки должны были усилить гарнизоны Большой засечной линии.  Судя по всем этим цифрам, численность казаков на Дону резко возросла и они уже не только не нуждались в поддержке московскими войсками, а сами были готовы оказывать помощь России.
Тем временем, калмыцкая орда, в январе – феврале, разделившись на отряды от несколько сот, до несколько тысяч всадников, двинулась под крымские и нагайские улусы. Не смотря на все заверения тайшей о дружбе с казаками, без эксцессов не обошлось. Под Семикаракорским городком калмыки захватили в плен двух казаков, один из которых был убит, а второй впоследствии бежал. Прибыв в Войско, на расспросе в Круге он сказал, что калмыки ходили под Крым и за Молочные воды, где захватили и погромили улус Армамет мурзы.
Весной 1656 г. на Круге войсковым атаманом был избран Наум Васильев, начавший подготовку к штурму Азова. Так же Войско решило отправить в морской поиск судовую рать. По сведениям полученным от «прикормленных людей», город защищало всего 1000 янычар, которые впоследствии были усилены ещё 500. Казаки решили припомнить туркам их зимние приступы к Черкасскому городку. В Главном же Войске, согласно расспросным речам дворянина Севостьяна Протасьева, собралось более 3000 бойцов: «А при нём де  донские казаки ходили под Азов, войсковой атаман Наум Васильев да Павел Фёдоров (Чесночихин) с товарищи, а с ними запорожских черкас и украинных городов торговых людей с 3000 и больше».
По некоторым сведениям, казаки, при подготовке к походу на Азов весной 1656 г. взяли с собой силой зверовщиков и рыбаков из русских украинных городов, вышедших на охоту и рыбную ловлю в степь, и запольные реки. Так приехавшие летом в Белгород трое детей боярских, на расспросе в съезжей избе сообщили, что когда весной этого года они были на Сев. Донце « … для рыбные ловли», то донские казаки «збили» (то есть выслали их, как и прочих промышленников из всех юртов) по Донцу в Черкасский городок, откуда в июне состоялся большой поход под Азов. (Не этим ли объясняется его неудача?) Впрочем, вполне возможно, что дети боярские просто оговорили казаков, чтобы оправдаться перед воеводой, за свой самовольный уход на Дон.
К сожалению подробных сведений, об осаде Азова в русских источниках нет, а имеющие, вызывают некоторые сомнения. По всей видимости, войсковой атаман Васильев находился в преклонных летах и утратил свою хватку и железную волю. Поход и осада города, велась без должного порядка и дисциплины, что было нехарактерно для Войска Донского. Этим не преминули воспользоваться азовцы. Ночью они вышли из города и благодаря беспечности и слабости караулов и сторож, подобрались к казачьему лагерю и ворвались в него, устроив кровавую резню. По некоторым источникам, истребив 1500 казаков и взяв многих в плен. В их числе оказался и знаменитый донской атаман Павел Чесночихин. Но подобные сведения, как уже говорилось выше, вызывают сомнения. Эти сомнения усиливаются после прочтения расспросных речей Савостьяна Протасова (Протасьева). В них есть показания взятого в плен татарина, который под пыткой  утверждал, что гарнизон Азова не превышает 1500 человек.
Тот же Протасьев упоминает о неудачах казаков под Азовом лишь вскользь, и вполне вероятно, что в тексте есть описка: « … и под Азовом на вылазке азовские люди казаков побили тысячи с полторы и взяли в полон Павла Фёдорова и иных донских казаков, а сколько де человек, того он не ведает». Что довольно странно, ведь Москва с живейшим интересом следила за донскими делами, и вдруг такое невнимание к огромным потерям казаков. Кроме того, совершенно очевидно, что сведения о потерях Войска Протасьев получил из вторых рук. Если же учесть, что в следующем году казакине снизили свою активность на суше и море, то придётся предположить, что потери были не столь огромны.
Казаки предложили азовцам обменять или выкупить атамана Чесночихина, но те наотрез отказались и тот час казнили своего злейшего врага, обезглавив его: « … атамана Павла Фёдорова  … казнили, а голову его в Крым привезли, а из Крыма тое голову послали в Царьград к турскому султану».
В мае 1656 г.??? 1300 казаков на 19 стругах, под командой атамана Раздорского городка Ивана Богатого и атамана Будана Волошанина, вышли в Чёрное море и разорили побережье Крыма, от Судака до Балаклавы. Не удовольствуясь добычей, казаки устремились к Анатолийскому побережью Турции, где продолжили разорение селений в районе Трабзона. Поход донцов продолжался три месяца, захватив добычу и ясырь, казаки вернулись в Главное Войско. Через три дня после возвращения их в Войско, на этих же стругах казаки вновь вышли в море, разорив окрестности Темрюка, Тамани, Кафы и Балаклавы. ????????
6 июня государево жалованье, в сопровождении дворянина Савостьяна Протасова и зимовой станицы Павлого Фёдорова, прибыло в Главное Войско, где было торжественно встречено казаками: « … прислано нам, холопем твоим, твоего государева жалованья противу нашего, холопей твоих, к тебе, государю, челобитья: две тысечи, государь, рублёв денег, две тысячи четвертей хлебных запасов, пятьдесят пуд зелья пушечного, да пятьдесят пуд зелья ручного, пятьдесят пуд свинцу да колокол вестовой весом двадцать пуд; и мир, государь, и масло, и вино церковное». Позднее, 9 октября, Войско, в своей отписке царю о получении государева жалованья и грамот, благодарила Алексея Михайловича за присылку денежного, хлебного жалованья, пороха, свинца и вестового колокола. Савостьян Протасов и сопровождавшие жалованье стрельцы, пробыли на Дону 4 недели и были отпущены в Воронеж 2 июля. 
В сентябре – октябре, Войско Донское отправило для поиска в Крымскую степь отряды донских казаков и татар: «И мы, холопи твои на Крымскую степь под Крым и под нагайские улусы конных своих казаков и татар (донских), для языков и подлинных вестей посылали». Под Молочными водами они погромили нагайский улус, взяв двух пленных, табуны лошадей и прочий скот. Нагаи, оказавшие сопротивление, были вырублены.
На расспросе в Посольском приказе 9 октября 1656 г. дворянин Протасов рассказал о посылке Войском под Азов 150 конных казаков за языками. Взятый в плен татарин, под пыткой показал, что 150 азовцев, о дву конь пошли под казачьи городки, однако при Протасове,  нападения на донские городки не отмечались. В сам же Азов, по словам татарина пришло подкрепление во главе с новым пашой: « … из Царя Города пришло в Озов сухим путём з денежною казною Шебан мурза, а быть де ему в Озове воеводою, а ратных де людей с ним в Озов с 500 человек, а иных де прибыльных людей в Озове нет. И всех де в Азове с 1500». Вышедшие из Крыма в Черкасск русские пленники на расспросе в Кругу показали, что крымский хан, нуредин и калга, находятся в Крыму и идти в поход не собирались. 
В этом же сентябре из Путивля в Москву был прислан бежавший из турецкого плена Филька Новокрещёнов, сын толмача из казанского пригорода Алата. После смерти отца он перебрался в Москву, откуда « … съехал с донскими казаки на Дон». В декабре 1651 г. он был захвачен в плен в бою у Черкасского городка, во время очередного набега азовцев и татар. Азовцы продали Новокрещённова в Стамбул, где он попал на каторгу, гребцом, на которой пробыл три года. Из плена он освободился во время восстания на каторге, когда русские и «литовские» пленники, перебили команду и нашли убежище во Флоренции. Из Флоренции начался их долгий путь в Россию, через Венецию, Австрию, Венгрию, Польшу и Украину во время русско-польской войны. Несмотря на это, Новокрещённов добрался до Киева, откуда был отправлен в Путивль.
Московское правительство, не смотря на то, что многие служилые люди бежали на Дон, где подчас попадали в плен к татарам и туркам, по выходе их из плена, не только не наказывало беглецов, но и выплачивало им соответствующую компенсацию за пребывание в плену. При этом, им не возбранялось вернуться на Дон. Попавшие в плен холопы (рабы) и бежавшие из него, получали личную свободу.
Не смотря на то, что челобитье донских казаков о возвращении земель и угодий Борщевскому монастырю, государем было удовлетворена, и монастырю была выдана новая грамота, попытки их отторгнуть продолжались. Так летом 1656 г. Осторожские и Рыбинские черкасы подали князю Григорию подложную челобитную грамоту на те же Борщёвские рыбные ловли, указав что они расположены « … не в дачах за монастырём с Крымской стороны». В результате князь Куракин, выдал им на эти угодья государеву грамоту, после чего черкасы их захватили. 29 октября вся монастырская братия отписала об этом в Войско. Получив жалобу монахов, казаки 6 ноября отправили в Москву войсковую челобитную с атаманом Григорием Григорьевым, прося Алексея Михайловича восстановить справедливость. В этот же день Войско отправило вторую челобитную о возврашении Борщёвскому монастырю угодий, захваченных крестьянами деревни Чернитовой.
Осенью, когда был созван очередной Круг, большинство казаков обвинило войскового атамана Васильева в неудаче азовского похода. Новым войсковым атаманом был избран всеми уважаемый ветеран «азовского сидения» Осип Петров. Новый атаман отправил в Москву зимовую станицу во главе со знатным старшиной Панкратом Степановым и есаулом Степаном Клементьевым. В Войсковой отписке казаки ещё раз сообщали о получении государева жалования и выражали свою признательность за это. Винились перед царём за свой неудачный поход на Азов, оправдывая его беспрестанными набегами азовцев, крымцов, нагаев и черкесов: «А на моря, государь, стругами мы нынешним летом не ходили, потому, государь, что нам от Азовских людей приходы и задоры были нынешнею зимою,  весною, и летом безпрестанные. … и что к ним же в Азов приезжают ис Крыму, и из Нагаю, и ис Кабарды многие воинские люди, и нам, холопем твоим, от них докуки бывают великие». «А что мы, холопи твои, не истерпя тех задоров и приходов их Азовских людей, к нам под Войска, и ходили мы нынешним летом без твоего государева указу под Азов, хотели было мы над ним промысл учинить, а тебе, великому государю, службы своей прибавить, и Господь Бог не изволил, государь, нам ево дать».
Кроме того, донцы ссылались на набеги азовцев, крымцов и нагаев на русские украины и захват в полон многих православных людей, которых казаки без государева указа не отграмливают у неприятеля, боясь царского гнева.
Однако не смотря на все эти перипетии, летом 1656 г. казаки заключили с азовцами мир и выкупили у них 30 взятых ранее донцов. По прибытии в Войско, недавние пленники рассказали « … что де Азовский Шабан бей и Турки многижды посылали из Азова в Крым к хану Крымскому, чтоб он к нынешней зиме готов был с Крымскою ратью и шол бы на Дон, на нас, холопей твоих, войною по первому осеннему льду, как Дон станет, а оне де Азовцы, с ними ж будут». Такую же информацию дали и взятые под Молочными Водами пленные нагайцы и россияне, бежавшие из крымской неволи.
Всё это не на шутку обеспокоило казаков, которые стали деятельно готовить Азов к осаде: ремонтировать частокол, и башни, углублять рвы и подсыпать валы. Кроме этого донцы прорыли подкопы и минные галереи: « … подкопы, государь, и иные многие крепи от тово приходу ево мы учинили, а пороховою, государь, казною скудны мы, холопи твои, стали гораздно … и о многие подкопы пороху не достанет».
По обычаю зимовая станица привезла в Москву и войсковую челобитную, с просьбой об отправке на Дон государева жалованья: « … послали к тебе, великому государю, к Москве бити челом тебе, государю, о твоей государевой милости и о жалованье, о денежном и о хлебных запасех, и о сукнах, и о пороху, и о свинцу».
Царь был недоволен своевольством казаков, но так как пользы от Войска Донскова было куда больше чем вреда и досады, убытков и издержек. Алексей Михайлович по обыкновению простил их, выговорив им их вины, и велел отправить на Дон жалованье. В своей грамоте царь писал, раз казаки без его повеления воевали и многих людей потеряли, то жалованья и не заслужили, только по милосердию своему, и помня их прежнюю службу и в уверенности, что проступки свои они загладят, он отправит им своё жалование. Кроме этого Алексей Михайлович призвал Войско Донское отправить казаков на войну со Швецией.
5 декабря Войско отправило в Москву легковую станицу, возглавляемую атаманом (войсковым дьяком) Михаилом Петровым и есаулом Леонтием Фроловым, с войсковой отпиской. В ней казаки жаловались государю на путного ключника Якова Булычёва, отмежевавшего вопреки государева указа, крестьянам деревни Чернитовой, Княжую пустошь, принадлежащую Черниеву монастырю: « … а завладели, государь, они монастырские земли урощами через грани и межи их от речки Пилавки, от Ольхов, откуды она вышла, по средней вершине по Чесноковскую и за Чесноковскую дорогу, и по Вопшинский лес, и до речки Вопши».
1657 год.   12 января атаман Панкрат Степанов и казаки его станицы подали устную жалобу в Посольский приказ, на калужского воеводу Михаила Андреевича Еропкина, обвинив его в задержании их в Калуге и отказе предоставить им подводы по подорожной грамоте. И казакам пришлось их нанимать за свой счёт: « … воевода Ондрей Еропкин да подьячей Василей Богданов подвод им по подорожной не дали, и за тем де они в Калуге жили 8 недель; и, живучи в Колуге испроелись; и от Колуги до Москвы подводы они под себя наймовали, и в тех де наймах учинилось им убытков пять рублёв дватцать два алтына две деньги».
2 февраля Алексей Михайлович рассмотрел войсковую челобитную на «воровское» межевание путного ключника Якова Булычёва, доставленное легковой станицей во главе с войсковым дьяком Михаилом Петровым, и указал вернуть спорные земли Черниевскому монастырю. Позже, 25 февраля, царь рассмотрел вторую челобитную, о возвращении земель Борщёвскому монастырю, велев земли монастырю вернуть.
В Посольском приказе решили разобраться в этом деле и в тот же день отправили запрос в Калугу. 3 февраля воевода Еропкин отослал свою отписку в Москву с калужским стрельцом Иваном Павловым. В ней он ссылался на отписку тульского воеводы Василия Мясного. В ней говорилось, что незадолго до приезда казачьей станицы в Тулу, в городе умерло « … семь человек с язвоми и без язв скорою смертью». Еропкин в виду угрозы морового поветрия, казаков в Москву не отпустил, сообщив об этом отпиской в царский стан, находящийся в Вязьме, и в Посольский приказ. Неизвестно, известили ли об этом казаков, но они, прождав 8 недель, самовольно покинули Калугу, не став дожидаться царского указа, наняв за свои деньги ямщиков. Ямщики, вопреки обыкновению, не известили воеводу о своём отъезде в Москву, за что их было приказано нещадно бить батогами.
 Крымский хан, устав от препирательств с Москвой, и видя, что русский царь не собирается унимать донцов, решил ещё раз испытать военное счастье в походе на Дон. Однако собранных для этого сил, как оказалось, было недостаточно. В феврале 15 числа(в войсковой отписке от 9 мая, это событие датируется 17 февраля), более 5000 неприятелей, осадили Главное Войско, воспользовавшись тем, что казаки ещё не сошлись со всех городков в Черкасск: «В феврале « … приходили … к Черкасскому городку крымские мурзы, со многими людьми, а с ними таманцы, и черкасы горские, и кабардинцы, и Малого Нагаю, и темрюцкие и азовцы».   Но осада, длившаяся до весенней оттепели, успеха не принесла. Мение тысячи донцов с успехом отразили все приступы: « … приехоли к нам к Черкаскому горотку розных земель люди, Крымцы и Азовчы, Нагайцы и Черкасы, как к горотку приступали, и что ево государева жалованья была пороховая козна и свинец, и та вся изошла на приступ». Нанеся татарам значительный урон, казаки отстояли городок. Татары, опасаясь подхода казачьих отрядов из других городков, ушли к Азову.
Решение о казачьей челобитной, о посылке государева жалованья Войску Донскому, было принято 4 марта. В связи со всё более ухудшающимся финансовым положением государства, Алексей Михайлович распорядился отправить на Дон всего 2000 рублей серебром: « … послати на Дон к Донским атаманом и казаком своего государева жалованья тысячу рублёв денег да на хлебные запасы тысячу ж рублёв». Сопровождать жалованье был назначен жилец Елисей Хомяков.
30 марта Алексей Михайлович отправил Войску Донскому грамоту о получении войсковых отписок, о прощении Войска за самовольный поход неудачный поход на Азов и об отправке государева жалованья. В ней царь писал, что за самовольный поход, донцам на очередное жалованье, рассчитывать не следовало бы: «И за то, что вы без нашего, великого государя повеленья ходили под Азов и людем урон учинили немалой людей многих потеряли, нашего, великого государя, послати было к вам и не довелось только мы, великий государь, … опалы на вас не наложили и пожаловали вас, указали послати к вам нашего государского жалованья, денег тысячу рублёв, да на хлебные запасы деньгами тысячу ж рублёв».
Согласно отписке Елисея Хомякова, он, с государевым жалованьем отбыл из Воронежа 24 апреля. Однако в отписке Воронежского воеводы Викулы Непейцина государю, указана другая дата, 29 апреля: « … жильца Елисея Хомекова с твоею государевою денежною казною да с ним Донских станичников, атомана Понкрата Степанова с товарыщи, и дав им суды и кормщиков и гребцов, с Воронежа на Дон отпустил апреля в 29 день».
9 мая Войско Донское отправило в Москву легковую станицу атамана Прокофия Иванова с войсковой отпиской. В ней казаки извещали царя о февральской осаде Черкасска крымским ханом и его союзниками, а так же о намерениях хана идти войной на русские украины и Дон: «Да кои из Азова, государь, невольники ж выходили, и с теми Крымскими невольники, ни в чём в расспросе не разнились и в речах, а речь у них с речью сходилося. Да теж невольники в расспросе сказывали: хан де хочет идти под твои украинные городы, и под Царёв, и на Тор, и под твою же государеву вотчину на Дон, под Черкаский городок».
Так же  казакам от «прикормленных людей» и перебежчиков,  стало известно о прибытии в Азов калмыцкого посла. По словам которого, калмыки не хотят быть более в русском подданстве и желают заключить мир с крымским ханом, чтобы идти войной на Россию и казачьи городки. Видя желание калмыков отложиться от России, азовский паша отправил их посольство в Крым, для дальнейших переговорах с ханом.

Легковая станица, в связи с угрозой вторжения крымцов и нагаев в Россию, лошадей не жалела и уже 17 мая прибыла в Москву. В тот же день Алексей Михайлович велел отправить на Дон грамоту, « … с изъявлением казакам похвалы за осадное сидение в Черкасском городке и отражение крымских мурз, … и за доставление вестей о намерениях калмыков отложиться от государя и заключить союз с крымским ханом, … о разведывании дальнейших намерений крымцов и калмыков».
В случае если крымцы и калмыки пойдут на Дон войной, царь призывал казаков « … промысл над ними чинить, сколько милосердный Бог помочи даст. Если же казаки узнают о моровом поветрии, в тех или иных местах, Алексей Михайлович, опасаясь возникновения эпидемии в Московском царстве, не велел казакам присылать свои легковые станицы в столицу, вплоть до зимы, когда с холодами моровое поветрие прекратиться. Пока же, он велел отправлять легковые станицы в Валуйки, откуда валуйский воевода, будет пересылать войсковые отписки в Москву. 
17 мая суда с государевым жалованьем, сопровождаемые жильцом Елисеем Хомяковым и зимовой станицей атамана Панкрата Степанова прибыли в Черкасск: « … и не доезжае, государь, нашего низового Черкаского городка, с вестью в Войско прислали, и мы, холопи твои, обрадовався твоему государеву жалованью, встречали судовою Доном рекою, а конные берегом, из мелкова, государь ружья и из пушек стреляли и молебны за тебя … пели».
 Однако не всё было так гладко как написано в казачьей отписке. По прибытию царских судов в Раздоры, Елисей Хомяков потребовал от атамана Степанова оповестить Главное Войско о их подходе, для того, чтобы казаки торжественно встретили царского посланца с жалованьем. На что атаман ответил: « … нечего де Войском встречать государевай козны, потому что де с тобою государевай казны мало, хлебнова запасу, и пороху, и свинцу нет». И так считали и говорили многие казаки, недовольные уменьшением жалованья. Приняв государево жалованье, казаки заявили: «А будет де ево государевой милости не будет к нам, и нам де впред служити ему, государю, не с чем».
Незадолго до прибытия в Черкаский городок царского посланника Хомякова, Войско заключило с азовцами мир. Судя по всему инициатива исходила от турок. Так как они обязались не только отдать взятых в плен казаков и захваченный в февральском набеге скот и имущество, но и сообщать казакам о планах турецкого султана и крымского хана в отношении России и Войска Донского. Казаки, так же обязались сообщать азовцам о планах Москвы: « … и они на том шертвовали, куран по своей вере целовали, что всех казаков, кои они за миром взяты, отдать назад всех, и козачий борошень и лошадей, и коров, и что вестей услышат от Турского и от Крымского царей, куда станут думать, в которое государство итить войною и на Донскоя Войска, и про те все вести сказывать».
Турки данное слово сдержали, хотя и не на долго. Шабан бей прислал в Войско гонца с известием « … что Крымский царь велел готовитца на службу всем Крымцам и Нагайцам, а идёт де сам с царевичи, и с мурзы на Русь войною, в государевы украйные городы». Однако азовские турки вскоре нарушили мирный договор. 29 мая они приступили к Манычскому городку, где им удалось взять в плен трёх казаков. 30 мая сведения присланные Шабан беем подтвердились при расспросе в Кругу двух бежавших из нагайских улусав «литвинов». Об этом сообщил русскому посланнику атаман Василий Семёнов. Всё это нам известно из «Статейного списка» Елисея Хомякова. 
В Москве и украинных русских городах стали всё настойчивей появляться слухи о моровой язве, якобы свирепствовавшей на Дону. Чтобы не допустить её появления в русских приделах, царь велел послать в Войско грамоту с запрещением посылать до зимы станицы, если на Дону было моровое поветрие и с приказанием отписать через некоторых воевод, было ли поветрие, сколько человек умерло и когда оно прекратилось. Впрочем это были не только слухи. Прибывший с войсковой отпиской атаман Иванов, на расспросе в Посольском приказе рассказал, что моровая язва была на Дону с октября по декабрь 1656 г., но с наступлением холодов отступила.
Желая иметь сведения из первых рук, а не только довольствоваться войсковыми отписками, царь велел отправить на Дон служилых людей. Исполняя государеву волю, каротоякский воевода Демид Хомяков, отправил в Войско с отпиской из Новой чети, стрелецкого голову Алимпия Волкова, с приказом разузнать всё о моровой язве на Дону. А пока же, на всех дорогах, были выставлены заставы,  с запрещением пропускать кого либо на Дон или с Дона.    
В мае, как только в Главное Войско сошлись казаки со всех городков, состоялся Круг, на котором атаманы и казаки решили нанести татарам ответный удар. К донцам присоединился большой отряд запорожцев. Снарядив 33 (или 32) струга, 2000 казаков под командой походного атамана Корнилы Яковлева вышли в море и устремились к крымскому побережью. В Главном Войске «на куренях», осталось ещё 500 донцов. Казаки высадились ночью между Керчью и Кафой, где принялись жечь и разорять селения. Не удовлетворившись взятой добычей, донцы высадились в устье реки Альмы, вблизи Гезлёва или как его называли россияне Козлова. Здесь казаки продолжили грабежи и погромы, предавая всё огню и мечу селения по всему побережью от Кафы до Карасу-Базара. После этого казаки двинулись к берегам Турции, где взяли приступом и разграбили город Мингирей.
 Известие об этом предприятии донцов, дошло до Москвы в декабре 1657 г.  с прибывшей в российскую столицу зимовой станицей Войска Донского, под предводительством старшины Михайлы Лукьянова: « … как де прошлого (прошедшего) лета ходили с Дону на Чёрное море 33 струга, а людей было с 2000 человек, а атаманом был Корней Черкес (Яковлев) и на крымской стороне, около Козлова (Гезлёва), погромили и выжгли деревень 10 и полону турского и татарского взяли с 600 человек, да русского полону отбили человек с 200, и в том де числе было государевых людей человек с 20, а достальные все запорожские черкасы. И те де запорожские черкасы пошли в запорожские городы, а русские люди в государевы украинные городы, а ясырь де турский и крымский они распродали».
После разорения окрестностей Гизлёва, хан Магмет Гирей, велел организовать на всём полуострове дозорную службу, для своевременного оповещения жителей окрестных селений о появлении казачьих стругов. Это дало свои результаты. Так, когда казаки зашли в устье р. Альмы, запастись пресной водой, то были встречены вооружёнными татарами из близь лежащих селений, которых оповестили дозоры. Но это не смутило донцов, смело бросившихся на татар и рассеивавших их. Однако, ворвавшись в татарские селения, казаки нашли их опустевшими. Татары вовремя ушли в глубь полуострова, захватив с собой всё самое ценное и увели большинство невольников. Чтобы те не разбежались ночью, и не ушли к казакам, крымцы сажали их в выкопанные ямы, накрывали их сверху досками или жердями, и сами спали на них.
Но всё это будет потом, а пока, вместе с отправкой судовой рати Корнилы Яковлева в морской поиск, войсковой атаман отправляет в Москву легковую станицу атамана Прохора Иванова, с известиях о делах на Дону, в Азове и в Крыму. Известий о жаловании Войску Донскому за этот год практически нет. Известно лишь о присылке 2000 рублей серебром.
В мае 1657 г. казакам от «прикормленных людей» и перебежчиков,  стало известно о прибытии в Азов калмыцкого посла. По словам которого  калмыки не хотят быть более в русском подданстве и желают заключить мир с крымским ханом, чтобы идти войной на Россию и казачьи городки. Видя желание калмыков отложиться от России, азовский паша отправил их посольство в Крым, для дальнейших переговоров с ханом.
В Москве об этом стало известно из войсковой отписки отправленной казаками 9 мая,  с легковой станицей атамана Прохора Иванова. Это известие обеспокоило Алексея Михайловича и 17 мая он отправляет на Дон грамоту: « … с изъявлением казакам похвалы за осадное сидение в Черкасском городке и отражение крымских мурз, … и за доставление вестей о намерениях калмыков отложиться от государя и заключить союз с крымским ханом, … о разведывании дальнейших намерений крымцов и калмыков».
В случае если крымцы и калмыки пойдут на Дон войной, царь призывал казаков « … промысл над ними чинить, сколько милосердный Бог помочи даст. Если же казаки узнают о моровом поветрии, в тех или иных местах, Алексей Михайлович, опасаясь возникновения эпидемии в Московском царстве, не велел казакам присылать свои легковые станицы в столицу, вплоть до зимы, когда с холодами моровое поветрие прекратиться. Пока же, он велел отправлять легковые станицы в Валуйки, откуда валуйский воевода, будет пересылать войсковые отписки в Москву. 
1 и 4 июня вышедшие из Азова и нагайского улуса полонянники подтвердили известия о готовящемся походе азовцев, нагаев и крымцов на русские украины: « … есть де в Озове Крымчы многия люди, а готовятца итить воевать на Русь под Тор и Валуйку».
7 июня на Дон в Войско, из Астрахани с персидским караваном, прибыл для торга татарин Есиней. Он привёз казакам грамоту от астраханского воеводы Василия Ромодановского. В ней князь извещал донцов о том, что калмыцкий тайша Дайчин, бил челом государю, желая принять Российское подданство и прислал в Астрахань знатных аманатов. Ромадановский предупреждал казаков, чтобы те « … задору с Калмыками не чинили, и не воевались с ними». Казаки, заслушав грамоту в Кругу, приговорили: « … чтоб с Калмыки задору никакова не чинили, и из Войска отписку по горотком и в запольные речки от себя послали, а в отписке своей написали, чтоб казаки с Калмыками задору не чинили; а будет Калмыки задерутца, и им велели битца, от себя боронясь». Это известие несколько успокоило донцов, встревоженных появлением калмыцкого посла в Азове.
В Воронеж Е. Хомяков был отпущен казаками 2 июля 1657 г. 13 августа его струги были задержаны коротояцким воеводой Демидом Хомяковым. Связанно это было с известиями, что на Дону свирепствует моровое поветрие. Об этом мы узнаём из отписки воеводы Хомякова к царю, и отписки самого Жильца Хомякова: « … а мимо заставы меня, холопа твоево, с твоими государевыми ратными людьми не пропустили, а сказали, что на Дону моровое поветрея было в сентябре и в октябре и ныне есть, и для того з Дону ни каких  людей пропускать не велено». Но в этой же отписке жилец опровергает слухи о моровом поветрии в Войске: «И на Дону, государь, морового поветрия не было и ныне нет, Бог дал смирно, а померли, государь, казаки, человек со ста и больши, кои были на приступе под Озовым, а не моровым поветреям».
В июле 1657 г. из Астрахани воеводой на Дон, была отправлена грамота. В не говорилось, о принятии калмыками русского подданства.  Так же воевода, от имени царя требовал от Войска Донского не чинить им обид и разорений. Сойдясь в Круг, казаки относительно благосклонно приняли эту грамоту. Выполняя волю Круга, войсковой атаман разослал грамоты по всем казачьим городкам, с требованием не чинить калмыкам ни каких обид и задора.
Между тем положение на Украине с лета 1657 г., резко осложняется. Наладившиеся было отношения между Войском Донским  и Россией с одной стороны и Украиной вновь обостряются. Уже тяжело больной гетман Хмельницкий, опасаясь за свою личную власть над Украиной и стараясь как можно больше выторговать привилегий для казачьей старшины из-за сближения России и Польши, вошёл в соглашение со шведским королём Карлом 10 и трансильванским князем Ракоци. Втроём они составили план раздела Польши, согласно которому, после победы Швеции в войне с Польшей, король Карл, становившийся шведско-польским королём, обязался признать Хмельницкого Удельным князем.
После смерти Хмельницкого, казачья старшина на Раде в Чигирине, избрала гетманом генерального писаря Ивана Выговского, сподвижника умершего гетмана. Генеральная Рада в Корсуне подтвердила этот выбор, приведший Украину к трагическим последствиям.
Летом 1657 г. в Войске стало известно о планах крымского хана идти на Украину и российские пограничные города. Стремясь не допустить этого, казаки, числом до 2000, осенью ещё дважды выходили в море. Морские поиски, как и весной, возглавил деятельный Корнила Яковлев. Донцы снова громили крымские берега и перехватывали торговые караваны. Несколько кораблей казаки потопили, ещё 5 взяли на абордаж, захватив на них запасы продовольствия и товары. В результате этих походов, татары и азовские турки были вынуждены отказаться от своих планов массированного вторжения в южные приделы России и Украины, держа войска в полной боевой готовности, для отражения внезапных ударов донцов.
Захваченные в плен татары, на расспросах говорили, что « … на государевы де украиные городы крымских людей приходу нынешним летом не будет», ибо « … только де им пойти на государевы городы, и в то де время бояца черкас и донских казаков приходу на Крым». Татары не зря опасались. Казачьи отряды, будто волки, кружили у их владений, ожидая благоприятного момента. Так атаман Лукьянов(Самаренин) с 60 казаками, ушёл в степь под Перекоп, для « … проведывания подлинных вестей». На пути к Перекопу, у Белого Колодезя, им встретились три бежавших из плена запорожца. На расспросе они сообщили донцам, что невдалеке стоит большой татарский отряд в 2000 сабель, « … что вышел ис Крыму Калга царевич, а с ним татар з 2000 человек, и стоит на Молошных водах, для оберегания от приходу их, Донских казаков и Запорожских черкас» на крымские улусы.
 Узнав об этом казаки отправились в Запорожье, так как до Войска Донского было слишком далеко. Прибыв в Сечь, они призвали запорожцев к совместному походу на татар. Сечевики поддержали донцов и двинулись в поход под Перекоп: « … и пошло с ними Запорожских Черкас конных с полторы тысечи да в судах с 4000». Но по пути, один из запорожцев «перекинулся» к татарам, сообщив им о казачьем набеге. Узнав о предательстве и опасаясь засады, казаки не стали искушать судьбу и вернулись в Сечь.
Во время пребывания донских казаков в Сечи, к кошевому атаману Барабашу пришла грамота от гетмана Выговского, предназначенная для крымского хана. Её запорожцы должны были передать крымцам в «Ислям городок». В связи с чем была созвана сечевая Рада. На ней многие казаки обвинили нового гетмана и миргородского полковника в измене. Запорожцы кричали, что не хотят видеть Выговского гетманом и пойдут на него войной. Однако старикам удалось остудить горячие головы молодёжи. В итоге было решено отправить в Москву посланцев, с известием о сношениях Выговского с ханом. 
Пробыв в Запорожской Сечи две недели,  М. Лукьянов (Самаренин), со своим небольшим отрядом снова  двинулся к крымским улусам « … бес Черкас один». Справедливо полагая, что татары, узнав об отходе днепровских казаков, утратят бдительность. По пути, у Чёрного колодца они обнаружили « … шлях татарский» - след большого татарского отряда шедшего в набег в сторону Полтавы. После двух дней преследования, казаки « … съехали тех татар на стану на степи» и « … били ночью». В ходе боя с превосходящим противником, 10 татар было зарублено, 5 взято в плен. Сами донцы потеряли 3 человек пропавшими без вести. Татары, напуганные ночной атакой, повернули назад, в Крым. Таким образом, их набег на Украину был сорван. На расспросе пленные показали, что шли « … на Русь для языков же». По их словам зимой, калга и нуредин хотят идти войной на государевы черкасские (украинские) города, ожидая для этого призыва польского короля.
В этом году несколько казачьих отрядов участвовали  в русско-шведской войне. Так под г. Орешком (Нотебургом) вёл активные боевые действия казачий отряд походного атамана Дмитрия Свищева, численностью 500 человек. Кроме этого, эти казаки несли службу в Новгороде и Ладоге. Но по окончании её срока, они небыли отпущены воеводой Потёмкиным на Дон. Это вынудило их отправить в Москву челобитную на имя государя. В ней они писали, что в то время, пока они находятся на государевой службе сверх положенного, другие отпущены домой после похода на Ригу и зимуют теперь « … на Туле и в иных украинных городех у родителей своих в покое». Поэтому они просили Алексея Михайловича отпустить их на Дон. Чем закончилась эпопея этих донцов не известно. Известно другое: двое из шестнадцати казаков станицы, доставившей челобитную в Москву, были задержаны. Узнав о задержании своих товарищей, вновь отправили челобитную царю, прося его отпустить задержанных: «Царю государю … бьют челом холопи твои, донские казачишка низовые из Великого Новгорода полку столника Петра Ивановича Потёмкина, атоман Митка Офонасьев и всё войско донское – есаулы и рядовые казаки».
Прибывшие в Москву крымские послы, в который уже раз жаловались на казачьи разбои и разорения и требовали их прекратить. Алексей Михайлович обещал унять казаков, если татары, в свою очередь не будут грабить российские украины. Послы от имени хана это обещали. Царь, поверив ничего не значащим словам отправляет на Дон, Войску, грамоту с требованием к казакам жить с турками и татарами в мире и не задирать их.
 Получив государеву грамоту, донцы, в своём ответе царю недоумевали, как можно жить в мире с теми, кто сам его регулярно нарушает: «В твоих государевых грамотах к нам писано, чтоб нам с турским и крымским ханом ни какого задора не чинить; и мы твоего царского повеления не преслушались, с азовцами помирились. Но они души свои потеснили, в миру и в правде не устояли, твою вотчину, Черкасский городок у нас хотели за миром и за душами взять, приходили к нам на приступ с приметом, и мы долгое время от них в осаде сидели и отсиделись, а приходили к нам от хана крымского многие мурзы с таманцами, с черкесами горскими, кабардинцами, малыми нагаями, темрюцкими и азовцами; да и теперь слухи приходят, что он хочет быть к нам со многими умыслами и на похвальбе, хочет твою государеву вотчину запустить, столповую реку Дон и верхние городки».
