Почему Новый год для большинства оказывается самым близким, почти интимным праздником? И почему в эту ночь почти все торжественно поздравляют себя и других с тем, что ушел в прошлое еще один немалый кусок их жизни, - хотя в остальные дни чаще вспоминают:
С каждым шагом короче…
Ну, не будем о грустном. Может, потому, что легче начать новую жизнь в заранее определенный момент? Может быть, но многие ли так делают? Или, наоборот, хочется в весельи отвлечься от поступи времени, особенно слышной на пороге нового года? Ну, а для детей, понятно, - подарки и чудеса.
Главное, однако, в том, что на Новый год падает отсвет Рождества – второго (после Пасхи) по значению христианского праздника. Конечно, именно Рождество и отмечалось, и подарки готовились к нему, а новый год просто и автоматически следовал за ним.
Это понимали революционные власти, крайне неодобрительно относившиеся к Новому году до середины тридцатых годов (несмотря на пример Ильича, веселившегося с детьми у ёлки). Например, подарки могли напомнить о дарах волхвов…
Первые игрушки, выпущенные после «легализации» праздника, были очень простыми: разные птички и ягодки из картона и ваты, потом не особо яркие и красивые шары… Кое-что мама делала сама, - и эта традиция сохранилась до моего времени.
А вот после войны лет семь-восемь (но не более десяти) наблюдалось интересное обратное явление, о чем, похоже, никто уже не вспоминает. Ёлочные базары работали вплоть до Рождества или даже до гражданского новолетия – дня, который в календаре - западном новоделе неловко называют «старый новый год» - 1 января по древнему юлианскому календарю. Так что каждый желающий мог принести совсем новую ёлочку к празднику ( к Рождеству и храмы украшают елями или их ветвями) и отпраздновать в полном соответствии с тысячелетней традицией. Наверное, находились желающие и новолетие отметить, - что же, ничего не мешало, и пост уже не ограничивал.
Что же дарили? Разное, конечно. По счастливой случайности мы знаем, что Любовь Достоевская подарила матери накануне Рождества, за которым начинался 1886 год, «общую» тетрадь. В нее Анна Григорьевна записывала сведения о произведениях мужа, продажей которых она занималась и после его смерти; и сама же отметила дату и факт подарка.
Интересна марка магазина – лавки в Гостином дворе с трехзначным номером. Несколько позже мы с отцом покупали в такой же лавке первый советский узкопленочный фотоаппарат «Зоркий», типа Лейки. Стоил он дорого – 800 рублей, а зарплата уборщицы была 300, опытного инженера – до тысячи. (Ёще был менее ценившийся ФЭД – по инициалам Дзержинского, тоже неплохой и дешевле. Были разговоры, что его делали в колонии Макаренко, но не уверен).
В те времена весь огромный квадрат Гостиного был поделен на отдельные мелкие магазинчики – дверь и рядом окно (не исключаю, что иногда – два). Около 1960 года его превратили в сквозную анфиладу – видно на всю длину. Поначалу казалось очень неуютно.
В семидесятые годы я иногда приходил сюда в последний час перед закрытием 31 декабря. Больше из любопытства, хотя и охотничий интерес имел смысл. Дело в том, что требовалось выполнить годовой план; если не получалось, в последний момент срочно выбрасывали на прилавки дефицит из будущих запасов.
Ну, меня могли интересовать разве лишь мелочи – хорошие краски, например. Но встречались и крупные подарки, скажем, большие цветные телевизоры. Все равно народу было уже мало, милиционер, присланный для порядка в предполагаемой очереди, почти дремал… Вообще, и продавцы думали, как бы скорее к ёлочке… Однажды покупал помаду матери, так по цене одной мне аккуратно сложили целую коробку и даже красиво перевязали. Я не взял, конечно…
По анфиладе можно было дойти до Невского, если надо, спуститься со второго этажа. Проспект был украшен светом – скромнее, чем теперь, во всех смыслах, и стояли два больших, двухэтажных деда Мороза и елки. Настоящие, разумеется.
А вот… Но, наверное, читателям пора к своей ёлке. Так что закончим вполне рождественской историей уходящего года. Уже не первый год все новогодние ёлки на улицах и площадях – железные. Только главная – на Дворцовой – оставалась настоящей. В этом году власти предложили проголосовать за выбор и этой ёлки. Признаюсь, - я поленился, думал, и так все ясно. Но 60 процентов из примерно десяти тысяч голосов подали за мертвую елку. Думаю, если бы это голосование было представительным, оно заставило бы задуматься и опечалиться. Так и сделали, хотя обошлось заметно дороже.
На этом торжестве демократии все могло бы и закончиться. Но, к счастью, нет! Область у нас имеет свое, отдельное руководство. Пока оно размещается недалеко от городского, около Смольного. Естественно, что область тоже хочет иметь свою Главную ёлку.
И вот оба губернатора договорились купить на личные деньги настоящую огромную ёлку и там ее поставить.. Причем областной губернатор участвовал в деле и топором.
Так что теперь желающие встречать на улице живой Новый год могут пойти к Смольному, а искусственный – на Дворцовую.