Мы прозвали его Кощей. Почему? Потому что он в самом деле был похож на того самого героя народных сказок и пушкинского Кощея, который «чах над златом». Тощий, словно весь из костей без мяса, с длинным носом и седыми всклоченными волосами. Казалось, он сошёл с книжной иллюстрации, где он сидел над раскрытым сундуком, охраняя колдовское яичко...
Кощей был каким-то начальником в кинотеатре «Заря», возможно, его директором. Вокруг «Зари» сгрудились пятиэтажные хрущёвки, забитые тесней чем ульи советскими семьями, где росли мы, дети того времени…
В «Заре» творилось волшебство. Там показывали фильмы. В тёмную комнату набивались сотни людей, смотревших, затаив дыхание, вперёд на экран. Здесь свершалось то, что мы никогда не видели на улице, и не могли вообразить. Пред нами мелькали томные женщины и мужественные мужчины. Какие чувства! Какие страсти!! Случалось, они даже целовались. И тогда мы, мальчишки, им улюлюкали. Диким рёвом встречали обрыв плёнки, особенно в самых интересных местах. Свистели, топали ногами и кричали киномеханикам: «Сапожники!!!»
А какие тут были автомобили! Роскошные, сверкающие никелем! Вот она, шикарная заграница! А у нас на улице только «Москвичи» и «Победы». Да изредка трофейный немецкий «Опель Капитан».
Каждый иностранный фильм был для нас выдающимся событием, особенно если он был американским. Пропустить его считалось непростительным грехом.
Фильмы о ковбоях шли вне конкуренции. Они были о том, что мы не могли описать нашим словарём того времени. Свободные, сильные, благородные парни… Они не потерпят зла и несправедливости. Не дадут себя унизить. И если кто-то в баре плесканул пиво в лицо ковбоя, то у него на поясе всегда был Кольт.
«Великолепную семёрку» мы смотрели по нескольку раз и не могли насмотреться. Разве можно такую картину сравнить с тем, что нам показывали на утреннике с детскими фильмами за десять копеек? Илья Муромец был, конечно, мужик удалой, но против Лимонадного Джо шансов у него не было. Однако, самый дешёвый билет на взрослый сеанс стоил двадцать пять копеек. Откуда у нас, мальчишек лет восьми-девяти, могли быть такие деньги? А тёмный зал в «Заре» манил к себе неумолимо…
И тогда мы делали то, что называлось «идти на прорыв». Это означало – любым способом попасть в кинотеатр, что бы для этого ни потребовалось.
Способов было несколько. Самый безопасный (и самый безнадёжный) – это «встать на вахту» у выходных дверей. А вдруг кому-то из зрителей фильм не понравится или ему невтерпёж захочется покурить, и он выйдет из зала на улицу, распахнув дверь. Тут мы, мальчишки, нырнём в зал. Но народ выходил редко. Поэтому мы пытались сами открыть ту заветную дверь. Надо было найти достаточно жёсткую проволоку, просунуть её меж дверей и приподнять накинутый крюк. Иногда это удавалось. Но работники кинотеатра заметили изрядно расковырянную щель между створками и прибили к дверям плотно прилегающие железные пластины.
Ещё был способ под названием «засланный казачок». Но он срабатывал, только когда на фильм шло много народа. Тогда ватага ребят у входа в фойе поднапирала на входящих граждан (не обращая внимания на их выкрики «Вы что толкаетесь?»), создавалась толкотня и возникала перебранка, которую пыталась утихомирить контролёрша, отрывавшая корешки билетов с надписью «контроль». В этой сутолоке кто-нибудь юркий из нас (например, Игорёк Юрченко) проскальзывал в фойе за спинами входящих. Святой долг «засланного казачка» был проникнуть в зал и открыть дверь для проникновения уже ожидавших на улице товарищей. Такой ловкий мальчик в нашей среде пользовался особым уважением. Но … на порожках, ведущих от входа к фойе и дальше к зрительным залам, часто стоял Кощей. Седой, насупленный и страшный, похожий на хищную птицу, высматривающую мышонка. При виде дежурившего Кощея посылать лазутчика мы не смели. Он наводил на нас ужас одним своим видом.