13 октября в Москву прибыла легковая станица атамана Сергея Васильева с войсковой отпиской. В отписке казаки писали государю, что на Дону, ни в том году, ни в этом, морового поветрия не было и нет. При этом они ссылались на стрелецкого голову Олимпия Волкова, бывшего по государевым делам на Дону: «И он, голова Алимпий Волков, едучи по Дону, а по твоей государевой вотчине, и по казацким юртам и по городкам, и в Войске в Черкаском городке у всякого чину людей спрашивал в Войске про моровое поветрие. И у нас, государь, того в Войске морового поветрия нет и не было».
Так же казаки ссылались на торговых людей из украинных городов: «И вели, государь, царь и великий князь Алексей Михайлович … опросить у торговых людей, у Воронежских, и у Ельчан, и у Белгородцов, и у Волуйчан, и у Коротоячен про то небылое слово о моровом поветрии». В связи с чем донцы просили государя снять все заставы и свободно пропускать на Дон торговых людей с хлебными запасами, свинцом и порохом: «А ныне, государь и великий князь Алексей Михайлович … стоят по твоему государеву указу и по грамотам крепкие заставы во всяких местех з жестоким приговором, нихто, ни которой торговой человек не смеет без твоево государева указа ехать к Войску на Дон. … Милосердный государь, царь и великий князь Алексей Михайлович … пожалуй нас, холопей твоих, вели, государь, заставы свесть и к нам холопем твоим, запас пропущать, и свинец, и порох».
В тот же день царь, к которому по всей видимости, войсковая отписка попала минуя Посольский приказ, указал отписку сдать в Посольский приказ и снять заставы с Вяземской дороги. 2 же ноября он отправляет Войску Донскому грамоту о снятии в пограничных городах всех застав: «И мы, великий государь, вас, атаманов и казаков, пожаловали, заставы свесть и станичников ваших к нам, великому государю, к Москве пропускать велели».
  1 декабря 1657 г. в Москву прибыла зимовая станица Михайлы Лукъянова (Самаренина) и есаула Максима Максимова, с войсковой отпиской и для переговоров о выдаче государева жалованья. В ней казаки сообщали государю о получении жалованья, присланного с Елисеем Хомяковым и атаманом Панкратом Степановым, и благодарили за его милость к ним.  Впрочем, многие рядовые казаки и старшина, в Кругу высказывали недовольство.
Испытывая недостаток в продовольствии, казаки жаловались  Алексею Михайловичу на крайнюю нужду в хлебных и боевых припасах, писали, что уже целый год на Дон не приезжают торговые люди из украинных городов. Хлебный запас, порох и свинец, купить им негде, и помирают они голодной смертью: «А нам, холопем твоим, с прошлого с 165 году и 166 год торговые люди с украинных городов, с Яльца, и с Воронежа, з Бела-города и с Валуйки ни с какими хлебными запасы, с порохом и свинцом не съезжали, а хлебных, государь, запасов купить негде, пороху и свинцу, помираем голодной смертию. …  А мы, холопи твои, служим тебе с воды, да с травы, а не с поместий и вотчин».
В отписке говорилось о том, что летом и осенью казаки несколько раз отправляли в крымские и нагайские степи для получения «турских и крымских вестей» казачьи отряды. Несколько таких казачьих отрядов перехватили крымские чумбулы, шедшие за добычей и полоном в русские украины. « … сошлись с крымскими воинскими людьми, а те крымские люди шли под наши украинные городы, и милостью Божиею и нашим государевым счастьем, тех воинских людей многих побили, и языков поимали и что те языки, каких вестей вам объявили». Одного взятого у Овечьих вод в плен знатного татарина Уразлы агу, казаки отправили в Москву со  станицей атамана Михаила Самаренина.
На расспросе в Кругу, Уразлы ага показал, что к крымскому хану прибыл калмыцкий посол Кашка, « … а присылали де калмыки своего посла  Крымскому хану для миру, чтоб жить в любви, и в совете, и в миру вечном». Калмыки обязались, в случае нападения на крымцов, придти им на помощь всем своим войском. Для подтверждения договора, хан отправил вместе с калмыцким послом, своего, Белекча агу. Это известие не на шутку обеспокоило как Войско, так и Москву.
 Кроме всего прочего казаки на расспросах в Посольском приказе, довели до сведения дьяков о многочисленных фактах участвия черкасского атамана Бердиченко, вместе с другими черкасами, в совместных с азовцами набегах на русские украины: Торец, Валуйки, Новый Оскол. По этому поводу, прибывшие в Москву станичники говорили: «А в Запорожье де живут черкасы люди непостоянные и худые: как увидят неприятельский приход и они многие изменяют и передаютца из Запорожья в Очаков, а з Дону в Озов, и в Озоеве черкас умножено, и учинён де у них в Озове черкаский атаман Бердиченок»; « … а из Азова де выходя, тот Бердиченок по речкам и под государевыми городами, под Волуйкою, и под Новым Осколом и под Торцом, государевым людям чинит многие разоренья шкоты». Так летом этого года, атаман Бердиченко с 300 черкасами и азовскими татарами, приступал к Валуйкам, где посёк 5 стрельцов. 
Впрочем, это был не единственный случай массового перехода запорожцев на сторону турок. Так в 1638 г., во время Адахунского сражения, когда турецкий флот запер запорожские чайки в заливе, многие казаки перешли на сторону турок. Причём они не просто сдались, а перебили и повязали часть своих товарищей, не желавших сдаваться и стремившихся не допуститьсдачи в плен других: « … видя, что им детца негде, убояся, начали перемётываться к крымскому царю и туркам».

1658 год. 14 января Алексей Михайлович рассмотрел войсковую челобитную, привезённую зимовой станицей атамана Михаила Лукьянова (Самаренина). В ней казаки, по обычаю, просили царя пожаловать их жалованьем: « … чтоб нам, холопем твоим, голодною смертию не помереть и твоего государева Черкаского городка, реки Дону, от твоих государь, супостат бес пороху и без свинцу впусте не покинуть и розно не розбрестися и твоего царского богомолия неверным на поругание не отдать».
В связи с тяжёлым экономическим положением страны, усугублённым войной с Польшей, решение  о посылке государева жалованья на Дон, было принято 1 марта. Царь указал отправить донцам « … своего государева жалованья 1000 рублёв, да другую 1000 рублёв за хлеб, да зелья ручного тритцать пуд, да пушечного тритцать пуд, да свинцу 50 пуд». Сопровождать жалованье Войску Донскому было поручено воронежскому дворянину Савелию Фомицкому (Хомицкому).
Кроме жалованья, царь велел боярину Ивану Милославскому и окольничему Родиону Стрешневу отправить Войску на Дон, на двух телегах « … церковную утварь, под иконы и под церковные двери, и под попа который с ними на Дон с теми образы едет». 
 Получив войсковую отписку, Алексей Михайлович, 9 марта 1658 г. отправил на Дон грамоту « … с изъявлением похвалы за поражение одержанное в степи крымскими людьми, шедшими под украинные города; с посылкою жалованья и о доставлении дальнейших вестей. В ней царь благодарил Войско Донское за истребление крымских татар и извещал казаков о посылке им своего жалованья: « … денег 1000 рублёв, да на хлебные запасы деньгами 1000 ж руб.; пушечных запасов: 30 пуд зелья ручного, 30 пуд. зелья пушечного, 50 пуд. свинцу». Столь малое жалование объяснялось трудным экономическим положением страны, все ресурсы которого направлялись на войну с Польшей. Жалованье из Воронежа на Дон, сопровождал дворянин Савелий Фомицкий (Хомицкий) и зимовая станица Михайлы Самаренина.
17 марта Алексей Михайлович отправляет на Дон ещё одну грамоту о посылке Войску жалованья с дворянином Савелием Фомицким и зимовой станицей атамана Лукьянова и есаула Максимова.
1658 г.    Приемник Богдана Хмельницкого, гетман Выговский, повёл открытую антироссийскую политику, чем окончательно восстановил против себя Войско Донское. Заключённый весной 1658 г., Годяцкий договор с Польшей и Крымом, по которому поляки признавали Великое княжество Русское в качестве вассального государства. Мир с Речью Посполитой, столь нужный Москве, в одночасье рухнул. Выговский вновь, как и Хмельницкий, запросил помощи у крымского хана, но теперь уже против России.
Однако далеко не всё запорожское казачество признало нового гетмана и его антироссийскую политику. Запорожская Сечь, более тяготевшая к Дону и Москве, фактически отложилась от Великого княжества Русского. Взбунтовался полтавский полковник Мартин Пушкарь. Соединившись с кошевым атаманом Барабашом, он дал не счастливое для себя сражение под Полтавой, где был разбит оставшимися верными Выговскому казачьими полками.
Алексей Михайлович, узнав об этом, велел своим воеводам привести Выговского и казачью старшину к покорности, чем разрушить тройственный союз Украины, Польши и Крыма. Как писал историк Е. Савельев: «Тут только русский царь и бояре сбросили с себя личину политической двойственности и открыто сознались, какую великую роль играло донское казачество в борьбе с  Крымом и Турцией, сокрушая их могущество одними своими силами». Получив государево жалованье, Войско снарядило 56 малых стругов с экипажем 1000 человек. Казакам удалось подстеречь в районе донского гирла турецкий конвой и разгромить его, взяв на абордаж два корабля.
Другая часть донцов пошла в степи, под шляхи и броды, для устройства засад и истребления мелких татарских и нагайских отрядов, стараясь узнать от пленников, когда крымский хан поведёт свою орду на помощь гетману Выговскому. Впоследствии эти казачьи отряды перехватывали и уничтожали татар и нагайцев, возвращавшихся из набега на Россию. Кроме этого под Азов, «для языков», был послан усиленный отряд войскового есаула Екима Барсукова. Он разорил азовские посады и рыбные ловли азовцев и захватил несколько «языков».
5 мая 1658 г. Войско Донское отправило в Москву легковую станицу атамана Корнилы Яковлева и есаула Ивана Медведева, с войсковой отпиской. В ней казаки извещали государя,  что согласно его указа от 2 ноября 1657 г., взять языков как только крымское и калмыцкое посольства отправятся в калмыцкие стойбища, они решили их перехватить и погромить: «И по твоему государеву указу, холопи твое, Донские казаки, Войским, служа и радея тебе, праведному и великому государю, по шляхам и перелазам залегали, и Божиею помощию и твоим царским счастием, сколько милосердный Бог помощи подал, Крымскова и Калмытцкова посла погромили, и на драке побили, и языков побрали, апреля в 2 день».
На расспросе, под пыткой, крымские и калмыцкие пленники рассказали, что калмыцкий тайша отправил своё посольство к крымскому хану, чтобы тот помог калмыкам и союзным им едисанским татарам, завоевать Астраханское царство и брать с московского царя дань. В результате переговоров калмыки и татары договорились в случае необходимости оказывать друг другу военную помощь в борьбе с Россией. Одного из пленников, Яныпая, казаки отправили в Москву со станицей Корнея Яковлева.
23 мая Алексей Михайлович рассмотрел войсковую челобитную, в которой казаки просили царя пожаловать их пушками: «Милосердный государь, царь и великий князь Алексей Михайлович … пожалуй нас, холопей своих, своим государевым жалованьем пушками для того, что мы, холопи твои, построили в  твоей государевой отчине, в Черкаском городке вновь две башни, а в тех башнях по три боя пушечных: было бы чем нам, холопем твоим, боронитца от твоих государевых недругов».
30 мая караван судов с государевым жалованьем прибыл в Главное Войско, где был торжественно встречен казаками. В этот же день из похода под Азов вернулся войсковой есаул Еким Барсуков с казаками и взятым в плен турком. На расспросе в Кругу, турок под пыткой показал, что крымский хан собирается идти в поход на Русь во время страды, « … в жнитовную пору, на сноп». Азовцам же хан велел идти к руским украинным городам « … вперёд для языков».
Узнав об этом, Войско решило проверить полученную информацию и отправило 1 июня, по нагайской стороне казаков и юртовых татар для взятия языков. В верховьях Маныча те обнаружили татарскую сакму: «А по смете де тех Татар сотен с пять, и болши, а пошли де Татарове вверх по Дону, на Русь». Однако сакма была старая и казаки не стали преследовать непреятелей.
4 июля царь указал окольничему Пушкарского приказа князю Дмитрию Долгорукому и дьяка Андрею Галкину, послать на Дон из Тулы, казакам « … шесть пушек железных, каковы им надобны, да к пушке ко всякой по сту ядер железных».
5 июня в Войско пришли две бежавшие из Азова женщины «Литовского полона». На расспросе в Кругу они рассказали, что крымский хан,  весной отправил в Азов одного из своих полководцев, « … и тот Крымский бей посылал сына своего. Озовского бея под Войско для языков, а с ним посылал Озовцов многих Татар. И тот бей с Озовцами на Дону в Собачей коловерти поймали государевых торговых людей многих, бударщиков Воронежцов и иных городо; и тех де языков, государевых людей, привели в Озов». Позже, взятые в плен россияне, из Азова были отправлены в Крым, к хану. По словам полонянниц, турки укрепляют Азов и собираются вскоре идти с нагайцами и кабарницами войной на русские украинные города по обоим сторонам Дона.
Немногим позже, 9 июня, несколько возвращавшихся в Войско казаков, заметили переправляющихся через Маныч татар: « … а тех де татар с тысечу и больши, перелазят через речку Маныч и идуть де те Татарове возле реки Дону в Русь под ево украинные городы, под Воронеж, под Усмонь, под Козлов, под Танбов и под иныя городы».
16 июня из похода в Войско возвратились казаки и юртовые татары, вышедшие из Черкасского городка за Языками 1 июня. Они привели с собой двух пленных татар и многих русских пленников, вышедших и освобождённых из неволи. На расспросе в Кругу, они рассказали, что весной, на Великий пост, гетман Луговский (Выговский) присылал крымскому хану послов, с просьбой помочь ему татарской коницей в междуусобной войне с полтавским полковником Мартином Пушкарём и кошевым атаманом Барабашом. Это предложение оказалось как нельзя кстати хану и он немедля отправил в нагайские улусы своего сына Салтана: «И Крымский хан послал сына своево Салтана к Бальшому Нагаю для Татар, и тот ханов сын Салтан взял с собою мурз и Татар: Озовцы, Нагайцы, Кобордынцы, Тамманцы пошли по Нагайской стороне в Русь на розные статьи, под ево государевы украинные городы войною».
По дороге в Войско казаки наткнулись на татарскую сакму, по которой прошло не менее 1500 конницы, шедшей предположительно на Воронеж, Тамбов и Козлов. Савелий Фомицкий, узнав об этом, отправил 17 июня в Воронеж воеводе Ивану Кушелеву предупреждение о татарском набеге.               
 22 июня царь отправляет на Дон, Войску грамоту « … с изъявлением похвалы казакам за поиски их над неприятельскими людьми в степи». А так же он сообщал о своём решении послать донцам пушки: «И мы, великий государь, пожаловали вас, велели послать к вам на Дон шесть пушек железных, да к тем пушкам 600 ядер, а те пушки и ядра указали мы, великий государь, с Тулы к вам отпустить до Воронежа по зимнему пути, а с Воронежа, на весне водою, с станичники вашими».
5 июля из Азова в Войско бежало два невольника: запорожский казак Михаил Черкашенин и горский черкес Онтонох. На расспросе в Кругу они рассказали, что крымский хан в июне отправил по призыву турецкого султана, на войну против поляков одного из своих мурз с 7000 конницы. Вскоре после этого, с основным войском двинулся и он сам. Одного из своих сыновей хан, с частью конницы отправил в поход на русские украинные города. Азовский бей Муртаза, очевидно по приказу султана или хана так же вышел из города, став в засаде у Собачей коловерти.
17 июля казаки гулебщики, бывшие на охоте, сообщили, « … что те Озовцы пошли по Крымской стороне в Русь, тысечи с полторы и больши, а чаять де их приходу под ево государевы украинные городы, а иные де Татаровя многие люди стоят в Собачей коловерти».
Тем временем, большой татарский отряд, возглавляемый сыном крымского хана (очевидно Сунель Гиреем), насчитывающий  более 8000 всадников, совершил опустошительный набег на Тамбовский уезд. В Войске об этом стало известно от бежавшего из татарского плена тамбовского крестьянина села Конобеева, Фёдора Подзорова, пришедшего в Вёшки. « … а всех де Татар тысечей с восьм, и больши, разныя люди: Озовцы, Нагайцы, Кобордынцы, Таманцы, Колмыки, Черкасы и Руския люди и Охреяны. А стоят де они в розных статьях по речках: по Хопру, по Елани, по Камышенки, по Тулучеевой, и по Бетюку и по иных речках».
   Крымцы, разбившись на чамбулы « … сот по пяти, и по шти (шести), и по осьми, и тысечи», принялись грабить тамбовские окрестности. Вскоре от этого войска отделилось 600 татар. Переправившись через речку Казанку, они пошли с полоном на Азов. Оставшиеся татары, « … и покормя лошедей, опять же хотят идти под его государевы украинные городы: под Танбов, под Козлов, под Усмонь, под Воронеж, а говорят де Татарове, что быть им под украинными городами до зимы». Опасаясь набега на Вёшенский городок, казаки выставили на их пути заслоны и отправили отписку тамбовскому воеводе.
Но как говориться, беда одна не приходит. 26 июля в Войско, на лодке с вестовой отпиской, из Кагальницкого городка прибыл казак Исай Осипов. В отписке кагальницкие казаки сообщали, что к ним с известием приехали два иловлинских казака, бывших в Царицыне. Они сообщили о переправе калмыков через Волгу выше Царицына: « … а шлях де тех Колмыков бит до черна вёрст на пять и больши». Это не на шутку встревожило казаков.
 Однако тревога на этот раз оказалась напрасной. 5 августа из Астрахани, Доном, возвращался отряд казаков в 20 человек, возглавляемый сыновьями известных донских атаманов, Осипа Петрова и Павла Чесночихина. Выполнив войсковое поручение, казаки в Терновом городке узнали, « … что де Колмыки, многия люди воротились назад и перелезли через Волгу на ту сторону, а иные де Колмыки, многия люди пошли вверх по Волге на две статьи (двумя отрядами)».
30 июля Войско Донское отправило в Москву войсковую отписку о получении казаками государева жалованья у дворянина Савелия Фомицкого. В ней донцы благодарили Алексея Михайловича за его милость и обещали ему служить верой и правдой. А так же сообщали об отпуске Фомицкого в Воронеж.
30 августа в Москву прибыла легковая станица атамана (есаула)Найдёна Фёдорова с войсковой отпиской и турком перебежчиком из Азова Сеином Смаилевым. На расспросе Сеин рассказал о посылке крымским ханом весной этого года посланцев « … в Каборду, и во все Нагаи,  и по улусам меньшого царевича Сумель Гирея салтана, а писал де с ним, чтоб все Татаровя в войну были готовы, а шли б в войну, хто может в войне быть, о дву конь; а будет де хто в войну не пойдёт, и тем де быть казнённым смертью, а идти де, государь, по твои государевы украинные городы войною». Впоследствии турка перебежчика было велено отправить в монастырь, где и крестить его: « … выезжего Турченина Сеимка (Сеинка) Смаилева отдать в Чюдов монастырь под начало и крестить ево в православную христьянскую веру греческого закону, и кормить и поить, против прочих подначальников».
В сентябре Алексей Михайлович отправляет Войску Донскому благодарственную грамоту за доставку крымских и турецких вестей, а так же турецкого перебежчика Сеина Смаилева, присланных с атаманом Найдёном Фёдоровым. Царь призывал донцов верно ему служить и впредь присылать станицы с вестями.
В этом же 1658 году Войско отправляет в Москву отписку с челобитной, в которой говорилось, что по различным причинам из России на Дон не поступает хлеб и прочее продовольствие. Отчего многие «иноземцы»: турки, татары, греки и персы, присоединившиеся к казакам в прошлые годы, собираются «от великого голода и нуж расходиться по своим землям». А так же, по словам казаков, немало их собратьев собираются уходить в украинные города.
Осенью Войско Донское отправило в Москву зимовую станицу Наума Васильева, с отпиской « … о турских, и о крымских, и о нагайских вестях», и для переговоров о посылке на Дон государева жалованья. С этой же станицей Войско отправило в Москву  челобитную, в которой говорилось, что по различным причинам из России на Дон не поступает хлеб и прочее продовольствие. Отчего многие «иноземцы»: турки, татары, греки и персы, присоединившиеся к казакам в прошлые годы, собираются «от великого голода и нуж расходиться по своим землям». А так же, по словам казаков, немало их собратьев собираются уходить в украинные города.
В числе прочих казаков зимовой станицы был и казак Степан Разин, будущий предводитель казачье-крестьянского мятежа. По дороге в Москву Разин заболел и был оставлен на лечение в Валуйках. Выздоровев, 17 декабря он был отпущен воронежским воеводой Иваном Языковым в Москву.
  В качестве языка в Москву, казаки привезли турка «Сеитка Гаджиева». В своей отписке казаки били государю челом, прося пожаловать их « … государским жалованьем, хлебными и пушечными запасы», жалуясь на свою скудость и голод на Дону. Кроме этого, казаки везли в подарок Алексею Михайловичу два шитых золотом чепрака, очевидно трофейных. В Конюшенном приказе, торговый человек Ерофей Харитонов ценил чепраки в 120 рублей.
 По пути в Москву, в Каширском уезде, казачья станица решила заночевать в строящейся деревне дворянина Данилы Карпова: « … и мы, холопи твои, в тое их деревню на речке, на Вышане  взъехали на двор крестьянской ночевать, чтоб з стыди  ночною порою не  позябнуть». Однако их не пустили на ночлег и донцы разбили лагерь у леса, ни как не ожидая нападения. Тем временем Данил Карпов, собрав слуг и крестьян, внезапно напали на казачий лагерь: «И те Даниловы дети Карпова, приехали к нам, холопем твоим, на стан с людьми и со крестьяны своими, учали нас, холопей твоих бить и грабить». Казакам с трудом удалось отбиться от нападавших и впоследствии они били государю челом, прося наказать напавших на них каширцев и возместить все убытки.
В Москву зимовая станица атамана Наума Васильева прибыла 28 ноября, где была благосклонно встречена в Посольском приказе. После жалобы казаков на каширского дворянина Карпова, царь 3 декабря указал прислать того в Москву для разбирательства.
1659 г. 12 января Алексей Михайлович рассмотрел привезённую Наумом Васильевым войсковую челобитную о посылке государева жалованья. В ней казаки сетовали о неполучении Войском в течении трёх лет хлебного жалованья, и что « … по напрасному оболганому слову на нас по многим твоим государевым украинным городам во всё лето воеводы и заставы к нам на Дон торговых людей ни водою ни степью не с какими запасы не пропускали».
Сообщали, что этим летом в Главное Войско « … с весны приходило к нам торговых людей  з запасом только будар з десяток и продавали нам запас Большою дорогою ценою: мешечик муки ржаной их торговой в полтора четверичка Московских в два рубли, сухари по той же цене, а пшена мешечик в три рубли». С 15 же августа, по 20 октября, в Войско не пришла ни одна будара. В связи с чем казаки просили государя пожаловать их « … своим государевым жаловоньем, денежным и хлебными запасы, и порохом, и свинцом, и сукнами». В противном же случае они грозились покинуть Дон, «государеву отчину».
В тот же день думный дьяк Алмаз Иванов, по указу царя, отдал распоряжение в Приказ Большого дворца, отправить весной на Дон три тысячи четвертей хлебных запасов, из городов находящихся в его ведении. Позже, в феврале, 2000 четвертей было велено отправить в Воронеж из Тамбова и Тамбовского уезда: «Ис Тонбова отпустить на Дон хлебных запасов 2000 чети муки ржаные, а суды под ту муку велено делать в Козлове». Ещё 1000 четвертей ржаной муки, царь велел отпустить из шатцких дворцовых сёл, а так же 1000 четвертей из  других украинных городов: « … с Воронежа 300 чети, с Ельца 250 чети, с Козлова 250 чети, из Доброво 100 чети, из Сокольского 100 чети».
27 января царём была рассмотрена очередная Войскова челобитная о посылке на Дон государева жалованья, аналогичная первой, от 12 января, и Алексей Михайлович « … пожаловал Донских казаков, велел им послати 100 пуд зеья ручного, 100 пуд зелья пушечного, 100 пуд свинцу». Сопровождать государево жалованье был назначен воронежский дворянин Савелий Фомицкий, уже сопровождавший его в прошлом, 1658 г.
Так как пушки, полученные в Туле у мастера Аврама Игнатьева, не имели лафетов, царь велел воронежскому воеводе изготовить их в Воронеже: «А как те пушки на Воронеж привезут, и под те пушки на Воронеже под них сделать станки».
18 февраля Алексей Михайлович отправили воронежскому воеводе Яковлеву грамоту с извещением о посылке им жалованья донским казакам и повелением подготовить суда для отправки хлебного запаса, пороха, свинца, пушек и ядер в Войско Донское. Перед отбытием государева жалованья, воеводе было велено отправить двух или трёх казаков на легком струге в Войско, для извещения донцов.
19 февраля царь извещает Войско Донское грамотой о посылке жалования, в сопровождении дворянина Савелия Фомицкого и зимовой станицы атамана Наума Васильева. А так же призывает казаков сообщать турецкие и крымские вести легковыми станицами: «А что у вас учнётся делать и что каких вестей проведаете, и вы б к нам, великому государю, о том, писали в лёхких станицах, чтоб нам про всякие вести было ведомо».
Время от времени, казаки призывали уходить с собой на Дон людей всякого звания, да и многие россияне сами уходили с донцами, что вызывало конфликты и жалобы царю. Так в феврале 1659 г. стрелецкий пятидесятник Любим Максимов, бил челом государю, о выдаче ему «проезжей» грамоты до Воронежа, для сыска бежавшего с казаками его холопа, крещённого турка Боярона Ахматова (в крещении Ивана Фёдорова). По словам Максимова, некий казак Степан (не Разин ли?), подговорил Ивана Фёдорова идти вместе с ними на Дон, и тот уехал с донцами в Воронеж, прихватив (опять же по словам пятидесятника) 215 рублей из его лавки.
24 февраля Максимову была выдана грамота для поимки бежавшего «турчанина». Такая же грамота была отправлена и воронежскому воеводе Кушелеву. Впрочем за беглецом отправился не сам пятидесятник, занятый на службе, а посадский человек Пётр Фёдоров и Терентий Иванов. Чем закончилась эта история, мы увы, не знаем.   
В начале марта в Москву прибыли 50 казаков атамана Дмирия Свищёва и есаула Киприана Иванова, нёсших службу «на Свейском рубеже». Казаки били государю челом об их отпуске на Дон. 10 марта Алексей Михайлович « … опжаловал Донских казаков, которые были на его, великого государя, службе от Свейского рубежа, атамана Дмитрия Свищёва с товарыщи, пятьдесят человек, велел дати своего государева жалованья в дорогу на корм по рублю человеку Новгородские чети из доходов». В тот же день, в Посольский приказ, дьяку Алмазу Иванову, было указано отпустить донцов на Дон с воронежцем Леонтием Павловым. 
11 марта атаману Свищёву была выдана царская проезжая грамота, с повелением к воеводам и всем  приказным людям « … велеть их по городом пропущать везде без задержанья», а из Воронежа отпустить весной, « … как лёд вскроетца, в судах». А так же государева грамота Войску Донскому, « … о возвращении на Дон казаков Дмитрия Свищёва с товарищами после службы на Свейском рубеже».
18 апреля Войско отправило в Москву легковую станицу атамана Емельяна Свешникова и есаула Филиппа Артемьева с войсковой отпиской. В ней казаки извещали царя о том, что 15 апреля в Войско пришёл « … в Черкаской городок с Крымские стороны из-за Молочных Вод, из Нагайских Урумбетевых улусов полоненик Запороской казак, и в распросе сказывал нам, холопем твоим, что будто де Крымские и Ногайские воинские люди многие пошли на твои государевы Литовские украинные городы войною, к Луговскому (Выговскому) на помочь». Сам же крымский хан с сыновьями хочет идти на русские украинные города, а куда не известно. Эти сведения подтвердили пришедшие в Войско из Нагая и Кабарды, ещё три бежавших невольника. По их слова, хан пойдёт на Россию по крымской стороне Дона, а нагаи, по нагайской.
Весной 1659 г., по решению Круга, Войско отправило на Крымскую сторону конных казаков для вестей: «И те наши козаки дождалися на реке на Самаре на вольном броду многих воинских Крымских людей Кая – бея мурзу с мурзами, а с ними было Крымских воинских людей три тысечи. … И Божию милостию … те наши козаки тово Кая – бея мурзу с товарыщи погромили, и многих Крымских воинских людей побили и языков поимали».   
 Согласно другому источнику, 20 донских казаков на реке Кальчик, что недалеко от Волчьих вод, соединились с 30 городовыми казаками черкасами, вышедших из Царёва-Борисова «для промыслу». Казаки решили объединить усилия и отправились на Вольный брод реки Самары, где и устроили засаду. Вскоре к броду подошло 300 конных татар Кая – бея и стали переправляться на другой берег. Донцы и черкасы  внезапно  - «беззвестно» напали на степняков во время переравы « … в те поры как они перевозились через речку Самарь». Открыв из ружей огонь в упор, они « … убили татар на берегу 20 человек», « … да в воде как они  … побежав поплыли через реку на другую сторону, из ружья побили многих татар». «В языках» было взято три человека, многие татары, поддавшись панике, утонули в реке, оставшиеся в живых рассеялись и побежали в Крым.
 В результате «погрома» казаки захватили 200 лошадей и «отгромили» столько «добре много», что всего « … поднять и везть с собой не могли». Взяв лучшее и «пометав» в реку остальное имущество, казаки разошлись. Кроме того в руки казаков попала грамота гетмана Выговского, адресованная крымскому хану. В ней гетман призывал крымского владетеля идти войной на Россию.  Не большой казачий отряд верховых казаков возглавлял атаман Михайло Самаренин, ставший вскоре Войсковым атаманом. Как впоследствии выяснилось, татарский отряд входил в состав 3000 татарского войска.
Взятые в плен татары на расспросе в Кругу показали, «Писал де к нашему Крымскому хану и к мурзам нашим гетман Ян Луговской, чтоб де хан послал мурз Крымских и Тотар к нему, гетману Яну Луговскому, на помочь против тебя, праведного и великого государя».
Этой же весной 23 донских казака подало царю челобитную. В ней говорилось, что они с жёнами и детьми вышли с Дона в город Царёв-Борисов, и просят их принять на государеву службу. Царь благосклонно отнёсся к челобитчикам и велел воеводе принять их на службу.
Другая партия верховых казаков ударилась в «воровство» и переволоклась на Волгу. Казаки по обычаю занялись грабежом купеческих караванов и рыбных учугов. Узнаём мы об этом из отписки царицынского воеводы Дмитрия Давыдова, о появлении воровских казаков близь урочища Дубовый остров и расспросных речей боярского сына Герасима Быкова.
Так прибывший из Москвы в Царицын с государевыми грамотами боярский сын Герасим Быков. На расспросе в съезжей избе показал, что по пути в город, « … об урочище Дубовом острове», он столкнулся с ватагой воровских казаков. Те хотели его ограбить. Однако когда Быков сообщил казакам, что « … едет он, Герасим, на Царицын и в Астрахань … великого государя грамоты наскоро (спешно)». Услышав это, донцы « … ево де Герасима, для того и не громили, пропустили мимо таво урочища». Но вскоре там же казаки разграбили торговый караван, причём грабёж сопровождался убийствами.
Так 1 мая в Царицын, в струге, приплыли посадские люди, Тарас Петров и Спиридон Федотов. На расспросе в съезжей избе они рассказали что « … ехали де они, государь, с Саратова Волгой рекою, и как де они были  о том же урочище, о Дубовом острове, и их де погромили воровские казаки, и одного де, государь, боярина Бориса Ивановича Морозова крестьянина ево Максимка Максимова сына Лысковца, на том стружку убили до смерти».
Посадских же людей и их работников, казаки привели в свой стан, где ограбили взяв « … полтретьи тысячи (300) денег да мелкие рухлядина двесте рублёв». Продержав до вечера, казаки их отпустили, велев плыть в Царицын, чтобы в Саратове не узнали об их воровстве. Бывшие на струге, для охраны стрельцы, отпора казакам не оказали. Мало того, трое стрельцов пристали к ним. По словам посадских людей воровских казаков было свыше пятидесяти человек.
Воевода не медля послал к урочищу боярского сына Петра Угримова и стрелецкого сотника Ивана Карева, со 150 конных и пеших стрельцов, велев им « … поиск чинить над теми воровскими казаки, сколько милосердный Господь Бог милости подаст». Царь, обеспокоенный казачьими разбоями на Волге, велел послать грамоты саратовскому и черноярскому воеводам, с указом, узнать где скрываются казаки. А узнав о том, послать против них служилых людей: « … и велеть над ними чинить промысл, чтоб их однолично за милостию Божиею переимать и грозу им дать, а что учинят, о том бы отписать великому государю».
10 мая Войско Донское отправило в Москву легковую станицу во главе с атаманом Емельяном Свешниковым. Казаки везли  в столицу отписку « … о крымских и нагайских вестях», добытых ими от взятых в плен языков.
Алексей Михайлович, получив войсковую отписку, отправил 1 июня, на Дон, благодарственную грамоту. В ней он призывал казаков, в случае похода крымцов и нагаев на русские украинные города, сему препятствовать: « … и вы бы, атаманы и казаки, нам, великому государю, послужили и, призвав Всемогущего Бога на помощь, над Крымом промысл чинили … а иные походы на море в то время, для крымские войны, отставить, а промышлять над Крымом».
В случае же, если крымский хан не пойдёт в поход на Россию, и своих мурз не пустит, царь велел казакам не тревожить Крым своими поисками: « … и вы б на Крым не ходили и задоров с ними не чинили». Царь и далее призывал донцов, не мешкая, извещать его о всех планах и умыслах мусульманских властителей, уверяя их: «А служба ваша у нас, великого государя, забвенна не будет». Станица Емельяна Свешникова была пожалована государевым жалованьем, и отпущена с царской грамотой на Дон.
По просьбе Алексея Михайловича, Войско Донское, весной 1659 г. отправило несколько сот конных казаков на Украину, в помощь русской армии, которая начала боевые действия против крымцов, поляков и гетмана Выговского. Начало войны ознаменовалось рядом побед русского оружия. Попытка гетмана и татар нанести удар по Киеву, окончилась неудачей. Прибывшие донцы разорили город Друю и окрестные селения, поддерживающие Выговского. Но затем произошла размолвка между казаками и русскими воеводами. Донцы отказались нести службу под их началом. Воевода Нащёкин тщетно слал к ним рейтар с требованием выступить на помощь русским полкам против наступавших литовцев и татар.
Тем временем, доставка хлебных запасов в Воронеж затягивалась. Так 23 мая в Москву прибыла отписка воронежского воеводы Сеита Хрущёва. В ней он сообщал о прибытии хлебных запасов из шацких дворцовых сёл и украинных городов, тамбовский же воевода хлебные запасы так и не прислал, как и не известил его о причинах задержки: « … а из Тонбова, государь, твоих, великого государя, хлебных запасов две тысечи чети в Донской отпуск ко мне, холопу твоему, на Воронеж воевода не присыловал и о том хлебном запасе не писывал мая по 17 число».