Иногда он спускался со ступенек, что-то говорил контролёрше. Наверное, призывал её к большей бдительности.
И ещё был способ. Но практиковался он только летом и ранней осенью. На боковой стороне кинотеатра на втором этаже открывались окна. Жарко, душно. Пусть зрители хотя бы фойе не сильно потеют.
Эти открытые окна притягивали к себе как магнит. Но как до них добраться? Выход (а точнее вход) только один – по водосточной трубе. Нужно очень осторожно, по-кошачьи, пролезть по ней наверх. Труба старая, ржавая. Если не выдержит – полетишь с ней в обнимку на асфальт. Это второй этаж кинотеатра. Или даже третий, если сравнивать с жилым домом. Потом надо тесно прижаться к окну и совершить поступок, от которого захватывает дух – пройти, ни за что не держась, несколько метров по узкому оцинкованному подоконнику. Слава Богу, что в дождливую погоду окна закрывались, и нам не приходилось идти по мокрому скользкому металлу. Да, было страшно. Но разве не шёл по канату шериф Джонсон, который потом застрелил главаря банды? Нам было на кого равняться...
И вот однажды я увидел то открытое окно. Не в силах преодолеть искушение, я полез на трубу… Подоконник тоже миновал благополучно. Спрыгнул внутрь фойе, сделал несколько шагов и … увидел перед собой Кощея…
- Таааааааак…. – зловеще прошипел Кощей. – Прорываемся, значит?
- Прорываемся, - промямлил я, не зная, что делать. Рвануть вдоль фойе и кинуться вниз в туалет? Но ведь он меня там найдёт! Запрыгивать обратно на подоконник? Высоко… Я стою, парализованный страхом.
- Пошли! – приказал Кощей и, повернувшись ко мне спиной, зашагал по фойе. Я безропотно поплёлся за ним. В конце фойе он повернул в узкий коридорчик, заканчивавшийся дверью, обитой чёрной клеёнкой. Открыл дверь, пропустил меня вперёд.
Я зашёл. Похоже, это его кабинет. На стенах – портреты советских кинозвёзд. К стене впритык стоит шкаф, забитый бумагами. Перед шкафом – большой стол под зелёным сукном. В углу – большое красное знамя с вышитыми золотом буквами – «Победителю социалистического соревнования».
Кощей сел за стол. Я стою напротив него.
- Как тебя зовут, - спросил Кощей, сверля меня серыми глазами из-под насупленных бровей.
- Серёжа, - пролепетал я дрожащим голосом.
- Куда же ты лез, Серёжа?
- В кинотеатр. Кино смотреть.
- Какое кино?
- Не знаю. Какое попадётся.
- Скажи, ты на детские утренники ходишь?
- Хожу. Но они не очень интересные.
- А что же тебе интересно?
- «Великолепная семёрка».
- Таааак... – протянул Кощей. – Значит, ковбои тебе нравятся?
- Ага, нравятся.
- Ты хоть думал, когда лез? А если бы сорвался? Разбился бы насмерть. Или инвалидом стал.
- Я не сорвусь. Я ловкий.
- Да уж…, - проворчал Кощей. – Видали мы таких ловких на кладбище. Что мне с тобой делать?
- Не знаю…
- Ааа…, - он почесал затылок и какое-то время молча рассматривал меня. Потом встал из-за стола и скомандовал: «Пошли со мной».
Он выходит из кабинета. Я следую за ним. Куда он меня ведёт? Наверное, в милицию. Ведь я нарушитель закона! Я сделал то, чего нельзя делать. Что теперь со мной будет?
Кощей подводит меня к двери зрительного зала, зашторенной тяжёлой бархатной занавеской. Оттягивает занавеску, приоткрывает дверь.
- Иди, - говорит он.
- Куда?
- В зал. Если захочешь фильм посмотреть, попроси контролёршу вызвать Василия Ивановича. Придумаем чего-нибудь. А через окна никуда не лазай. Договорились?
- Договорились, - ответил я и вошёл в тёмный волшебный зал…
Его советом я ни разу не воспользовался. Но в последующие годы я больше никуда и никогда не лазал через окна, а случай с этим хмурым и страшным на вид человеком запомнил хорошо.