 Это вызвало недовольство царя и 25 мая он указал окольничему Ивану Гавренёву и дьякам, отправить тамбовскому воеводе грамоту, с требованием незамедлительно отправить хлеб в Воронеж. Хлеб вскоре был доставлен но не в Воронеж, а в Козловский уезд, в распоряжение дворянина Ивана Романчукова, для дальнейшего отпуска в Войско. Однако не весь, а 1750 четвертей. Казаки зимовой станицы, есаул Федот Прокофьев и Игнат Григорьев, узнав о недовозе хлебных запасов из Тамбова, 30 мая били государю челом, прося его возместить недостачу: «Милосердный государь, царь и великий князь Алексей Михайлович … пожалуй нас, холопей своих, вели, государь, нам тот недовозной запас ис Танбова города додать, чтоб нам, холопем твоим, голодною смертию не помереть».
Судя по всему, в Приказах произошла путанница и тамбовский воевода был не в курсе, что хлебный запас нужно отправлять в Воронеж. Это ясно из отписки воронежского воеводы Сеита Хрущёва, ожидавшего присылки хлебного запаса: « … а из Тонбова, государь, воевода против твоего, великого государя, указу хлебных запасов, муки рженой две тысечи чети, ко мне, холопу твоему, на Воронеж в Донской отпускне присылывал, и о том не писывал».
28 мая воронежский воевода Хрущёв, отпустил суда с государевым жалованьем на Дон: «А Воронежца, государь, Савелья Фомицкова с твоими государевыми хлебными и пушечными запасы, и с пушками, и Донских станичников на Дон отпустил я, холоп твой,  майя в 28 день». Впрочем эта дата входит в противоречие с датой указанной в «Статейном списке» Фомицкого: «И Савелий Фомицкой с ево, великого государя, с пушечною и з зелейною и свинцовою казною, с пушками и с ядрами, и с хлебными запасы к Донским атаманом и казаком на Дон отпущон июля в 3 день».
1 июня царь отправляет на Дон грамоту с похвалой за присылку вестей: «И мы, великий государь, за ту вашу службу жалуем, милостливо похваляем; и впредь бы вам, атаманом и казаком, о Турских, и о Крымских,  и о Нагайских, и о Черкасских вестях проведывать и к нам, великому государю, писать с лёхкими станичники по часту». Грамота была отправлена в двух экземплярах: одна с атаманом Свешниковым, Доном, а другая с казаками Макаром Ивановым и Фёдором Козлитиным, степью, через Валуйки. 
2 июня царь обеспокоенный задержкой с отправкой из Тамбова запасов муки, указал дьяку Алмазу Иванову выяснить, почему она произошла и ускорить её доставку в Козловский уезд, « … к струговому отпуску к Ивану Романчюкову две тысечи чети муки ржаные, а Ивану Романчюкову велено ту муку отпустить на Дон водою в стругах, которые он для того отпуску вновь зделает».
Дьяки, уже бывшие в курсе событий, сообщили царю, что прибывший в Москву с докладом Иван Романчюков, представил в Посольский приказ книги, «А в книгах написано: апреля в 21 день, по указу великого государя отпущено на Дон с Тонбовцем с Васильем Хлебниковым в девяти дощениках муки жжаные тысеча семьсот пятьдесят чети, а достальные муки в указанное число двусот пятидесят чети ис Тонбова к нему не дослано, того в тех книгах не писано».
Узнав об этом, Алексей Михайлович отправил в Войско грамоту, в которой сообщал казакам, что не досланное хлебное жалование будет отправлено позже, с есаулом Федотом Прокофьевым и казаком Игнатом Григорьевым.
В этот же день атаман Емельян Свешников и казаки его станицы, били государю челом о предоставлении им подводы для провоза поставных свечей купленных ими для церкви Вознесения Христова: «Купили мы, холопи твои, на Москве, к твоему царскому богомолью, а к своей приходцкой церкви к Пресвятые Богородице пять свечей больших поставных, и весть нам, холопем твоим тех свечей не на чем, подводы у нас, холопей твоих, нет». Царь внял челобитной, велев князю Милославскому « … им дать от Москвы до Воронежа под пять свечей больших поставных подводку с телегою по указу».   
3 июня 1659 г. в Войско Донское прибыла государева грамота, в которой царь велел донцам громить крымские владения: «Я приказывал вам чтобы вы при первой вести о походе татар, стремились на разорение крымских владений, ныне крымский хан с изменником Выговским не думают о прекращении войны; не медлите опустошить области хана». Но казаки и без указаний Москвы громили турецкие и крымские владения. Оставшиеся в Главном Войске донцы уходили в степи, устраивая засады шляхах, сакмах и бродах, прерывая сношение крымского хана с немирными калмыками, истребляя мелкие татарские и нагайские отряды шедшие на Украину и обратно.
По всей видимости, не надеясь на то, что служилые люди царицынского воеводы истребят воровских казаков, Алексей Михайлович, 4 июня  отправляет на Дон свою грамоту. В ней он приказывает донцам поймать их и предать смертной казни, за ограбление торговых людей: « … а выгребли де они нынешнею вешнею большою водою речкою Комошенкою з Дону из ваших казачьих городков, и будучи на том острове, наших великого государя, всяких торговых людей грабят и до смерти побивают … а те воровские казаки объявятся у вас на Дону где в Нижних и в Верхних юртах, и вы б тем воровским казаком … велели учинить им по своему войсковому праву смертную казнь».
Обстановка на Украине всё больше накалялась и в Москве очевидно вспомнили времена Ивана Грозного, когда русские полки и донские казаки совершали опустошительные морские походы против Крыма. Однако такие походы требовали большого количества стругов и царь велит их строить в Козлове и других украинных городах, указав отправлять туда плотников и кузнецов. О своих приготовлениях к предстоящему походу, Алексей Михайлович извещает донцов своей грамотой от 5 июня: «И ныне ведомо нам, великому государю, учинилось, что у вас на Дону в ваших юртах стругов воинских морских мало, и мы, великий государь, указали для воинского промыслу вам в помощь в Войско делать струги в Козлове и в иных местех. И вам бы, атаманом и казаком, и всему Войску Донскому, для того стругового дела прислати в Козлов мастеров плотников трёх человек, кому струговое дело за обычай, да дву человек кузнецов».
19 июня караван царских судов с государевым жалованьем прибыл в Главное Войско, где по обычаю был торжественно встречен донцами. Однако вопреки всем царским указам, отпискам воевод и обещаниям, казаки приняли у Савелия Фомицкого: « … хлебных запасов с Воронежа тысечу четвертей муки ржаные, шесть пушек железных и с ядроми, сто пуд пороху пушечного, сто пуд пороху ручного, сто пуд свинцу». Почему так случилось, неизвестно. 20 августа Войско отпустило в Воронеж дворянина Фомицкого и сопровождавших его стрельцов и гребцов. По другим данным 18 августа. Факт отправки на Дон 1000 четвертей муки подтверждается и «Статейным списком» Фомицкого.
  Измена гетмана Выговского поставила Россию на грань большой войны с Украиной Польшей и Крымом. На Украину была двинута большая русская армия. Для того чтобы отвлечь с этого театра боевых действий крымского хана Магмет Гирея, Алексей Михайлович отправляет на Дон, в помощь Войску, князя Пожарского с ратными людьми. Князю была дана государева грамота, в которой Алексей Михайлович велел донцам идти вместе с русскими войсками громить крымские владения.
Однако казаки ещё до получения этой грамоты, узнали об уходе хана Магмет Гирея, и не преминули этим воспользоваться. Войско снарядило судовую рать и 6 июня 1659 г., согласно расспросным речам атамана Тимофея Иванова, 2000 казаков на 30 стругах вышли в море: « … пошло на море 30 стругов, а старшина де у них Корней Яковлев Черкес, а в стругах больших по 80, а в иных по 70, а в меньших по 60 и по 50 человек. Согласно же другим источникам, казаки на 36 стругах под командой атамана Корнилы Яковлева устремились к берегам Таманского полуострова, где разграбили ряд татарских селений между Таманью и Темрюком. Донцы захватили не слишком знатную добычу и освободили 96 русских пленников. Посчитав добычу не достаточной, казаки высадились в Крыму, сея ужас и разрушение. Они прошли огнём и мечом по побережью от Керчи и Кафы и до Балаклавы.
 Прибывший впоследствии в Москву атаман Кирилл Петров, на расспросе в Посольском приказе рассказывал: «А ходили … они (казаки) на крымские улусы и были под Кафой, и под Булыклеею, и под иными местами. И в том походе взяли ясырю турского и крымского мужеского и женского полу з 2000, а выходили от стругов на берег в Крым вёрст на 50, и идучи от Темрюка до Тамани улусы темрюцких черкас и томанских пожгли и многих людей побили. А в тех местах ясырю русского полона поимали человек с полтораста». «А на турской де стороне были под городами блиско Синопа и Констянтинова острова, и города Кондры, и до царя города за сутки». Казаки несколько дней разоряли турецкие селения, пока не подошли янычары, посланные султаном из Стамбула.
В Главное Войско судовая рать вернулась из похода 16 августа. Однако этот успех был омрачён серьёзными потерями, хотя данные из «Статейного списка» Фомицкого довольно неоднозначны: «Всё Войско было здорово, только над морскими грех учинился, которыя на море ходили тритцать шесть стругов, а с моря пришло двадцать один струг(?), а пять (?) стругов пропало». Судя по войсковой отписке от 28 ноября, несколько стругов были разбиты штормом: « от хуртин великих».
В ходе этого рейда, казаки освободили десятки невольников, впоследствии отпустив их в Россию: « … привезли с собою с моря твоих государевых Московских и Литовских украинных городов, имали на посадах, и по сёлам, и по деревням Крымским, мужеска пола и женска девяшосто шесть душ. И мы, холопи твои, тот полон, дав им суды и запасу и одежду, и котлы, и топоры, отпустили их к Русе с Воронежцом Савельем Фоминским».
Но азовские турки и татары не оставались в долгу, то и дело приступая как к Главному Войску, так и к веховым городкам, отгоняя скот и разоряя окрестности: « … а Татарове – Озовцыне дают донским казаком покою: по всяк день к Черкаскому городку приходят, лошеди и животинныя стада у них отогнали все и по верхним городкам казаком безпрестанно докучают, и многим городкам шкоту учинили».
27 июня 1659 г. в Москву прибыла легковая станица атамана Тимофея Иванова и есаула Григория Иванова, с войсковой отпиской « … о столкновении казаков на реке Самаре с Крымцами у которых отняли лист гетмана Яна Выговского, в котором последний призывает хана и Тотар в поход против Московского государства». Грамоту гетмана казаки передали в Посольский приказ.
Согласно расспросным речам атамана Иванова, «А под Азов де присылал Крымский хан Азова 6 мурз, а с ними Татар сказывают, 5000 человек». По словам бежавших из Азова невольников, хан прислал своё войско в ожидании прихода на Дон русских ратных людей. В последствии татары узнали, что прихода русских полков, на помощь казакам не ожидается и хан велел мурзам идти в поход на русские украинные города по нагайской стороне Дона. «А в Азове де всех жильцов Азовских и с Коротояки, которые кочуют подле Азова».
 Алексей Михайлович, получив отписку, 28 июля отправил на Дон свою грамоту со станицей атамана Тимофея Иванова, отпущенного в Войско. В ней царь благодарил казаков за присланные вести и сообщал, что крымский хан, со всей своей ордой ушёл на Украину, на помощь изменившему России гетману Выговскому: «Крымский хан со многими татарскими силами пришёл на помочь к изменнику нашему войска Запорожского к гетману к Ивашку Выговскому и, с ним соединяся, нашим, великого государя, подданным Малые России всяким жилецким людем … тесноту чинят многую и в плен емлют и в порабощение в Крым многих отводят». А потому царь призывал Войско громить Крымское ханство: « … и вы б, атаманы и казаки, нам, великому государю, послужили по прежнему и посему нашему великого государя указу, прося у Бога милости, над Крымом промысл чинили, сколько вам милосердный Бог помочи подаст». Впрочем, казаки об этом знали сами.
Тем временем дела русской армии на Украине шли далеко не блестяще. В сражении при Конотопе, длительное время осаждаемом князем Трубецким, русские войска потерпели жестокое поражение. 28 июня 1659 г. крымские татары атаковали передовое охранение лагеря князя Трубецкого и после короткого боя бежали за реку Сосновку. Преследовать бегущих был отправлен князь Семён Пожарский, с полками дворянской конницы и рейтарским полком, всего около 4000 всадников, а также два запорожских казачьих полка гетмана Ивана Беспалого, оставшиеся верными союзу с Россией, под командой полковников Григория Иванова и Ивана Беспалого – 2000 человек. За Сосновкой россиян ждало войско крымского нуредина Адиль Гирея, после короткого боя оно было смято и бежало, преследуемое русской конницей. Но когда победа казалась близкой, в тыл русским полкам ударила вся крымская орда, не мение 30000 всадников. Развернуться и встретить врага залпом из ружей смог только рейтарский полк. Пользуясь подавляющим численным превосходством, татары окружили россиян и начали их истребление. Спастись удалось немногим, согласно отписке князя Трубецкого, потери русской конницы и казаков убитыми и пленными, составили 4769 человек. Потери татар, так же оказались очень велики, свыше 3000 человек. Польские и украинские войска гетмана Выговского подошли к месту битвы когда уже всё было закончено и решили развить успех сражения, атаковав лагерь Трубецкого. Князь же, узнав, что его конница попала в засаду, отправил на помощь Пожарскому князя Г. Ромодановского с 3000 дворянской конницы, усилив её впоследствии 1200 рейтарами и 500 детьми боярскими. Князь Ромодановский, заняв броды, воспрепятствовал переправе казаков гетмана Выговского. Не смотря на трёхкратное превосходство в силах, полки гетмана, понеся значительные потери, отступили. В дело вступили поляки и литовские наёмники гетмана. Лишь к вечеру полковнику Лончинскому захватить переправу.
29 июня гетман и поляки осадили лагерь князя Трубецкого. В ночь на 30 июня Выговский предпринял попытку штурма русского лагеря, окончившейся неудачей. Полки гетмана были не только отражены, но и выбиты из своих шанцев и бежали избиваемые 5 вёрст. На следующий день Трубецкой начал отступление, все попытки гетмана, татар и поляков, разгромить отступавших закончились неудачей.
Крымский хан Мегмет Гирей, не удовлетворившись добычей взятой на Украине и желая досадить русскому царю, бросил свою орду, через украинские земли в обход Белгородской засечной черты. Выговский, благодарный татарам за разгром русской конницы, да в помощь хану 4000 украинских казаков под командой полковника Ивана Кравченко. 15 – 16 августа 30000 крымская армия вышла за валы Засечной черты между городов Верхососенска и Усерда, откуда татары ударили по южным русским уездам. Татарами были разорены Воронежский, Елецкий, Ливенский, Новосильский, Мценский, Курский, Болховский и многие другие уезды. Крымцы сожгли 4674 усадьбы и увели в плен 25500 человек. Воронежский воевода стал готовить город к осаде, но татары, удовлетворённые взятой добычей ушли в Крым.
Бежавшие от татар русские невольники и нашедшие прибежище в казачьих городках, рассказывали, « … что де Татаровя хвалютца, хотят опять итить под государевы городы войною под Воронеж, под Усмонь, под Козлов и под иные городы, под сёла и деревни, как реки станут».
27 июля казакам стало известно о подходе к Дону одного из сыновей крымского хана с 6000 конницы Больших Нагаев: « … а лезли они реку Дон под Озовом, а Мёртвый Донец перелазили в верхнем устьи». Из Войска был тот час отправлен большой отряд донцов за языками: « … и с походу пришли козаки и привели языков; и те языки в росспросе сказали, что де Крымского хана сын Солтан идёт с Нагайцы к Выговскому на помочь, а Крымский де хан пошол со всею ордою на Русь, под государевы украинные городы войною». В связи с тем, что степь кишела татарскими отрядами, Войско не стало посылать в Москву легковую станицу с известиями.
Поражение русской армии под Конотопом и разорение татарами южных уездов, вызвали в Москве сильную обеспокоенность. В своей грамоте от 24 и 28 июля 1659 г. на Дон, Алексей Михайлович, вместо прежних упрёков и приказов «не чинить задоров» азовцам и татарам, настоятельно просил донских казаков «чинить над Крымом промысл сколько вам милосердный Бог помочи даст».
Одновременно с отправкой на Дон грамоты с призывом к казакам громить крымские владения, Алексей Михайлович отправил своё посольство к хану Мегмет Гирею, чтобы попытаться заключить с ним мир и тем самым разрушить тройственный союз Крыма, Польши и Украины. Посольство возглавил дворянин Иван Опухтин и подьячий Фирс Байдаков. Однако хан, боясь усиления Москвы и приближения её границ к крымским рубежам, выдвинул неприемлемые условия. Россия должна была сохранить свои границы с Польшей на конец царствования Михаила Фёдоровича, отказавшись при этом от всех своих территориальных завоеваний и не оказывать помощь запорожским казакам. Кроме этого, Магмет Гирей требовал вывести с Дона все русские войска и запретить казакам разорять крымские берега.
Не смотря на то, что эти требования были совершенно не приемлемы для России, послы продолжали вести переговоры, в надежде изменить их ход. Поэтому они заявили визирю, что государь, уважая требования хана, уже послал к польскому королю бояр для, заключения мира. А русские полки находятся на Дону не для нападения на Крым, а для отражения беспрестанных набегов азовцев и нагаев. Как только хан запретит им тревожить русские украины и донских казаков, так царь, своих воинских людей с Дона отзовёт.
Тем временем русские полки князя Пожарского, прибывшие на Дон, соединившись с казаками, ходили под Азов, где разорили и выжгли его предместья и погромили нагайские улусы, стоявшие на охране Азова. Поэтому то крымский хан не слишком доверял обещаниям русских послов и отказался заключить с Москвой мир.
 Пока низовые казаки ожесточённо сражались с турками и татарами на суше и на море, часть верховых «воровских» казаков, продолжали бесчинствовать на Волге и Каспии. Предпочитая совершать набеги не на воинственных татар, нагайцев и турок, а на купеческие суда и караваны россиян и персов. В мае 1659 г. верховые казаки из городка Рига переволокли свои струги в реку Камышенку, где ограбили нескольких российских купцов и ни кем не преследуемые вернулись в Ригу (смотри выше). Казачьи разбои продолжались всё лето и осень. Воеводы поволжских городов неоднократно пытались истребить воровских казаков, но в большинстве случаев им удавалось ускользнуть.
Так 3 сентября, саратовский воевода Даниил Хитрово, узнав от стрелецкого сотника Василия Переславцева, о воровских казаках, стоявших в 150 верстах от Саратова, в устье речки Дубовки, послал против них дворянина Леонтия Климова с саратовскими служилыми людьми. Однако, когда служилые люди прибыли на место, то воровских казаков и след простыл. Вернувшись 14 сентября в Саратов, Леонтий Климов сообщил воеводе, что казаки воровали на Волге недолгое время. Взяв добычу, « … пошли де казаки, с Волги реки пеши степью на тое ж, государь, запольную реку Плаву. И он де, Леонтий, с служилыми людьми от Волги реки шляхом за теми воровскими казаками ходил пеши же до реки Пловы, от Волги вёрст с тритцать». Но казаки, очевидно узнав о приближении служилых людей, ушли стругами по реке Иловле в свой воровской городок.
Саратовский воевода оказался человеком деятельным и решил разгромить городок воровских казаков, отправив против них « … конных стрельцов, коньми сто человек, да пеших стрельцов стругами сто же человек». Но в этот же день в Саратов пришла государева грамота. В ней царь велел Хитрово отправить под начало князя Григория Черкаского « … добрых и прожиточных конных стрельцов пятьдесят человек, пеших стрельцов сто семнадцать человек тотчас». Так что послать воеводе против казаков, оказалось некому.         
 В сентябре этого же года, 80 казаков атамана Василия Прокофьева и есаула Степана Фёдорова, переволоклись на Волгу недалеко от Царицына. Этот отряд практически весь состоял из новопришлых казаков, недавних беглецов из Самары, Царицына, Сокольска и Астрахани. Казаки ограбили и избили у урочища Шишкин остров приказчика московского купца Фёдора Горохова, Карпа Селиванова: « … ночью приехали ко мне воровские казаки, человек с 80, били меня и пытали, на огне жгли, рабочих моих ограбили. В ту пору подплыли сверху в двух стругах черкасы, которые ехали с Москвы в Астрахань, уздени Казбулата мурзы князь Муцалова, сына Черкасского, Муртоза Алексеев с товарищами, воровские казаки к тем черкасам приступали, с ними и с служивыми людьми, которые были у черкас в гребле и в прожатых, был бой долгое время, черкасов казаки всех порубили, животы взяли и пошли с Волги – реки степью на Иловлю реку».
Саратовский воевода Хитров, узнав об этом, отправил в погоню за «ворами» 200 конных и пеших стрельцов Петра Климова. Настигнув «воров» на реке Иловле, « … об урочище, об Островках, за днищо до Дону»  стрельцы их разгромили. Часть казаков была вырублена, часть разбежались, два человека попали в плен: Кондрат Ходеряхин и Нефёд Золоторёв. Взятые в плен воровские казаки, были родом из города Сокольского, где служили в драгунах. На Дон они ушли «своею охотою» и жили в Сиротинском городке. Будучи на гульбе, на реке Иловле, где промышляли зверя, они встретились с ватагой воровских казаков атамана Василия Прокофьева и есаула Степана Фёдорова, и присоединились к ней. Всего они участвовали в двух походах, второй возглавляли атаман Пётр Кулыга и есаул Иван Самаренин. На расспросе в съезжей избе, под пыткой,  они показали, что вышли за зипунами из городка Рига, где в то время атаманствовал казак Немытовский.
Войско не ограничилось весенним морским походом. 21 августа 1659 г. 1300 или 1400 донских казаков на 20 – 22 стругах устремились к крымскому побережью, сея на своём пути смерть и разрушения: « … посылали мы в другоряд Азовским морем на Крымские ж места своих Донских казаков в стругах и в лотках чернопротоцких. И те, государь, казаки наши, прося у Бога милости, в Крыму многие ж сёла и деревни выжгли и Крымских и Турских людей многих побили, и в полон жон их и детей поимали ж, и с собою к нам привезли». В Черкаск судовая рать вернулась без особых потерь 29 сентября.   
30 августа 1659 г. Войско Донское отправило в Москву легковую станицу Найдёна Фёдорова, с войсковой отпиской о турецких, крымских и нагайских делах. Кроме этого казаки доставили в Москву турка Сеита Смаилова, перешедшего из Азова в казакам. Очевидно этот турок относился к так называемым «прикормленным» людям и бежал на Дон, боясь разоблачения.
Получив войсковую отписку, Алексей Михайлович не стал медлить с ответом и в начале сентября отправил на Дон похвальную грамоту: « … с изъявлением похвалы казакам за доставление турецких, крымских и нагайских вестей и за присылку выезжаго турчанина Сеита Смайлова и о доставлении вестей о крымских и нагайских военных людях». Легковой станице атамана Найдёна Фёдорова, царь велел выдать жалованье и отпустить на Дон с его грамотой.
Несколько ранее царь и боярская Дума планировали совершить на следующий год совместно с казаками большой морской поход к берегам Крыма. Для этого Алексей Михайлович велел своим указом строить на реке Воронеж 500 больших морских стругов. Но так как в России практически не было мастеров способных это сделать, в Войско была отправлена просьба прислать нескольких таких мастеров. Войско, получив государеву грамоту, сойдясь в Круг, решило отправить в Москву легковой станицей 5 казаков сведущих в строительстве морских судов во главе с атаманом Кириллом Петровым. Легковая станица была отправлена войсковым атаманом Осипом Петровым в первых числах сентября.
 По пути в Россию, казаки атамана Петрова стали свидетелями переправы крымского хана через Северский Донец: « … а в то ж время пришёл к Северскому Донцу от Руси Крымский хан со всею ордою, и при них де Донец перевозился. А они де в то время сидели в лесу в осаде полчетверти дни. а с ними де из Войска было торговых людей 37 человек, и всего де им в осаде сидело 43 человека. И в то де время, как они были в лесу в осаде, приступали к ним Татар человек с полтораста, только де им Татаровя ни чего не учинили». Татары, спешившие убраться по добру и здорову, подальше от засечной черты, оставили горстку донцов в покое.  По словам казаков, с татарами, из набега, шло 6000 запорожцев. Дождавшись переправы  неприятелей, они благополучно достигли Валуек.
По пути к украинному городу, казаки видели печальные следы татарского нашествия на Россию: «А как де они шли валом,  и того де валу раскопано и выезжено меж Верхососенья и Нового Оскола на три версты, и у того де валу ясырю и лошадей мёртвах много, а знать де, что шли скорым делом. А по сокме  де знатно, что было с Крымским царём войска Крымцов и Нагайцов со 100000, а сокма де по степи бита шириною на пятьдесят (сажень) и больши». 
Тем временем в Москве, в Посольском приказе, дьяки решили разобраться, сколько всё таки четвертей не довезено из Тамбова на Дон, и потребовали от сына боярского Василия Хлебникова отчёта.
  Донцы прибыли в столицу в 17 сентября 1659 г. и по прибытии получили государево жалованье: атаман – 10 рублей и казаки – по 8 рублей серебром. Кроме этого они получили английские сукна и китайскую шёлковую тафту. Так же им выдавался и «подённый корм». В Посольском приказе Кирилла Петрова подробно расспрашивали о донских делах и о весеннем морском походе. Царь остался доволен действиями Войска Донского. После недолгого пребывания в Москве, казаков отправили в Воронеж, куда они прибыли в ноябре месяце. По убытию донцам было выдано ещё одно жалованье: атаман Петров получил 15 рублей, а казаки по 10 рублей. Кроме этого им было выдано по пол туши ветчины, ведру вина и две связки вяленой рыбы. Прибыв в Воронеж казаки показали местным плотникам как следует строить морские струги. Так атаман Кирилл Петров лично «на образец» построил три струга.
Не смотря на весьма натянутые отношения между Войском Донским и гетманом Выговским, часть донских казаков, время от времени уходили на Украину, на службу к гетману. Так служилыми людьми были задержаны два донских казака возвращавшиеся на Дон: Ерёму Попова и Ерёму Панова, которые на расспросе у князя Трубецкого дали показания о планах и действиях гетмана Выговского и крымского хана. Казаки были отпущены гетманом с «листами» (грамотами) и провожатыми: « … дал де им провожатых сербян человек з десять – велел проводить в Путивль».
В Москве, когда узнали об очередном разбое верховых казаков и гибели посольства черкесского князя, пришли в негодование, и на Дон, 11 ноября,  была отправлена государева грамота: «И как к вам ся наша великого государя грамота придёт, и вы б послали на тех воровских казаков в воровской городок Ригу и велели тех воровских казаков, атамана Ваську  Прокофьева да ясаула Стеньку Фёдорова с товарыщи переимать и привесть к себе в Войско,  и велели им за их воровство учинить по войсковому праву казнь смертную».
В этот же день, 11 ноября, Алексей Михайлович отправил на Дон ещё одну грамоту. В ней он кратко пересказывал историю присоединения Украины, измены гетмана Выговского, его изгнания из Украины, истребление польских гарнизонов и арест  сподвижников Выговского. Так же царь извещал Войско об избрании украинским гетманом Юрия Хмельницкого и призывал донских казаков вместе с ним «промысл … чинити сообча» против врагов России.
Грамоты в Валуйки были доставлены толмачём Посольского приказа Полуэктом Кучумовым. Далее в Войско, воевода Иван Языков, отправил их 26 ноября с городовым атаманом Карпом Бусловским и «ездоком», Михаилом Маяковым. В связи с небывало суровой и снежной зимой, гонцы вернулись в Валуйки тольуко 3 января: « … пришли с Дона на Валуйку, потому что лошеди у них с нужды попадоли на дороге, и пришли они пеши на Валуйку, для того снеги были большия на украине и морозы лютые, и снех обледенел: лошедьми ехать ни которыми мерами нельзе, и стужа была большая, и потому де они, станичники и поизмешкали». При отпуске валуйчан из Войска, казаки вручили им войсковую отписку.
Тем временем в Главное Войско прибыла государева грамота с требованием к казакам разорить воровской городок Ригу, откуда  казаки на протяжении ряда лет совершали свои походы на Волгу и Каспий. Донцы, собравшись в Круг и выслушав грамоту, сочли требования царя справедливыми, а положение, сложившееся на верхнем Дону, недопустимым, так как воровские казаки вышли из воли Круга и Войска Донского, не выполняли их решения, и не оказывали ни какой помощи Главному Войску в войнах с татарами и турками. Однако доводить дело до кровопролития казаки не хотели и войсковой атаман, Наум Васильев, отправил в Ригу, для переговоров, атамана Василия Гладкова «с товарыщи», с требованием идти в Войско для разбирательства. Но воровские казаки наотрез отказались выполнить волю Войска.  По решению Круга, против воровского городка было решено отправить сильный отряд конницы и пехоты из низовых и верховых казаков, с пушками и прочими запасами нужными для осады.
28 ноября Войско Донское отправило в Москву зимовую станицу во главе с войсковым атаманом Осипом Петровым и есаулом Терентием Павловым. В своей отписке казаки сообщали о получении ими жалованья: пороха, пушек, хлебных запасов, а так же об недовозе на Дон 540 четвертей муки. Писали о весьма удачном летнем и осеннем поиске к берегам Крыма и Тамани, где казаки « … сёла и деревни выжгли и запустошили и многих крымских людей побили, и в полон их жён и детей поимали»; об освобождении 96 русских невольников и отпуске их в Россию.
По словам казаков, русские невольники и казаки, бежавшие на Дон из Азова и Крыма, на расспросе в Кругу говорили о намерении крымского хана идти по первому пути на казачьи городки или русские украины. В ожидании неприятелей, донцы усилили оборонительные укрепления своих городков. Так же они сообщали, что в этом году, турки с французами и веницианами , на Средиземном море. Кроме этого казаки, по обычаю били царю челом, прося за свои труды и службу государево жалованье.

1660 год. 3 января в Валуйки, как уже говорилось выше, вернулись посылаемые на Дон, с государевой грамотой гонцы, Карп Бусловский и Михаил Маяков. На расспросе в съезжей избе, они рассказали о посылке Черкаскими казаками своих товарищей  в воровской городок Рига, с требованием явиться в Войско для суда и об их отказе. Поведали о подготовке крымского хана к походу: « … Крымский царь – хан своими с Крымскими людьми збираетца, и лошеди подкавывають, и в Кобарду Крымский царь посылал, чтобы Кобардинцы к нему, х Ккрымскому царю в сход шли». Куда двинется крымский хан, донцы не знали. Знали о его повелении азовским туркам размириться с донскими казаками и готовиться к войне. Однако азовский бей отказался ему повиноваться, заявив: « … мы де тебя не слушаем, а слушаем де Турского царя».
Кроме этого, валуйские гонцы рассказали о переправе через Дон, на Нагайскую сторону, между устьем Чира и Курман яра, 700 калмыков. Узнав об этом, Войско повелело разослать по всем городкам грамоты « … чтобы с Колмыками не билися и шкоты им не чинили». Донцы надеялись склонить калмыков на свою сторону и не хотели их громить.
10 января   Подойдя к Риге, низовые казаки обложили её со всех сторон и начали осадные работы, так как верховцы отказались открыть ворота и выдать зачинщиков всех разбоев. Воровские казаки, видя серьёзность положения, стали обстреливать из пушек лагерь осаждавших и ранили несколько человек: «И те воры, сведав на себя их приход, в том своём воровском городке сели в осаде на смерть и учели с нашими низовыми и верховыми битися и стрелять ис пушек и из меково ружья, и многих казаков наших переранили».
 Это вызвало раздражение верных войску донцов, рассчитывавших решить дело без крови. Установив пушки, они начали обстрел валов и частокола. Видя, что воровские казаки не сдаются, низовцы сделали подкопы и заложив пороховые мины, взорвали их. Ворвавшись в проломы они перебили часть оказавших сопротивление «воров», а остальных повязали: «А старшин их воровских забротчиков, атаманишка их Ваську, да ясаулишка Петруньку с товарищи, десяти  человек, привезли для вершенья к нам, холопем твоим, к Войску живых».
В Черкасске был проведён сыск, где «воров» допросили и найдя их виновными, повесили согласно войсковому праву: « … и распрося, государь, мы тех воровских забротчиков Ваську и Петруньку за такое их воровство повесили»,  чтоб « … впредь иным неповадно было так воровать, с таким воровством на Дон переходить». Сам городок был разрушен до основания, а все рядовые казаки нещадно биты батогами и объявлены пенными. В Москву же была отправлена отписка о выполнении государева указа.
На расспросе воровские казаки показали, что пришли они на Дон с Руси и жили на запольной реке Медведице. Перейдя же на Волгу, сколотили себе буйную ватагу из « … таких же воров охочих людей и с насадов ярыжек больше ста человек и с теми де, государь, оне людьми на Волге воровали».
Впрочем, казаки истребив Ригу, выполняли не только и не столько государев указ, а защищали кровные интересы Войска. Так как воровские казаки грабили торговых людей не только на Волге, но и на Дону:  «А те  воры и на Дону, государь, воровской пересед держали,  во всё лето, государь, и до зимы торговых людей с Руси  Доном ни одной будары з запасы к нам не пропустили, имали  запасы у них грабежом. Только б, государь, да не твоя милость и жалованья, прислано к нам хлебных запасов, и нам бы з голоду помереть». Отписку в Москву, 14  апреля 1660 г. доставила легковая станица атамана Леонтия Фролова.
6 февраля Алексей Михайлович рассмотрел войсковую челобитную от 28 ноября 1659 г. и указал, послать на Дон « … денег медных 3000 рублёв, хлебных запасов 2000 чети, 50 поставов сукон, пороху ручново и пушечново по 100 пуд, 100 пуд свинцу». Это был первый случай, когда русские цари отправляли казакам жалованье медными деньгами, а не серебром, и говорило о полном расстройстве финансов страны.
 Получив войсковую отписку, Алексей Михайлович, 11 февраля 1660 г., отправил на Дон свою  грамоту « … с изъявлением похвалы за морской поход их к окрестностям Темрюка Тамани, Кафы, Балыклеи». За казачьи службы государь жаловал донцов своим жалованьем: « … и мы, великий государь, пожаловали вас, атаманов и казаков и всё Войско Донское, велели к вам послати с Михаилом Борисовым сыном Изъединовым да с станичники вашими, с атаманом с Осипом Петровым с товарищи, нашего государского денежного жалования 3000 руб., 100 поставов сукон амбурских, 100 пудов ручного зелья, 100 пуд зелья пушечного, 100 пуд свинцу, да с Воронежа и из иных польских городов 2000 чети муки ржаныя». А так же царь извещал казаков об отправке на Дон хлебного жалованья не досланного в прошлом году.
Однако, как и в прошлом году, хлебных запасов, в Воронеж, на 15 стругах было прислано из Козлова Иваном Романчуковым, всего 1800 четвертей. Это явствует из отписки Воронежского воеводы Сеита Хрущёва царю. Тем немение, струги с жалованьем Войску Донскому были отпущены 12 июня с дворянином Изъединовым.
 Кроме этого Алексей Михайлович уведомлял казаков о присылке на Дон той части прошлогоднего жалованья, что не была своевременно отправлена им Тамбова. А так же царь давал Войску инструкции по взаимодействию Донского и Запорожского Войск. В случае если новый запорожский гетман Юрий Хмельницкий, кошевой атаман или полковники, верно служащие ему, государю, будут писать на Дон о «государских делах», то « … вы б с ними ссылались» и оказывали помощь.
29 марта Войско отправило под Крымские улусы казаков и донских татар. 16 апреля посланные за языками донцы, возвратились в Черкаск с двумя пленными татарами Урумбетева улуса. На расспросе в Кругу они показали, что «Крымской хан велел нынешнею зимою Крымским своим и Ногайским всем людем к весне кони добрые кормить и самим готовым быть. … а хочет де он, хан, идти ныне ж по весне … на твои государевы Литовские городы войною». Другой части улусов хан велел идти к Азову: « … а в Азов де будут ис Царя-города, и ис Крыму, и с Кафы прибавочные люди, Турки и Яныченя, для де, государь, тово что Крымский хан хочет идти под Азовым на Дону на устьях Колончи и Донца горотки поставить».
1660 г.    Терпение турецкого султана и крымского хана наконец то лопнуло. Обеспокоенные опустошительными вторжениями донских казаков, решили наконец исполнить свои давние угрозы и заблокировать раз и навсегда доступ в Азовское море. Весной 1660 г. султан отправил в Азов 35 больших кораблей, доставивших 3000 янычар и 10000 рабочих из подвластных османам народов: волохов, молдаван, венгров. Для усиленной охраны мест строительства крепостей, из Крыма, Больших Нагаев, Кабарды и Тамани пришло 40000 конных татар, нагаев, темрюцких и кабардинских черкесов.
Заметив оживлённое передвижение крупных масс войск, Войско Донское снарядило в морской поиск за языками и добычей под Азов, Крым и Тамань, 30 больших стругов с 2000 казаками. (Согласно расспросным речам Фрола Минаева, в поход ходило 200 казаков.) Войдя в Керченский залив донцы взяли под Темрюком 6 татар, которые на расспросах показали о вооружении Магмет Гиреем подвластных ему народов и что сам хан готовится идти под Азов. Султан же, по их словам собирается отправить в Азов из  Кафы 3000 янычар сушей, через Тамань. Кроме того из Стамбула туда прибудут 50 каторг, с рабочими и со строительными материалами: «А из Азова безпрестанно посылають азовцы к крымскому хану о помощи … И турский султан хотел к ним прислать 50 каторг, велел де салтан к Азову вести лес и ставить де им на Дону на устье город». «Да он же, де крымской хан велел Темрюцким Черкесом и улусным людем брёвенного лесу нарубить и наготовить. А провадить де им тот лес Кубою рекою на моря и судами возить под Азов на горотки на усть Колончи и Донца».    
Вскоре казачий флот столкнулся с турецкими кораблями, а с берега за ними наблюдали « … многочисленные толпы неприятелей с пушками». Вступать в бой в такой ситуации, казаки сочли неразумным и повернули назад. Однако в гирле их ждали засевшие с пушками турки и татары. Завязался ожесточённый бой, который грозил печально закончится для казаков, так как к месту боя могли подойти турецкие корабли: «а Турецкие люди и хан с ратью и с Азовцы усмотря нас, учинили в Колонче по обе стороны и по Дону пересед с пушками, и с мелким ружьём, и с лучным боем, не хотя пропустить нас назад. И дралися мы, холопи твои, с ними день весь с утра и до вечера и пришли Каланчёю на пролом, с великою нуждою и за боем великим». Положение спасло то, что в тылу азовцев появились казаки пришедшие из Черкасска и нанесли им поражение: «А Войско де высылали к ним на выручку рекою; и проход де был в Войско с моря с великою нужею и з жестоким боем».
Узнав об этих планах турок и татар, Войсковой атаман Наум Васильев, не медля, отправил в Москву легковые  станицы во главе со знатными старшинами Фёдором Буданом и Фролом Минаевым. Они ехали с вестью о приготовлениях мусульманских владык к вторжению на Украину и просьбой к царю прислать на Дон русские войска. Кроме всего прочего, казаки везли для расспросов двух взятых в плен татар, Дюлюмана Кармыша и Салмана Ончкеева.
Не смотря на неудачу в прошлогодних переговорах, Алексей Михайлович не теряет надежду на заключение мира с Крымом. Зимой 1660 г. он отправляет в Бахчисарай думного дьяка Ивана Татаринова с заданием склонить на сторону России ханского визиря Сафер Газы. Татаринов должен был обещать прислать сверх обычных «поминок» (подарков) 30 тыс. ефимков. В случае если визирь откажет, обещать 40, 50 и даже 60 тыс. ефимков. Однако Сафер Газы был непреклонен, отвечая Татаринову: «Если ваш государь ищет дружбы хана, то почему он прислал на Дон 8000 войска и велел приготовить 500 стругов, для того, чтобы вместе с донскими казаками идти громить Крым и турецкие области. Объяви своему государю, что мы дадим повеление азовскому паше разорить жилища донских казаков, а сами идём с многочисленным войском к российским границам и к Москве».
В апреле 1660 г. хан благосклонно принял русского посла и одарил его и посла дорогими кафтанами и велел им ехать вместе со своим гонцом, везущим царю грамоту. В ней Мегмет Гирей требовал от Алексея Михайловича возвратить полякам все завоёванные земли и города, а так же вывести из Украины все русские войска. В противном случае хан угрожал вторгнуться в Россию вместе с польским королём. По поводу донских казаков хан писал: «Вы всегда отговариваетесь, что казаки донские воры, повеления вашего не слушают и что сил ваших не достаёт сдерживать их в границах повиновения, как между тем, по вашему повелению приготовлено на Дону 500 стругов для завоевания нашего государства; но мы силы твоей не боимся и велели противопоставить им 15 тыс. войск. Ты называешь себя обладателем обширных земель и повелителем многочисленного войска, надеешся на множество, но мы уповаем на Бога и станем по возможности противиться».
Столь надменная грамота хана стала возможна после поражения русских войск под Конотопом и Чудновым, где многие русские воеводы попали в плен и погибла значительная часть дворянской  конницы. Алексей Михайлович скрепя сердцем, так как положение только усугублялось, писал хану: « … войска посланы на Дон и струги не для нападения на крымские области, но единственно для защиты границ своего государства. Не ты ли в прошлом 1659 г. порушив мирные постановления, вторгнулся с войском в российские приделы и разорил множество  городов и сёл, и когда после сих опустошений возвращался с пленом в свои приделы, не ты ли писал ко мне, что не только не прекратишь своих набегов на свои границы наши, но даже похвалялся достигнуть Москвы и ею овладеть … До сего времени на Дону было тихо и спокойно; но когда по повелению твоему были поставлены на Дону крепости, тогда азовцы беспрерывными набегами начали утеснять донских казаков и российские войска, которые для защиты своей принуждены были давать им отпор и преследовать их в построенных крепостях. Тебе известно, что донские казаки живут на Дону издревле, и на устьях оного ни когда со стороны вашей крепостей не было, то почему же не защищать свои приделы?» (эта грамота была отправлена крымскому хану в конце 1660 г.)
 8 мая станица атамана Фёдора Будана прибыла в Москву, передав войсковую отписку в Посольский приказ.     А так же ускорить отправку жалованья, чтобы казаки успели вовремя закупить дополнительные запасы пороха и свинца. Однако Москва по своему обыкновению не торопилась, хотя царь и известил Войско об отправке жалованья.
На расспросе в Посольском приказе, взятые в плен татары показали, что по прошлогодней присылке гетмана Выговского, хан отправил ему на помощь нуредина. Однако после разгрома запорожцами татар на Днестре, нуредин стал табором в районе Белгорода и не пошёл на соединение с гетманом, опасаясь истребления казаками вышедшими из повиновения гетмана. По их словам, осенью прошлого года калга ходил с конницей против румынских и молдавских воевод: «А с осени де ходил ис Крыму калга с ратными людьми на Влохи и Мунтяны для того, они соединились с Венгры и приходили к Белу-городу. И калга де Волох и Мунтян побил и табор взял». Так же они сообщили, что в этом году, перед сырной неделей, к хану приехали польские послы, с предложением о совместном походе на Украину.
Идти войной на собственно российские украинные города, хан опасался, боясь оставить Крым без защиты на растерзание казакам. Кроме того, в Крыму ходили упорные слухи о приходе на Дон русских воевод со служилыми людьми « … и в Крыме де того стращатца горазно». О судьбе русских посланников в Крыму, татары знали только то, что те живы и находятся в Крыму. А которые де государевы люди взяты под Конотопом на бою, и тех Татарове, ухороня под Конотопом, привели в Крым держат для окупу многих знатных людей». Большое количество пленников находилось и в нагайских улусах, для обмена и выкупа.
Зимою на нагаев, по словам пленников: « … приходили Калмыки и три улусы Нагайске Шейдяковых погромили и трёх мурз убили и улусных людей побили, а инх поимали, а из под Азова конские стада отогнали». После этого погрома, калмыки прислали в Крым своих послов, которых хан задержал.
23 мая в Москву прибыла легковая станица атамана Фрола Минаева,  с легковой отпиской и двумя языками. В отписке атаман Васильев сообщал, что 21 апреля под Черкаск приходили « … Азовские и улусные многие люди на Дон для переседу и языка». Однако вскоре охотники сами превратились в дичь. Донские сторожи, вовремя обнаружили неприятелей: «И мы, холопи твои, подкорауля их, за ними выходили коньми и судовою и, прося у Бога Милости, на них били, … многих мы у них людей побили и живых поимали, и коши их (обозы) со всем отгромили». Извещали казаки царя и о возвращении из похода судовой рати и взятии ею 6 языков. Так же казаки сообщали о подготовке турок и крымцов к строительству крепостей в устье Каланчи и Донца. От взятых в плен языков казакам стало известно о вновь разгоревшейся войне между Турцией и Венецией: «А у Турсково де с Виницьяны ныне будет битва, и каторги и галены (галеоны) Виницийския на Белая море вышли». Это короткое известие, говорит о том, что турецкий султан придавал значение угрозе казачьих опустошительных походов, не на много меньшее значение, чем войне с грозной Венецией.
Не смотря на разгром казаками воровского городка Рига, и казнь главных зачинщиков, разбои и грабежи на Волге не прекратились. Так 26 мая в Москву была доставлена отписка царицынского воеводы Дмитрия Давыдова. Он сообщал, что 26 апреля в Царицын, из Чёрного Яра прибыл стрелец Иван Дементьев. На расспросе в съезжей избе он сообщил, что у урочища Филимоновский остров, вновь появились воровские казаки « … в лотках, человек с шездесят и больши, и насад гостя Михаила Гурьева погромили». Заметив стрельца, казаки хотели его схватить, но тот « … от тех воровских казаков убежал на берег на нагорную сторону».
Узнав об этом, воевода отправил на поимку воров четверых пятидесятников, со 170 пешими и конными стрельцами. Преследуя казаков, стрельцы дошли до Чёрного Яра, где узнали об ограблении ещё одного купца, Мартына Матвеева, за четыре дня до прихода стрельцов. Вскоре казаки разграбили насад купца Василия Шорина и, опасаясь преследования служилых людей, устремились в Каспийское море. По пути прихватывая « … всякие струговые снасти, и смолу, и скобы, и гвоздьё». С купеческих насадов к казакам пристало ещё человек 50 гулящих людей, бывших в гребцах.
Из расспросов потерпевших выяснилось, что грабили купцов донские казаки, воровавшие на Волге в прошлом году. Так как казаки, взявшие приступом воровской городок, взяли с собой в Войско всего десять человек, для расправы. Остальных же отдали на поруки по верховым городкам, с условием, что весной, они все придут в Главное Войско. Однако многие воровские казаки не желали проливать свою кровь в сражениях с татарами и турками, и весной, снова ушли на Волгу.
В этот же день Алексей Михайлович отправил «память» в приказ Большого Прихода, боярину Милославскому и думным дьякам Нефедьеву и Патрикееву, об отправке 1000 рублей жалованья Войску Донскому, со станицами атаманов Будана и Минаева (Минина). Однако вскоре царь отменил первое распоряжение, и посылать деньги не велел, заменив их 1000 четвертями ржаной муки.
29 мая Алексей Михайлович велит отправить на Дон, Войску Донскому, грамоту с выговором, за отпуск без наказания воровских казаков городка Рига, которые вновь занялись разбоями на Волге: « … и из них только взяли дву человек, а достальных всех отпустили жить по городком, не учиня им ничево по вашему войсковому праву. … И те воры, которых вы отпустили, человек с шездесят, да и к тому пристали и иные воры, на Волге воруют, насады и суды громят, и людей торговых грабят». Царь потребовал от казаков, учинить на д теми ворами «казнь по войсковому праву». 
Тем временем строительство стругов, предназначавшихся для большого похода против Крыма, Войска Донского и русских воевод Хитрово, начавшееся в прошлом году в Воронеже, Козлове и других городах, закончилось. По крайней мере, так отрапортовали воеводы. Казаки-мастера атамана Кирилла Петрова  в мае отбыли в Москву, откуда они были отпущены на Дон 4 июня 1660 г. вместе со станицей атамана Фёдора Будана. При отпуске мастеров на родину, им было выдано жалованье: атаман получил 15 рублей, а рядовые казаки по 10 рублей. Кроме того им было выдано по 2 фунта пороха и свинца, а так же «корм» на два месяца.
6 июня Алексей Михайлович отправляет на Дон, казакам, грамоту. В ней он объявлял донцам о прибывке хлебного жалованья и отпуске на Дон мастеров стругового дела: «Пожаловали мы, великий государь, вас, атаманов и казаков, указали к вам послати  нашего государского жалованья к прежнему в прибавку с Воронежа тысечу чети муки ржаные со станичники вашими, с атаманы Фёдором Буданом да со Фёдором Мининым».
12 июля в Москву из Вязьмы, где они занимались строительством стругов, вернулись ещё два донских  казака, Сергей Иванов и Фёдор Борисов. По всей видимости, казаки, как судостроители, пользовались в России популярностью. «И великий государь указал их, Сергея и Фёдора, отпустить на Дон. И из приказу Большого Дворца посланы они в Посольский приказ, а государево жалованье давано им из приказу Большого Дворца». Донцы получили на отпуске по 10 рублей жалования и по 9 денег в день кормовых.   
Между тем в Главное войско непрерывно стекались новые сведения об усилении азовского гарнизона и приготовлениях к строительству крепостей в донском гирле. Напряжение всё больше возрастало, а русские войска так и не пришли в Черкасск ни в мае, ни в июне 1660 г.. В очередном поиске под Азовом, казаки захватили татарина, который показал, что крымский хан прислал азовскому паше гонца с вестью о своём скором прибытии с большим войском к Азову, где его ожидали день ото дня. Узнав об это Войско отправляет в Москву вторую легковую станицу во главе с атаманом Григорием Афанасьевым с отпиской. В ней казаки извещали Алексея Михайловича о действиях турок и татар и повторяли свою просьбу о скорейшей присылке на Дон войск и жалованья. Царь ответил, что отправленные им войска и жалованье в пути и вскоре прибудут в Главное Войско.
Однако всё вышло по старой русской пословице: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Суда с государевым жалованьем прибыли в Черкасск только 19 июля и были встречены ликованием и залпами из ружей и пушек, а так же колокольным звоном. Известий же о русских полках всё не было. Войско, крайне обеспокоенное их промедлением, вновь отправляет в Москву легковую станицу атамана Михаила Петрова с настоятельной просьбой поторопить нерадивых воевод, а так же с известием о прибытии к Азову крымского хана Магмет Гирея с большой армией. Хан расположился между Доном и Мёртвым Донцом. Войско калги стало на левом берегу Дона, напротив ставки хана.
28 июля в Москву прибыла легковая станица атамана Григория Афанасьева и есаула Григория Петрова, с войсковой отпиской и пленным татарином, для расспроса в Посольском приказе. В ней, войсковой атаман Наум Васильев сообщал, что 2 и 4 июля на Дон, из Нагайской орды и Азова, пришло несколько бежавших из неволи казаков и россиян. На расспросе в Круге они рассказали о приходе в Азов один из сыновей хана с крымской конницей, темрюкскими черкесами, и нагайскими мурзами. Всего пришло около 5000 человек, « … да в Азовцы же де присланы ис Царя-Города и ис Кафы прибавочные люди, Турки».
По словам пленников, вскоре к Азову должен подойти и сам хан. Узнав об этом, казаки 6 июля совершили вылазку за языками под Азов. Разгромив татарский отряд, донцы захватили четырёх человек. Пленники подтвердили сведения русских полонянников и казаков, сообщив, что под Кафой и Керчью стоят 35 каторг, в ожидании прихода к Азову крымского хана.
Как сообщал атаман Н. Васильев, государево жалованье к ним, на момент отправки легковой станицы  атамана Григория Афанасьева, (11 июля), ещё не прибыло. В связи с чем казаки терпели большую нужду в продовольствии и припасах. В связи со строительством турецких крепостей в гирле Дона, казаки созвали Валовый Круг: « … всё Войско у нас дома и со всее реки Дону, и из запольных наших рек атаманы и казаки у нас в съезде большом. И за тем, государь, мы на моря стругами и в ыные большие и дальние походы на степь и судами никуды на долго не пускаем, нужу и голод великий терпим». Не знал атаман и когда на Дон прибудут построенные в России струги и царские войска, известий о них на Дону, ни каких не было.
Меж тем в Крыму давно ходили слухи о приходе царских полков на Дон, что вызывало беспокойство хана и мурз. Для уточнения сведений, хан отправил из Крыма и Азова 400 человек конницы под русские украинные города: Валуйки и Воронеж.
11 августа в Москву прибывает легковая станица атамана Михаила Петрова и есаула Артемия Михайлова, с войсковой отпиской, челобитнойи взятым в плен азовским татарином. В отписке, войсковой атаман Наум Васильев сообщал, что 19 июля в Войско прибыли струги с государевым жалованьем: « … з денежным и с хлебными запасы, и с порохом, и свинцом, и с сукнами в семнатцети стругах пришли к нам, дал Бог, поздорову». А так же о подходе к Азову 35 турецких каторг, войск крымского хана и его сына. Упоминался в отписке и морской поход казаков на 30 стругах, прерванный из-за подхода к Азову крымцов и сражение произошедшее в протоке Каланча.
 Атаман предупреждал царя, что после строительства крепостей, казаки не смогут выходить в море и громить владения крымского хана, а тот с азовцами двинется на казачьи городки, из которых из-за бескормицы многие казаки « … разбрелися от нас на Русь по твоим государевым украинным городам». В связи с чем, Войско Донское било государю челом: «Милосердный государь … пожалуй нас, безпомощных холопей своих, вели, государь, дать нам на помощь своих государевых ратных людей, чтоб нам, холопем твоим, было с кем твою государеву отчину, Черкаской городок и реку всю, держать». 
Взятый в плен азовский татарин Чюрейка, на расспросе показал, что по повелению хана, азовский бей послал под  Черкаск за языками Бутри агу с 56 татарами: «А он де, Чюрейко, в той посылке был с ним же. А из Азова де они поехали на лошадях и с собою везли судно на телеге; и как они приехали к Дону выше Черкаского городка и сели в судно, и ночью рыбных ловцов казаков взяли четырёх человек и на берегу стали на стоянку». Однако татар вскоре обнаружил казачий разъезд и атаковал их. В ходе короткой схватки, казаки зарубили пятерых неприятелей и обратили их в бегство. Впрочем, спасти своих товарищей донцам не удалось: двоих, татары убили и двоих увезли с собой.
 8 августа 1660 г. Алексей Михайлович велел отправить на Дон царские грамоты с требованием свести воровских казаков с Волги и Яика. В случае если они не послушают войсковых увещеваний, то послать на воров свою рать и истребить их. Такая грамота была отправлена на Дон 12 августа: « … и вы б, атаманы и казаки, к тем воровским казакам послали от себя з Дону нарочно кого пригож и от себя к ним отписали, чтоб они от воровства своего отстали и с Моря, и с Яику, и с Волги сошли безо всякого опасенья … а буде они от такова своего воровства не отстанут, и вас ни в чём не послушают, и вы на них пошлёте из Войска многих ратных людей. Надо думать грамота эта, не вызвала особого восторга в Войске, обременённого куда более серьёзными проблемами.
В тот же день, 12 августа, царь отправляет Войску Донскому грамоту. В ней он сообщал донцам о получении 28 июля, их войсковой  отписки, и благодарил их за службу. Он извещал казаков об отправке русских войск на Дон: « И по нашему великого государя указу для промыслу над неприятели посланы на Дон наши великого государя стольники и воеводы Семён и  Иван Хитрово, со многими нашими ратными людьми и с снарядом». Царь велел казакам действовать совместно с русскими войсками, которые вышли из Воронежа стругами 15 июля.
25 августа в Москву прибыла легковая станица атамана Игнатия Серебрянникова, с войсковой отпиской и взятым в плен татарином Рамазаном Мустафой. К сожалению, текст отписки утрачен и до нашего времени не дошёл. Сохранились лишь расспросные речи атамана Серебрянникова и его казаков. Согласно им, в первых числах августа Войско отправило под Азов, за языками 400 казаков в стругах: « … и блиско де Азова взяли де они дву человек Татар. И одного де Татарина срубили, потомучто был ранен больно, а другово Татарина прислали к великому государю из Войска в Москву».  На расспросе пленный татарин назвался рыболовом, взятым в плен у Азова: «А ехали они четыре человека в лотке, возили топоры каменные (?) к Турским людем и к Азовцам, которые ломают камень и лес рубят на городовое дело». По его словам в Азов пришло 32 каторги: «А ратных людей Янычен на всякой каторге человек по двесте и по триста, да и по пол 200 человек гребцов, наёмных людей».
По окончанию всех работ и вооружению крепостей, крымский хан со всем своим войском собирался идти в поход на Украину. А его сын, с нагаями и черкесами, идти громить русские украины, вплоть до Москвы. О русских посланниках в Крыму, Якове Якушкине и Иване Опухтине, татарин ничего не знал.
Тем временем, турки не теряли время даром и приступили к строительству крепостей: « … а бьют под городовые стены сваи, а камень секут за Донцом, на Крымской стороне». Район строительства был окружён плотным кольцом турецких и крымских войск. Крымский хан стоял табором на « … острову, меж Донца и Дона». А его сын, с войском, распологался у Азова, по нагайской стороне». Блокируя таким образом все подходы к месту строительства.
 Войско Донское пыталось несколько раз помешать строительству, однако каждый раз казаки были вынуждены отступать под натиском превосходящих сил неприятелей. Для сдерживания казаков в своих городках, хан применил испытанную тактику; ежедневно его крупные отряды приступали к Главному Войску и другим низовым городкам: «А Крымские де люди под их казачьи городки приходят по тысяче и больши безпрестани, а конские стада и животину отгоняют и дров им сечь и рыбу ловить не дают».
   Русских же полков всё не было. Чтобы сподвигнуть царя и боярскую Думу к принятию более деятельных мер по присылке на Дон войск, казаки пугали их скорым разорением Черкасского городка и своей слабостью: «А нам, холопем твоим, ныне против такова его хана крымского и каторжного турского люду собранья твоей государевой отчины Черкаского города и реки всей оберегать  и держать без твоей государевой милости и помощи не кем и не всилу, а которые, государь, у нас в Войске были нужные люди казаки, и они, ожидаючи твоей государевой службы и рати и твоего государева жалованья денежного и хлебного, от великих нужд и голоду, и наготы многие разбрелись от нас на Русь по твоим государевым украинным городам». Московских же полков не было.
Турки и татары, имея свыше 50000 войск и видя, что донские казаки не получают помощи из Москвы, и не решаются сами атаковать их, активизировали свою деятельность. Магмет Гирей, раз за разом стал отправлять большие партии своей конницы в набеги под Главное Войско и другие казачьи городки, для отгона лошадей и прочего скота. Эти набеги причиняли Войску многие убытки и держали его в постоянном напряжении. Строительство же турецких крепостей шло по плану и полным ходом. 10000 привезённых на Дон венгров волохов и мунтян, работали день и ночь.
Строительство крепостей в донском гирле, весьма беспокоило русское правительство. И 3 сентября Алексей Михайлович отправляет на Дон грамоту, с приказанием продолжить военные действия против крымцов и турок. Но подавляющее превосходство неприятеля, заранее обрекали таковые на неудачу. Царь так же извещал Войско об отпуске на Дон легковой станицы атамана Игнатия Серебряникова. Но не Доном, а через Валуйки, степью. Для этого казакам было выдано дополнительное жалованье, на покупку лошадей.
Русские полки, не смотря на их отпуск из Воронежа 15 июля, до Войска они так и не дошли. Желая поддержать донцов, царь, 14 сентября отправляет на Дон грамоту с подтверждением об отпуске 15 июля 7000 служивых людей воевод Хитрово из Воронежа. Для ускорения движения своих войск, Алексей Михайлович отправляет к воеводам дворянина Луку Уракова, с приказом « … идти к вам в Войско наспех, не мешкая ни за чем, со всеми нашими великого государя ратными людьми». И тут же призывал казаков «промысл чинить» над татарами и не давать им строить крепости.
Чтобы отвлечь часть сил татар и турок, царь отправляет грамоту гетману Юрию Хмельницкому с приказом громить крымские владения: «А от нас, великого государя, Войска Запорожского, к гетману к Юрию Хмельницкому и ко всему Войску Запорожскому в нашей великого государя писано, чтоб он посылал от себя к кошевому атаману, чтоб они с Войском Запорожским над крымскими улусы промысл чинили ж и с вами о том ссылались». Гетман Выговский к этому времени был свергнут и бежал в Польшу, где был вскоре казнён своими бывшими союзниками.
Видя это, Войско Донское отправляет в Москву, 25 сентября 1660 г. легковую станицу Ивана Серебрякова, с войсковой отпиской. 3 октября донцы прибывают в российскую столицу, где на расспросе в Посольском приказе показали: « … крымские люди ставят на Дону, выше устья Каланчи реки по обе стороны да в устье Донца, а только де городов ещё не поставили, а бьют под городовые стены сваи, а камень секут за Донцом на крымской стороне. А крымские де люди под их казачьи городки подходят по тысячи и больши беспрестанно и конские стада и животину отгоняют, дров им сечь и рыбу ловить не дают. … Если бы и теперь ещё подоспели войска твои, государь, то никаким бы образом не дозволили мы врагам нашим смеяться над нами». Кроме этого казаки писали царю, что многие малоимущие казаки « … разбрелись на Русь по украинным городам».
1 октября 1660 г. в Москву, с Дона возвращается дворянин Изединов, привезя с собою войсковую отписку. В ней казаки благодарили государя за присылку жалованья. Извещали о своём походе под Крымские улусы 1 августа и взятие языков, которые на расспросе в Кругу показали: « … пришёл де Крымский хан и салтаны с Крымской ратью, и с ордою Нагайскою, и с Татарскими, и с Темрюкскими черкесы, да ис Царя-города тридцать пять каторг пришлось ж. И хочет де он, Крымский хан, своими с ратными людьми на Дону на усть Каланчи и Донца горотки и башни делать». Впрочем эти сведения к тому времени устарели.
Царская грамота от 3 октября мало чем отличалась от предыдуших, однако в ней появились новые нотки. Алексей Михайлович призывал казаков чинить промысел против турок и татар, лишь в том случае, когда они пойдут войной на казачьи городки или русские украины. Если же нет, казакам запрещалось тревожить азовцев: «А под Азов бы вам не ходить и над Азовом промыслу никакова не чинить тем бы меж нас, великого государя, с Турским султаном не ссрить, и нелюбье не всчалось».
. Русские воеводы прибыли на Дон в октябре, к шапочному разбору: строительство и вооружение турецких крепостей было закончено. В них были введены гарнизоны состоящие из отборных янычар и топчиев, готовые к отражению казачьих приступов.
Между башен, на протоке Каланча, турки протянули железные цепи, запиравшие протоку днём и ночью для вражеских судов. Стены этих башен – крепостей были в окружности 200 сажен, их высота достигала 15 саженям. Каждую из башен защищал гарнизон из 300 человек. Со стороны протоки в каждой башне устанавливались по 6 крупнокалиберных пушек беламез, со стороны суши подступы к ним защищили по 20 пушек шахи. Одна из башен носила название «Шахи» - башня шаха (султана), вторая – «Султание» - башня матери султана. Казаки же их называли Каланчами, так же как и их предшественниц. Напротив Азова была  так же  возведена крепость с 4 башнями и гарнизоном в 500 человек, известная у турок как «Сед  - Ислам» - щит ислама. На Дону и в России её называли Лютиком или Донецкой крепостью. Ещё одна протока «Казачий Ерик», по которой казаки могли выйти в море, была завалена камнями и засыпана землёй.
Закончив строительство крепостей, турки и татары сочли донское гирло наглухо запечатанным для донских казаков. Русские воеводы Семён и Иван Хитрово, построив укреплённый лагерь невдалеке от Главного Войска, не решались предпринять какие либо серьёзные боевые действия против Азова и построенных османами крепостей и осаждать их зимой, не смотря на то, что крымский хан ушёл со всей ордой на зимовку в Крым. Однако донские казаки придерживались другого мнения, но не смогли переубедить воевод. Большая часть казаков так же разошлась по своим городкам. Оставшиеся в Черкасске казаки с «охотниками» из служилых людей, общим числом в 1000 человек, ходили сушей и доном, стругами, к Азову и разорили его окрестности, взяв несколько языков. Кроме этого несколько казачьих отрядов ходили за языками к Каланчам.
В двадцатых числах ноября в Черкасск прибыли 400 больших стругов, построенных по государеву указу в русских украинных городах. 23 ноября атаманы и казаки начали обследование стругов и пришли к выводу, что подавляющее большинство из них малопригодны для морского плавания: « … деланы в лесу мёрзлом и сыром и дюже узки и шатки: на морской ход не згодятца». Из 400 стругов донские атаманы и казаки выбрали только 40 или 50, более или мение пригодных для морских походов: « … да и те струги надобна оказалась многая переделка».
Кирилл Петров был вызван в Круг, где пояснил, что «государев дворянин» Владимир Еропкин, игнорируя построенные казаками образцы стругов, приказал плотникам делать струги наскоро, из мёрзлого сырого леса « … в два дни струг», тогда как казаки строят струги летом. Хотя, скорее всего, сами казаки-мастера смотрели сквозь пальцы на плохую работу плотников. Объяснение не удовлетворило Круг, многие казки обвиняли Кирилла Петрова во всех смертных грехах, и по всей видимости многие обвинения были справедливы. По воле Круга в Москву было решено отправить легковую станицу во главе с атаманом Иваном Степановым: « … для выяснения дела» и « … оправдания перед государем». Атаман Петров не вынеся позора, тут же в Кругу покончил жизнь самоубийством не дожидаясь окончания следствия: « … зарезался сам себя ножём до смерти».
Не смотря на все жёсткие прошлогодние меры предпринятые Войском Донским по отношению к воровским казакам и разрушению городка Рига, разбои и грабежи, творимые донскими казаками, существенно не уменьшились. Всё это происходило в основном из за строительства турками в донском гирле своих крепостей, которые блокировали выход в Азовское и Черное моря. Добычу стало безопасней и легче брать на Волге, Яике и Каспии. Донцы не переставали жаловаться царю на тяготы и бескормицу: «Теперь у нас на Дону добычи ни какой нет, на море ходить стало нельзя, реку Дон и Донец с нижнего устья хан закрепил, государева жалованья на год не станет».
Летом 1660 г. несколько ватаг атамана Парфёна Иванова сеяли ужас и разорение от Царицына до Чёрного Яра и Астрахани, грабя купеческие и посольские суда, рыбоспетные заводы и учуги. Атаман Иванов, чувствуя себя полным хозяином Волги, стал рассылать купцам и торговым людям грамоты, требуя от них по сути дела дани: « … буде они хотят не разорены быть, чтоб к ним присылали запас: вино, и мёд, и муку, и порох, и свинец, уграживая им и хваляся всякое зло над ними чинить». Для увеличения численности своих ватаг, казаки силой забирали с собой рабочих и рыболовов. Спустившись в Каспийское море, казаки устремились к берегам Персии. Другие их отряды вышли в Яик.
Грамота атамана Парфёна Иванова торговому человеку Ивану Турченину, с требованием запасов: «От атамана Парфения Ивановича и от всего Войска Донского и Яицкого Ивану Турченину. Были атаманы-молотцы на твоём учюге, и на учюге твоём ничего нет. И приказали атаманы-молотцы выслать 50 вёдер вина, 10 пуд патоки, 50 мехов пшеничной муки, да хемли и опоки, что серебро льют. А вышли де на Четыре Бугры; а буде не вышлешь, и атаманы-молотцы хотят оба учюги выжечь у Вару и у Рустубу; да и насадом вашим по Волге не ходить. А буде ты, Иван, станешь бити челом воеводе, и ты на нас не пеняй».
В конце ноября 1660 г. Войско отправило в Москву зимовую станицу атамана Логина Семёнова и есаула Исая Осипова, с войсковой отпиской, челобитной и двумя пленными татарами. Казаки прибыли в Москву 7 декабря и были тотчас приняты в Посольском приказе. В отписке донцы ещё раз извещали царя о получении жалования с дворянином Изъединовым и зимовой станицей атамана Осипова: « … три тысечи рублей да хлебных запасов две тысечи четвертей, сукон анбурских сто поставов да двести пуд зелья ручного и пушечнаго, сто пуд свинцу». С атаманами Фёдором Буданом и Фролом Минаевым, войско получило дополнительное жалованье – ещё тысячу четвертей ржаной муки.
После устройства россиянами укреплённого лагеря, казаки предложили воеводам совершить поход под Азов, за языками, на что те дали согласие: « … ходили под Азов степью конная и пешая, а судовая рать под башни для прямые ведомости и для Языков всем Войском». Вместе с донцами в поход вышло 900 стрельцов полка воеводы Семёна Хитрово, под командой стрелецкого головы Никиты Десятова, майора Иова Андреев и капитана Ивана Ушакова: « … и пришли мы, холопи твои, под город Азов и в посаде многих побили, и языков поимали, и посад под городом Азовом выжгли, а нас, холопей твоих, на том бою ранено казаков дватцеть человек». Двух взятых в этом деле пленных татар, Войско отправило для расспросов в Москву с зимовой станицей.
В войсковой челобитной казаки, ссылаясь на постоянные приходы к Войску крымцов и азовцев, и их осадное сидение, за время которого они «пропили и проели» предыдущее государево жалованье, просили их пожаловать новым: «Милосердный государь, царь … пожалуй нас, холопей своих, для своего государева многолетнаго здоровья и нашу службу и кровь  и за осадное нужнее голодное терпение своим государевым жалованьем денежным и хлебными запас, и порохом, и свинцом, и сукнами».
Кроме всего прочего, атаман Яковлев извещал царя о недовозе Войску Донскому жалованья в 300 четвертей, посланных казакам с атманами Буданом и Минаевым. Так как стругов им было выделено мало, а Дон из-за засухи обмелел, 300 четвертей из 1000 были оставлены на хранение в Борщевском монастыре. 
На момент отправки зимовой станицы в Москву, согласно расспросным речам атамана Логина Семёнова, было 3000 казаков: «А в Войске де у них с запасом скудно, потому что с украйны с запасы к ним стругами не бывают». Казаки, не смотря на приход русских войск, идти на приступ турецких крепостей не стали, опасаясь возвращения крымского хана. Они извещали Алексея Михайловича, что весной 1661 г. казаки и служилые люди пойдут на приступ турецких крепостей: «А в Войске де при них говорили, что де ныне тех крепостей разорять не коли и опасаясь прихода крымского, чтоб в приход пушечными запасы в Войске было не скудно, а тех де крепостей, оприч наряда (пушек) разорить не чем, я чтоб де с весны рано, до травы, собрав всё Войско Донское, и с государевыми людьми идти на те крепости и разорять их снарядом, стругами и сухим путём, покамест крымскому за конным кормом нельзе будет на выручку притти».
Тем временем калмыки, воспользовавшись тем, что основные силы крымцов и нагаев были сосредоточены под Азовом, « … приходили на Нагайские на Асланбековы улусы Меньшого Нагаю Колмаки и их воевали и стада отгоняли дважды».
Грабежи и бесчинства способствовали прекращению всякой торговли с Персией и принесли казне и торговым людям громадные убытки. Узнав о столь нетерпимом положении вещей на Волге и Каспии, Алексей Михайлович отправляет 5 декабря 1660 г. грамоту на Дон, атаманам и казакам: «И ныне били челом нам, великому государю, гости разных городов торговые люди у которых промыслы в Астрахани и в Казылбаши на откупу наши, великого государя, учуги и рыбные ловли, что де воровские казаки на море персидского шаха и купчин и всяких торговых людей разбивают и грабят, и их, гостей наших и торговых людей, около Астрахани учуги на Волге громят и разоряют, и вперёд всяким злом хвалятся, и многих к себе воров вновь призывают, и иных работных людей у промыслов с собою в воровство на силу емлют. … и вы б, атаманы и казаки, по прежнему и по сему великого государя указу, на Волге и на море к тем воровским казакам посылают от себя из Войска кого пригож и велели их от того воровства уговорить, чтоб они от того своего воровства отстали … а буде они от того своего воровства не отстанут и в том вас не послушают, и вы б, атаманы и казаки послали на них от себя ратных людей и велели над ними чинить промысл, чтоб их тем от воровства усмирить».
Войско, заслушав в Кругу государеву грамоту, решило в 1661 г. послать в верховые городки и далее на Волгу и Яик, атаманов Висилия  Гладкова и Фрола Минаева. К сожалению, об их прибывании в верховых городках, автор найти не смог. Но судя по тому, что масштабные разбои донских казаков на Волге, Яике и Каспийском море прекратились вплоть до 1667 г., миссию их можно считать успешной. Москва, со своей стороны, обеспокоенная ростом воровства и разбоев, усилила стрелецкие гарнизоны в Саратове, Царицыне, Чёрном Яру, Астрахани и Симбирске. Однако как показали дальнейшие события, этих мер оказалось недостаточно. К тому же дисциплина и порядок в стрелецких полках, удалённых от Москвы стала неуклонно падать.
20 декабря в Москву прибыла легковая станица Ивана Степанова и есаула Свирида Герасимова с войсковой отпиской. В отписке войсковой атаман Яковлев извещал царя о удачном походе казаков под Азов 15 ноября для взятия языков. Несколько взятых в плен татар сообщили о подготовке крымского хана к зимнему походу на Украину. Куда, ещё в сентябре, с войском, ушёл один из его сыновей: «А один царевич и пошёл де к Ляхом на помощь в месяце сентябре, а с ним де тысеч з дватцеть и больши». Далее атаман жаловался на беспрестанные набеги на Войско азовцев и крымцов: «А Турские, государь, и Крымские, и Азовские воинские люди безпрестанно на нас, холопей твоих, и на твоих государевых ратных людей войною приходят и многую шкоту нам, холопем твоим, и ратным людем изгоном чинят, побивают и в плен емлют». По словам языков, и бежавших из Азова невольников, турецкий султан повелел, весной 1661 г. построить ещё одну крепость на Донце.
Связанно это было с тем, что крымцы и нагаи в предыдущих своих набегах, угнали у казаков почти всех лошадей. И теперь донцы не могли эффективно отражать атаки непреятелей, а потому просили царя прислать на Дон конницу: «А и впредь государь нам, холопем твоим, и твоим государевым ратным людем, пехота без твоих государевых конных людей быть не уметь».
Писал государю атаман Яковлев и о непригодности морских стругов, сделанных в русских украинных городах, обвиняя в том возглавлявшего постройку судов дворянина Еропкина: «А которые де, государь, плотники не зделают струга в два дни, и тем де он плотником Володимер Еропкин велел чинить наказанье большое; а у нас, государь, делают недели по две и больши струг».
1661 г.       Тем временем положение на Дону стало осложняться недостатком продовольствия. Так как купцы и промышленники, из русских украинных городов прекратили его подвоз из-за участившихся набегов крымцов и нагаев, то и дело приступавших к казачьим городкам всё лето и осень. Усиленного государева жалованья хлебными запасами, было крайне мало для всего Войска. Так 3000 четвертей хлеба хватило бы на годовой прокорм 3000 человек, тогда как казаков в Войске, вместе с семьями, было на порядок больше. Оттого казаки в своей войсковой отписке, присланной 20 декабря прошлого года писали:  «А как де стало на Дону Войско быть и таково де утеснения им ни коли не бывало, что им ныне для промыслов своих ходить никуды нельзя, и многие де без промыслов с Дону от них разбредутся».
Алексей Михайлович внял жалобам донских казаков, вынужденных отказаться от морских походов, из-за постройки в донском гирле турецких крепостей. Поэтому он 2 января, рассмотрев войсковую челобитную, велел отпустить Войску Донскому усиленное жалованье: 7000 рублей медью, 5000 четвертей хлеба, 200 половинок гамбургских сукон, 200 пудов пороха и 100 пудов свинца. Кроме этого, по пути на Дон, на струги было указано взять 300 четвертей хлебных запасов, оставленных в прошлом году в Борщёвском монастыре.
И 10 января Алексей Михайлович отправляет Войску Донскому грамоту, в которой русский самодержец извещал донцов о получении войсковой отписки и своём решении послать на Дон усиленное жалованье. Кроме того, царь призывал казаков верно ему служить, «борониться» от набегов турок и татар, « … и над крепостьми, которые крепости на Дону и на Колонче ново крымские люди учинили, промысл как мошно учинити; и на наши великого государя украинные городы про походы Крымских людей проведывати и нам, великому государю, ведомо лёхкими станицы чинити».
Государево жалованье было отправлено на Дон « … с елчанином Воином Лазаревым да с станичники ваши, с атаманом с Логином Семёновым с товарыщи». Однако даже такое жалованье, без других промыслов (морских и сухопутных походов, охоты и рыбной ловли), обрекало казаков на нищету  и полуголодное существование, ставлю их в полную зависимость от Москвы. Такое положение было нетерпимо и неприемлемо для донцов и они деятельно искали выход из этого гибельного тупика.
15 февраля царь отправляет на Дон грамоту о посылке жалованья: «И мы, великий государь, вас, атаманов и казаков, пожаловали, указали к вам послати нашего великого государя жалованья с Ельчанином, с Логином Семёновым с товарыщи. … И вы б, атаманы и казаки, видя нашего государя к себе милость и жалованье, нам великому государю служили».
Между тем крымские татары, соединившись с нагаями и темрюцкими черкесами, в числе несколько тысяч, внезапно приступили к обнесённому земляным валом лагерю русских воевод Хитрово, в надежде взять его изгоном. Однако не смотря на беспечность россиян, татарам не удалось сходу ворваться в лагерь. Завязался отчаянный бой. Казаки бывшие в Черкасском городке, лежавшем в полуверсте от русского стана, услышав шум боя, тот час выступили на помощь воеводам и в жестокой схватке опрокинули противника и погнали его к Азову, нещадно его истребляя.
Справившись с одной напастью, казакам стало известно о грядущих. Со слов взятых в плен «языков», турецкий султан Мехмед, весной 1661 г. собирался послать на Дон каторги с янычарами и строителями, для возведения ещё одной крепости в донском гирле. Крымский хан в свою очередь слал гонцов на Кубань к нагаям, призывая их идти на Дон, громить донских казаков. Нагаи, желая отомстить донцам за свои поражения, стали вооружаться и деятельно готовиться к походу.
Тем временем в российских полках воевод Хитрово начался  разброд и шатание из за недостатка продовольствия и топлива. Начавшийся ропот перерос в открытый бунт и неповиновение. Подняв знамёна, часть стрельцов и других ратных людей своевольно покинули лагерь и двинулись в Россию. Однако вскоре они были остановлены казаками и стрельцами оставшимися верными присяге и возвращены в лагерь. Но и после этого, волнения не прекращались вплоть до весны, когда на Дон прибыли будары с государевым жалованьем и припасами для россиян. А пока служилые люди мелкими партиями продолжали уходить в украинные города, не выдержав тягот службы на Дону. Это продолжалось не смотря на то, что в украинных городах воеводы нещадно били батогами беглецов.
Для осады Каланчей и Лютика, войску Донскому требовались дополнительные запасы пороха и пушечных ядер. Для их получения в Москву была отправлена ещё одна легковая станица, с челобитной Алексею Михайловичу. В самом Черкасске и в близлежащих городках ремонтировались и оснащались струги, изготавливались штурмовые лестницы. Мелкие партии донцов продолжали вести усиленную разведку, захватывая языков и изучая подступы к турецким крепостям, высматривая их слабые места.
В марте 1661 г. казаки съехавшись в Главное Войско и сойдясь в Круг, по общему совету с воеводами Хитрово, решили идти к Донецкой крепости (Лютику) и взять его приступом, до прихода из Крыма хана с ордой. Соединённые силы Войска и русских воевод выступили в поход 9 марта. Однако у осаждавших был явный недостаток в артиллерии и боевых припасах к ней. Так как государево жалованье должно было прибыть в Черкасск только после вскрытия Дона. Кроме того под крепость нельзя было подвести подкопы из за близости грунтовых вод. Поэтому приступ начался после недолгой осады и обстрела Лютика.
Казаки и россияне бросились к крепости. Преодолев ров под жестоким огнём турок, они начали взбираться на стены и башни крепости. Забравшись на кровли башен, казаки стали их разламывать, чтобы забраться внутрь. Но здесь произошло непредвиденное: Воевода Иван Хитрово, по невыясненной причине « … велел от того города прочь отступить твоим государевым ратным людем, и те твои государевы ратные люди от того города по его, Ивана Хитрова присылке пошли прочь». Так удачно начатый штурм закончился провалом. Ободрённые отступлением россиян, турки воспряли духом, и сбросили поражённых изменой казаков с башен.
Потеряв 50(?) человек убитыми и 83 ранеными, Войско Донское отошло в Черкасск. Казаки негодовали на нерешительность и трусость стольника Ивана Хитрово, но ничего поделать не могли. Сидевшие в осаде турки, по некоторым данным потеряли 24 человека убитым и около 100 ранеными. Время для дальнейшей осады Лютика было упущено. Началась весенняя распутица и большой разлив вешних вод, воспрепятствовавшие казакам в их замыслах. К тому же, сведения полученные у языков, не внушали донцам оптимизма. К Азову подходили всё новые и новые силы турок и татар, которые должны были якобы прикрывать строительство двух новых крепостей. Одной у верхнего устья Мёртвого Донца, другой в устье реки Темерник. Подобные планы крайне беспокоили казаков, и в начале апреля в Москву была отправлена легковая станица с отпиской о донских делах, где описывался неудачный поход на Лютик, в печальном исходе которого казаки обвиняли Ивана Хитрово. Писали, что Лютик и Каланчинские башни, взять нет возможности, из-за их низменного расположения и отсутствия тяжёлых осадных пушек. А так же сообщали о скором строительстве двух новых крепостей и усиления гарнизонов действующих. Казаки просили Алексея Михайловича прислать новые пушки и дополнительные войска. Так как у воевод Хитрово, из за их нерадивости и плохого снабжения, в строю осталось 3000 человек.
1 апреля воронежский воевода Иван Солнцев отправил в Войско Донское, на лёгком струге, казака Павла Чекунова с товарищем, с известием о пожаловании донцам государева жалования и о его скорой отправке.
16 апреля 1660 г. Войско Донское отправило в Москву легковую станицу атамана Дмитрия Свищёва (Афанасьева) и есаула Марка Иванова, с войсковой отпиской. В отписке казаки извещали Алексея Михайловича о совместных неудачных действиях Войска и направленных на Дон царских стольников, воевод Хитрово, под Лютиком. Сообщали они и о присылке калмыцким тайшой Дайчином, сыном его Манчиком, и всеми калмыцкими и едманскими (едисанскими?) мурзами, посольства во главе с мурзой Бахтыром (Баатыром) Янгильдеевым, для переговоров и заключения мирного договора. Как сообщали казаки, мирный договор был заключен и калмыки дали шерть верно служить великому государю и принять его подданство. Кроме того, калмыки, в знак верности своему слову, дали казакам двух знатных аманатов. По решению Круга, для подтверждения  договора, к тайше Дайчину были отправлены знатные казаки: Фёдор Будан и Степан Разин. Вместе с ними были отпущены и попавшие ранее в плен калмыки.
Писали донцы и о посылке к воровским казакам, бесчинствующим на Волге, двух старшин, Фрола Минаева и Василия Никитина: « … и велели гих, воров, уговаривать всякими мерами, чтоб они с моря и с Яику сошли и от воровства своего перестали, и вину б оне свою к тебе великому государю, принесли, и шли б на твою государеву службу к нам на Дон сее весны с нашими посыльщиками вместе». В конце войсковой отписки шёл поимённый список казаков, погибших и раненых при неудачном штурме турецкой крепости.
На расспросе в Посольском приказе, атаман Свищёв сообщил, что в марте, на Круг, в Главное Войско, съедутся многие атаманы и казаки со всех городков. Сколько всего соберётся казаков в Черуаске, Свищёв не знал. Сами же донцы, как впрочем и русские ратные люди, испытывают недостаток в продовольствии и одежде: « … а хлебными де запасы и платьев в Войске и государевы ратные люди гораздо скудны». Часть служилых людей, из-за этого попыталась уйти в русские украинные города, но были возвращены. По словам атамана, небольшие отряды конных азовцев, неоднократно подступали к Черкаскому городку, не причинив казакам особого вреда. В связи с тем, что в Войске практически не осталось лошадей, донцы не могли преследовать неприятелей.    
27 апреля Войско отправило в Москву ещё одну легковую станицу атамана Парфёна Фёдорова, с которой отправили в столицу войсковую отписку о крымских вестях и взятого в плен крымского татарина, для расспросов.
28 апреля Алексей Михайлович рассмотрел две войсковых челобитных. Первую челобитную войскового атамана Корнея Яковлева и казаков раненых при штурме Донецкого городка (Лютика). В ней атаман, сам раненый на приступе, просил пожаловать их жалованьем за пролитую кровь: « … а за нашо слушбишко, и за кровь, и за раны твоим государевым жалованьем не пожалованы». И вторую, о посылке на Дон ядер: «Да они ж, атаманы и казаки, бьют челом великому государю, чтоб великий государь пожаловал ко 6 пушкам железным, которые по его великого государя куазу присланы к ним на Дон с Тулы, о ядрах весом 7 и в 8, и в 10 гривенок, сколько великий государь пожалует».
Решение по этим челобитным было принято 30 апреля; царь указал приказу Казанского Дворца послать на Дон, « … атаману Корнилу Яковлеву за рану 5 рублёв, а рядовым 82 человекам по 2 рубли человеку … послать 300 ядер против челобитья их весом, по 100 ядер». Деньги раненым казакам должны были дать по «росписи» бывшие на Дону стольники Хитрово.
Станица прибыла в Москву в начале мая 1661 г.. Она была благосклонно встречена в Посольском приказе. Получив войсковую отписку, присланную с легковой станицей атамана Д. Свищева, Алексей Михайлович отправил на Дон 3 мая 1660 г., благодарственную грамоту « … с изъявлением похвалы за их службу с воеводой Хитрово и за мир заключённый с калмыцкими тайшами». Далее царь уведомлял казаков о присылке им ядер к пушкам, о которых казаки били челом в своей отписке от 16 апреля: « … велели к вам послать по вашему челобитью 100 ядер весом по семь гривенок, 100 ж ядер по осьми гривенок, 100 ядер по десяти гривенок ядро». Кроме этого, царь призывал Войско Донское и далее промышлять над Крымом, вместе с его стольниками Хитрово, а так же известить его о подтверждении договора калмыцким тайшой. Царская грамота была отправлена на Дон вместе с легковой станицей атамана Дмитрия Свищёва.
27 апреля в Москву прибыла вторая легковая казачья станица атамана Парфёна Фёдорова с войсковой отпиской и с взятым в плен крымским татарином Янышем. В отписке казаки сообщали царю, что 2 апреля Войско посылало под крымские улусы сильный отряд казаков, для взятия языков. У урочища Тотьмак донцам удалось взять в плен несколько татар. На расспросе в Кругу они показали, что в мае хан собирается идти в поход на Россию вместе с поляками и украинским гетманом Юрием Хмельницким, по примеру своих предшественников переметнувшихся на сторону врагов России. 
Получив войсковую отписку, Алексей Михайлович отправил 14 мая на Дон свою грамоту. В ней он благодарил казаков за присылку в Москву крымских вестей и одного из взятых в плен татар, для расспросов. А так же извещал их об отправке на Дон 300 ядер, вместе с легковой станицей атамана Ф. Парфёнова. В конце грамоты он призывал донцов и далее верно ему служить, сообщая о планах и намерения крымского хана, калги и нуредина.
Не смотря на своевременный указ об отправке хлебных запасов на Дон, воеводы, как это часто бывало, вовремя хлеб в Воронеж не доставили. Нам это становится известно из отписки воронежского воеводы Ивана Солнцева от 10 мая: «И по твоему государеву указу, из городов изс Козлова, и ис Тонбова, из Рязского воеводы, из Сокольска, из Доброго Городища князь Никита Дулов хлебных запасов и Иван Романчюков судов ко мне, холопу твоему, на Воронеж апреля по число не присыловали.» В этот же день Алексей Михайлович отправил «память» в Разряд, окольничему Ивану Гарвенёву и думным дьякам Заборовскому, Брехову и Зыкову, о посылке грамот воеводам, о скорейшей отправке хлебных запасов в Воронеж.
Незадолго до этих событий, в феврале 1661 г. в Черкасск прибыло калмыцкое посольство, для заключения союза с казаками. Владетель калмыков тайша Дайчин и его сын Мончик прислали в Войско своего посла мурзу Баатыршу Янгельдеева  с богатыми подарками. Незадолго до этого калмыки прикочевали из за Волги в поисках убежища в пределах России и Дона. К тому же они считали казаков союзниками и покровителями со времён Ермака, поддержавшего в своё время тайшу Албая в войне с киргизами и защитившего их улусы от татарских набегов. Впрочем это не мешало многим калмыцким владетелям прикочевавшим на Дон, совершать набеги на казачьи городки. Баатыр Яндельгеев заявил о готовности калмыков находиться в вечном подданстве у России и её государя. Кроме этого калмыцкий посол предлагал заключить с Войском Донским мир и союз, и помогать друг другу в войне с нагаями и крымцами.
Казакам это предложение пришлось по душе, договор был заключён и скреплён присягой. По обычаю степных народов, калмыки в качестве залога верности своему слову, оставили в Главном Войске двух знатных заложников-аманатов и отбыли в свои кочевья 20 февраля 1661 г.. Вместе с калмыцким посольством, войсковой атаман отправил для дальнейших переговоров донское посольство, во главе с атаманами Фёдором Буданом и Степаном Разиным. Будущий предводитель крестьянского восстания проявил во время переговоров дипломатические способности, что в значительной мере повлияло на их исход. Прибыв в калмыцкие и едисанские кочевья, войсковые послы были с честью приняты тайшами и родовой знатью. Будан и Разин обратились к калмыкам идти вместе на крымских и нагайских татар войной. Те ответили согласием и тайша дайчин отправил вместе с ними на Дон 500 всадников, под командой мурзы Чакула.
В Черкасске новых союзников встретили с почётом, все «начальные» люди получили богатые подарки. Соединившись с казаками, под общим командованием Корнилы Яковлева, калмыки двинулись к Азову, на кочевавшие вблизи его нагайские улусы: «И с теми де калмыки ходили из Войска атаман Корнило Яковлев и государевы воеводы, с ратными людьми к Азову на нагайские улусы, и из Азова де азовцы пришли к нагайцам на помочь, и с ними бой у них был, и калмыки де на том бою бились радетельно; и бой де у них лучной, да копейной; и на том де бою нагайских и азовских людей побили больши 500 человек, да взяли в полон с 500 же человек, да отбили русского полону больше 100 человек». Стремясь закрепить дружбу и союз с калмыками, казаки, по общему приговору, передали им весь захваченный полон. А так же всех освобождённых русских пленников, чтобы идущее в Москву калмыцкое посольство передало их, от себя царю, « … чтобы де им (калмыкам) вперёд было повадно на крымские улусы ходить».
Калмыки со своей стороны дали Войску слово, что будут обходиться с освобождёнными россиянами как со своими гостями. С этого времени калмыки стали без опасения кочевать в степях между Волгой и Доном, вытеснив от туда часть нагаев. Однако вскоре эта дружба была нарушена из за многочисленных взаимных обид.
В этом же 1661 году калмыцкие тайши и весь народ, в присутствии князя Каспулата Черкасского и дьяка Горохова, дали шерть верности и объявили себя подданными русского царя. Калмыцкие тайши, видя благосклонное к себе отношение казачества, приняли самое деятельное участвие в войне с нагаями и крымскими татарами. Ходили под Перекоп, громить татарские улусы, отгонять  у них лошадей и другой скот. В этих набегах их поддерживали казаки и остатки русских полков воевод Хитрово. Об этом нам становится известно из отписки в Москву: « … слышно было в Войске от бывшего в Астрахани казака, что Дайчин тайша приготовил 6000 калмык и 2000 нагайцев для похода на Дон, для удержания крымских татар от нападений на Черкасский городок и российские войска расположенные близь оного».
Атаман Карнила Яковлев, довольный успехом заключённого союза с калмыцкой ордой, отправил в Москву легковую станицу с известием об этом, и о готовности калмыков принять русское подданство. Из Посольского приказа на Дон вскоре прибыла похвальная грамота в адрес Войска Донского и Корнилы Яковлева.
16 июня воронежский воевода Иван Солнцев отпустил на Дон суда с государевым жалованьем, сопровождаемые дворянином Воином Лазаревым и зимовой станицей атамана Логвина Семёнова: « … а Ельчанина Воина Лозарева и Донских стоничников, отомана Логвина Семёнова с товарыщи, с твоею великого государя денежною и з зелейною, и з свинцовою казною, и с сукнами, и с полными хлебными зопасы, с Воронежа на Дон отпустил июня в 16 день». Отписка воеводы об отпуске жалованья, была получена в Москве 2 июля.
Впрочем отпуск государева жалованья мог произойти и раньше, однако многие морские струги, построенные в русских украинных городах, оказались не годными не только для морского  плаванья, но и речного. Сделанные кое как, они не подлежали даже ремонту. Казаки отказались их брать и воеводе пришлось закупать дощаники, и лёгкие однодревные струги.
31 мая 1661 г. Войско Донское отправило в Москву легковую станицу, во главе со знатным старшиной Михаилом Самарениным есаулом Иваном Григорьевым. Казаки привезли в Москву войсковую отписку, в которой войсковой атаман Яковлев сообщал о походе 15 мая 30 донцов, под командой атамана Самаренина, в Крымскую степь за языками: «В нынешнем, государь, во 169 году майя в 15 день посылали мы, холопи твои, своих Донских казаков и Татар под Крым для языков, … и под Крымом у Перекопу Крымских людей взяли». Взятые в плен татары принадлежали к улусу Сулук мурзы, и искали вместе с ним двух бежавших черкасских полонянок. У Черного Колодезя, на Ржаном поле, татары столкнулись с отрядом атамана Самаренина, где и попали в плен.
На расспросе в Круге, татары подтвердили известия о намерении крымского хана идти летом этого года, после Курбан Байрама, против запорожских казаков, оставшихся верными союзу с Россией. В случае если запорожцы перейдут на сторону гетмана Юрия Хмельницкого, хан собирался с поляками идти в поход на Россию. Для этого хан посылал гонцов к нагайским мурзам с повелением быть готовыми к походу и выступить по первому его зову. Один из взятых в плен, татарин Курман или Курмаш, был отправлен в Москву вместе с легковой станицей атамана Самаренина. Казачья станица прибыла в Москву 17 июня.
Часть нагайских мурз, выполняя повеление хана, переправились со своими улусами через Днепр и стали кочевать у Белых вод, другие у Молочных вод: «А Нагайские де мурзы Уракова родства Исук мурза да Кучюк мурза и иные мурзы с улусными людьми, да Большого Нагаю Тохтанчюк мурза, да Адиль мурза с улусными людьми, перешед Днепр, кочюют на Белых водах, блиско к Белогородцким местам. А Казы мурза Ураков да Слук мурза, и иные мурзы их родства с улусными людьми кочюють на Молочных Водах». Одни татары Казыева улуса, в недавнем прошлом злейшие враги россиян, по словам языка, не только не готовятся к походу на Россию, но и собираются с ней замириться. И аталык Калабузан поехал в русские украинные города, не только для выкупа своих соплеменников попавших в плен в прошлом году, но и для заключения мира.
На расспросе в Посольском приказе атаман Самаренин сообщил, что их товарищи, посланные к калмыцким тайшам, для подтверждения мира и « … к воровским казаком уговаривать, чтоб те казаки от воровства отстали и шли на Дон», в Войско ещё не вернулись. По словам атамана, после завершения в прошлом году строительства турками крепостей, их флот, возвращаясь в Стамбул, попал в сильнейший шторм: « … и тех де катарг 33 катарги на море совсем потопли, только де в Царь-Город пришло 2 катарги».
В связи с сильным разливом Дона, казаки весной к турецким крепостям более не приступали, ограничиваясь разведкой и взятием языков. В одной из таких вылазок: « … взяли де те посыльщики на рыбной ловле Кафинцев на комягах четырёх человек Татар. И те Татаровя в роспросе в Войске им сказали, что прислано де в Азов ис Крымк Керчинской Мулла ага, а с ним Крымских Татар человек с 400». Хан дал Мулле грамоты к нагайским мурзам и черкесским князьям, с повелением идти для охраны Азова и турецких крепостей. Однако те отказались повиноваться, заявив аге: « … нам де ныне самим до себя» есть дела.
По сведениям верховых казаков, « … Калмыцкие Дайчин тайша з детьми кочуют блиско Астрахани, а к походу де изготовлено у них 6000 человек Калмыков да 2000 Нагайцов. И те де сказывают, что будут к ним на Дон, и хотят вместе з Донскими атаманы и казаки чинить над Крымом промысл». Однако ни каких официальных грамот в Войско, от калмыков или астраханского воеводы не приходило.
Через 10 дней (27 июня), Войско отправляет в Москву ещё одну легковую станицу атамана Ивана Савельева и есаула Якова Васильева, с войсковой отпиской. В ней войсковой атаман Корнила Яковлев сообщал, что « … ходили конными и пешими людьми для языков под Азов и азовскую заставу взяли». На расспросе в Кругу, взятые под Азовом татары показали, что крымский хан собирается идти войной на Россию. Для этого он отправил одного из своих сыновей « … в Темрюк, и в Атаман (Тамань), и в Нагаи для ради собранья многих воинских людей, и быть де ему, Крымскому царевичу, и с теми воинскими людьми, под город Азов». В случае если прибыв под Азов, он узнает от взятых в плен языков, что русские войска в этом году на Дон не придут, ему было велено идти в поход на Россию. Казаки сочли полученные от взятых языков сведения весьма важными и отправили одного из взятых в плен татар, Токолая, в Москву вместе со станицей атамана Савельева.
Далее казаки, в своей отписке обвиняли воеводу Ивана Хитрово в провале штурма турецкой крепости. Когда он, в разгар успешного приступа, велел вверенным ему войскам отступать, называя казаков изменниками, чем обрёк дело на провал. Донцы выражали по этому поводу своё негодование и писали, что вместе им с Иваном Хитрово не служить.
По совам атамана Савельева, гарнизон Азова был сокращён султаном и составлял всего 1000 янычар и 400 татар. В башнях, как сообщалось ранее, располагалось по 300 человек и в Лютике 500. Турецкие крепости, построенные в болотистом донском гирле, были плохо приспособлены к проживанию. В результате чего, весной, из-за сырости, недостатка продовольствия и чистой воды, в них вспыхнули эпидемии, и умерло несколько сот человек. Так что султану пришлось в мае месяце отправлять для пополнения их гарнизонов 500 янычар.
Весной туркам удалось взять в плен донского казака, который на расспросе показал, что летом к Азову, на помощь казакам подойдут калмыки и астраханские служилые люди. Это вызвало обеспокоенность турок, которые отправили пленника к хану в Бахчисарай. Тот в свою очередь послал к темрюцким черкесам и нагаям своего сына, для отражения россиян.   
Получив войсковую отписку, Алексей Михайлович, обеспокоился раздорами между его воеводой и казаками. Так как в предидущей отписке, присланной со станицей атамана Афанасьева, казаки на воеводу не жаловались. По всей видимости между ними произошла крупная ссора. И царь, стараясь сгладить разногласия между враждующими сторонами, призывал донцов служить ему по прежнему. А сыск по делу произойдёт после возвращения воевод в Россию: «И вам бы, атаманом и казаком, с нашими великого государя стольники и воеводы и с нашими ратными людьми, оставя ссоры, быти в совете».
Однако, как говориться: нет дыма без огня. И Алексей Михайлович, предполагая, что доля вины в раздорах с казаками лежит на воеводе Хитрово, отправляет ему 14 июля грамоту с выговором, приказывая действовать совместно с казаками: «И буде так, и то ты делаешь негораздо: по нашему великого государя указу велено вам нашему великого государя делом промышляти заодно и быти в совете … и с атаманы и казаки совете имети о наших великого государя делах безо всякие вражды и ссоры, чтоб в том вашем несоединенье и ссоре наши великого государя воинским делом какие помешки и порухи не учинилось». Эта грамота была отправлена на Дон с атаманом Самарениным.
 
В своей очередной грамоте от 21 июля 1661 г., царь благодарил казаков за присылку вестей, но тут же делал выговор за возникшие разногласия между ними и воеводами. И призывал казаков не обострять отношений с воеводой Иваном Хитрово, обещая произвести дознание, по возвращении воеводы в Москву. Во второй своей грамоте, датированной 21 июля, Алексей Михайлович извещал казаков о прибытии  в Москву калмыцкого посольства во главе с Зайсан Тарханом, привёзшим от тайши Дайчина грамоту. В которой он, и другие тайши  подтверждали своё подданство русскому царю: « … они Калмыцкие Дайчин, да Монча, да Солом Сереня тайши з братьями своими, и с племянники, и со всеми улусными людьми прежнее своё подданство подкрепили, и шерть вновь при посланнике нашем Канпулай (Каспулате) мурзе Черкаском и при дьяке Иване Горохове который посылан был к ним от нас, великого государя, учинили на том, что им с нашими великого государя ратными людьми против неприятеля нашего Крымского хана помогать промысл чинить за одно». Царь сообщал, что и призывал донцов действовать совместно с ними.
В тот же день ещё одна грамота с выговором была отправлена и Ивану Хитрово. В случае если воевода и впредь не будет действовать в согласии совместно с казаками, царь грозил ему опалой: «А буде ты и впредь учнёшь так делать, а по нашему великого государя воинскому делу какая в том твоём непослушанье с ними, з Донскими казаки несовете учинитца поруха, и тебе от нас, великого государя, быти в опале».
Между тем из российских полков воевод Хитрово продолжилось бегство служилых людей и к началу сентября в строю осталось менее 3000 бойцов. Обеспокоенное этим Войско отправляет в Москву легковую станицу с просьбой присылки государевых войск и пушек. В противном же случае, казаки, из за своего бедственного положения, грозились уйти с Дона в более спокойные места, ибо « … руки наши не в силах уже защищать жилищ наших от многочисленных врагов». Конечно, это заявление было преувеличением, и должно было лишь дипломатическим способом давления на Москву. Однако царь, связанный по рукам и ногам войной с Польшей и Крымом, не мог немедленно отправить на Дон требуемые подкрепления. Алексей Михайлович велел князю Каспулату Черкасскому, с астраханскими и терскими служилыми людьми быть в готовности в Царицыне. Украинскому гетману Брюховецкому и калмыцким тайшам были отправлены грамоты с призывами идти громить крымские улусы, и сковывать силы хана.
Летом 1661 г. крымский хан, видя что в помощь Войску Донскому не подошли дополнительные русские полки,  увёл с Дона всю свою конницу на соединение с польским королём, воевавшим в это время с Россией. Воспользовавшись этим, казаки под командой атамана Яковлева, решили испытать счастье под стенами Каланчей, преграждавших им путь в море, стремясь их разрушить. 2 августа донцы приступили к ним. В полуверсте от башен они разбили лагерь и обнесли его земляным валом. Выйдя из  него ночью, казаки построили шанцы в 100 саженях от Каланчей, установили на них пушки и начали обстрел: «  … и под теми Каланчинскими башнями поставили шанцы, от башен сажен за сто, а иные и меньше, и под теми крепостьми промысл с твоими ратными людьми чинили вместе … и на одной башне, верхний большой бой из пушек сбили, а среднего, государь, бою те твой государевы пушки не взяли». Пушки присланные из Москвы на Дон, были малого калибра и с дефектами литья. От интенсивной стрельбы три из них взорвались, убив и перекалечив при этом многих казаков и служилых людей.
Часть турецких пушек, расположенных на верхнем ярусе башен были сбиты, но пушки установленные в казематах крепостных стен уцелели, защищённые мощной каменной кладкой. Но не смотря на это, казаки и ратные люди устремились на штурм башен: « … и на одной башне с лестницами были, и Божиею, государь, волею, тех башен не взяли». Сделать подкопы, для заложения пороховых мин, было невозможно из-за близости грунтовых вод. Казаки были вынуждены отойти в Черкасск.
Создавшееся положение казалось безвыходным для Войска Донского. Но потерпев неудачу под Каланчинскими башнями, предприимчивые казаки нашли способ как обойти турецкие крепости. Выше Каланчинских башен имелась ещё одна узкая одна узкая мелководная протока, непригодная для прохода в Азовское море. Углубив и расширив его, казаки получали свободный доступ к морю. Однако путь по мелководному ерику, который турки и татары могли без труда перекрыть – засыпав его, был ненадёжен и черезвычайно опасен. Для отвлечения от него неприятелей, казаки, установив пушки, открыли по башням огонь. Ночью пускали вниз по течению тяжёлые дубовые брёвна, рвавшие перетянутые через протоку железные цепи. Засевшие в цитаделях османы, каждую ночь ожидали прорыва казачьих стругов, непрерывно жгли факела, готовые в любую минуту открыть убийственный огонь.
 Но донцы вновь обманули своих врагов. Снарядив 20 больших стругов, 1400 казаков вышли в море по вновь прорытому Казачьему ерику. Под урочищем Бело-Сарай донцы встретились с пятью каторгами Сеин паши, вёзших в Азов 500 янычар, для усиления гарнизона. Казаки без колебаний атаковали неприятеля и вступили с ним в бой: « … встретясь с  донским войском которые были на судех, и с ними бились и к кораблям донское войско приступали, и многих из них турских людей побили, и паша с ратными людьми пошёл в Азов». Казакам не удалось захватить хорошо вооружённые каторги противника, однако турки понесли тяжёлые потери, при том, что их практически не оказалось у казаков. Отправив на лодке двух казаков для вестей, судовая рать Войска устремилась к крымским берегам.
В это время, по приказу крымского хана, к Азову подошёл царевич Калга с 3000 конницы. Узнав о прорыве казачьего флота в море, он с частью азовского гарнизона подошёл к Казачьему ерику и велел его засыпать камнями и землёй, стремясь не допустить возвращения казаков в Черкасский городок. Засыпав протоку, Калга отвёл свою конницу « … для корму в черкасские места и хотел де на то место опять притти в то время, как войско придёт стругами с моря».
Тем временем судовая рать донцов пристала к берегу между Кафой и Судаком, где казаки сойдя на сушу, пошли в глубь Крыма, где разграбили и сожгли 10 татарских селений. Взяв богатую добычу они отплыли к родным берегам, но под Арбатком попали в сильнейший шторм. Семь стругов было выброшено на берег и разбито. Однако бывшие на них казаки уцелели и двинулись в Черкасск степью, отбиваясь в течении недели от наседавших татар: « … те казаки пошли в Войско берегом, по крымской стороне и, по той стороне идучи, билися с татарами неделю, и пришли в Войско все здорово ж». Уцелевшие струги благополучно приплыли к засыпанному камнями ерику, где не мешкая переволокли свои суда в Дон и прибыли в Главное Войско. Калга со своей 3000 конницей так и не успел перехватить отважных донцов. По всей видимости его дозоры, оставленные у ерика, либо были вырезаны казаками, либо несли свою службу спустя рукава.
В этом же году, летом, 70 донских казаков, на лёгких стругах, ходили в поиск к улусу мурз Урамаметевых, где « … подля де моря взяли Арумбетевы половины кочевых улусных людей с тридцать человек». Другому отряду донцов, в количестве 77 человек, на двух стругах, повезло меньше. Проскользнув мимо турецких и татарских застав в Чёрное море, казаки попали в шторм. Трое суток струги носило по морю. На четвёртые сутки их выбросило на грузинское побережье, где казаки были пленены.
27 ноября Войско Донское отправляет в Москву зимовую станицу атамана Корнилы Яковлева с войсковой отпиской. В ней казаки сообщали государю о своём неудачном приступе к Каланчинским башням 2 августа этого, а так же о склонении калмыков на сторону России и выдаче им богатых подарков из войсковой казны. Кроме этого, казаки по обычаю просили его прислать им государево жалованье.
1 декабря Войско отправило в Москву легковую станицу атамана Фрола Минаева и есаула Потапа Никитина? с войсковой отпиской и с одним из казаков, бежавшим из Керчи. В ней войсковой атаман Осип Петров сообщал, что 29 ноября в Войско из Керчи пришли судном 15 российских беглецов. На расспросе в Кругу они рассказали, что в Крыму, с частью войска остался один из сыновей хана, а сам хан, со вторым своим сыном ушёл на соединение с польским королём и изменившим России гетманом Юрием Хмельницким. Осенью крымцы собирались уйти в Крым, однако по просьбе польского короля, остались до зимы, чтобы по зимнему пути идти в поход на Россию.
На расспросе в Посольском Приказе, атаман Минаев рассказал, что осенью к ним в Войско, прислал четырёх гонцов, во главе с казаком Мискей, запорожский атаман Иван Брюховецкий. В своей отписке он извещал донцов, что двинулся с 15000 Войском Запорожским под Перекоп, чтобы заставить крымского хана отказаться от похода на Россию. Кроме этого он призывал донских казаков запретить своим союзникам калмыкам приходить на них войной, грабить и разорять: «А они, Войско Запорожское, подданные царского ж величества, и чтоб они, тайши, улусным своим людем заказ учинили, чтоб их улусные люди впредь на Запорожье не приходили и разоренья им не чинили. А как они, Калмыки, на Крымские улусы пойдут, и они б с ними, с Войском Запорожским, ссылались и под Крымскими улусы промысл чинили за одно».
Однако не всё было так просто. Калмыки, зная об измене гетмана Хмельницкого и части украинского казачества, считали всех запорожцев изменниками и врагами русского царя, а потому своей законной добычей. Это подтверждается расспросными речами донского казака, бывшего в Запорогах. Во время похода калмыков в Крым, он был взят в плен вместе с несколькими запорожцами: «И тех де Черкас всех они порубили, а его отпустили для того, что он сказался Донской казак. А про Черкас Калмыки говорят, что они с ними, Черкасы, не в миру, что де они царскому величеству изменники, и впредь де их они воевать учнут».
Приехавший вместе с легковой станицей Фрола Минаева, казак Анисим Фёдоров на расспросе в Посольском приказе рассказал, что попал в плен два года тому назад, во время похода за языками к нагайским улусам. Впоследствии был продан в Керчь Муртозе бею. Летом этого года из Перекопа было получено известие « … что идут к Перекопи Калмыков з десять тысяч, а с ними идут казаки, неведомо Донские, неведомо Запорожские». Для отражения неприятеля Муртоза бей, собрав 1500 человек конницы, двинулся к Перекопу. Воспользовавшись ослаблением охраны, Анисим Фёдоров и ещё 14 россиян и казаков, украв струг бежали. Добравшись до гирла, они бросили струг и пешком добрались до Черкаска.
24 февраля 1662 г. Войско Донское отправило под Перекоп конный отряд, « … для языков и подлинных вестей». В одной из схваток с крымскими татарами им удалось взять одного из них в плен.
25 февраля, ещё одна партия донских казаков с русскими ратными людьми воеводы Якова Хитрово, совершила поход под Каланчинские башни « … для языков и подлинных вестей». У Казачьего ерика они атаковали татарскую заставу, где взяли в плен одного татарина.
Через две недели, 8 марта, казаки ходили под Донецкую крепость (Лютик), где взяли ещё одного языка, напав на татарскую заставу у Казачьего ерика.
1662 г. 10 марта Алексей Михайлович отправил на Дон свою грамоту « … с изъявлением похвалы казакам за промысл их под Каланчинскими башнями и за приглашение на государеву службу калмыков; с присылкой жалованья; о продолжении действий против крымского хана и о доставлении известий». Царь, вняв прошлогоднему челобитью Войска Донского, сообщал, что посылает на Дон жалованье « … с кашинцом с Олексеем Окороковым, да с станичники вашими, с войсковым атаманом с Корнилом Яковлевым с товарыщи, 8000 рублёв денег, 200 половинок сукон анборских (гамбургских), 100 пуд зелья ручного, 100 пуд – пушечного, 100 пуд свинцу, да хлебных всяких запасов 5000 чети». Кроме этого, Алексей Михайлович писал казакам о посылке на Дон, из Царицына, князя Каспулата Черкасского, « … а с ним воеводам нашим, со многими ратными конными и пешими людьми, и велено им, ссылаясь с нашими воеводы, которые ныне на Дону, с Иваном и с Яковом Хитрово, и с вами атаманы и казаки, над Крымом и над крымскими улусы промысл чинити». А так же призывал казаков держать постоянную связь с верными ему запорожскими казаками гетмана Брюховецкого.
Впоследствии, когда казаки узнали из государевой грамоты о том, какое жалование царь им пожаловал, Войско отправило в Москву легковую станицу атамана Родиона Осипова, с челобитной. В ней казаки били государю челом и просили о прибавке жалованья. Алексей Михайлович рассмотрел челобитную и указал отправить на Дон дополнительное жалованье в 2000 рублей. Дополнительное жалованье было послано в Воронеж с донским атаманом Родионом Калужениным.
1 апреля Войско Донское отправило в Москву легковую станицу атамана Родиона Осипова, с войсковой отпиской и тремя взятыми ими ранее татарами. В отписке казаки сообщали Алексею Михайлвичу о своих службах и походах за языками, в феврале – марте этого года. А так же били челом государю, с просьбой пожаловать их государевым жалованьем.
24 апреля 1662 г. Алексей Михайлович отправляет на Дон свою грамоту с изъявлением похвалы казакам за их службу и поход с воеводой Яковом Хитрово под Каланчинчские башни и взятие ими языков: « … и мы, великий государь, вас, атаманов и казаков за вашу службу жалуем и милостливо похваляем». Жаловал царь, согласно казачьему челобитью, Войско Донское, 2000 рублями, отправленными на Дон, вместе со станицей Родиона Осипова. Кроме того, царь, как и в прошлой своей грамоте от 10 марта 1662 г., призывал казаков идти воевать Крым, вместе с его воеводой Яковом Хитрово, запорожскими казаками гетмана Брюховецкого и калмыцкими тайшами.
 Опустошительные рейды татарской конницы на Украине, склоняли чашу весов победы в сторону польско-крымской коалиции. И потому Алексей Михайлович, опасаясь вторжения неприятелей на Левобережную Украину, зимой отправляет на Дон, Войску Донскому грамоту, с призывом идти весной громить Крым, и отвратить тем самым хана от Украины. Сойдясь в Круг, казаки заслушали государеву грамоту: «Соберите все свои силы, неспровергните твердыни вражеские; победите самую природу и возжгите пламень опустошения в областях крымских; слава поведёт вас на брань, а мои щедроты.
Казаки тот час откликнулись на этот призыв, и отправили во все донские  городки грамоты, извещая об общем сборе в Главном Войске. Получив грамоты, казаки бывшие в городках по Дону и запольным рекам, оставив часть товарищей для охраны своих жилищ, прибыли весной в Главное Войско, где снарядили 26 морских стругов. Сойдясь в Круг, казаки снова выбрали войсковым атаманом Осипа петрова, походным атаманом был избран Корнила Яковлев. В морской поиск вышло свыше 1000 донских казаков, к которым присоединилась часть русских служилых людей.
Однако азовские турки узнали от перебежчиков  о готовящемся походе и решили перекрыть Казачий ерик, чтобы не допустить казаков в море. Для этого, у ерика, на Казачьем острове, азовцы спешно возвели укрепления: насыпали валы шанцев и установили на них пушки. Рядом вырыли окопы и засели в них с ружьями: «Крымский царевич калга Иширин бей и визерь с Темрютскими Черкесы и с Нагайцы, и с Азовскими воинскими со многими людьми под Азовым на казачьем ерке поделали шанцы накрепко на верхнем и на нижнем устьях; и на тех шанцах Янычена с огненным боем засели, и бой великий был с утра и до вечера».
Для Войска эти приготовления не остались незамеченными. На общем совете было решено прорываться к морю всеми силами. 17 апреля 1662 г. казачьи струги двинулись к донскому гирлу, вслед за ними, сушей, шло всё казачье и государево войско, для обеспечения безопасного прохода судовой рати. При его приближении  к укреплениям, турки открыли огонь. Завязался бой: « … и в тех государь шанцах, те крымские и азовские люди с огненным боем и пушками сидели, и у нас холопей твоих, с ними бой великий был; и за тем, государь, великим боем милостью Божиею и твоим государевым царёвым и в. князя Алексея Михайловича всея Великие и Малые  и Белые России самодежца щастием тех крымских и азовских людей из шанцев выбили, и шанцы их мы, холопи твои, взяли, и в тех, государь шанцах мы сами засели; а в то государь, время мы, холопи твои Казачий ерик раскопали и струги морские, 26 стругов с войском на море пропустили дал Бог здорово». Выбитые из шанцев азовцы и татары пытались воспрепятствовать земляным работам донцов и русских ратников, но всякий раз были с большим уроном отбиты.
Азовский паша, видя что своими силами не может воспрепятствовать неприятелям, отправил к крымскому хану гонца, с просьбой прислать войска для блокирования гирла и недопущению казаков в Черкасский городок, при их возращении. Получив это известие, хан немедленно отправил к Азову своего сына с 3000 сейменов (постоянное ханское войско), где к ним должны были присоединиться 10000 кубанских нагаев. Однако казаки и русские служилые люди ушли в Главное Войско до прихода татар. Вернувшиеся в Черкаск казаки отправили в Москву легковую станицу с отпиской о донских делах, во главе с атаманом Григорием Кузминым.
31 мая дворянин Окороков, приняв государево жалованье Войску Донскому, был отпущен воеводой Иваном Солнцевым на Дон.

В июне 1662 г. на  Дон, в помощь Войску Донскому, пришли российские полки князя Каспулата Черкасского, старого знакомца казаков и думного дворянина Замятни Леонтьева. С их приходом война с турками и крымцами разгорелась с новой силой, оттягивая на Дон значительные силы мусульманских владык. Объединённые силы Войска, русских полков и калмыков, совершили походы на Тамань, под Азов и Перекоп, опустошая земли крымских татар, нагаев и темрюцких черкесов. ??????? их не было и 5 Так 700 или 800 донских казаков, под командой атамана Степана Разина, соединившись с калмыками и запорожцами, совершили поход под Перекоп, где погромили многие татарские улусы и отогнали большие стада скота. На обратном пути казаков и калмыков настигла погоня. В завязавшемся бою татары были наголову разбиты и обратились в бегство.
Не смотря на ожесточённую войну на Украине, переговоры между Москвой и Бахчисараем не прерывались. Крымский хан продолжал требовать от Москвы невозможного, но Алексей Михайлович был твёрд в отстаивании позиций России. Царь был доволен действиями казачества. Впервые на переговорах с Крымом, Алексей Михайлович, без всяких оговорок и обиняков, признал действия Войска Донского правомерными и обвинил азовцев и крымцов в нарушении мирных договоров и нападении на казачьи городки и русские украины. И только поэтому казаки дают отпор туркам и крымцам.   
Крымский хан, бывший вне себя от разбоев и разорений, чинимых казаками и калмыками, обратился к турецкому султану с просьбой прислать строителей и войска, для закладки двух новых  крепостей в донском  гирле и Миусском лимане. Об этом в Войске стало известно от языков взятых казаками во время их совместного похода под Азов с русскими полками. Где их объединённые силы разгромили предместья города: «  … а в расспросе вам те языки сказали, что крымский хан хочет идти сего лета к вам на Дон полем коньми, а морем каторгами и усть Миуса реки и на казачьем ерике ставить новые крепости, и вас атаманов и казаков с Дону сбить, чтоб реки Дону вас на море теми месты не пропустить».
 Но вскоре хан, получивший ранения при отражении стремительного набега донских казаков в июне 1662 г., был вынужден отказаться от этих планов. Отписку об этом поиске под Азовом, Войско отправило 3 мая 1663 г., с легковой станицей атамана Якова Гаврилова. В Москве же подробности этого столкновения, уже были известны со слов перекопского мурзы Карашбея Шагина: « … приходили де под Перекоп калмыков 400 человек, царёвы и нурадиновы шатры сбили и многих в бою татар побили, и взяли на том бою крымского мурзу, а царя и нурадына царевича отстрелили (ранили стрелами), свалясь (спешась) с лошадей пеши семени (сеймены), а только б не семени, и царя калмыки взяли; а за Перекопью взяли на жниве и на сенокосе татар человек с 200 и стада многие конские и животинные отогнали, а у калмыков на бою взяли одного человека».
Несколько позднее, казаки и калмыки, ободрённые успехом своих набегов, вновь появились под Перекопом, погромив улус Карашбея Шагина, и отогнали большие стада скота (коней, коров и овец). Собрав 500 татар мурза Карашбей бросился в погоню и настиг неприятелей, но был наголову разбит. Заманив татар в ловушку, казаки и калмыки вырубили свыше 400 крымцов: «Приходили к Перекопи калмыки с донскими казаками, конные и животинные стада отогнали. а перекопский бей Караш ходил за теми калмыки и за теми донскими казаки с ратными людьми, а ратных людей у него было 500 человек; и у караша с калмыки и с казаки был бой, и с того бою Караш прибежал в Перекоп не с большими людбми, а ратных людей на том пропало с 400 человек».
 Тем временем, судовая рать донцов и россиян во главе с Корнеем Яковлевым и воеводой Яковом Хитрово, предала огню и мечу крымское побережье: взяли и разорили Керчь и близь лежащие селения, где захватили большое число ясыря и освободили многих пленных россиян: «Керчь с уездом разорили, и ясырь многой поимали, и наших в. государя взятых пленных людей многих из плену освободили, да и с теми же своими станичниками прислали к нам, в. государю». У берегов Кафы казаки и россияне захватили большой торговый корабль: «Да они ж де взяли на море корабль, а шол тот корабль ис Кафы в Царь-город со пшеницею и с ясырём … а тою де пшеницею государевы ратные люди  и они, Донские казаки, на море и на осаде кормились, варили и ели».
Русский же посланник в Крыму Яков Якушин получил известия от мурзы Маметши, о погроме донскими казаками 3 июля крымских берегов у селения Ипельи, где в ходе боя было взято в плен два казака. Они под пыткой показали, что незадолго до этого громили анатолийское побережье Турции, разорив и предав огню множество селений под Трапезундом и Унгой (?).
4 июля 1662 г. на Дон, с государевым жалованьем и грамотой прибыл дворянин Алексей Окороков, сопровождаемый зимовой станицей Карнея Яковлева. Казаки торжественно встретили караван государевых судов: стреляли из пушек и ружей, били в колокола: «И мы, холопи твои, … и принели у тово твоего государева дворянина, у Алексея Окорокова твоево царского денежного жалованьям десеть тысеч рублёв денег, двести половинок сукон анбурских, сто пуд зелья ручново, сто пуд свинцу да хлебных всяких запасов пять тысечь чети, да четыре пушки больших медных, да две пушки вогненки (?), и ядра нарядные, и порог (порох) с великою честью».
Тем временем, судовая рать донцов и россиян во главе с Корнеем Яковлевым и воеводой Яковом Хитрово, предала огню и мечу крымское побережье: взяли и разорили Керчь и близь лежащие селения, где захватили большое число ясыря и освободили многих пленных россиян: «Керчь с уездом разорили, и ясырь многой поимали, и наших в. государя взятых пленных людей многих из плену освободили, да и с теми же своими станичниками прислали к нам, в. государю». В расспросных речах дворянина Окорокова, об этом говорится так: «А казаки были на Керче городок и посад взяли, и выжгли, и вырубили, и многих в полон имали».
   У берегов Кафы казаки и россияне захватили большой торговый корабль: «Да они ж де взяли на море корабль, а шол тот корабль ис Кафы в Царь-город со пшеницею и с ясырём … а тою де пшеницею государевы ратные люди  и они, Донские казаки, на море и на осаде кормились, варили и ели».
Взяв большую добычу, казаки решили вернуться в Черкаск. Однако к этому времени, турки и татары вновь укрепились у Казачьего ерика и его окрестностях. Узнав об этом, Походный атаман Яковлев отправляет на лодках нескольких казаков в Главное Войско, с известием о своём возвращении. Получив эту весть, почти все казаки и русские ратные люди вышли из Черкаска, для оказания помощи своим собратьям. Карнила Яковлев, видя, что турки и татары сильно укрепили свои позиции, не стал рисковать взятой добычей. Оставив на стругах 300 человек во главе с воеводой Хитрово, он приказал им идти в устье Кальмиуса (Миуса), где они будут встречены основными силами Войска. Остальные казаки сошли на берег, где решили проложить себе дорогу силой оружия. Атакованные с двух сторон азовцы и татары, не выдержав мощного натиска донцов, были разбиты и отступили понеся потери: « … а донские казаки, которые были на море, покиня струги на Азовском море,  пошли на Дон сухим путём, и у калги-царевича и у азовского паши с теми донскими казаки был бой у Свинного протоку и донские казаки большим боем прошли на Дон, а которые донские казаки на том бою взяты, и те казаки в расспросе сказывали,  - оставили они в стругах на Азовском море 300 человек и велели идти в Кальмиус (Миус), и дожидаться с Дону, от себя выручки».
Пока в гирле Дона шло сражение, казачьи струги приплыли  в устье Миуса и сели в осаду, построив укреплённый городок: «А в Миюсе, государь, речке наши Донские казаки и воевода Яков Хитрово с твоими государевыми ратными людьми в городке сидели недели с четыре и больши у твоих государевых стругов».  Вскоре туда подошла сухопутная рать Войска Донского. Затопив суда и перегрузив добычу на телеги и вьючных коней, казаки двинулись к Черкаску степями.
Однако крымцы и азовцы, потерпев поражение у Свинной протоки, решили взять реванш. Узнав от пленных казаков о намерениях их собратьев идти с добычей сухим путём, азовский паша отправил янычар на помощь калге Иширин Гирею.  Тот выступил на перехват донцов и настиг их на реке Тузлов. Но для казаков, такой оборот событий не стал неожиданностью. Насыпав вал и вырыв окопы, они устроили земляной городок, из которого в течении 13 дней (по другим данным 11 дней) отражали все приступы татар и турок: « … и сидели они на степи в осаде … окопався 13 дней, и к ним приступали безпрестанно жестокими приступы; и на тех приступах многих Татар они побили». Среди убитых, оказались и многие знатные люди: « … и мурзу у них Асламбека на том бою убили, и бердника Азовского, которой под твои государевы украинные городы и на Тар (Тор?) с Азовцами и с Крымскими людьми хаживал войною, убили ж». 
Потерпев неудачу при попытках взять штурмом укреплённый казачий лагерь, калга решил взять осаждённых измором: « … и хотел их тот царевич калга войско наше в окопе мором выморить». К сожалению последующий фрагмент войсковой отписки утрачен и мы можем лишь предполагать, что казаки и русские ратные люди, внезапно выйдя из укреплённого городка, наголову разбили войска крымского царевича и вернулись в Войско.
По приданию во время этой осады, казаку Ивану Стародубцеву привиделся образ Божьей Матери Одигитрии, с требованием возвращения её иконы в монастырь на  реке Вилие, близь Вильны. В случае если донцы не сделают этого, все их предприятия ждут беды и неудачи. Икону казаки в качестве трофея привезли в Черкасский городок в 1656 г. возвратясь Литвы, где они были в походе вместе с русскими войсками. Это было уже не первое появление образа Божией Матери Одигитрии, но казаки всё медлили, не решаясь расстаться с драгоценной реликвией. Теперь донцы твёрдо решили возвратить икону в монастырь. После своего возвращения в Главное Войско, донцы украсили оклад иконы золотом и драгоценными камнями, и отправили её с легковой станицей в Москву, во главе с атаманом Осипом Галактионовым, с просьбой передать икону в Вильно после заключения мира с Польшей. Произошло это в конце ноября, в начале декабря.
Но всё это было потом, а пока, казаки, дав зарок вернуть икону, измотали противника и нанесли калге большой урон в людях, заставив его отступить. Калга увёл свою поредевшую конницу в Крым, а донцы, отягощённые добычей вернулись, в Черкасский городок: « … а как мы, холопи твои, шли с моря и сидели, государь, в окопе в осаде на степи на Тузлове реке от крымского царевича калги и от многих воинских людей … и милостию Божьею … твоего государева недруга крымского царевича калгу и многих турских и всяких воинских людей у него побили, а сами, государь, мы, холопи твои до своего Черкасского городка дал Бог сдорово».
Сразу же после возвращения в сентябре казаков и русских ратных людей из Миуского похода, в Москву была отправлена легковая станица Фёдора Прокофьева и Клима Якимова, с войсковой отпиской. В ней казаки извещали царя « … о благополучном отступлении русских ратных людей от реки Миюса, где они были окружены Крымцами». В российскую столицу донцы прибыли 26 сентября. При отпуске легковой станицы на Дон, атаману и есаулу, кроме обычного жалованья, были выданы соболя: « … атаману пару в четыре рубли, ясаулу пару в три рубли». Рядовым казакам было велено выдать по соболю ценою в один рубль. Впоследствии, 14 октября, царь указал вместо соболей выдать рядовым казакам по одному рублю деньгами.
В сентябре 1662 г., сразу после отправки  в Москву легковой станицы Монтия Пушкина, 120 отчаянных казаков, степью пошли к затопленным в июле в Миуском устье стругам. Подняли три из них и тот час устремились к крымским берегам. Неподалеку от Кафы казаки перехватили два турецких корабля, с грузом зерна и 100 янычарами, плывшими на замену части турок в Каланчинских башнях. Турки столкнувшись с казачьми стругами, опешили, ни как не ожидая с ними встретиться, так как ни каких сведений о выходе казаков в море не было. Донцы же, сцепившись с вражескими кораблями, взяли их на абордаж, убив при этом 40 турок и взяв в плен 60. Довольные столь богатой добычей, казаки возвратились на Дон: « … послали из Миуса (Кальмиуса) речки Войском на море на крымскую сторону три струга, а в стругу по 40 человек казаков, и на море де блиско Кафы сошлися с ними два корабля с хлебом, а шли с крымской стороны в Азов, да на тех же кораблях со 100 воинских людей янычан, а шли они по обмену к башням; и милостию де Божию … те два корабля взяли и на тех кораблях турских людей янычан живых взяли 60 человек, а достальных побили».
11 октября 1662 г. Войско Донское отправляет в Москву легковую станицу, во главе с атаманом Терентием Павловым. Казаки везли в Москву войсковую отписку, в которой сообщали о своём походе совместно с русскими ратными людьми воеводы Якова Хитрово под Каланчинские башни, состоявшемся 14 сентября. Казаки и россияне погромили турецкие и татарские заставы, взяв при этом в плен одного турка, отосланного впоследствии, с легковой станицей. А так же описывали прорыв своего флота через Казачий ерик и морской поиск.
В ответ на войсковую отписку, от 11 октября, Алексей Михайлович, отправляет 18 ноября, свою грамоту на Дон: « … с изъявлением похвалы казакам за поход под Каланчинские башни и доставление пленного турчанина; о продолжении действий против Крымского ханства с воеводою  Яковом Хитрово и о доставлении сведений с лёгкими станицами.
16 октября Алексей Михайлович отправляет Войску Донскому благодарственную грамоту за военные действия против крымцов: «И мы, великий государь, наше царское величество вас, атаманов и казаков за тое вашу службу жалуем вас, милостливо похваляем». И призывал казаков и впредь верно ему служить, и отправлять легковые станицы с вестями в Москву.
25 октября царь указал думным дьякам, Семёну Заборовскому, Василию Брехову и Афанасию Зыкову, отправить бывшего в Москве донского казака Андрея Шумейко и Антона Байбирина из Посольского приказа в Разряд, в качестве мастеров « … для судового дела Донских стругов». Так как в России ощущался острый дефицит корабелов, способных строить морские струги. 
1 ноября в Москву прибыл отпущенный с Дона Алексей Окороков, привезший с собой войсковую отписку. В ней казаки извещали государя о получении ими жалованья с прибавкой в 2000 рублей, выражали свою благодарность и обещали служить верой и правдой: «И мы ради, холопи твои, за тебя праведного и великого государя, и за твою государьскую великую милость годовами своими помирать, и служить, и радеть во всём тебе, великому государю».
Донцы писали, полученный хлебный запас с украинных городов, кроме Воронежа, «сходится сполна», « … а с Воронежа, государь, города хлебные запасы, твоё государево жалованье, против иных украенных городов мерою скудно гораздно, и мерою против иных городов четверти не сошлися».А так же сообщали Алексею Михайловичу, русские полки князя Каспулата Черкасского и дворянина Замятни Леонтьева, обещанные им, к 5 августа, времени отпуска Окорокова, на Дон не пришли.
27 ноября в Москву прибыла зимовая станица атамана Семёна Ванина (Фёдорова) и есаула Парфёна Еремеева с войсковой отпиской и челобитной о пожаловании Войску жалования. Текст самой отписки не сохранился. Войсковая же челобитная была рассмотрена Алексеем Михайловичем 21 декабря 1662 г.  Казаки в ней писали, что кроме жалования, им рассчитывать больше не на что и просили государя их пожаловать: «А ныне де им, опричь ево, великого государя жалованья, ничего взяти негде, потому что Крымский хан реку Дон закрепил, и ходить им для промыслов в море нельзя. А которые де торговые люди приезжают к ним из ево государевых украинных городов з запасы, и те де торговые люди запас на Дону продают дорогою ценою на медные деньги против серебряных денег вдесятеро». В результате царь указал: « … послать своё государево жалованье на Дон к Донским атаманом и казаком, денег десеть тысечт рублёв, против прошлого 170 го году, а сукон, и пороху, и свинцу, и хлебных всяких запасов против отпуску 169 го и 170 го году». 31 декабря это распоряжение было отправлено в Разряд, дьякку Заборовскому.
12 декабря в Москву прибыла легковая станица атамана Дмитрия Свищёва с войсковой челобитной о защите угодий Черниева монастыря от захватов со стороны дворцовых крестьян: « … А ныне, государь, то твоё царское богомолье, а наше войсковое строенье стало без остатку розорено от твоих государевых крестьян села Сюпы, от Обрамки Мурзина с товарыщи».
16 декабря в Москву прибыла легковая станица атамана Осипа Галактионова и есаула Сидора Дорофеева с войсковой отпиской. В ней атаман Осип Петров, от имени Войска Донского, излагал историю шестилетней давности, когда донские казаки, будучи на государевой службе в Литве, захватили в Вильне, в качестве трофеев « … в судне на реке Вилее образ Пречистые Богородицы Одегитрие и животворящий крест, и евангилие, и книги привезли».
Взятая казаками икона, считалась одной из православных святынь и донцы, « … по благославению, государь, великого господина святейшаго Никона, патриарха Московского и всеа Руси, а по нашему, холопей твоих обещанию и челобитью построена у нас, холопей твоих, на Дону церковь во имя Её Пречистыя Богородицы Одегитрие».
Согласно отписке, в 1661 – 1662 г. многим казакам было явление образа Богородицы Одигитрии, которая тем казакам велела свою икону вернуть в Вильну. Однако тогда, тем казакам не поверили. Всё изменилось летом этого года, когда казаки шедшие в Войско от Миуса сухим путём, были перехвачены крымским калгой и сидели в осаде. Тогда образ Богородицы явился сразу многим казакам, с требованием « … поставить Её чудотворную икону на старом же месте по прежнему, в Вильне. А будет де мы, холопи твои, образа Её чудотворные иконы по прежнему в Вильне не поставим, и вам де милости Божии и помощи нигде не будет». Казаки дали обет вернуть икону в Вильно, после чего разгромили осаждавших их крымцов.
 По возвращению в Черкаск, образ Богородицы вновь явился казаку Ивану Стародубцу, с требованием вернуть икону в Вильну: « … а будет де мы, холопи твои, по обещанию своему Её чудотворную икону не поставим в Вильне по прежнему, и каково де Войску было нужно в осаде, … и ещё будет нужнее тово». Это произвело на казаков сильное впечатление и в Кругу они решили, украсив икону золотом и драгоценными канями, отправить её с легковой станицей в Москву, для дальнейшей передачи её в Вильно. Икону сопровождали священник Матвей и дьякон Григорий.
Однако казаки не ограничились отправкой в Москву одной иконы, а отправили всю церковную утварь, захваченную ими в Вильно. В списке прилагаемом к войсковой отписке, значились: 4 больших золотых и 31 малое блюдо, золотой крест, 3 серебряных перстня, серьга с камнями, 3 шёлковых убруса, 4 пелены из дорогих тканей, 5 плащениц, 2 евангелия, серебряный животворящий крест, 2 серебряных кадила.
Рассмотрев войсковую отписку, Алексей Михайлович 17 декабря указал окольничему Монастырского приказа Ивану Большому - Стрешневу, передать икону Богородицы Одигитрии и всю церковную утварь на хранение в Симонов монастырь, до тех пор, пока не будет заключён мир с поляками.
Но пути в Москву, казаки легковой станицы атамана Галактионова, на Стрелецком мосту реки Мечи, 5 декабря, подверглись нападению драгун. Прибыв в Ефремов, атаман Галактионов в съезжей избе бил государю челом, требуя от воеводы Льва Кошелева произвести сыск и наказать виновных. При расспросе стрельцов Григория Которнева и Антипа Ширяева, бывших свидетелями драки, выяснилось: «Как де у Ефремовских драгунов з Донскими казаки бой был, и мы де на крик вышли; и на том де бое знаком драгунов видели: Оську Мошкова да Ондрюшку Бабенкова;а иных де ане не розсмотрели». Воевода велел тех драгун посадить в тюрьму, до государева указа. 
1663 г. 14 января Алексей Михайлович указал отпустить на Дон легковую станицу атамана Осипа Галактионова, оставив в Москве есаула Дорофеева и двух казаков из Станицы Атамана Ванина: «Да и с тех же станичников по памяти из Розряду ясаул Сидор Дорофеев да Семёновы станицы Ванина казаки Микита Яковлев да Исай Филипов отосланы в Разряд для стругового дела».
19 января Алексей Михайлович отправляет на Дон, Войску Донскому, грамоту о принятии иконы Богоматери, присланной Войском с атаманом Галактионовым, для возвращения её в Вильну. Казаки извещались об временном помещении иконы в монастыть, до тех пор, пока не будет заключён мир с польским королём Яном Казимиром.
 Войсковая челобитная по поводу Черниевского монастыря, была рассмотрена царём 30 января. И в монастырь была отослана государева грамота, с легковой станицей атамана Свищёва. В ней государь запрещал дворцовым крестьянам покушаться на монастырские угодья.
 5 февраля Алексей Михайлович велел отправить «Память» в Пушкарский и Казённый приказ, боярину Ромодановскому, думному дворянину Баклановскому, и дьякам Горохову и Панкратьеву, о посылке на Дон зелья и свинца, а так же сукон, в жалованье Войску Донскому.
В связи с введением в оборот большого количества медных денег, они резко обесценились, и в стране началась инфляция и резкое подорожание продовольствия и товаров. Что отразилось и на казаках, бывших в Москве. И 5 февраля атаман Ванин и казаки его станицы, били челом царю, прося прибавки жалованья на подённый корм, в виду дороговизны припасов в Москве: «И нам, холопем твоим, тем твоим государевым жалованьем прокормитца нечем, а живучи на Москве, испродали ружьё и платье и испроелись, а того твоего государева жалованья не станет нам, холопем твоим, и на половину месяца, потому что хлеб и всякий харч дороги».
6 февраля Алексей Михайлович рассмотрев челобитную, отправил «память» в приказ Большого Прихода, окольничему Родиону Стрешневу, о выдаче казакам и бывшему с ними священнику Матвею денег в увеличенном размере: « … атаманом и попу по осьми алтын по две деньги, ясоулом по две гривны, казаком по шти алтын человеку на день».
5 марта было решено отправить на Дон с государевым жалованьем, воронежского дворянина Леонтия Павлова. В месте с ним, в Войско, должны были отплыть и казачьи станицы атаманов Семёна Ванина и Тимофея Павлова, общим числом 30 человек. В выданной Леонтию Павлову «наказной памяти», особо отмечалось, чтобы хлебные запасы он отпускал донцам по мере, а не по весу, якобы из-за того, что они неправильно показывали вес: «А отдавати ему хлебные запасы великого государя  в меру, в какову он, Левонтий, с станичники их, с атаманы, с Семёном и с Тимофеем принимал на Воронеже у воеводы, а не в вес, в который они, атаманы и казаки, в свой контарь наперёд сего у Алексея Окоракова на Дону принимали, и с тем своим весом за указанным числом на нём, Алексее, сильно лишнего запасу взяли немало».
Войско о посылке на Дон государева жалованья, было извещено грамотой от 18 марта. В ней царь призывал казаков « … нам, великому государю, служити и всякого добра хотети, а у нас, великого государя, служба ваша и раденье и вперёд забвенна не будет».
После отбытия двух казачьих станиц в Воронеж, в Москве остался священник Матвей с двумя казаками, ожидая когда будет написана икона Пресвятой Богородицы Одигитрии.
Тем временем 15 мая обнаружилась кража 4 пудов свинца из государева жалованья. У ямщика Переславской слободы Григория, при сдаче свинца, оного не оказалось: « … и он при всех винился в том свинце, а сказавал, что бутта выранил, неведама где. Дворянин Павлов, забрав у него и его товарища лошадей, потребовал свинец сыскать. Однако те сбежали: «И те, государь, емщики, Гришка с товарищи, учинили воровски, покрав лошеди збежали». При расспросе других ямщиков выяснилось, « … что они покинули тот свинец переехав Аку (Оку) реку. А то всё слышал Тульской емщик Андрей Карпов».
Весной казачий флот снова сумел прорваться в море, где захватил несколько торговых кораблей турок и разорили несколько селений на крымском побережье.
13 июля воронежский воевода Фома Кривцов отпустил на Дон суда с государевым жалованьем, сопровождаемым дворянином Леонтием Павловым и казачьими станицами атаманов Семёна Ванина и Тимофея Павлова. Задержка с отправкой жалованья произошла из-за того, что Иван Романчуков, занимавшийся строительством стругом и дощаников, « … прислал под твою великого государя денежную, и зелейную, и свинцовую казну, и под хлебные запасы, и под Донских станичников струги морские не все вместе, а достальными стругами замешкал».
На Дон, Войску Донскому, Алексей Михайлович, вместе со своим жалованьем прислал казакам благодарственную грамоту, в которой хвалил их за отвлечение больших сил турок и татар с украинского театра боевых действий. Кроме этого он просил Войско выделить казаков, хорошо знавших окрестности Перекопа, для сопровождения войск стряпчего Косогова, идущих в Сечь, для соединения с кошевым атаманом Иваном Сирко, для оказания ему помощи в войне с крымскими татарами. Казаки, с одобрением выслушав государеву грамоту, выделили для сопровождения воеводы Косогова отряд казаков и отправили его навстречу русским полкам.
26 сентября 1663 г. Войско Донское отправило в Москву легковую станицу атамана Федота Прокофьева, с войсковой отпиской. В ней казаки сообщали государю о совместном походе с русскими ратными людьми воеводы Якова Хитрово под крымские улусы. Где казаки разорили и предали огню Керчь и окрестные селения, взяв большое количество ясыря и освободив многих русских пленников. Двух  пленных татар, казаки отправили в Москву с легковой станицей атамана Ф. Прокофьева для расспросов.
Алексей Михайлович, получив казачью отписку от 26 сентября, 16 октября отправляет на Дон благодарственную грамоту за поход казаков на Крым и присылку языков. Грамота была отправлена на Дон с легковой станицей атамана Ф. Прокофьева.
Соединившись в Запорожский Сечи с казачьими полками атамана Серко, русские войска 11 октября двинулись к Перекопу. Появившись неожиданно для татар, они после ожесточённого боя ели взяли большой каменный город. Но малого города солдаты и казаки взять не смогли, отбитые сильным огнём. В это время к татарам подошли большие силы конницы и русские полки и казаки были вынуждены отступить, предав большой город огню. Преследуемые по пятам многочисленной конницей крымского хана, казаки и россияне, отходили с боем. Прикрываясь обозными телегами, они отражали неприятеля пушечными ружейным огнём и сумели нанести татарам большие потери. Все попытки степняков рассечь отступающую колону провалились. Видя тщетность своих усилий, они отступили.
Отойдя в Сечь воевода Косогов, расположил свои войска на отдых, ожидая подхода союзных калмыков. Вскоре они подошли и после непродолжительного отдыха, 6 декабря 1663 г. русские полки, запорожцы и калмыки, вновь двинулись к Перекопу, чтобы помешать крымскому хану соединиться с польским королём, для совместных действий против России. Подойдя к Перекопу, объединённое войско стало безнаказанно жечь и истреблять татарские улусы в «кутах» близь Чёрного моря, где отгромили более 100 человек русского полона и отогнали многочисленные стада скота.
11 декабря к погромленным мурзам из-за Перекопа пришло многотысячное войско крымцов, атаковавшее казаков и калмыков. Отразив первый натиск, они отошли в укреплённый лагерь в двух верстах у реки Каланчик, где сели в осаду. Нанеся осаждавшим их татарам большой урон, россияне, казаки и калмыки ударили сами и «учинили бой», « … перекопскую орду побили, и рубили татар до самой Перекопи, живых брать калмыки не давали, в руках кололи». Этот факт отказа калмыками брать пленных, говорит о том ожесточении, с каким велась война с их стороны.
1664 г.    В апрельской отписке в Москву, казаки, кроме всего прочего, жаловались Алексею Михайловичу на понесённые Войском Донским расходы по приёму и «прокормлению» на Дону русских послов и посланцев: «А приезжают к нам, холопям твоим, из Запорог, и из Калмык посланцы для твоих государевых дел и совету, и мы им честь всякую воздаём, и на дорогу запас им всякой даём же».
В этом году казаки как и прежде с суши и моря воевали Крым и азовсвкие предместья. Часть донских казаков ещё с прошлого года находилась в Запорожской Сечи, вместе с воеводой Косоговым, постоянно тревожа перекопских татар опустошительными набегами. Но между казаками и царским воеводой начались размолвки и трения, грозящий перейти в открытый разрыв.
Тем временем война между Россией и Польшей становилась всё ожесточённей. По словам историка Ключевского: «Москва и Польша казалось, были готовы выпить друг у друга последние капли крови». Алексей Михайлович, испытывая острый недостаток в хорошо обученных и подготовленных войсках, в своей грамоте на Дон просил Войско Донское и атамана Яковлева, помочь ему в войне с поляками, казачьими полками. Круг, выслушав государеву грамоту, согласился отправить весной 1665 г. казаков на помощь царским воеводам.
С другой стороны, бояре, дворяне и дети боярские, требовали срочных мер по сыску и возврату беглых крестьян, а воеводы украинных городов, жаловались на массовое бегство на Дон служилых и посадских людей. В результате этого правительство оказалось в сложном положении. С одной стороны правительству были нужны боеспособные казачьи полки, с другой стороны страдали интересы служилого дворянского сословия. В результате Алексей Михайлович, всё же решил усилить розыск и велел своим указом «имать» беглых из находящихся в России казачьих отрядов.
Так в мае 1664 г. в Москву прибыл казачий отряд атамана Кондрата Михайлова. Донцы подали челобитную в Разрядный приказ, для зачисления их на службу. В начале июня челобитная была удовлетворена, и их было велено отправить в полк воеводы И. А. Хованского. Казакам было выплачено жалованье « … против их братьи донских казаков»: атаману 10 руб, есаулу 9 руб., рядовому казаку по 8 руб. Но в день выдачи жалованья, 9 июня, группа дворян опознала среди казаков беглого человека: « … учеш у тех казаков иматца за беглого человека». Однако казаки отказались его выдать и набросились на дворян: « … бросясь на них многолюдством, учати их бить и беглого человека у них отымать». Но дворяне успели увести беглого в разрядную избу, где драка продолжилась. На шум прибежали караульные стрельцы « … изымав ис тех казаков человек с пятнадцать» и отвели их в Стрелецкий приказ. Действия казаков власти расценили как «воровство» и бунт.
В результате проведённого сыска, беглого холопа было велено вернуть хозяину. Главному возмутителю спокойствия, казаку Емельянову, велено «отсечь два перста» (пальца); «трёх человек пущих заводчиков», в присутствии других казаков, у Разряда « … бить кнутом на козле нещадно. После этой экзекуции, всех четверых сослать «на вечное житьё» в Сибирь. Остальных 14 казаков, было велено отдать атаману, а всех приставших по дороге в Москву к донцам беглых, выдать служилым людям. Таковых оказалось 10 человек из 100.
Между тем, в начале августа, произошёл окончательный разрыв между казаками и воеводой Касоговым. Не получив с Дона смены, они самовольно ушли в Главное войско. А воевода жаловался на них царю: «Иные рейтары, солдаты, казаки и черкасы перед походом, и из похода, не дождавшись боя, побежали домой».
Осенью 1664 г. недавние союзники казаков, калмыки, вторглись в пределы Войска Донского. Большая калмыцкая орда устроила настоящий погром верховых казачьих городков. Так в своей отписке белгородскому воеводе Л. Кобякину, казаки писали, что в октябре «калмыцкие люди, многие казачьи верховые городки « … без остатку разорили и скот отогнали, и отоманов и казаков многих порубили и переранили и жон и детей их в полон поимали». Всего в плен попало несколько сот казаков, их жён и детей. Калмыцкий набег произошёл в то время, когда многие казаки находились в Главном Войске.
5 ноября 1664 г. Алексей Михайлович отправил на Дон, Войску Донскому грамоту с призовом воевать крымские владения, соединившись с полками воеводы Ивана Хвостова, калмыками и верными Москве, левобережными запорожскими казаками. Казаки, не столько исполняя волю царя, сколько надеясь взять богатую добычу, соединившись со своими союзниками, совершили опустошительный набег под Перекоп. Крымский хан должен был отправить туда дополнительные войска, тем самым ослабляя своё давление как на Правобережную, так и на Левобережную Украину, где шла перманентная гражданская война. Казачьи гетманы то и дело заключали союзы, то с Россией, то с Польшей, то с Турцией и Крымом, чтобы вскоре им изменить. Такая политика превратила Правобережную Украину в опустошительную «руину», где свирепствовали турки, татары, польская шляхта и жолнеры. Положение на Левобережной Украине, защищаемой Россией, резко контрастировало с «руинами» правого берега. Простой народ, в большинстве своём желал русского подданства, гарантировавшего относительное спокойствие и благополучие. Это признавал даже антирусски настроенный гетман Правобережной Украины Павел Тетеря. В своей грамоте польскому королю за 1664 г., он писал, что « … вся Украина решила умереть за имя царя московского». Кашевой атаман Запорожской Сечи Иван Сирко, в свою очередь уверял Алексея Михайловича, что все города, от Днепра до Днестра, хотят « … держатися под крепкой рукой Вашего Царского величества, доколе души в их телесах будут».
1665 г.   Весной, вместе с получением государева жалованья, Войску Донскому была прислана царская грамота, где среди прочего, Алексей Михайлович обращался к Войску с призывом прислать на войну с Польшей несколько тысяч казаков. Донцы, сойдясь в Круг, решили по общему согласию, отправить в помощь русским войскам 2000 конных казаков, под началом походного атамана Ивана Разина, старшего брата Степана Разина. В России казаки попали под командование князя Долгорукого, человека жёсткого и решительного. Донские казаки успешно сражались с поляками до осени. С наступлением же холодов и осенней распутицы, они стали помышлять о возвращении на Дон, считая службу свою, как и в добрые старые времена, добровольной. Но так не считал князь Долгорукий, отказавшийся отпустить казаков на Дон, грозя им расправой. Между князем и Иваном Разиным произошла крупная ссора. Казаки недовольно взроптали, ведь им на смену должны были придти другие полки с Дона. И Иван Разин, призрев приказ Долгорукого, повёл своих казаков домой. Князь, узнав об этом, отправил за ними погоню, с приказом вернуть донцов. Царские войска под угрозой смерти сумели задержать часть казаков и возвратили их. На глазах всех казаков и его младших братьев, Иван Разин был повешен за неповиновению приказа. Казаки, пролившие немало крови защищая Московское Царство, от экспансии Польши и мусульманского мира,  были потрясены этой казнью, и многие из них затаили злобу против Москвы и русского боярства. Как впоследствии стало ясно, поступок Долгорукого был недальновидным и вылившимся в восстание под предводительством Степана Разина, принёсшего немало бед как Войску Донскому, так и России.
В ноябре 1665 г. по воле Круга, всё Войско Донское, соединившись с полками русских ратных людей, в очередной раз приступало к Азову. Казаки и россияне с боем взяли предместье и предместные укрепления. Все попытки азовского гарнизона отразить неприятелей не увенчались успехом. Множество турок было истреблено, в их числе пал и сам азовский паша Мустафа, зять турецкого султана. Узнав об этом, султан велел обнести предместья каменной стеной, чтобы хоть как то защитить его от практически ежегодных разорений и грабежа донскими казаками. Известие об этом предприятии и прочих донских делах, было отправлено в Москву в декабре 1665 г. со станицей Родиона Осипова.
1666 г.   Прибывший на замену убитому паше Мустафе, паша Магмет, желая отомстить за гибель своего предшественника, решил 22 января послать на Черкасский городок конницу и пехоту, их возглавили два турецких аги. Выйдя вечером из Азова, они устремились форсированным маршем к Черкасску. Конница шла берегом Дона, а пехота по льду реки, с намерением внезапно появиться у казачьего городка и взять его изгоном. Однако счастливый случай помешал исполнению этого плана. В ту же ночь, Войско отправило для поиска под Азов 300 охочих казаков, которые идя вниз по Дону, увидели на Лычанском острове множество костров. Турецкая пехота, утомившись в походе, готовила себе и ужин и отдыхала у огня: « … после Рождества Христова в мясоед на пятой неделе из Азова два аги с конными и пешими воинскими людьми, конные шли степью, а пешие по реке льдом, и из Черкасского де их городка ходили охочих их казаков для языков 300 человек, и дошли де они вниз по Дону до Лычанского острова ночью и они де увидели – на том острове огни горять, и те де их посыльшики послали от себя на тот остров тайно проведать, какие люди на том острове стоять и много ль каких людей стоять, и они де, проведав, что стоять азовские воинские люди, и они де, атаманы и казаки, прося у Бога милости, и на тех азовских людей ударили в тое же ночь, и у них де с теми посыльщики на том месте был бой, и государским де счастьем тех азовских пеших людей побили, а живых взяли 20 человек». От пленных турок казаки узнали о идущей берегом коннице и тот час послали в Черкасск к атаману Науму Васильеву известие о идущем к Главному Войску неприятеле. Атаман, собрав казаков и соединившись с русскими ратными людьми воеводы Ивана Фастова, выступил в Рыково урочище « … и донское де войско сошлось с теми азовскими воинскими людьми в том месте, и с ними де у них был бой в другоряд, с конными людьми, и на том де бою взяли Тахтамыш агу и с ним 5 человек, и они де атаманы и казаки взяв тех языков к себе в Войско, пяти человек, в кругу у себя казнили, а шестого человека, азовцы Магметка из Войска послали к великому государю к Москве».
Войсковая отписка об этом событии была отправлена в Москву очевидно в марте, с легковой станицей атамана Тимофея Иванова. В ней казаки доводили до сведения государя о попытке нового азовского паши взять Черкасский городок и разгроме турецких войск напротив Лычанского острова, и турецкой конницы у Усть-Черкасска (район Рыкова урочища). А так же взятии в плен многих турок и отправке в Москву « … азовского … бешлея Магметка».
Получив Войсковую отписку, Алексей Михайлович отправил на Дон свою грамоту « … с изъявлением похвалы казакам за поход под Азов и бой с азовцами против Лычанского острова и на Усть-Черкасске: «И вы, атаманы и казаки, собрався с нашим, великого государя воеводою с Иваном Фастовым и с нашими ратными людьми, которые у вас на Дону, против тех азовских воинских людей ходили и сошлись с ними на Усть-Черкаске и … на том бою азовских многих людей побили».  Кроме этого царь доводил до сведения казаков о поданных ему калмыцким тайшой Мончаком жалобах: « … что де вы, атаманы … ему, тайше Мончаку и улусным его людем, чините шкоду большую, ясырь у них подговариваете и лошадей отгоняете и им де на Крым … не кочевать, и терпеть от вас невмочь …». Алексей Михайлович призывал казаков жить с калмыками в мире и требовал произвести розыск: вернуть калмыкам их ясырь и лошадей, всех же виновных в  воровстве наказать, чтобы другим было неповадно. 
В конце апреля в морской поиск вышел атаман Родион Осипов с 500 казаками на 20 малых стругах. Прорвавшись через гирло, казачий флот устремился к крымскому побережью, где сжёг и разорил несколько татарских селений, взяв добычу и полон, освободив при этом русских невольников.
В этом году государево жалованье сопровождал посол в Турцию дворянин Василий Тяпкин. Он должен был восстановить дипломатические отношения со Стамбулом, прерванные из за войны на Украине. Прибыв в апреле, в верховой Пятиизбянский городок, он велел казакам принять государево жалованье и требовал себе охрану и проводников, для охраны и сопровождения посольства и его имущества. Но это было нарушением войскового обычая: жалованье всегда передавалось Войску Донскому в Главном Войске – в Черкасске. Пятиизбянские казаки, сойдясь в Круг, и выслушав посла Тяпкина, заявили, что « … великого государя казны … принять не смеем». Казаки ссылались на своё малолюдство и выделить требуемое количество казаков для охраны и сопровождения не могли. Посол стал негодовать и настаивать, но казаки в своём решении были непреклонны. Тогда Тяпкин отправил в Москву отписку с жалобой на донцов, где писал, что казаки Пяти Изб Яков Андреев с «товарыщи» государеву указу «учинились непослушны» и « … говорили де невежливые слова изменничьи».
Из Москвы, в Войско Донское была отправлена грамота с требованием разобраться с казаками городка Пять Изб. По прибытию этой грамоты в Черкасск, Я. Андреев «товарищи» были «взяты в Войско». На войсковом Кругу их стали расспрашивать « … по токое … неистовства сыскивали накрепко», в присутствии свидетелей – бывших в то время в Войске царицинских стрельцов Д. Уфимцева «с товарищи». В результате сыска, обвинения посла не подтвердились. Яков Андреев и другие казаки « … посланнику невежливых слов не говаривали». Далее в войсковой  отписке государю, следовала приписка, что сам Василий Тяпкин на Круге подтвердил, что он « … писал с сердцем, не осмотрясь». На этом конфликт был исчерпан. Войско Донское заключило с азовскими турками мир и передало им русского посла.
Прибывший в Азов стряпчий Тяпкин, был встречен упрёками и выговорами, ему говорили: «Если бы Российский государь желал находиться с турецким султаном в искренней дружбе, то не приказывал бы донским казакам производить набеги на пограничные приморские города, его государства». Посол же, памятуя наставление государя: не обострять отношений с турками, отвечал азовскому паше: « … великому государю нашему, его царскому величеству про то неведомо, что донские казаки пошли, и указу его царского величества ныне на Дон к казакам не бывало, чтобы им Магмет султанова величества украины не воевать и на украины не ходить». «А если Магмет султаново величество – говорил далее посол – изволит вместе с ним послать к государю посланника или гонца и отпишет в грамоте о казачьих неправдах, то государь велит им не ходить в турецкие украинные города, совершать морские походы и чинить туркам задоров и зацепок, и велит от всякого дурна унять».
Но азовский паша не верил русскому послу, говоря, что « … прежние де царского величества послы и посланники говорили так же, что он Василий, говорил, будто его царское величество о казацких неправдах не знает, и указу его царского величества о том им не бывало. А для чего де его царское величество, присылает к ним, казакам, своё государево денежное и хлебное жалованье и сукна погодно; и то де знать, что казаки всякие им обиды чинять и войну вчинают по указу его царского величества, а не своим изволением. Да к ним же де его царское величество присылает в помощь своих государевых ратных людей, стрельцов и солдатов».
На эти обвинения Василий Тяпкин отвечал, что жалованье царь присылает на Дон за казачьи службы в дальних украинных городах, и за военную службу, не по государеву указку, а по своей охоте. А солдат и стрельцов государь посылает на Дон для защиты своих государевых украинных городов от крымских и нагайских татар. Кроме этого Тяпкин заявил Магмет паше, что он зря жалуется ему на казаков, так как он послан царём к султану для решения общих великих дел, а о казаках и прочих делах, ему говорить не приказано. На этом переговоры с пашой закончились и посол через Крым был отправлен в Стамбул. В турецкой столице его продолжали терзать вопросами о казачьем воровстве и разбоях, и требовать их прекратить. Под давлением султана и великого визиря, Тяпкин отправил от себя грамоту донским казакам, где просил их прекратить на крымские улусы и Азов. Но Войско Донское ответило на него отказом, передав азовскому паше, что «Василья Тяпкина мы не слушаем, а слушаем указ великого государя, прислана от великого государя на Дон грамота, чтоб нам послать под Крым для языков, и про Василья Тяпкина проведать, и мы для языков под Крым послали».
Как мы видим, строительство турками в донском гирле своих крепостей, лишь затруднило выход казакам в море, но отнюдь не прекратило их морские походы. Казаки ежегодно, когда с боем, когда хитростью, прорывались в Азовское и Чёрное моря, и продолжали разорение побережий.
Тем временем, гетман Правобережной Украины Дорошенко, изменил союзу с поляками, решив, что турки и крымские татары более выгодные союзники. Соединившись с армией мусульманских властителей, он двинулся навстречу полякам,  разгромил их, заключив выгодный для себя мир. Но выиграв  в одном, он потерял в другом – народной поддержке, так как турки и татары вели себя на Украине как во вражеской стране.
Пока весной – летом 1666 г. низовые и часть верховых казаков сражалась с турками и татарами в низовьях Дона, Турции и в Крыму, часть верховых голутвенных казаков, недавних выходцев из России, решила идти в Москву с требованием к царю принять их на службу и назначить денежное жалованье. Эти казаки не желали рисковать своими головами и подставлять их под турецкие пули и татарские сабли. Возглавил казаков известный верховой атаман Василий Ус. 500 донцов двинулись к Воронежу. В городе к ним присоединилось 200 городовых казаков, бросивших свою службу. Выехавший к ним воронежский воевода призвал их одуматься и возвратиться на Дон. Но атаман, как и казаки, проигнорировали его уговоры и решили двинуться дальше.
Движение сильного вооружённого отряда, вызвало в Москве беспокойство и правительство потребовало от казаков присылки в Москву своих представителей с челобитной, велев остальным ожидать ответа. 22 июня донцы отправили в столицу легковую станицу с челобитной. Однако ожидать ответа не стали и двинулись дальше, остановившись только под Тулой. Продвижение большого отряда вольных казаков по уездам с закрепощённым населением, взбудоражило умы крестьян, и они толпами двинулись на соединение с казаками атамана Уса. При этом, зачастую грабя и убивая своих помещиков.
 Дворяне Москальского, Тульского, Веневского и Дедиловского уездов, бросив поместья устремились в города, требуя от правительства пресечения мятежа. Они заявляли, что казаки и беглые крестьяне разоряют имения, творят « … насилование всех людей», а «крестьянских жён емлют к себе». Но помещики, судя по всему, сильно преувеличивали бесчинства донцов. Так из отписок приказных людей нам известно, что казаки «съестное имали, а грабежом ни чего иного не брали и убийств не чинили». Тем немение Алексей Михайлович двинул на них полки князя Борятинского, для того, чтобы вытеснить буйную казачью назад, на Дон. Кроме этого царь приказал воеводам из Тулы, Дедилова, Ельца и Воронежа, выслать карательные отряды для усмирения крестьянских волнений.
Казаки видя решимость Борятинского и бессмысленность сопротивления превосходящим силам, решили в Кругу возвращаться на Дон. Воеводы были удовлетворены этим решением, но потребовали от атамана Уса выдачи всех беглых. Однако атаман отказался выполнить это требование. Воеводы же, со своей стороны, не решились сделать силой. Узнав об этом, русский царь направил Войску Донскому грамоту, с требованием наказать воровского атамана и казаков, а так же выдать всех беглых, чтобы другим неповадно было бегать. Войско, получив государеву грамоту, с требованием наказать воровского атамана Уса и унять голытьбу, разделилось во мнении.
Корнила Яковлев, сторонник промосковской партии старожилых и домовитых казаков, был скинут с атаманства за требование крайних мер по отношению к атаману Усу и его казакам. Вместо него войсковым атаманом был избран знатный старшина Михайло Самаренин. Новый атаман ни каких жёстких мер по отношению к участникам похода не предпринял. В отписке же в Москву, Войско Донское заверяло царя, что строго наказало атамана Уса и его «бунташных» казаков, и ко всему прочему, лишило их государева жалованья. Беглых же крестьян, присоединившихся к Василию Усу и пришедших на Дон из шацких дворцовых сёл, Войско выдать отказалось, заявив, что «С Дону выдачи нет». Впрочем этот отказ был связан не только с тем, что казаки считали этот принцип основополагающим в жизни донского казачества и его независимости, но и с дефицитом рабочих рук на Дону. Особенно он ощущался в хозяйствах домовитых казаков, занимавшихся рыбными промыслами. Хотя, как показало время голутвенное казачество, без кола и двора, было палкой о двух концах.   
В отписке, датированной августом 1666 года, казаки жаловались Алексею Михайловичу на своих недавних союзников и его подданных – калмыков. Которые, по их словам « … чинят обиды большие», « … убили семерых казаков на реке Бузулук и в ыных … розных местах многих казаков
перерезали, и кони, и коровы отгоняют» и «твою, великого государя, вечную отчины реку Дон … пусту учиняют». Очевидно, что между казаками и калмыками произошла крупная размолвка, переросшая в военные действия.
 1667 г.     Измена гетмана Дорошенко польской короне и разгром польской армии, поставили поляков в безвыходное положение. Речь Посполитая, обескровленная годами непрерывных войн, не могла вести боевые действия на два фронта. Нанеся ряд поражений Яну Казимиру, Дорошенко сделал поляков уступчивыми в мирных переговорах и с Россией. Немаловажную роль в этом сыграло и русское золото, которое Ордин-Нащёкин щедро раздавал польским коммисарам. В результате чего 31 января 1667 г. между Польшей и Россией было заключено Андрусовское перемирие, сроком на 13, 5 лет. К России по договору отходила Смоленская и Северская земля, Левобережная Украина. Под власть Москвы, на два года переходил Киев и его окрестности. Как говориться: нет ни чего более постоянного, чем временное. Запорожская Сечь номинально находилась в двойном подчинении Польши и России. В случае вторжении на Украину турок и татар, Россия и Польша договорились оборонять её совместно.
Заключением Андрусовского перемирия закончилась эпоха противостояния двух славянских держав, плодами которой воспользовались турки и началась новая эпоха противостояния России и Османской империи, длившийся свыше 100 лет и закончившаяся развалом турецкой империи и исчезновением Крымского ханства. Но до этого было ещё далеко, а пока донские казаки продолжали вносить свою лепту в победу над мусульманскими державами, пытавшимися полностью взять под контроль восточное побережье Чёрного море.
В начале 1667 г. из Москвы в Крым, вместе с отъезжавшим крымским посольством, было отправлено русского посольство стольника Ефима Лодыженского и подьячего Скворцова, для переговоров с крымским ханом о мире. Вопреки обыкновению, посольства ушли в Крым не Доном, через Азов, а украинскими степями. У Днепра они были перехвачены запорожскими казаками и погромлены. Второе посольство было отправлено в июле 1667 г. Доном, через Черкасский городок. Первыми в Главное Войско прибыли послы в Крым: дворянин Богдан Чигаков и подъячий Долгов. Несколько позже к ним присоединились послы в Турции: стольник Нестеров и дьяк Вахромеев. Послы везли крымскому хану грамоту, в которой извещали его о заключения перемирия с Польшей, предложение царя начать дружественные  сношения, а так же жалобы на беспрестанные набеги на Россию крымских татар и нагаев.Однако турецкое посольство, едущее в Москву, задерживалось и русским послам пришлось ждать размена семь месяцев. Пока наконец в марте 1668 года оно прибыло в Азов.
Начавшиеся в Бахчисарае переговоры шли трудно, из за чрезмерных требований хана и его мурз. Согласно которым Россия должна была отказаться от принятия в подданство запорожских казаков и передать их Польше, а так же выплатить Крыму огромные «поминки» и запретить донским казакам разорять побережье Турции и Крыма. На это Москва не могла пойти и переговоры закончились безрезультатно. На следующий 1669 год, переговоры продолжились и так же не имели успеха. И только в 1670 г. в Крыму был заключён мир между тремя государствами участниками конфликта: Россией, Польшей и Крымом. Один из пунктов этого договора обязывал Россию запретить донским и запорожским казакам морские и сухопутные походы на турецкие и крымские владения.
Однако на Дону и в Запорожской Сечи, этот пункт договора вызвал глухое недовольство, так как лишало голутвенное казачество основного источник доходов. Ибо государева жалованья хлебом и крупами, на весь год всем казакам не хватало. Старожилые и домовитые казаки в большинстве своём имели своё хозяйство: скот, рыбные промыслы, торговлю и могли прожить определённое время без военной добычи.
Корнила Яковлев, вновь избранный войсковым атаманом, опираясь на старожилых казаков и старшину, сумел на Круге убедить большинство казаков в необходимости заключения перемирия. Однако это не остановило рост недовольства в верховых городках. Движение недовольных казаков возглавил Степан Разин, один из знатнейших и уважаемых старшин Войска Донского. Он пользовался среди донцов заслуженным авторитетом и значительным влиянием. В буйной голове Разина уже давно вынашивался план мести Москве и российским боярам, за казнённого князем Долгоруким брата Ивана. Но для этого требовалось поднять не только голутвенное казачество Дона, так называемую гольтепу, но и русское крестьянство, посадских людей, с жизнью, бытом и чаяниями, Разин был мало знаком. Для этого он, под предлогом посещения святых мест, исколесил вдоль и поперёк всю Россию. По некоторым сведениям, Разин встречался с опальным патриархом Никоном в Воскресенском монастыре и имел с ним беседу. Побывал он и в Запорожской Сечи, и на богомолье в Соловецком монастыре. Возвращаясь на Дон, Разин вновь встретился с лишённым сана Никоном, где якобы смущал его призывами бежать с ним на Дон и стать знаменем казачьего возмущения. Но старец отказывается от столь безрассудного шага и зимой 1667 г. Разин возвращается в Войско. Здесь он находит благодатную почву для возмущения голутвенного казачества, не желавшего мириться с запретом на морские и сухопутные походы а Крым и Турцию.
Разин воспользовался благоприятной ситуацией, и по его кличу: «Братцы мои, голь кабацкая пойдёмте со мной на синее море, зипуны добывать!», под его знамёна встала не только голь кабацкая, но и часть недовольных московскими указами, старожилых домовитых казаков и старшины. Первоначальный план Разина идти в поход к берегам Турции и Крыма сорвался, так как в Черкасске была сильна промосковская партия казаков во главе с его крёстным отцом – Корнилой Яковлевым, а он пользовался  авторитетом куда большим чем его крёстный сын. Собравшийся Круг запретил морской поход. Тогда Разин, со своими сторонниками, недовольными решением Круга, взяв все имевшиеся в Главном Войске струги, и ушёл вверх по Дону.
Невдалеке от Паншинского и Качалинского городков, своевольный атаман заложил Кагальницкий городок, куда и стали стекаться партии «ослушных» Главному Войску «воровских» казаков. В соседних верховых городках Разин нашёл многих своих сторонников, которые стали сюда сходиться ещё до появления мятежного атамана. Сбившись в ватаги, они стали готовиться к походу на Волгу.
Известия об этих приготовлениях, стремительно распространились по окрестным городкам и вскоре стали известны в Москве, где не вызвали особого удивления. Так ещё в феврале, одна из казачьих ватаг, захватило и разграбила вмёрзшее в лёд государево судно с икрой и рыбой, и купеческое, с товарами. При этом казаки похвалялись идти весной большими партиями по Реке Иловле на Волгу.
Узнав об этих событиях, приведших к расколу в Войске в марте 1667 г., царь и Боярская дума, всерьёз обеспокоились. Всем воеводам волжских городов были, разосланы грамоты с предупреждением о возможных казачьих разбоях. Так в грамоте астраханскому воеводе говорилось: «В Астрахани и в Чёрном яру живите с великим береженьем, на Дону собираются многие казаки и хотят идти воевать на Волгу, взять Царицин и сесть там. … Во многие донские городки пришли с украины беглые боярские люди и крестьяне с жёнами и детьми, и от того теперь на Дону голод большой».
Вот что писал в своей «Истории России» известный историк Соловьёв: «Все они, и русские, и казаки, и хохлачи, говорили, что им идти на Волгу воровать, а на Дону им жить не у чего: государева жалованья в дуване досталось по кусу на человека, а иным и двоим кус, денег по 30 алтын, сукна по два аршина на человека, а иным и по аршину, и этим прокормиться нечем, а тут ещё на море путь заперт и зипуна достать стало негде».
Царь, встревоженный размахом событий на Дону, 22 марта 1667 г. отправляет в Войско грамоту, где требует от атаманов и старшин послать верных казаков в Паншинский и Качалинский городки для усмирения «воров» и наказания их согласно войсковому праву: «Ведомо нам в. государю, учинилось, что на Дону в Паншине и Качалинском городках собираются на Волгу многие воровские казаки, а чаят, будет их с 2000 человек, а хотят взять под Царициным струга и лодки за боем, идти для воровства … и как к вам ся наша, в. государя, грамота придёт, и вы б послали от себя Паншинской и Качалинской городки, выбрав из Войска атамана и ясаула и с ними казаков добрых, сколько человек пригоже, и велели им запас учинить крепкой, чтоб они под Царицин и в иные места не ходили и задоров ни каких царицинским стрельцам не чинили, и стругов не имали, и ото всякого дурна и воровства велели их унять; а буде из тех казаков которые учинятся непослушны, и вы б тем за их непослушанье велели учинить наказанье, по нашему, в. государя, указу и войсковому праву, кто чего доведётся».
Однако ситуация на Дону изменилась. Многие казаки, в том числе и домовитые, и знатные старшины, были недовольны политикой Москвы, запретившей Войску Донскому морские и сухопутные походы на Турцию и Крым. Да, они не решались открыто выступить против Москвы, связанные с ней экономическими взаимоотношениями, но были не прочь если Степан Разин уведёт с Дона буйную голытьбу, начинавшую диктовать им свои условия. А заодно показать царю и боярам силу Войска Донского, с которой следует считаться. Многие домовитые казаки и старшины сочувствовали Разину и считали, что он вправе идти за зипунами в Персию. В их числе был и один из влиятельнейших донских атаманов Фрол Минаев, семь лет тому назад, сам наводивший порядок в верховых городках по войсковому праву. Корнила Яковлев видя, что большинство казаков поддерживает его крестника, не стал ни чего предпринимать против Разина.
Тем временем Степан Разин, и его сподвижники интенсивно готовились к походу. Однако буйное и разношерстное воинство атамана, испытывало острый недостаток в боевых припасах и продовольствии, без которых выступать в поход было немыслимо. Но здесь атамана выручили воронежские посадские люди: Иван Горденёв и Трофим Хрипунов, давно ведущие торговые дела с донцами и скупавшие у них «погромную рухлядь». Они ссудили Разина порохом, свинцом и продовольствием в счёт будущей добычи, что было на Дону делом обычным. Не дремали и другие торговые люди, почуяв возможность несказанно обогатиться. По словам историка Соловьёва, « … от многих воронежцев было воровство; порох и свинец привозили и ворам продавали, а у них покупали рухлядь».
Пока основные силы Разина находились ещё на Дону, его передовые отряды уже бесчинствовали на Волге, грабя купцов и промышленников. Так торговый человек Андрей Луковников, возвращавщийся с товарами из персидского города Шемаха, 2 апреля доносил астраханскому воеводе князю Хилкову, о нападении на их торговый караван воровских казаков: « … на двух стругах человек с семьдесят». Казаки открыли огонь по купцам из ружей, и захватили один из стругов, принадлежащий индийским тезикам (купцам). По счастливой случайности, захват обошёлся без кровопролития. Бывших в струге 3 индийцев и 5 татар, донцы выбросили за борт, и они спаслись на струге Луковникова.
Князь Хилков, узнав об этом, отправил 2 апреля, против воровских казаков сушей стрелецкого голову Василия Лопатина с 175 конными стрельцами. Волгой – «ясаульскими стругами» стрелецкого голову Семёна Янова, с 175 стрельцами. 10 мая Василий Лопатин вернулся в Астрахань, сообщив воеводе, обнаружили стан воровских казаков у Кумского озера, но те, заметив стрельцов, сев в струги, ушли в море.
Подготовка к походу завершилась к концу апреля 1667 г. Тысяча донских казаков под командой С. Разина поднялась вверх по Иловле, откуда они переволоклись в реку Камышенку, а оттуда, в первых числах мая, спустились в Волгу. Здесь к Разину присоединилось ещё несколько ватаг донских и волжских казаков и 400 запорожцев атамана Бабы. Царские воеводы, извещённые о появлении воровских казаков, и ожидавшие их, тем не менее, оказались не готовы к такому развитию событий. Казаки же захватывали все без  разбора суда плывшие по Волге. В их числе оказались суда купца Шорина, судно святейшего патриарха Иосифа и несколько государевых судов с ссыльными. Всех дворян и приказных людей, во главе с Алексеем Золоторёвым и приказчиком Фёдором Черемисиным, Разин приказал повесить, но перед этим пытал их и жёг, утоляя жажду мести. Сам недавний соловецкий богомолец и паломник, он лично пытал монаха сопровождавшего патриарший струг и сломал ему руку. Всему каравану Разин приказал следовать за ним. Все ссыльные люди были раскованы и присоединились к казакам. Новые союзники казаков оказались в большинстве своём разбойниками с большой дороги и грабителями: « … и стали они всяким людям чинить всякое разорение, мучить и грабить пуще прямых донских казаков». К атаману пристало также 160 ярыжек (очевидно грузчиков). Пристав к Сарпинскому острову, Разин раздуванил добычу и беспрепятственно двинулся дальше на 35 стругах и имея около 2000 бойцов.
29 июля симбирский воевода князь Иван Дашков, в своей отписке государю, так сообщал о всех произошедших событиях: «Донские де казаки атаман Степанка Разин, да ясаул Стенка Черноярец, а с ними с 1000 человек (да к ним же пристают по их подговору Волские ярыжки) караван остановили выше Царицына; а как они воры мимо Царицына плыли, и с Царицына де стреляли по них из пушек». Пристав в 4 верстах от города, Разин отправил к воеводе есаула с требованием выдать им Льва Плещеева, персидского купца, суда которого им не удалось ограбить, а так же кузнечные принадлежности.
Царицынский воевода Унковский, видя ненадёжность своих стрельцов и силу казаков, не решился против них выступить, решив удовлетворить часть требований Разина: « … и взяли на Царицыне у воеводы наковалн., и мехи и кузнечную снасть, а дал им он убоясь тех воров, что того атамана и ясаула пищаль ни сабля ништо не возмёт, и всё де войско они берегут».
Воевода был рад когда на следующий день казачьи струги двинулись вниз по Волге, к Астрахани. Во время своего движения вниз по реке, Степан Разин велел своим сподвижникам задерживать все суда плывущие вниз и вверх по Волге, для того, чтобы известия о его «воровстве», не так быстро достигли царя и его воевод.
Однако в Астрахани уже было известно о разбоях и бесчинствах казаков. Им на встречу был отправлен стругами воевода Беклемишев со стрельцами. Между Чёрным Яром и Астраханью две судовые рати сошлись  в смертельном бою, где стрельцы были разбиты, а воевода со многими начальными людьми, попал в плен. Беклемишева Разин велел повесить на мачте, других же стрелецких начальников пытали и нещадно секли плетьми: «А Семён Беклемишев, приехав в Астрахань, сказал тож, что воровские казаки его ограбили, и чеканом руку пробили, и плетми били и вешали его на шоглу (мачту), а разграбя, поехали на низ Волгою». Слух об этой победе быстро разнёсся по всей Волге и большинство встречавшихся впоследствии судов, со стрельцами и ссыльными, без боя переходили на сторону казаков.
Приступать к Астрахани Разин не решился, из-за её многочисленного гарнизона и двинулся от Чёрного Яра, Волгой, через протоку Бузан и одноимённого с ней острова, мимо Красного Яра и вышел в Каспийское море. Там он повернул в устье Яика и стал подниматься к Яицкому городку. Князь Хилков отправил в погоню за казаками, сушей, письменного голову Григория Оксентьева, и стругами, полуполковника Ивана Ружинского. Но им не удалось настичь разинскую флотилию, ушедшую в Яик.
 Тогда воевода, не сумевший перехватить Разина у Астрахани, узнав о цели его похода, послал степью за воровскими казаками деятельного воеводу Якова Безобразова со стрельцами. Усердный воевода настиг ватаги Разина у Яицкого городка. Не желая кровопролития, он послал к Разину стрелецких голов Янова и Нелюбова, с предложением прекратить грабежи и вернуться на Дон. Однако атаман не был склонен к каким либо переговорам и тот час велел повесить парламентёров, что было не характерно для казачьих обычаев. После чего Разин атаковал астраханских стрельцов и разбил их на голову, захватив весь лагерь и пушки, всё продовольствие и боеприпасы. Казакам удалось это сделать лишь потому, что большинство стрельцов, не хотело сражаться. Взятым в плен стрельцам Разин предложил присоединиться к нему, не согласных с этим, он обещал отпустить, дав им струги. И отпустил, но через некоторое время отправил за ними погоню, с приказом перебить всех стрельцов, оставшихся верными царю и присяге.
Участь Яицкого городка была предрешена. Здесь Разин решил основать свою базу для подготовки похода в Персию. Но в городке, помимо яицких казаков, сочувствующих мятежному атаману, находились стрельцы со своим головой Яцыным, дворяне и приказные люди. Разин решил взять городок без боя, хитростью. Для чего он обратился к стрелецкому голове с просьбой, позволить войти ему в городок для богомолья в местной церкви. Яцын, по своей наивности или глупости, разрешил войти в городок атаману и 40 его сподвижникам. Но Разин, войдя в городок, возмутил народ и открыл ворота, в которые тот час ворвались казаки. Яцын  со своими стрельцами не решился воспрепятствовать мятежникам, но и не перешёл на их сторону, что и предрешило его судьбу. Это не понравилось атаману, и велел казнить стрельцов и служилых людей. Разин приказал выкопать яму, куда сбрасывались трупы казнённых. Всего было казнено 170 человек, старавшимся выслужиться «воровским» стрельцом Чикомазом, без жалости рубившим головы своим недавним товарищам. Многие жители и служилые люди бежали из Яицкого городка в степи, но и там им не было спасения: в окрестностях городка свирепствовали татары и калмыки, истребляя и пленяя беглецов.
Колеблющимся стрельцам Разин объявил свою волю: все желающие могут с ним остаться, а нет  - пусть уходят. Часть Стрельцов, не захотела служить «воровскому» атаману и сев на струги, ушла рекой. Узнавший о том Разин, рассвирепел и бросился в погоню: рубил и топил им же отпущенных стрельцов. От безжалостной погони сумел уйти на струге стрелецкий голова Богдан Северов. Он то и привёз в Астрахань тревожную весть о падении Яйцкого городка. Столь скорые и большие успехи, не на шутку встревожили Алексея Михайловича и вынудили его принять решительные меры для подавления мятежа. Он приказал воеводе, князю Прозоровскому, спешно идти в Астрахань во главе нескольких стрелецких колков. Прозоровский был назначен главным воеводой всего астраханского края. Кроме этого царь отправил грамоты терскому воеводе и калмыцким тайшам с приказом, истреблять воровские шайки и бунтовщиков, а так же велел дать знать персидскому шаху о готовящемся Стенькой Разиным морском походе в Персию.
 Ещё одна грамота была отправлена Войску Донскому с требованием поступать с воровскими казаками с «великою войсковою грозою по их праву». «Доселе вы служили мне и всему Российскому государству верно и радетельно, многочисленные неприятели окружающие вас, страшились силы вашие, ныне к великому удивлению всей России небрежие ваше к спокойствию оказывается во всём своём виде; неужели вы не мыслите, что таковое послабление к пролитию невинной крови не может со временем обратиться на самих вас; я беспрерывно получаю донесения от воевод о умножении разбойнических партий на Волге, и вы взираете на всё сие равнодушно и не только не стараетесь истреблять сии скопища, но не пишите даже ни о чём в Москву и не уведомляйте воевод о проишествиях на Дону, вы забыли и не страшитесь уже ни суда Божия, ни опалы моея; вы вручены мне Богом, и учинясь толико преслушны воли моея, где найдёте себе убежища, на кого полагаете надежду свою и кто вам будет обороною? Рассудите здраво о ваших поступках в настоящее время; пошлите рать свою на истребление возмутителей или богобоязливых людей для увещеваний заблудших своих собратий к возвращению на Дон; покажите свою службу перед всем государством и тем сделайте себя причастными к прежней милости моей к вам».
Войско, получив государеву грамоту, продолжало бездействовать, так как большинство казаков было недовольно запретом Москвы и поддерживали Разина в его устремлениях. Войсковой же атаман Яковлев, не смотря на весь свой авторитет и храбрость, не мог ни чего предпринять для обуздания голутвенной вольницы и своего крестника. Не мог он остановить и казаков уходящих на Волгу вслед за Степаном Разиным. Так ещё в июне 1667 г., после ухода Разина на Волгу, ещё два атамана ударились в «воровство»: Иван Мызников и Иван Серебряков. Отколовшись от Войска, они стали действовать на свой страх и риск.
24 сентября, Степан Разин, узнав что у протоки Еманги, расположилось кочевье едисанского мурзы Алея и его сына, внезапно приступил к нему и разгромил: « … улус Едисанского Алея князя и его сына погромили, и улусных их людей в полон и жён и детей поимали».
Алексей Михайлович, видя, что пожар мятежа на Дону не только не утихает, но и разгорается с новой силой, предпринял дополнительные дипломатические усилия. Он отправил на Дон свою грамоту, для передачи её С. Разину. Войско Донское, получив грамоту, отправило её легковой станицей атамана Леонтия Терентьева в Яицкий городок, прибывшей туда 18 октября 1667 г. Собрав казаков в Круг, Разин принял государеву грамоту и войсковую отписку, с призывом к нему отстать от воровства и возвращаться на Дон. В обмен на это, царь был готов простить все преступления совершённые казаками. Но такой исход событий ни как не устраивал бунташного атамана. Стоя в Кругу, он отказался возвращаться в Войско, сказав: «Когда вперёд ко мне государева грамота придёт, то я великому государю вину свою принесу». Но это была лишь очередная уловка Разина, стремящегося выиграть время и обмануть своих врагов. Вслед за легковой казачьей станицей в Яицкий городок прибыли посланцы от астраханского воеводы Прозоровского, с увещеванием «принести вины» На что Разин ответил отказом. Одного из посланцев атаман убил и велел бросить его в воду, второго отпустил в Астрахань.
Для продолжения смуты и мятежа, Разину нужны были союзники и он обратился за помощью к калмыцким тайшам, с которыми вёл в своё время мирные переговоры от имени Войска Донского, и не один раз ходившего с ними громить крымов, нагаев и азовцев. Тайши, получив богатые дары от атамана, обещали ему во всём помогать.
Тем временем казаки и русский наброд (бродяги)на Дону, узнав об успехах Разина на Волге, начали волноваться и сбиваться в крупные ватаги, чтобы так же идти на Волгу и Яик. Войсковой атаман Яковлев пытался всячески этому припятствовать, и потому казаки грозились его убить.
1668 г.    Перезимовав в Яицком городке и подготовив струги к морскому походу, весной 1668 г. Степан Разин вышел в Каспийское море, откуда направился к устью Волги, где разорил все учуги и рыбные промыслы россиян. Не удолетворившись этим, он велел выжечь и истребить татарские юрты, расположенные у Астрахани, после чего бросился к Теркам, где разорил окрестности крепости, но саму крепость не взял.
На Дону в это время атаман Сергей Кривой, собрав сильную ватагу казаков, так же ушёл на Волгу за зипунами  и казачьей славой, подобно Разину. Его отряд так же грабил и бесчинствовал по пути в Астрахань. Это заставило воеводу князя Хилкова выслать против казаков -  воров четыре сотни стрельцов, под командованием письменного головы Аксентьева. Но казаки своевременно узнали о приближении стрельцов и заняли удобную позицию в протоке Карабузан, став там в засаде. При приближении стрельцов, открыли по ним огонь и бросились в атаку, не дав тем опомниться: « … а иные стрельцы, покиня струги и лодки, разбежались, а иные де пошли к воровским казаком человек с 100, а солдатского строю порутчика да пятидесятника повесили за ноги, и бив ослопьем многих пересажали в воду, а голова де Григорей Оксентьев от воровских казаков ушёл в лодке с небольшими людми; а по смете тех воровских казаков 700 человек».
 Истребив самых самоотверженных и верных царю стрельцов, казаки заставили остальных сдаться на милость победителей, и присоединили их к своей ватаге. Им достались пушки и припасы побеждённых, с которыми донцы С. Кривого явились к Разину.
Кроме этого войско Разина пополнилось стрельцами отправленными князем Хилковым для занятия опустевшего Яицкого городка. Однако казаки, своими речами совсем разложили их, и они, убив своего голову Богдана Карамышева, и присоединились к ним. Вскоре к Разину присоединились большие отряды атаманов Ивана Черноярца, Ларки Хренова, Лазарки Тимофеева и Михаила Ярославцева.
Получив столь сильные подкрепления, Разин устремился к берегам Персии. Однако персидский шах Аббас был извещён русской стороной о готовящемся морском походе воровских казаков, через английского купца Томаса Брейна. Охрана прибрежных провинций и городов была значительно усилена. Но этого оказалось явно недостаточно, так как это вторжение превосходило по своим масштабам все предъидущие. Несколько тысяч казаков Степана Разина огнём и мечом прошлись по побережью Персии, без труда взяв и ограбив города Низобад, Баку, Шабран, Решт, Ферабат, Астрабат и десятки мение крупных селений. Грабежи сопровождались безжалостной резнёй богатых персов. В живых оставались только те, кто был согласен присоединиться к казакам и местная беднота. Сведения об этом можно найти в российских источниках того времени, в которых говориться, что к казакам « … пристали для воровства иноземцы, скудные люди».
При занятии Решта, оповещённые заранее жители, успели уйти в горы, захватив всё самое ценное имущество и деньги. Разин, желая их ограбить, но не имея возможности действовать в горах, пошёл на хитрость. Он велел объявить горожанам, что казаки прибыли в город для торговли, а не для грабежей и воровства и обещал всем торговым людям безопасность. Обманутые этими посулами и показным миролюбием пришельцев, персы вернулись в Решт, в котором действительно два дня велись честные торги. Но на третий день, когда Разин узнал о возвращении в город практически всех его жителей с деньгами и товарами, он подал казакам знак, положивший начало кровавой резне и грабежу.
Подобная история повторилась и в г. Фарабате, где казаки мирно торговали пять дней, и набросились на персов на шестой день. После ухода разинцев из этих городов, они представляли собой дымящиеся руины: « … и Фарабат и Астрабат городы вырубили и выжгли, и многих людей мужеска и женска полу в полон поимали, и меж Гиляни и Фарабата на острову сделали деревянный городок и землёю осыпали». Взяв в плен свыше 500 персов, Разин стал обменивать их на русских людей и казаков: « … имали за одного Кизылбашенина по два и по три и по четыре человека Руских».
Казаки, в значительной степени разбавленные стрельцами, беглыми и ссыльными россиянами и приставшими к ним персами, под их воздействием и отсутствием дисциплины, стали постепенно терять свои боевые качества и осторожность. Развращённые лёгкими победами, пьянками и пирами, вскоре они сами стали жертвами собственной беспечности, и им пришлось заплатить за это, дорогой ценой. Так, взяв г. Баку, казаки захватили в нём огромную добычу. Отмечая это событие хмельным пиром – упились до бесчувствия. Узнав об этом, персы, разорённые казачьим набегом, ворвались в спящий лагерь и устроили в нём резню, во время которой погибли многие сподвижники Степана Разина. Сам атаман едва не поплатился головой за свою беспечность и потакание пьянству. Потеряв свыше 400 своих товарищей, казаки спешно отплыли, спасая огромную добычу и полон.  Ободрённые этой победой, жители приморских провинций, доведённые до крайности казачьими набегами, и не видя помощи от шаха Аббаса, стали стихийно вооружаться и соединяться в отряды, в стремлении защититься от пиратских рейдов казаков.
Один из опальных военначальников шаха, желая заслужить благосклонность своего повелителя, собрав разрозненные отряды вооружённых персов, посадил их на суда и бросился в погоню за казаками. Те в это время пристали к острову Сари (Свинной) и отдыхали, устроив укреплённый лагерь, готовясь к зимовке. Попытка уничтожить разбойное войско северных пришельцев, закончилась катастрофой. В ходе разгоревшегося боя, флагманский корабль персов взлетел в воздух из за взрыва порохового погреба. Оставшийся без руководства персидский флот был наголову разгромлен. Многие из нападавших погибли, многие попали в плен к победителям.
Об этом эпизоде мы узнаём из письма посланника шаха Юсуфа Ханбека, поданного им в Посольский приказ: «Ещё бью челом и объявляю, что шахова величества был сотник в опале и из чину своего отставлен, имянем Магмета Ханбек собрав себе полк, хотечи шахову величеству послужить и вину свою покрыть, ходил на того вора Стеньку. И он, Стенька, послышав с казылбашской стороны побежал на русскую сторону и, поворотясь с той стороны, пришёл на шахову сторону на остров Сари; тут вместился; и тот опальный сотник, собрався, ходил на него стругами с боем и хотел их побить и переимать; и Бог ему не помог, грехом на стругу запалился, и Стенька их побил и, разогнав и сына его, сотника, взяв, привёз в Астрахань, и до Астраханского взятия тот сотников сын был в Астрахани; а как Стенька вор Астрахань взял и его убил».
Добычу взятую казаками на Волге, они продавали русским же купцам и торговым людям из украинных городов. Так воронежский воевода сообщал отпиской в Москву о скупке воронежскими торговыми людьми у воровских казаков «погромной рухляди», взятой ими на Волге и продаже им пороха, свинца и оружия. Заключая при этом: « … да и воровать воронежцам нельзе, потому, что у многих на Дону сродичи». Все попытки воеводы унять эту торговлю, не увенчались успехом и в городе усиливались проразинские настроения.
Пока в Персии разворачивались эти события, свою игру повёл с Войском Донским гетман Запорожской Сечи Брюховецкий. Соблазнённый посулами правобережного гетмана Дорошенко и некоторых украинских епископов, он решил изменить России. Зная о по сути дела мятеже, поднятом Степаном Разиным, он решил, что найдёт в лице донских казаков единомышленников, и потому отправил в Войско свою грамоту, надеясь ввести их в заблуждение. Он предлагал «донскому рыцарству» присоединиться к действиям против московского царя, обосновывая это смещением патриарха Никона и якобы склонением московского двора к католической ериси: «…верховнейшего пастыря своего, святейшего отца патриарха, свергли, не желая быть послушными его заповеди; он их учил иметь милость и любовь к ближним, а они его за это заточили; святейший отец наставлял их (москвичей), чтобы не присовокуплялись к латинской ереси, но теперь они приняли унию и ересь латинскую, ксендзам в церквах служить позволили, Москва уже не русским, но латинским письмом писать начала…». Своё послание гетман заканчивал вопросом: «Произвольте того ради вы, братья моя, рассудит: вще ли христиански поступает Москва?». Однако Войско Донское не вняло призыву мятежного гетмана, так как знало реальное положение дел в Российском государстве.

1669 г.  Всю зиму 1668-1669 г. Разин находился на о. Сари, совершая лишь незначительные набеги на побережье. Желая пополнить свои заметно поредевшие ряды, атаман начал размен пленниками, требуя за одного перса по 3 – 4 христианина. Однако в частных, хотя и победоносных сражениях число казаков непрерывно таяло и им становилось всё трудней отражать неприятелей. Видя это, Разин отправляет к персидскому шаху казачье посольство, с тем, чтобы просить у него разрешения поселиться на Куре, обещая Аббасу служить верой и правдой всем своим войском. По всей видимости, это посольство должно было тянуть время до наступления тепла. Но шах, узнав о прибытии казаков, счёл себя оскорблённым, а посольство недостойным своей особы. Прибывших казаков он велел схватить и заточить в тюрьму, заковав в железо. Один из разинских посланцев был затравлен собаками в присутствии русского посланника, подьячего Наума Колесникова, который в то время был в Исфахане и вёл все посольские дела после смерти другого русского посланника англичанина Томаса Брейна.
Об этих событиях Колесников, в своей отписке в Москву, писал так: « … при нём, Науме, привели к нему Ихтому Давлетю, на двор 18 человек казаков перекованных. И Ихтомо Давлет распрашивал тех казаков при нём, Науме, порознь, для чего они в государства шахова величество войною приходили и не по указу ль царского величества. И казаки де ему сказали, что они царскому величеству изменили и город Яик взяли, и ратных людей многих побили, и в шахова величества государство войною ходили собою. И распрося де тех казаков, послал их Ихтомо Давлеть в тюрьму. Да в тех же де казакех шесть человек присланы были от вора Стеньки к шахову величеству в послех с тем, чтоб шахова величества велел ему жить в своём государстве на реке Куре, и он учнёт его шахову величеству служить. И тем де казакам отказано, и перекованы они с теми ж казаки. И на завтрее де того они, одного казака из них выбрав, при нём, Науме, затравили собаками».
Весной 1669 г. Степан Разин покинув остров Сари, устремился к восточному, ещё не разграбленному берегу Каспийского моря. Там он принялся разорять и жечь «трухменские улусы. Но здесь разинцы встретили ожесточённое сопротивление туркмен. Разину так и не удалось закрепиться на побережье, потеряв в боях атамана Сергея Кривого и многих казаков, Степан Разин смог укрепиться на Свинном острове и стал совершать с него набеги на побережье. Персидский шах, пытаясь пресечь опустошительные вторжения в свои владения, в июле 1669 г. отправил против казаков свой флот с 4000 войска, под командой Менеды хана. Однако у Свинного острова персидский флот был окружён казачьими стругами, учинившими настоящее побоище. В ходе которого спаслось лишь три персидских корабля. На одном из них и бежал Менеды хан, а вот его сын и дочь попали в плен. Но и казаки понесли серьёзные потери в этом сражении. В русских источниках, этот эпизод описывается так: « … приходили к тому острову на них боем Астаринский Мамедхан, а с ним шаховых и наёмных людей Кумычан и Черкас горских в 50 сандалах с 3700 человек, и на том де бою воровские казаки Стенка Разин с товарыщи того хана и шаховых ратных людей побили, и пушки и ружьё поимали, а сына де его Шабалду в полон взяли, … а ушли де от них шаховы немногие люди только в трёх стругах; а иных де воровских казаков на том бою побито и в зимовье до весны померло с 500 человек».
Пресытившись добычей и кровью, Разин решил возвратиться на Волгу, не ожидая когда шах пришлёт против них более сильный Флот. Кроме того у казаков ощущался недостаток хлеба, а потеря 500 человек в последнем сражении, была невосполнима. Вначале казачий флот подошёл к крепости Терки, а оттуда отплыл в Астрахань, куда прибыл в июле 1669 г. и стал лагерем на островах Четыре бугра. 
Приплывшие из низовий Волги, стрелецкий голова Василий Пасынков, ездивший в Терки за шёлком сырцом, и персидский купец Кулибек, сообщили: « … воровские казаки Стенка Разин с товарыщи, идучи от Волского устья к Четырём Буграм, их встретили, и взошед на бусу шаховы купецкие все товары и всякие пожитки пограбили и купчинина сына Сахамбетя с бусы взяли с собою».
Узнав об этом, астраханский воевода, князь Прозоровский, сменивший на  этом посту князя Хилкова, выслал против них 37 больших стругов с 4000 стрельцов, под командой князя Львова. Те внезапно подступили к островам и высадились, готовясь к бою. К этому времени у Разина осталось 600 казаков, изнурённых походом и страдавших от недостатка припасов. В последнее время казаки питались одной кониной, перехватив посольский караван персидского шаха к русскому царю. Увидев готовых к бою стрельцов, Разин не стал рисковать фантастической добычей, взятой казаками в Персии и бежал со своими сподвижниками в море. Воевода Львов гнался за ними 20 вёрст, но настигнуть их так и не смог. Тогда он послал казакам милостливую грамоту, где им от имени царя было обещано прощение если они оставят воровство и вернутся в свои городки. Став в море на якоря, князь пропустил разинцев в Волгу, после чего заблокировал устье.
Получив грамоту, Разин использовал этот счастливый случай. Он отправил к князю Львову двух казаков, с прошением от него и всех его сподвижников к царю, и о его милости. Как говориться: повинную голову мечь не сечёт: «Всё Войско бьёт челом, чтоб великий государь пожаловал, велел вины их отдать и отпустил на Дон с пожитками, а мы за свои вины рады великому государю послужить и головами своими платить, где великий государь укажет, пушки которые мы взяли на Волге в судах, в Яицком городке и в шаховой области, отдадим, служилых людей отпустим, а струга и струговые снасти, отдадим в Царицыне».
Князь Львов, не желая проливать кровь, с одной стороны, и желая прекратить разбои разинцев, с другой стороны, решил снять с себя ответственность и переложить решение этого вопроса на плечи Алексея Михайловича. Как оказалось позже, эта нерешительность стала роковой как для самого князя Львова, так и для многих волжских городов. Вместо того, чтобы истребить горсть измученных казаков, воевода велел казачьей флотилии двигаться вслед за ним в Астрахань. Более подробно о перепитиях этих переговоров мы узнаём из московской грамоты Разину: « … воевода князь Семен Львов и с ним великого государя ратные люди на взморье вас сошли и обступили, и хотели побить; и ты, вор Стенька, с товарищи видя над собой промысл в. государя ратных людей, прислали к нему, князь Семёну двух человек выборных казаков, и те казаки били челом великому государю от всего войска чтоб великий государь пожаловал, велел все ваши вины отдать, а вы те свои вины обещались ему, в. государю служить безо всякие измены и меж великим государем и шаховым величеством ссоры и заводов воровских ни где ни каких ни чинить, и вперёд для воровства на Волгу и на море не ходить; и те казаки на том на всём крест целовали. А к великому государю к Москве прислали о том бить челом великому государю казаков Лазарку и мишку (Лазаря Тимофеева и Михаила Ярославцевым) с товарищи сем человек знатно обманом».
Разин, видя колебания и нерешительность царских воевод, воспрял духом и осмелел до того, что стал требовать от князя Прозоровского, для себя и своих казаков, знатной встречи в Астрахани. На что получил решительный отказ, так как подобная встреча вчерашних разбойников и воров, была оскорбительна для князя и являлась «порухой» его чести. Тем разинцы поднялись по Волге до Астрахани и обосновались на острове, в получасе езды от города. 25 августа 1669 г. Разин в сопровождении атаманов и старшин прибыл в город, где в приказной избе астраханского воеводы, положил перед Прозоровским бунчуки и знамёна, передал часть пленных персов. Сына персидского купца Кулибека, Сухамбета, казаки отдали за выкуп в 5000 рублей.
Он объявил, что казаки пушки, захваченные у стрельцов, отдадут и самих служилых людей отдадут без задержки. Кроме этого Разин бил челом воеводе, прося его ходатайствовать перед царём о прощении их вин и отпуске на Дон. В результате этого в Москву была отправлена легковая станица во главе со знатными старшинами: Лазарем Тимофеевым и Михаилом Ярославцевым, с челобитной к государю. Очевидно, Степан Разин был хорошим актёром. Ни кто из воевод и астраханских чиновных людей, не заподозрили его во лжи и вероломстве. Прозоровский похвалил казаков и атаманов за их подвиги и победы над басурманами, и за их намерение далее служить государю верой и правдой.
Прибывших в Москву казачьих выборных старшин расспрашивали в Посольском приказе, пытаясь доискаться до причин казачьего «воровства»: «Пошли вы с Дону на такое воровство, и то учинили, забыв страх божий и великого государя крестное целование: так  теперь скажите правду – на такое воровство где у вас учалась мысль. И кто у вас в той мысли в заводе был». На это старшины отвечали: «На Дону нам началась быть скудость большая, на Чёрное море проходить стало нельзя: сделаны турскими людьми крепости, и мы, отобравшись охочие люди, пошли на Волгу, а с волги на море, без ведома войскового атамана Корнилы Яковлева, а начальный человек к тому делу был у нас Стенька Разин».
По царскому указу казакам были сделаны выговыры о их винах. В  искупление их, они были отправлены на службу в Астрахань. Но по пути туда, в пензенских степях, за рекой Медведицей, казаки перебили сопровождавших их россиян и забрав их лошадей, ушли на Дон.
Тем временем князь Прозоровский потребовал от Разина выдачи пушек, всех пленных персов, всех захваченных казаками персидских товаров и переписи всех казаков. На это атаман отвечал: «Товары у нас раздуванены, после дувану у иных проданы и в платье переделаны, отдать нам ни чего нельзя … полон в шаховой области взят у нас саблею, много нашей братьи за тот полон побиты и в полон взяты, и в разделе один полонянин доставался пяти, десяти и двадцати человекам. А что нас переписывать, то переписка казакам на Дону и Яике, и ни где по нашим казачьим правам не повелось». Из 41 пушки, бывших у казаков, Разин отдал 21, оставив 20, пояснив воеводе: «Эти пушки надобны нам на степи, для проходу от крымских, азовских и всяких воинских людей, а как дойдём, то пушечки пришлём тот час же».
Но это был обман и пустая отговорка со стороны казаков. Князь Прозоровский всё понимал, но боялся большой крови и буйства, не только со стороны казаков, а и со стороны стрельцов и астраханских жителей. Поэтому он не осмелился взять пушки силой, не надеясь на верность присяге своих подчинённых и горожан.
Всё это было связанно со следующими обстоятельствами. Как только казачьи струги подошли к Астрахани и казаки обосновались на острове, к нему стали стекаться толпы торговцев и праздных зевак. Казаки стали за бесценок распродавать свой дуван и ясырь. Толпы казаков, в свою очередь, заполнили улицы Астрахани.
Голландец Ян-Янсен Стрейс, бывший в то время в Астрахани, так описывает прибывание разинских казаков в городе: «Казаки останавясь на острову близ Астрахани, ежедневно приходили в город одетые в кафтаны бархатные, шёлковые или из золотой парчи, и продавали на рынке за треть цены за шёлк, золотые вещи и разные драгоценности, награбленные ими во время поисков. Некоторые носили на шапках жемчуг и драгоценные каменья. Однажды капитан Бутлер приказал нам приготовить шлюпку, чтоб ехать навестить Стеньку Разина. Он взял с собою два штофа водки для поднесения одного предводителю казаков, а другого главному его советнику, которого русские называли Чёртовым Усом. Когда мы подошли к его шатру, он велел спросить нас, что мы за люди. Мы отвечали: немцы из голландской земли, находимся в службе его царского величества на корабле «Орле» и пришли поклониться ему двумя штофами водки. Стенька сидел в шатре своём с Чёртовым Усом и ещё несколькими казаками. Он милостливо принял наши подарки, посадив нас, выпил за здоровье его величества. Мы ему отблагодарили тем же; и как он не вступал в дальнейшие разговоры, то и мы откланялись. Он велел однако ж сказать нам, что будет нам рад во всякое время. Другой раз мы его видели на шлюпке раскрашенной и отчасти покрытой позолотою, пирующего с некоторыми из своих подчинённых. Подле него была дочь персидского хана, которую он с братом похитил из родительского дома во время своих набегов на Кавказ. Распалённый вином он сел на край шлюпки и задумчиво поглядывая на реку, вдруг вскрикнул: «О Волга славная! Ты доставила мне золото, серебро, разные драгоценности, ты меня возглядела и вскормила, ты начало моего счастия и славы, а я неблагодарный ни чем ещё не воздал тебе. Прими же теперь достойную тебе жертву». С этими словами он схватил несчастную персиянку и бросил её в волны. Впрочем Стенька приходил в подобное иступление только после пиров, когда вино затемняло в нём рассудок и воспламеняло страсти».
Однако добровольное смирение Разина и обещание его верно служить царю и отечеству, было притворным и не искренним, но пока он усилием смирял кипевшие в нём страсти. Справедливо рассудив, что воевода Прозоровский не предпримет против него и его вольницы ни каких решительных действий, он стал открыто призывать стрельцов и астраханских жителей переходить в свой стан, щедрой рукой разбрасывая золото и серебро по городским улицам. Стрельцы, поражённые его щедростью и богатством, стали во множестве переходить к казакам, бросая службу и пополняя поредевшее войско Разина.
Видя разлагающее действие разинской ватаги, князь Прозоровский решил избавиться от столь опасного соседства и его пагубных последствий. Он потребовал от Разина его скорейшего ухода на Дон и выдачи беглых стрельцов. Для этого в казачий стан был послан капитан Виндерос. В случае если атаман заупрямится, ему было велено угрожать тому царским гневом и опалой. Разин, услышав требование воеводы пришёл в негодование. Красочное описание этого события, мы находим в рукописи упоминавшегося выше голландца Стрейса:
«В Астрахане, через улицу ходя (Стенька) золотых бросал, тем же он многих государевых служилых людей к себе привлёк; воевода болярин князь Иван Семёнович Прозоровский о том ведая, капитана Вендероса к Стеньке послал и ему сказать велел, чтоб он государевых людей тот час отдал, и то отрицаючи снова быть в государевой опале и гневе. Капитан, повеление своё управляя, немного, что саблями на части не срубили. Стенька ему такой ответ дал, - как ты мне смеешь такое недостойное прошение предложити, чтоб из приятелей моих, которые добровольно со мною ходят, изменил, и сверх того грозил мне государевою немилостью, скажи господину своему Прозоровскому, что я скоро к нему приду, и тогда увидим, кто мне укажет; он мне яко холопу соему повелевает».
Однако Разин понимал, что задерживаться у Астрахани не стоит. Отдохнув, залечив раны и пополнившись новыми бойцами, казачьи ватаги двинулись вверх по Волге, к Переволоке, продолжая по ходу движения буйствовать, грабить и бесчинствовать. Царицинский воевода Унковский вышел на встречу казакам, желая прекратить их разбои. Но бывшие при нём стрельцы, при столкновении с казаками, отказались с ними сражаться. Взятый в плен Унковский был взят вплен и избит до полусмерти и обесчещен самим Разиным. Многие царицинские жители были ограблены и избиты. Стрелецкий сотник, вёзший в Астрахань государевы грамоты, был так же избит и ограблен. На требование подоспевшего воеводы Леонтия Плахова, прекратить воровство и выдать беглых стрельцов, Разин и его сподвижники, отвечали: «У казаков того не повелось, чтоб беглых людей выдавать».
Переволокшись на Дон, Разин обосновался в Кагальницком городке. Обосновавшись в нём, мятежный атаман ещё больше укрепил городок: углубив ров и подсыпав валы. На валах были установлены пушки, которые Разин, вопреки обещанию, так и не вернул воеводам. Своё войско атаман распустил по домам, для свидания с родственниками и исполнения своих обязательств перед кредиторами. Зачастую у голутвенных казаков не было денег для того, чтобы отправиться в поход. По донским обычаям старожилые, домовитые казаки ссужали голытьбу оружием, боеприпасами, снаряжением и продовольствием, с условием, что по возвращении, половину своей добычи тот отдаст кредитору. Приставшие к Разину стрельцы остались зимовать в Кагальницком городке.
Тем временем, по Дону, Днепру и всей России, уже ходили весьма преувеличенные слухи о победоносном походе Разина, сказочно обогатившем его участников. Взятая казаками добыча поражала воображение и войско Разина быстро пополнялось добровольцами. В основном это были выходцы из верховых городков, волжские гультяи, запорожские казаки, а так же весь прочий наброд пришедший искать счастья на Тихом Дону. Но для содержания большого числа бойцов, требовались большие запасы продовольствия, которого не было. Для того, чтобы решить эту проблему Разин пошёл простейшим путём: он велел останавливать и перехватывать все суда с товарами и припасами плывшими в Черкасск и другие низовые городки. Делалось это под тем предлогом, что если азовцы или крымцы нападут на Черкасский и другие городки, то он, Разин, придёт со всем своим войском на отражение неприятелей.
К ноябрю 1669 г. у Разина вновь скопилось свыше 2700 бойцов готовых на всё. Многие из них получили оружие и запасы лично от атамана и обязаны ему. Но мало кто из них знал, куда дальше Разин бросит свои полки. Но появились и первые тревожные симптомы; часть казачьей старшины и домовитых казаков, недовольных анти московской политикой, не пришли к нему в Кагальник. Ещё одна часть казаков, решив более не испытывать судьбу под командой непредсказуемого атамана, откололась от разинцев и ушла в урочище Кара-Чулпан, на реке Маныч, где основала ряд хуторов. В 1875 году, после их посещения Великим князем Николаем Николаевичем, по повелению Императора Александра 2, на их месте была основана станица Великокняжеская, впоследствии переименованная в Пролетарскую.